Читать книгу Наследник славы. Часть 1. Ссыльный - Алексей Евгеньевич Янкин - Страница 5

Яркое солнце слепит глаза. Шуке успокаивает себя: глаза в его нынешнем теле – часть местного организма, идеально приспособленного для проживания в сложнейших условиях, царящих на этой негостеприимной планете. Следовательно никакого вреда ему яркий свет не причинит. А ощущение дискомфорта скоро должно пройти. Уж если двуногие смогли приспособиться, то и он, с его несоизмеримо более мощным и гибким интеллектом, сможет.

Действительно, уже спустившись к самой подошве горы и подходя к крайним строениям поселения, смотритель совершенно освоился и с управлением телом, и с получаемыми извне раздражителями – непривычными запахами, резкими звуками, слепящим глаза светом. Увидев первых двуногих, Шуке едва не сделал попытку спрятаться, но вовремя осознал, что он теперь с виду точно такой же, как они. От него никто не шарахнулся, никто не закричал от испуга. Его словно не заметили. «Как это я удачно подобрал параметры тела» – самодовольно рассуждал Шуке. Пока, во всяком случае, всё складывалось весьма успешно. Людей с каждой минутой прибавлялось. Но все какие-то хмурые и угрюмые. Шли, не обращая друг на друга ровно никакого внимания. «Утро» – догадался Шуке. Он и сам по утрам не склонен ощущать себя счастливым. Мысль о схожести хоть в чем-то сквиргов и двуногих неожиданно пришлась по душе. В какой-то момент он даже пережил нечто, похожее на эйфорию от давно забытого ощущения сопричастности к многоликой толпе себе подобных. Даже если это толпа недалеких звероподобных плешивых инопланетян. «Кто бы говорил о плешивых?» горько думал беглец, в очередной раз брезгливо косясь на кисти своих рук.

***

Долго еще Шуке бродил по улицам, достаточно знакомым ему, так как ранее он неоднократно бывал здесь. Правда лишь ночами, потому многое казалось новым и необычным. Он знал, что население города весьма многочисленно, но реальное количество двуногих огорошило. Не только количеством, но и их непредсказуемым поведением и суетливостью. Одно дело – наблюдать со стороны, совсем другое – слившись в единый, колышущийся от избытка энергии ком. Очень скоро смотритель поддался общему безумию и носился вслед за толпой туда – сюда. Забегал в какие-то сооружения, где происходили незнакомые и непонятные Шуке процессы. Взяв себя в руки, попытался остановиться и несколько абстрагироваться от заразного влияния. Втянувшись с очередной партией в большую просторную искусственную нору с полностью прозрачной стеной слева, Шуке обратил внимание – некоторые из двуногих передают что-то другим двуногим, стоящим за перегородкой. Взамен получают самые разнообразные предметы. Шуке не мог понять, в чем смысл обмена. Он уже целенаправленно заходил в подобные заведения. В результате проведенных исследований установил – среди передаваемого в ответ чаще попадалась продукты питания. Многие, получив упаковку, тут же раскрывали ее и начинали понемногу откусывать от содержимого, либо отхлебывать разноцветные жидкости из различных по размеру и форме сосудов.

Понятно. Теперь следует разобраться с тем, на что все это обменивается. Пристроившись неподалеку от одного из существ, стоящих за перегородкой, принялся за ним наблюдать. Вот к нему подошла женская особь. За её верхнюю конечность держится особь поменьше и пронзительно пищит. Шуке не сразу сообразил, что понимает каждое слово. Очевидно знание языка перешло с базовой информацией, сохраненной в подсознании синтезированного существа и теперь понемногу всплывает из него, вливаясь в его интеллект. «Дай, мама, дай!» кричало мелкое существо. Самка вытащила из сумки другую сумочку, поменьше, расстегнула её, извлекла несколько блеклых цветных бумажек и металлических кружочков. Передала все это терпеливо ожидавшему двуногому, негромко буркнув что-то. Тот, в свою очередь, спрятал полученное, пошарил под прилавком, достал оттуда и разложил перед самкой несколько пакетов и коробочек. Самка сложила все это в большую сумку, сунув один из пакетиков хныкающему детенышу. Детеныш мгновенно замолк, ловко надорвал пакет и принялся выуживать по одной резко, но довольно приятно пахнущие бурые пластинки, запихивая их в рот и умиротворенно чавкая. Шуке почувствовал, как у него что-то зашевелилось в животе.

Вслед за самкой с детенышем к двуногому подходили еще несколько самок и самцов. Вся процедура повторялась, различаясь только величиной, количеством и цветом получаемого. При этом особь за прилавком всегда получала только бумажки и кружочки. Шуке заметил, что в обмен двуногий за прилавком не просто передает первые попавшиеся коробочки. Ему явно говорили, что надо передать и всегда получали именно требуемое. Один раз подошедший самец спросил о чем то, но, получив отказ, отошел явно раздосадованный. Это утвердило исследователя в мысли, что в подобных помещениях производится выдача именно того, в чем в данный момент двуногое испытывает нужду. Шуке вспомнил, что вместе с другими непонятными предметами он извлекал из карманов обследовавшихся им особей такие же точно бумажки. Они были у каждого без исключения. Причем у кого-то всего несколько штук, у кого-то в изрядном количестве. Все их Шуке предусмотрительно сберег – раз двуногие обязательно имели их при себе, значит это постоянно необходимый атрибут их повседневной жизни. Их набралось у него восемь с четвертью дюжин. Правда, для чего они нужны, понять казалось невозможным. Теперь же, кажется, ответ найден. Он отошел в сторону и открыл внутренний кармашек, имевшийся в его сумке (ему очень нравилась эта процедура). Выудив одну бумажку, затем, подумав, вторую, подошел к прилавку, выжидая, когда перед ним никого не окажется. Здесь решимость Шуке покинула его.

– Вам чего? – довольно любезно, но не вполне искренне, как-то искусственно, поинтересовался двуногий. Смотритель протянул зажатые в кулаке бумажки.

– Что Вам надо? Чего купить то хотите? – в голосе двуногого появились нотки раздражения. За Шуке уже начал скапливаться народ. Некоторые с любопытством поглядывали на него. Шуке ткнул пальцем в небольшой пакет, лежавший на полке за спиной существа. Именно такой достался маленькой особи. Обменщик кивнул и, подхватив пакет, положил на стол перед собой:

– Еще что? – вопрос без явной заинтересованности в ответе. Шуке еще раз ткнул в тот же пакет.

– Два? Так бы сразу и сказал. – и еще один пакет брякнулся перед Шуке, – Еще один? – интонация не раздраженная, скорее насмешливая. Шуке, поколебавшись, ткнул в большую прозрачную бутылку с зеленоватой жидкостью.

– Немой, что ли? – не вполне вежливо поинтересовался двуногий, но бутылку подал, – Всё?

Шуке кивнул. Двуногий взял у него из рук одну бумажку, тут же выдав взамен несколько металлических кругляшей, слегка различающихся диаметром и весом. Смотритель, схватив их, облегченно выскочил наружу. Он был крайне доволен собой. Первый опыт общения удался! Найдя небольшую площадку, засаженную растительностью с разбросанными среди нее длинными сиденьями со спинками, Шуке уселся. Сидеть в новом теле оказалось вполне удобно. Только здесь он почувствовал, насколько сильно устал и проголодался. Быстро разобравшись с тем, как вскрываются приобретенные емкости, Шуке принялся обедать, попутно, морща нос, поглядывая на свои голые пальцы-огрызки. Он не опасался незнакомой еды, так как доставшийся ему организм приспособлен к её приему. И сухие ломкие желтые солоноватые пластинки и пузырящаяся, отдающая в нос жидкость, оказались неожиданно вкусны. Единственно – жидкость могла бы быть не столь сладкой. Но очевидно здесь такие вкусы. Съев содержимое одного пакета, второй, вздохнув, распечатывать не стал, сунул в сумку. Жидкость он продолжал отхлебывать из сосуда с прогибающимися под пальцами прозрачными боками мелкими глоточками, стараясь растянуть удовольствие. Не так все плохо пока складывается. Жить в новом теле вполне можно. Шуке почувствовал, как помимо воли начинают закрываться глаза. Тело охватила приятная расслабленность. Хотелось спать. Он тряхнул головой. Уши привычно не дрогнули. Лишнее напоминание о чужом теле и чужой среде.

Надо подумать, разобраться, спланировать. И так – понятно, что бумажки и металлические кружочки – форма оплаты за получаемый товар. При всем том товар выдается конкретному гражданину не по графику и разнарядке, а тот и столько, какой и сколько выбирает и желает получить сама особь! Необычно и крайне непрактично с государственной точки зрения. Глупо и с точки зрения лояльного подданного. Лишняя, ничем не оправданная роскошь. Этак любой будет брать то и столько, чего и сколько ему заблагорассудится! К чему же это может привести? К спорам и разобщенности. К нарушению налаженного порядка. К краху общества. Если не регулировать процесс потребления, все переругаются. Каждый захочет иметь больше того, чего ему положено.

Хотя… а откуда берутся эти самые бумажки и кружочки? Ведь где-то плешивые двуногие их должны брать? Может быть их то как раз и раздают в соответствии с некими правилами? Надо будет разобраться. Что он станет есть, когда его бумажки закончатся?

Если подумать, некая форма оплата существует и на Зар-Тенарре, только там происходит ментальная форма расчета. Получая на складе товар, сквирг мысленно переводит со своего счета на счет кладовщика определенную сумму баллов. Никакого физического подтверждения совершаемая сделка и сопровождающий её расчет не требуют. Никто, кроме владельца счета, не может получить к нему доступ через узловые ментальные станции и распорядиться ими. Пополнение же счета баллами происходит в соответствии с периодическими распределениями всеобщей прибыли рода и зависит лишь от занимаемого положения в обществе и благорасположенности Старшей Матери Рода. Да и количество, и перечень положенного каждому сквиргу товара строго определено. Его номенклатура зависит от социального статуса личности. Никаких споров – ты всегда знаешь, на сколько и чего можешь претендовать в любой момент времени. Каждый уверен, что о нем проявят заботу. Гражданин, в свою очередь, может забрать всё причитающееся ему за определенный период времени сразу, либо растянуть, отхватывая по кусочку и создавая на складе личный запас. К примеру, для намечающегося праздничного застолья с коллегами по работе или обязательного полугодичного подарка главе клана. Как все-таки хорошо и спокойно жить на Зар-Тенарре. Шуке, убаюканный приятными воспоминаниями, не заметил, как задремал.

***

Разбудил писклявый детский крик. Рядом резвилась группка детёнышей. Солнце в самом зените. Невероятно жарко. Шуке допил остатки жидкости из бутылки, сунув её на всякий случай в сумку. Попытался отрегулировать тепловой баланс тела. Не с первого раза, но удалось. Стало получше. На первый день исследовательской деятельности пожалуй достаточно. Пора искать пристанище на ночь, а может и на несколько ближайших дней, пока не разберется с обстановкой и не решит что делать дальше. В этом теле можно бы и под открытым небом заночевать, но, кажется, этого здесь не одобряют. Выйдя из парка на улицу Шуке тут же натолкнулся на огромную, в полстены вывеску, прикрепленную рядом со входом в здание на противоположной стороне улицы: «ДОРОГИЕ ГОСТИ, ВЫ ПРИЕХАЛИ В НАШ ГОРОД? ВАМ НЕГДЕ ОСТАНОВИТЬСЯ?» и пониже: «ВСЕГДА В НАЛИЧИИ СВОБОДНЫЕ КОМНАТЫ!». Под вывеской нарисованы счастливые лица самца и самочки. Очевидно жилье для командировочных из других секторов, решил Шуке и, пропустив несколько катившихся по дороге механических, отчаянно вонявших экипажей, перебежал на ту сторону. Дверь и не подумала сама раскрыться. Дернул за прилепленную к ней рукоятку на себя. Тот же результат. Догадавшись, толкнул от себя. На этот раз дверь распахнулась и Шуке оказался в небольшом помещении, в котором царил успокаивающий полумрак и прохлада.

– Дверь закрывай! Не впускай жару! – услышал сердитый окрик. Он торопливо прикрыл за собой створку.

Несколько светильников на стене тускло освещали немолодую полную самку, сидевшую за широким прилавком в глубине помещения. Она брезгливо поджала толстые губы, критически окинув фигуру вошедшего. Всё в нём какое-то средненькое, сероватое. Не молод, не стар, ни высок, ни низок, ни толст, ни худ. Одет неброско. Голову покрывает аккуратная прическа из русых волос средней длинны. Такого встретишь на улице и тотчас забудешь, едва разминешься. Не найдя его сколь нибуть важной персоной, из-за которой стоило подниматься, женщина состроила по её понятиям приветливую физиономию и проворчала:

– Чего Вам?

«Опять тот же вопрос» – растерялся Шуке.

– Тебе чего? – уже настойчивее потребовала особь, – Номер надо?

– Ночевать… ночевать… – услышал вдруг он свой голос, прозвучавший совершенно незнакомо.

– Ночевать, так ночевать, – пожала плечами самка, – Один будешь?

Шуке растерянно оглянулся, ожидая увидеть рядом еще кого либо, затем вновь разомкнул слипающиеся губы:

– Один… один… – и для убедительности вытянул вверх один из своих многочисленных безволосых пальцев.

– Ну один так один. – она сняла со стены висевший там в ряду других таких же странный предмет и передала его новому постояльцу.

– Номер 17. Вот написано. Номер двухместный. Там уже есть жилец. Ключ сдавать необязательно. У каждого свой. – она сунула ему в нос маленькую полоску из твердого вещества с нарисованным на ней значком, – Второй этаж. Вот эта лестница, а там – направо. Платить наличными будете?

Шуке растерянно стоял, не зная, чего та хочет.

– Платить! Деньги! Сейчас будешь платить? – голос толстой самки становится раздраженнее. При этом она подняла вверх одну из цветных бумажек, что лежали в коробке перед ней, потрясла ею в воздухе, повторяя «деньги, деньги» и вновь положила обратно. Шуке скорее инстинктивно, чем под действием разума, раскрыл сумку и вынул из кармашка самую большую красноватую бумажку, протянув хозяйке. Та успокоилась. Взяла бумажку:

– Сколько дней, сударь, жить намерены?

Шуке вновь растерялся. Он как то не думал об этом.

– Ну? – самка с интересом смотрела на постояльца. – Командировочный, что ли? Сам не знаешь насколько приехал? – теперь, когда она получила в руки деньги, она больше не торопилась. Очевидно ей было скучно вот так сидеть одной, в ожидании забредших постояльцев.

Шуке выкинул вперед ладонь с растопыренными пальцами.

– Ну пять, так пять, – самка смягчилась, что то записала в большую тетрадь, отсчитала сдачу, вручив Шуке целую охапку разнокалиберных кружков и одну зеленоватую бумажку, после чего потеряла к нему всякий интерес.

Шуке, ссыпав сдачу прямо в сумку (он пока еще не до конца разобрался в смысле этих ответных бумажек и кружочков, но раз так надо… Во всяком случае теперь понятно, что они называются «деньги», а их переход из рук в руки, очевидно и означает – «платить»). Поднялся вверх, осторожно ступая по деревянным скрипучим ступенькам. Это крайне необычно и интересно. Он дошел до самого верха, пройдя шесть пролетов и ощущая в мышцах приятную усталость. Спустился вниз. Затем вновь поднялся, но уже на второй этаж. Интересно. Свернул, как ему было велено, направо и в растерянности замер. Довольно длинный темный коридор с несколькими тусклыми светильниками под потолком, тянулся вдаль. Весь он, и по правой и по левой стороне, покрыт желтоватыми дверьми. Шуке уже хотел было спуститься вниз за разъяснениями, но нежелание вновь столкнуться нос к носу с не очень гостеприимной особью удержало его. Она еще сказала – «номер 17» и показала нарисованный знак на прикрепленной к металлической штуке полоске. Смотритель поднес к глазам эту полоску и увидел две закорючки. Поднял голову и посмотрел на двери – на каждой, вверху, имелись похожие закорючки. Но каждая чем-то, да отличалась от прочих. Шуке пошел вдоль коридора, смотря то на закорючки на дверях, то на закорючки на полоске. Наконец он нашел точь-в-точь такие же. В это время мимо прошли две смеющиеся самки, не обратившие на него никакого внимания. Подойдя к одной из дверей та, что пониже, с неприятным светлым длинным пучком шерсти на макушке головы, сунула металлическую полоску (такую же, как в руках Шуке) в отверстие у самого края двери, повернула её. Что-то слабо щелкнуло и… створка двери чудесным образом раскрылась внутрь. Шуке поступил так же, но всунуть железку получилось не с первого раза – пришлось несколько раз её переворачивать. Наконец замок в двери так же щелкнул и дверь приоткрылась. Смотритель был в восторге. Он заколебался, следует ли оставлять металлическую полоску в двери. Выглянул в коридор. Нет, ни в одной из дверей в отверстиях торчащих полосок не было. Не отказав себе в удовольствии раза три захлопнуть дверь и вновь её открыть ключом, Шуке наконец извлек его и сунул в карман, весьма довольный собой.

***

Первое помещение, в котором оказался Шуке, очень маленькое, почти квадратное, освещено крошечным светильником, прилепившимся под самым потолком. В правой стене и впереди, напротив входа, еще по одной двери. Очевидно это маленький промежуточный коридорчик. Осторожно приоткрыл правую дверь. Из густой темноты пахнуло сыростью. Шуке непроизвольно отпрянул. Неизвестно, что за опасность могла таиться там. Прислушался. Тихо. Прикрыл дверь. Успеется. Посмотрим, что скрывается за другой дверью. Шуке тихо, готовый при первой опасности сразу захлопнуть, отворил дверь. Небольшая комната освещена дневным светом, проникающим сквозь два окна.

Посреди комнаты большой крепкий стол. Сбоку от стола – деревянный стул со спинкой. Второй, точно такой же – на столе. На этом стуле с поднятыми кверху руками стоит двуногий. Своими короткими многочисленными пальцами он что-то делает над головой. Шуке в нерешительности замер. Он просто не знал, насколько такое поведение характерно для двуногих и как ему следует реагировать. Стоящий же на стуле самец, бросив на вошедшего испуганный взгляд, продолжил свое непонятное занятие с удвоенной энергией. У него явно не получалось. Только тут Шуке разобрал, что двуногий пытается привязать один конец свисающей вниз веревки к какому-то крючку, торчащему из потолка. К этому же крюку был прикреплен на короткой металлической трубке стеклянный шар. Светильник – догадался смотритель. Между тем самец, наконец, совладал с веревкой. Затем, опять бросив на вошедшего затравленный, и вместе с тем, свирепый, взгляд, накинул себе на шею петлю, которой заканчивался второй конец веревки. При этом он прокричал:

– И не пытайтесь остановить меня! Уйдите!

Шуке и не пытался его останавливать. Но слова двуногого напрягли. До него вдруг дошло, что он стал свидетелем чего-то не совсем обычного, чего-то выходящего за рамки нормального поведения аборигенов. Двуногий же резким торопливым движением ноги вдруг столкнул стул со стола. Тот с грохотом полетел на пол. Тело самца повисло в воздухе. Существо задрыгало ногами, которые еле—еле шаркали носками обуви по поверхности стола. Фигура отчаянно извивалась и дергалась. Из перекошенного рта неслись затухающие хрипы. Существо явно начинало задыхаться. Оно хваталось руками за веревку. Шуке даже почувствовал сам удушье, словно петля захлестнулась на его горле. Похоже, что двуногий передумал и уже раскаивался в своих действиях, пытаясь освободить горло от туго охватившей её петли. Но ноги не доставали до твердой поверхности и это мешало ему исполнить свое намерение. Что делать? Помочь? Но существо недвусмысленно требовало не мешать ему. Хрипы становились все тише и тише. Еще немного… И что будет? Судорожная дробь, выбиваемая твердыми краями обуви несчастного по деревянной поверхности, вывела Шуке из ступора. Он вскочил на стол, обхватил левой рукой почти переставшего дрыгаться бедолагу, второй изо всех сил рванул веревку вниз. Мышцы тела Шуке были специально рассчитаны им при проектировании на большие нагрузки. Веревка послушно сорвалась с крюка. Тело, вместе с висевшим на крюке светильником с грохотом полетело вниз. Не удержавшись, и сам спаситель оказался на полу. Удар был весьма чувствительным. Тем не менее, Шуке тут же кинулся к спасенному и стал срывать с его шеи плотно впившуюся в кожу веревку. Наконец это удалось. Что дальше? Скрючившееся на полу существо не подавало признаков жизни. Шуке перевернул его на бок. Неужели издохло? Но нет. Самец захрипел, затем закашлялся. Изо рта вырывались булькающие звуки. По щеке потекли отвратительные полоски вспененных слюней. Наконец несчастный приподнявшись, сел прямо на полу и осоловело уставился на своего спасителя.