Читать книгу Переход - Алексей Еремин - Страница 11

Часть первая
Глава девятая

Оглавление

Над головой кружилась стая ворон, картаво каркая.

Несколько капель пробило волосы, укололо кожу головы, он передёрнул плечами. Стало зябко, словно по спине скользнула льдинка.

Или он коснулся остывших рук.

Гриша раскрыл зонт.

Из кармана расцвела траурная роза пары перчаток. Стрелки шагов отстукивали секунды, всхлипывали в лужах. В зонт глухими мгновениями стучались частые капли. В водосточной трубе, убивая звук шагов, грохотал водопад.

Выйдя из двора, он пошёл по мокрому асфальту, вдоль моделей озёр. Постепенно звуки времени вобрал в себя, словно губка, привычный шум машин на мокром проспекте. Поднимаясь навстречу проспекту, Цветов рассматривал, как из-за серого дома выскакивала легковая машина, бесшумная в гуле дороги, в две секунды пронзала пустоту улицы, и скрывалась за жёлтой кулисой. За колёсами летела роем серебряных мух водяная пыль, машина исчезала, облачко рассыпалось, и вновь поднималось, бурлило брызгами у чёрных шин пеной у носа лодки.

Разрывая словно ткань ровный шум осеннего проспекта, пустоту улицы разрезает трёхосный самосвал. Из-под резиновых блестящих покрышек взвивается вода с дороги; серебряные облачка кружатся между угольными колёсами и жёлтым кузовом в родинках грязи. Постепенно грохот, по ступеням спускается к тишине, поднимается, как рокот прибоя, ровный шум. Проносятся красные, белые, голубые легковые машины, оставляя опадающую стенку нового дождя. Капли, не успев осесть, вновь неслышно взмывают вверх.

Пот смазывает кожу. В потном метро поезда заполнены пассажирами. На людях в вагонах сохнет сырая одежда, слишком жаркая в тесной толпе. Тела покрываются испариной, на лицах выступают капли, на которые в тесноте не поднять руку. Капли раздражающе медленно стекают по лицу, оставляя мокрые дорожки слёз. С пробитых дождём сумок, зонтов, плащей испаряется влага, воздух становится мутным: люди, как рыбы, раскрывают рты в потолок, глотая свежий воздух. На остановках выходят редкие пассажиры, заходят мокрые толпы, касаются чужих лиц холодными рукавами, прижимают сумки, зонты, – сквозь одежду чужая сырость впитывается в тело.

Мчится стена облицованная плиткой. Как солнце в море, рябит в глазах. Скорость уменьшается, из ряби мелькают медные пятиконечные звёзды.

На остановке Гриша выскользнул из вагона, выдернув рюкзак, схваченный цепкими щупальцами тел. Сел на скамью белого мрамора, на остывший труп, в синей паутине вен. Гриша ждал Семёна с друзьями. Они вернули тетрадь, что собирались прочитать вместо пропущенных лекций, отказались ехать в институт, рассказали, как вчера оторвались на пять баллов, забурились в три кабака за ночь, тусанули с клёвыми девчонками, дали бабла менту, что тормознул тачку, с бухим Гургеном за рулём. Гриша, стесняясь молчать, задал два вопроса, выслушал, попрощался, объяснив, как спешит.

Через несколько остановок занавесы тел раскрыли перед Гришей девушку с белыми градинами в розовых мочках. На сумке пальцы с чёрными ногтями распяли на обложке книгу. Цветов осторожно, скрывая взгляд от соседей, посмотрел на рот, прошептавший слова, розовое пальто, прозрачный серый шарф на шее, словно туманное кольцо, чёрные ботинки, синие джинсы. Он улыбнулся зелёному свитеру, куда словно звёзды, упали три расшитых ромашки, и вдруг увидел насмешливый взгляд, устремлённый на него. Она улыбнулась ему, а Гриша, не ожидая от себя, улыбнулся ей. Она встала перед ним, глядя в глаза, он посторонился, она вышла на платформу, и сквозь стекло уже снисходительно улыбнулась. Он обозвал себя дураком, застыдился, словно был пойман в подлом поступке. Цветов почувствовал, как люди в вагоне смотрели. Он захотел скрыться от них, словно они узнали о нём нечто тайное. Неожиданно, не заметив как, он плюхнулся на её место, и зажмурил морщинками кожи глаза, как съел лимон.

На улице после дождя засветилось солнце. Солнце поднималось всё выше, выше, но казалось, оно карабкается обречённо, из последних сил и вот-вот скатится вниз, как слеза. И пока Гриша шёл, небо вновь укрылось тучами, словно натянули саван на труп. Внезапно полил ливень, словно разрыдался. Цветов пошёл быстрее, как гвозди в крышку гроба, вбивая каблуки.

На чёрном проводе, как прищепки на бельевой верёвке, раскачивались два ворона.

Переход

Подняться наверх