Читать книгу Чёрное и Белое. Часть 2 - Алексей Чернов - Страница 9

Ах, дорога. Не понятая величина измерения. Дорога. Ну как же по-особенному это слово звучит. В 18 лет это слово кажется пустым звуком. В 25 оно приобретает туманные очертания и начинает формироваться в тебе. В 35 ты летишь по «накатанной», но всё чаще и чаще задумываешься над этим, с виду простым словом. В 45 ты более-менее ясно начинаешь понимать, весь ужас, таящийся в ней. В 55 лет. Ты смирился. Ты 10 лет учился жить по-новому и в этом возрасте тебе это удалось. В 65… С Богом ты говоришь каждый прожитый тобой день. Тоска.

– Как я без этой чудесной дороги, и как эта потрясающая дорога без меня?

В дорогу домой собирались обыденно. Нисколько не изменившиеся внешне, сильно изменённые внутри. И хотя эти изменения были вызваны разными причинами, все испытывали похожее чувство. Чувство, как будто что-то было сделано не так. Что-то было сделано неправильно. Двое считали, что им не хватило выдержки и смелости, один считал, что ему не хватило такта и сдержанности, и думал, что он послужил только лишь обузой отряду, а другой был так измучен любовью и разлукой, что уже был не уверен в том, сможет ли он когда-нибудь теперь по-настоящему радоваться.

Странно, вы не находите? Победили мега врага, остались невредимы и добыли следующее предложение из распева – а на душе смятение и разочарование. Ни малейшей удовлетворённости. Господи! Как же это часто случается в жизни!

Привычная утренняя картина отъезда. Окутанный лёгкой дымкой двор, четыре снаряжённые лошади, отметки на карте и не многочисленные провожающие. Обыденной походкой, молча оседлали и, попрощавшись, неспешно развернули лошадей. Напряжённые их угрюмые лица – только это было ново. Казалось, что друзья боятся произнести хотя бы слово. Им думалось, что оно вызовет только лишь раздражение. Даже Гурд без креста был мрачен и так же молчалив, а друзья так ждали от него хотя бы слово. Они всё ждали, когда кто-нибудь бросит шутку по поводу новой меховой шапки Знатока, что теперь, почти полностью скрывала его лицо, но и этого не произошло. Долго не говорили даже о погоде, что не очень удалась. Температура опустилась, а узнавший об этом ветер с радостью прилетел отметить это событие. Он долго недоумевал, почему же его силу чувствуют лишь двое из этих четверых.

Размечали путь, с учётом зимних условий. Время в пути увеличилось за счёт этого. Нужно было ехать там, где можно было быстро найти кров, на случай такой необходимости. А так ничего толком не обсуждали, все были согласны со всеми и во всём.

Победы тоже бывают разными.

Красива природа зимой. Красива она и весной. Очаровательна она и летом и прекрасна-грустна осенью.

Снежок пошёл около полудня. Четыре всадника снизили темп скачки и сейчас не спеша двигались, находясь в самом сердце лесостепи. Дни в дороге летели, как года, и сейчас до Армака – столицы Тёмных Земель – оставалось менее трёх дней пути. Друзья чувствовали себя прекрасно. Никто не устал и все были готовы скакать в седле, хоть сутки напролёт.

Хрустальный дворец – удивительная роща – открылась перед путниками неожиданно. Лишь совершив поворот, она бросилась на друзей, в своём поражающем древнем сказочном убранстве. Алексей был уверен, что от увиденного открыли рот даже лошади. Звенящая тишина в волшебном королевстве исчезнувших друидов.

– Вот это красота! – произнёс Алексей и остановился. Друзья остановились тоже.

– Красота невероятная – согласился Гурд, и все замерли, не сводя взгляда с серебряного бора. Какое-то основополагающее чувство, фундаментальная основа, легко проснулась в их существах. Лёгкое и немного грустное оно резвилось в их красивых телах. Оно крупными мазками рисовало в сознании этих счастливых людей, пейзаж, который был предназначен только для них, и ни для кого больше. Мироздание хранило его, как подарок, что ни купишь, ни за какие деньги. Мироздание ожидало этого дня миллионы лет и ожидание не стало напрасным. Припорошенный сказочный мир проник в людей, которым он был предназначен, и разбудил в них… нечто настоящее. «Я мыслю, следовательно, я существую» – здесь это высказывание прозвучало бы нелепо. «Я чувствую, следовательно, я существую» – здесь было только это. Вечная жизнь делилась сокровенным, тайным, скрытым. Она заставила душу, что точно находится не в голове, ликовать. Душа же, широко улыбаясь, каталась на каруселях, билет на которые подарило мироздание, провидение, природа, Бог. Никто не собирался ничего выяснять. Всадники не произносили ни единого слова – они не спускали глаз со сверкающего, припорошенного чуда. Неповторимые снежинки, сверкающими переливами летели мимо их неповторимых человеческих лиц. Алексей взглянул на Солнце и по его щекам потекли слёзы-снежинки. Слёзы счастья тоже неповторимы. Все испытывали восторг, но Алексей испытывал нечто совершенное. Блестящим сиянием чистого серебра сверкающее бытие заключило в объятия остолбеневшего. Легко и заботливо уложив истукана в звёздную колыбель, Бог пел ему колыбельную. Алексею казалось, что он воспарил над дорожкой в снегу – Млечному пути. Тело его потеряло массу, и он чувствовал только то, что составляет сущность человеческую. Оболочка исчезла, обнажив сверкающую душу. Они вот-вот сольются воедино. Он и Мир. Он и Вселенная. Хосвод до конца не понимал, что с ним происходит. Он благоговел перед волшебной сказкой на яву.

Друзья, как по команде, вдруг взглянули друг на друга с теплотой, что размораживает любые сердца.

– Хосвод – начал было Бодро.

– Я что хотел вам всем сказать – перебил его Алексей так, как будто Бодро ничего и не говорил – Я вас всех хотел поблагодарить за бой с чудовищем озера Хартс. Всех до единого.

Лёша с благодарностью смотрел в глаза друзьям. По их выражению каждый понимал, что Алексей не лжёт. И в тот же миг, один, считающийся миллиардами людей и вовсе никчёмным, многотонная ноша Бодро превратилась в пёрышко и покинула его тело и сознание. Великодушие друга его не поразило, просто оно трансформировалось в наглядную, внешнюю, видимую и настоящую реальность.

Уже вечерело, когда показалась окраина деревни, в которой предстояло остановиться на ночь. Полуденный пейзаж одарил жизненной силой в таком объёме, что друзьям казалось, что они передали её часть и лошадям. Никто не устал, а они шли с опережением на два часа. Предупредив старосту о прибытии, друзья расположились в гостевом домике. Простой сельский домишко, с двумя комнатами, четырьмя кроватями и маленькой кухней сразу ожил, как только в него вошли те, по ком эта обитель сильно тосковала. Как только дом наполнился человеческой речью, вся его серость резко исчезла, и он превратился в гостеприимный бурноцветный терем. Казалось, что сейчас и ложки, и поварёшки, и кастрюли и тарелки оживут и весело пританцовывая, начнут делать своё дело – красиво вышагивать по столу, накрытому яркой скатертью. Шутки и смех задорно пробежали по стенам и стеклам и замерли в каждом углу. Обрадованный таким гостям домовой, не переживая теперь за своё жилище, с хорошим настроением пошёл спать. Спать пошли и поевшие у старосты самые счастливые люди этой неповторимой планеты. Трое из них уснули очень быстро, а Алексей…

По мотиву, который он помнил, как Шуду, Лёша понимал, что сбор песни подходит к концу. Что собрали они два куплета из трёх. Он каждую ночь напевал мотив себе по несколько раз к ряду и был твёрдо в этом уверен.

Во славу мы когда-то были мальчишками.

Воистину беспечны и малы были мы.

Но вот уже от детства нет следа.

Мы встали на защиту тёмного добра.

Господь милосердный убереги от зла!

Господь милосердный помоги одолеть врага!

Уууу уууу ууууу

Во сто крат превышает легион нас!

Но к победе приведёт Снежный Барс!

Ради холмов и полей наших!

Уничтожим тайшанов падших!

Уууу уууу ууууу

Алексей с удивлением начал замечать, что всегда отдавал все свои силы для того, чтобы собрать распев воедино. Он всегда без остатка отдавался выполнению задачи, и теперь он был уверен, что на полном ходу летит к своему невосполнимому поражению. И только один вопрос мучил его каждую Божью ночь.

– Господи – это судьба или судьба, сотворённая нами? Он задавал его с таким чистым и настоящим ожиданием ответа, что мир содрогался. Лёша был так чист и искренен, что слёзы катились по его щекам, падая на белоснежную рубашку. Его трясло в кровати, но он приглушал свои страдания, дабы его никто не услышал. Боже! Как он был красив сейчас!

Им любовался Господь! Но другой дороги Он не мог ему дать, ибо дорога эта была его, и свернуть с неё нет ни малейшего шанса. Это судьба, Алексей. Судьба, сотворённая тобой. Господь улыбался, глядя на чёрно-белого Алёшку. Он улыбался, и никогда не сводил своих ясных глаз с Алексея. Целый миг жизни Лёши Отец небесный посвятил только ему.