Читать книгу Наследник славы. Часть 1. Ссыльный - Алексей Евгеньевич Янкин - Страница 2

Шуке смотрел на раскинувшийся под его ногами город и откровенно скучал. Море огней тянулось вдаль и терялось где то за горизонтом. Оно было и справа, и слева от него, подползая почти к самым ступням. Огненное покрывало, накинутое на всю долину. Покрывало, состоящее из мириадов и мириадов маленьких светящихся точек. Каждая из них кому то светит в данный момент. Освещает чье-то счастье, чью-то печаль, чей-то гений, чье-то преступление. Шуке почесал лапой засвербевший от мыслей лоб. Это ж надо, от горизонта до горизонта – сплошное море огня! Впрочем нет. Вон там темное пятнышко. И вон там, но уже поменьше. Это парки. Тот, что побольше – центральный.

За спиной Шуке – его гора, что возвышается над городом огромной сахарной головой. Она была здесь и тогда, когда города еще не было в помине. Шуке помнит, как внизу, в лесах, ревели лоси и выли волки. Как барсы сражались за добычу с медведями. А затем, после Большого Пожара, когда весь лес выгорел подчистую, через сотню лет внизу распласталась степь. И его слуха достигало мычанье сотнетысячеголовых рогатых стад. И вот теперь – это море света. Оно затопило и леса, и степи и всех их обитателей. Как это не похоже на родные ущелья с их упорядоченной, отлаженной до мелочей жизнью.

А вот он со своей горой пережил их всех. Переживет и этот город с его расточительством, бахвальством и пороками.

Шуке встал, отвернулся от обрыва и, зевнув, заковылял к своей норе. Пожалуй это только называлось норой, потому что располагалась она прямо в теле горы. Но входа в неё, даже излазив всё окрест, никто найти не смог бы. За тысячи лет её существования здесь проходило множество живых существ и ни одно из них даже не заподозрило о том, что буквально в паре шагов от него начинается целая сеть переплетенных меж собой ходов и помещений. И не потому, что вход был как то по-особому искусно замаскирован. Нет. Его попросту не было. Точнее вход то был, но увидеть его и, тем более, воспользоваться им, мог только настоящий сквирг.

Шуке был самым что ни на есть чистокровным сквиргом с весьма качественной родословной. Не аристократ, конечно, но из благородных. И надо ж было ему влюбиться в ту дуру. И друзья говорили, что она полная дура. Только вот её мать являлась Потомственным Главой Собрания Аристократов Седьмого Уровня. А этой идиотке приспичило выйти за него замуж и сообщить об этом своей кормилице. А та тут же передала это её матери. Шуке, конечно, бежал в тот же полувечер.

Еще до захода Малого Зеленого Солнца его сняли с движущегося тротуара семнадцатого надземного перехода у Т-образного сочленения почти у самого выхода из Основного Осевого Городского Каньона, где он находился на пути в свой университет, и доставили в суд. Суд оказался скор и справедлив (как и любой суд, разбиравший дела о намечавшихся преступных мезальянсах). В результате – из весьма престижного учебного заведения, куда племянника с таким трудом засунула двоюродная тетушка по матери, его выперли. Хотели отправить на кислородные шахты Утрима, но учитывая многочисленные заслуги перед Тремя Подстатейными Городами его покойной матушки, отправили в «вечную ссылку без права возврата». А это означало, что ходатайствовать о возвращении из ссылки Шуке всё же мог, но лишь тогда, когда умрут все девять судей, осудивших его (благо все девять находились в весьма и весьма преклонном возрасте), хоть один из трёх прокуроров, участвовавших в деле и два секретаря судебного заседания (один из основных и один подменный). При этом хоть один из помощников секретарей должен остаться в живых, что бы вечно-ссыльный имел возможность передать через него нижайшее прошение о помиловании. Ситуация практически нереальная, потому – бесперспективная. Насколько знал Шуке, на настоящий момент в живых еще оставались четыре судьи, вроде как, один прокурор и половина помощников. Секретари вымерли все. Они всем гуртом уснули на пикнике после попойки в честь начала празднования Недели Смены Дат и прокараулили восход Третьего Голубого (Малого) Солнца. А его лучи смертельны для любого обитателя Зар-Тенарра, кроме, может быть, покрытых волосатыми панцирями загрей. Да и те больше пары часов не вытерпят. Так что, учитывая, что Шуке еще молод и прожил едва четверть отпущенных ему Высшим Смыслом лет, гипотетическая надежда увидеть родные, милые сердцу ущелья, все же оставалась. Но к тому времени он, может статься, окажется древним стариком.

И вот уже больше ста двадцати трех сезонов Смены Дат, по счету Зар-Тенарра, Шуке служит смотрителем на Станции Аварийной Посадки в самом что ни на есть глухом районе у самого что ни на есть дальнего края соседнего Спиралевидного Галактического Колеса. За эти годы его посещали лишь трижды.

Шуке со временем с трудом, но приспособился к местному климату и длительности года, определяемых единственной звездой планетной системы. Конечно к дневному жгучему светилу привыкнуть невозможно и Шуке делал вылазки наружу лишь ночами. Зато у планеты имелся свой спутник. Он был источником тихой радости и даже где-то гордости изгнанника. Поначалу смотритель принял его за вторую звезду, но когда убедился, что это всего лишь огромный холодный шар, отсвечивающий отраженным светом, он был растерян. На Зар-Тенарре ничего подобного не было. От презрения к глупому бесполезному небесному телу Шуке, сам не желая того, вскоре перешел к восхищению и даже некоему преклонению перед этим, висящим в небе массивным телом. На него можно было смотреть часами, не опасаясь за свое зрение. И со временем это зрелище не только не надоедало, но все более и более завораживало.

Шуке тщательно, как и предписано Пятью Основными Инструкциями Смотрителя Малой Станции Аварийной Посадки Класса 12С, вел счет местным периодам смены дат. Да и не было в этом ничего сложного. Смешно сказать – всего одно светило. Ни тебе расчета угловой скорости движения каждого из пяти солнц, ни учета их эллипсовидного движения со взаимным гравитационным влиянием и, как следствие, колебанием орбит, ускорением и замедлением скорости перемещения по орбитам. Даже изменение температурного режима поверхности солнц учитывать не надо. Скучно. Зато есть сверкающий серебряно-пепельным изумительным холодным светом огромный спутник. Пожалуй он даже больше Второго Дополнительного Светила. Хотя нет – тот просто подальше будет.

Согласно подсчетам, Шуке провел на этой планете уже семь тысяч двести тридцать один местный Большой Период Смены Дат. Это несомненно. В таких условиях в подсчетах ошибиться просто невозможно. Таким образом, он мог провести здесь еще тысяч пятнадцать – двадцать местных периодов смены дат.

Грустно поклацывая нижней челюстью с новенькими, недавно в очередной раз сменившимися двойными-парными жевательными пластинами, Шуке подошел к отвесному склону обрыва и… исчез, словно его тут никогда и не было. Если бы в это время за Шуке кто-то наблюдал, он определенно бы был поражен и посчитал увиденного призраком. Но Шуке не был призраком. Да к тому же никто наблюдать за ним не мог. Он тщательно следил за тем, что бы рядом не околачивалось ни одного местного существа. Во всяком случае из крупных особей. Да и исчез Шуке только затем, что бы тут же возникнуть в небольшой слабоосвещенной комнатке, из которой брал начало Центральный Коридор Верхнего Уровня.

Стоит, наверное, описать станцию, на которой Шуке провел даже по меркам Зар-Тенарра достаточно много времени и ставшую для него родным домом. Станция из тех небольших пересадочных пунктов, что знакомы любому, кто хоть раз предпринимал путешествие вдали от дома. Небольшая, рассчитанная на одного постоянного обитателя и на десяток – другой гостей, которые могут прожить здесь без особого комфорта довольно длительное время. Состоит из трех уровней, представляющих собой кольцеобразные извилистые коридоры с примыкавшими к их внешним стенам помещениями самого разнообразного назначения и соответствующих этому назначению размеров. В центре колец размещается энергосистема станции, питающаяся за счет магнитного поля планеты. Собственно наличие мощного магнитного поля и определило выбор планеты.

С телепортационной площадки, расположенной в нижнем уровне, можно попасть в огромный искусственный грот, сделанный нарочито грубо. Высоченные своды пещеры едва проглядывают сквозь тускло мерцающее газовое облако, стелющееся по потолку. Слабо колыхающаяся пелена степенно клубится и местами вдруг начинает флуоресцировать всеми оттенками лазури. Это слабое свечение является единственным освещением подземного мира, напоминая третий, самый комфортный полдень на Зар-Тенарре, когда все прекращают работать и высыпают на улицу любоваться зацветшими склонами каньонов.

Пространство пещеры теряется впереди в сиреневом сумраке, а неровное скальное дно сплошь покрыто пульсирующими, слабо подсвеченными изнутри невысокими, но густыми голубовато-зеленоватыми зартеннарскими лесами, перемежающимися многочисленными моховыми полянами с непременным круглым озерком по центру. Озера соединены меж собой сетью тонюсеньких, но говорливых ручейков. Имелась даже небольшая извилистая речка, сверкающая искрами перекатов. Это был стандартно воссозданный в миниатюре кусочек Зар-Тенарра – непременный атрибут любой станции. Правда в этом лесу, в соответствии с теми же стандартами, не было ни единого живого существа, даже вездесущих хвостатых мохоедок. Но это ни капли не расстраивало Шуке. Он их терпеть не мог.

Ни разу, за все время, проведенное здесь Шуке не смог дойти до конца своего искусственного мирка и не знал, где лежат его пределы и есть ли они вообще. Инженерами-зодчими на сравнительно небольшой площади было искусно свернуто и упаковано само в себя практически бесконечное пространство, имитирующее кусочек Зар-Тенарра. По мере передвижения по нему, оно разворачивалось в бесконечные, неповторяющиеся дали, так же незаметно сворачиваясь где-то за спиной. Шуке словно бежал по искусственной беговой дорожке (если бы он знал, что это такое). Ты находишься почти на одном месте, а пространство обтекает тебя, берясь неизвестно откуда и неизвестно куда пропадая. Тем не менее и камни, и вода, и деревья, и мох были везде самыми настоящими. Если это и иллюзия, то самая реалистическая, самая удивительная иллюзия, которую видел смотритель. Можно ли выкупаться в иллюзии, разлегшись затем в иллюзорном мягком пушистом мху и с удовольствием ощущать, как влага испаряется с твоего меха, как скучающие веточки мха льнут к тебе. Впрочем для Шуке подобные «внутренние дворы», имевшиеся в каждой усадьбе, при каждом учебном заведении, были настолько привычны и естественны, что он даже не задумывался о их природе.

Шуке мог брести вдаль не одни сутки, постоянно оказываясь в незнакомых местах. Мог, петляя по тропинкам, уходить на многие мили вглубь зарослей, пересекать леса, теряться среди скал, путаться в многочисленных небольших водоемах. Но при этом не опасаться заблудиться, ибо стоило задействовать телепортационный переход, как он оказывался там, откуда начал свое путешествие. Если же повернуть обратно пешком, неведомый электронный мозг станции разворачивал обратно все те места, по которым он прошествовал ранее. У него появились любимые трассы, особо нравившиеся ему места, в которые он погружался на несколько дней (разумеется местных) кряду.

Станция, насколько знал смотритель, располагалась даже не в самом теле горы, а на значительной глубине под её подошвой, что делало её абсолютно независимой от температурных скачков на поверхности. Да и гарантировало дополнительно от возможного излишнего любопытства обитателей планеты. Некоторые удаленные друг от друга помещения соединялись меж собой телепортационными переходами. Чтобы задействовать такой переход достаточно встать в определенном месте, «платформе», никак, впрочем, ни обозначенном, и произвести строго определенный жест, являющийся ключом запуска генератора перехода и одновременно указателем пункта назначения. У каждой платформы своя комбинация жестов, не зная которых невозможно воспользоваться ею, как и узнать о самом наличии платформы.

Шуке значительно расширил имевшуюся первоначально, после строительства станции, сеть платформ, доведя её от скромных пяти штук до трех десятков. В этом не было особой необходимости, просто стало гораздо удобнее. Теперь не надо тащиться, в случае необходимости, до ближайшей платформы или добираться, куда тебе надо, по коридорам. Вообще-то о любом изменении в конструкции станции следовало сообщать по инстанциям, получая добро на это самое изменение. Однако Шуке, проштудировав все инструкции, прямого запрета на создание новых платформ не обнаружил. А главное не было сказано, в какой период следует уведомить о сделанных улучшениях. «Да может быть это и не улучшения» – хитроумно подвел итог своим размышлениям смотритель и не стал торопиться с внесением указанной информации в отчеты.

С десяток зартенаррских лет назад ему вдруг пришло указание подготовить на необычном спутнике его планеты запасную станцию, так как где-то в недрах Департамента Туризма И Освоения Внешних Территорий зародилась гениальная мысль о создании в этом районе туристических трасс. Ему переслали небольшой резервный космический корабль с крошечным катером ближнего действия на борту. Корабль остался на спутнике, а катер сам собой явился к его горе. Шуке, добравшись до спутника, принялся сооружать Гостевую Станцию. Однако вскоре пришел отбой. Что-то там изменилось. Пришли к выводу, что гениальная мысль оказалась не столь уж и гениальной. Как поступить с недостроенной станцией не сообщили. О резервном космическом корабле, чтобы не гнать его обратно, предпочли просто забыть. Шуке, более от скуки, чем от необходимости, закончил строительство, не забыв оснастить станцию телепортационной платформой, чтобы не гонять каждый раз туда и обратно катер. Упоминать в отчетах о новой базе он так же не стал. Не то, что бы забыл или не хотел, просто не знал, как отнесутся к его инициативе по завершению строительства. «Если вспомнят и велят достроить – так вот она, готовенькая. Не надо будет начинать всё заново. А велят уничтожить недострой – так какая разница что уничтожать, половину базы или целую. Тихонько срою и всё». Шуке никогда бы никому не признался, что ему просто нравится бывать на Луне. Сведения о незавершенном строительстве, очевидно, вскоре просто затерялись в бюрократических завалах Департамента Туризма. А службе надзора за осужденными до этой станции просто не было никакого дела. Не их это проблема, что бы вешать еще и её себе на шею.

Шуке давно уже ни о чем не мечтал. Его жизненный опыт говорил – пустое это занятие. Мечтать можно о чем-то таком, что имеет возможность сбыться. Хотя бы теоретически. Мечты же Шуке никакого отношения к реальности не имели. Разум твердил о беспочвенности надежд когда либо вырваться отсюда, не говоря уж о шансах вернуться на родной Зар-Тенарр. Смотритель готов был даже тотчас переселиться на негостеприимный Утрим, самую дальнюю, четвертую, планету родной системы. Даже она, с её дикими шараханьями по орбите и невероятными температурными скачками и ужасной тектонической активностью казалась милым сердцу домом по сравнению с этим спокойным, но невероятно далеким, унылым миром. Здесь даже пустота космоса над головой казалась другой – замедленной, растянутой, сонной. За исключением центральной звезды системы ни одной более-менее близкой звезды. Все в невероятной дали – едва различимые глазом раскиданные по небосводу тысячи блестящих пятнышек. Местные обитатели, думал Шуке, даже не догадываются, что каждое это крошечное пятнышко на самом деле не меньше их ярко-желтой звезды.

С недавних пор Шуке, когда надоедало сидеть и размышлять, спускался со своей горы и путешествовал по городу. Делал он это ночами. Дневное светило, слишком яркое и жаркое для него, представляло реальную опасность для нежной кожи и глаз. Кроме того, как убедился Шуке, обитатели этого огромного муравейника очень плохо видят ночью своими маленькими глазками-щелками. Ему это оказалось на руку. Зачем лишний раз попадаться местным существам на глаза. Кто знает, что у них в их странных головах. Днем же, если тот заставал его в пути, он отсыпался в каком-либо темном укромном уголке, обычно в подвале или на чердаке строеньица, которые во множестве понатыкали местные двуногие.

Строения были самых разнообразных размеров и форм, но внутри всегда разбивались на подобие сот, в которых и обитали существа. Днем они во множестве роились на покрытых чем-то твердым пространствах между жилищ, бесцельно и хаотично бегая в разные стороны. Время от времени некоторые из них вдруг останавливались по двое и по трое, а иногда и целыми группами, и принимались жужжать, размахивая руками и строя гримасы. Их безобразные голые лица с еще более безобразными длинными клочками разноцветной шерсти на макушке головы в это время становились особенно отталкивающими. Они забегали в очередное строение, что бы тут же выскочить из него. Впрочем, возможно выскакивали и не те, что только что вбегали. Трудно уследить за этими энергичными существами. Одно время Шуке пришлось по душе пугать ночами местных жителей стонами и завываниями. Двуногие забавно замирали, а затем начинали испуганно оглядываться и жаться друг к дружке. Некоторые даже протяжно вопили, что особенно льстило шутнику. Небольшие четвероногие твари, жившие во множестве тут же и, судя по всему, бывшие местными паразитами, вели себя иначе. Одни из них принимались издавать хриплые отрывистые звуки и норовили ухватить Шуке своими мелкими зубами за ногу. Другие, еще более мелкие – шипели и выгибали дугой спины. Стоило цыкнуть на них, как вся их храбрость мигом испарялась и они улепетывали, смешно подкидывая заднюю свою часть. Это было крайне весело. Однако все это быстро надоело.

За двести лет таких развлечений Смотрителя станции в городе сложилась целая система легенд о таинственном мохнатом чудовище, нападавшем во мраке ночи и утаскивающем к себе в берлогу детей и женщин. Шуке об этих легендах не подозревал. Конечно же ни то, что женщины или ребенка, вообще ни одного живого существа на этой планете он не трогал. Он и питался то исключительно синтезированной пищей. Шуке вообще сомневался в наличии высокоразвитого интеллекта у какого то из местных существ. Конечно, двуногие строили довольно сложные поселения-муравейники и были способнее многих других видов, но сам образ их жизни не давал надежды на какой-то осмысленный контакт с ними.

Шуке никогда не вёл планомерных наблюдений за состоянием планеты и её обитателями. Перед ним и не ставилось подобной задачи. Если бы кто из местных был разумен, рассуждал смотритель, их разум непременно проявил бы себя в чём-то. Они ему не мешали, и он не лез к ним. Но, как мы уже сказали, с некоторых пор Шуке начал со всё возрастающим интересом наблюдать за двуногими, свившими свои гнезда под его горой. Этот вид вдруг стал активно прогрессировать. Еще недавно они жили в небольших, перевернутых кверху дном плетенных из ветвей гнёздах. И вот уже строят свои жилища из камня. Жилища в несколько ярусов, со смотровыми отверстиями, затянутыми чем-то прозрачным. Сначала они были в два-три яруса, а затем все больше и больше. Поневоле Шуке увлекся. Ему даже показалось, что они в последние годы запускают в небо нечто вроде летающих аппаратов, громко ревущих, чадящих и оставляющих за собой явно различимый горячий след. Нет, это не местные летающие созданьица – тех Шуке хорошо изучил. Что-то искусственное. Уровня интеллекта двуногих не хватало даже для освоения сильного магнитного поля их же собственной планеты.