Читать книгу Надо что-то делать (сборник) - Алексей Филиппов - Страница 9

Явление чёрных тварей было столь стремительным, что Гоблин испугаться не успел. Насторожиться – успел, а испугаться – нет. И достойного отпора не успел дать. Бежавший первым лохмач умелым ударом в челюсть сбил Гоблина с ног. Сбил, оседлал и стал рвать одежду. Один из сотоварищей разбойника почему-то попробовал вступиться за Гоблина, но крепкий удар мигом свалил нерасторопного освободителя с ног. Та же участь постигла и ещё одного лохматого. По всему было видно, что эти твари, ловко передвигающиеся на двух ногах, дружили между собой не очень. И заминка, связанная с внутренними разборками нападавших, позволила Гоблину вырваться из-под злой бестии. Гоблин тоже имел силу недюжинную в руках, да и во всем прочем теле тоже. Правда, сам он об этом не знал, и не догадывался, но противнику такую истину дал почувствовать очень хорошо. От души дал почувствовать. И откуда взялась эта сила в руках?! Что очень знакомое. Вроде пять минут назад, когда от удара в челюсть падал, не было ничего, а тут вон как разошёлся! Кубарем отлетали от него соперники. Гоблин не только себе свободу добыл в бою, а ещё и растерявшегося биолога под защиту взял. Однако на всякую силу всегда ещё большая сила найдётся. Один не справится, так трое смогут. Когда Гоблин разошёлся во всю стать, у его противников все распри внутренние забылись и разом заодно все они стали. Отступили малость, переглянулись между собой, прошипели что-то друг другу и по команде сутулого вожака с длинными руками в атаку ринулись.

И вот опять Гоблин на жёстком каменном полу. И товарищ его рядом встревоженным червём корчится. И одежду на них снова рвут. И чего они к одежде пристали?

Гоблин вырываясь, крепко ухватил соперника за правую ладонь, и странные мысли закружили в гудящей от натуги голове.

«Она будет моя! Моё семя воспрянет! Не упущу свой шанс! Не упущу! Я тоже хочу жить вечно! Она будет моя!»

Пока Гоблин разбирался со странными мыслями, опять неожиданность в пещере случилась. Опять шум, грохот, дым да огонь. Лохматые твари упали, изрешечённые пулями. По какой-то невероятной случайности на теле Гоблина не оказалось ни царапины. Тело его товарища по страшному посвящению тоже осталось в целости и сохранности. Достойное удивления чудо произошло с мужчинами, одетыми в изрядно потрёпанную женскую одежду. Жаль только, что некому было удивиться подобному чуду. Воины из «Приюта Опоздавших», (а это именно они ловко перестреляли наглых агрессоров в лохматых одеждах), на выживших в перестрелке людей ни малейшего внимания не обратили. У них была другая цель. Цель намного важнее разных удивлений. Они торопливо обыскивали тела поверженных врагов. Торопились воины не зря. Понимали они, что времени на обыск у них мало. Понимали, что мало, но не догадывались, что настолько. Не успели победившие воины над телами вражескими вволюшку мародёрство учинить. Вновь стрельба началась. И вновь в злополучной пещере кровавая мясорубка. А Гоблину с его товарищем опять повезло! Будто заговорённые были они на этот день. Хотя нельзя сказать, чтоб очень уж повезло. Живы остались – да, а вот в остальном….

Снова их на пол повалили. Вновь одежду рвут да шершавыми руками по телу голому шарят. Да и ладно бы просто шарили, так нет же, всё между ног стремятся забраться. Какая-то цель там сокрыта? Желанная цель! Но, как часто бывает, там, где цель особенно желанна, разочарование непомерное прячется.

– Да это же мужик! – взревел вдруг мучитель Гоблина, прорвавшись через все препоны к желанной цели.

– И у меня тоже! – вторил ему истязатель биолога. – Проклятые лицемеры!!!

Их раздели догола, злыми пинками загнали в угол пещеры и хищно лязгнули затворы оружия. Меньше мгновения оставалось жить разоблачённым мужчинам. Но им опять повезло. День (а, может быть, ночь) сплошного везения. Стрельбы на этот раз не было, а явилось вместо неё счастье из уст сурового вожака, прохрипевшего сердито:

– В лагерь их! Пусть Учитель решает, как дальше с ними быть. Уходим.

В лагере их сразу бросили в яму. Без разговоров бросили. Молча. В яме было холодно. До стука зубов холодно. Громко застучали зубы пленников, так громко, что сердитые охранники в лохматых одеждах бросили в яму два одеяла. А может, и не из-за стука зубов полетели одеяла в яму? Может, принято здесь так, что узникам охранники одеяла в яму бросают? Всё может быть. С одеялами стало полегче, и невольники решили познакомиться поближе. Точнее, товарищ Гоблина по несчастью так решил. Уж вроде давно они вместе, а познакомиться по-человечески никак не получалось. В яме же для знакомства все условия сложились как нельзя лучше. Куда уж лучше, когда в тесной яме сидишь с незнакомцем бок о бок, и делать больше нечего, как только сидеть. Одна из стен ямы светилась. Вернее, не вся стена светилась, а некий квадрат размерами метр на метр. Правда, светился еле-еле, но разглядеть друг друга узники могли. Биолог долго смотрел на Гоблина молча, и решил, что другого такого хорошего момента (в смысле – для знакомства) не будет.

– Меня Михей зовут, биолог я, – сказал он, протягивая руку товарищу по яме. – А ты?

– Гоблин, – ответил Гоблин.

Ответил он так потому, что многие люди, называемые себя мужчинами, любили поговорить громко. Этакое явление он в последнее время довольно-таки часто замечал. А раз они так говорят, то чем он, Гоблин, хуже их? Кстати, об этом Гоблин думал сущее мгновение, потом эту думу оттёрли в мути сознания без спроса явившиеся посторонние мысли.

«Ишь ты, разговаривать он умеет, – удивлялись они. – А чего в приюте его немым дебилом считали? Странно. И имя у него какое-то дурацкое. Презренное имя. Неужели он не понимает? А, с другой стороны, хитёр он непомерно. Что-то здесь не то».

Завершив ритуал знакомства через рукопожатие (странный обычай) Гоблин стал слушать Михея. Тому ужасно хотелось выговориться. Хоть перед кем хотелось. Хоть перед камнем, но выговориться! Бывает так у людей. Накопится в сердце множество различной мути, и если не выплеснешь её через уста, то и жить невозможно. От всей души выговориться хочется. Хоть на стенку бросайся! Вот так в яме и с Михеем случилось.

– Как же нас с тобой Нестор провёл, – крепко ударил кулаком каменную стену рассерженный биолог. – Я к нему за помощью пришёл, а он наобещал мне с три короба и под пули отправил. Вот гадина. Пройдёшь обряд посвящения, говорит, и дам я тебе еды хоть на месяц. И воды обещал. А я ведь исследования наверху вёл. Представляешь, наугли уничтожили всю растительность, всю органику, животные, насекомые, целыми видами за сутки дохли, и люди все должны были умереть, но….

Михей вдруг замолчал. В яме стало тихо-тихо. И только сверху слышался приглушённый шум. Сверху была жизнь. Гоблину было очень интересно, почему люди не умерли, но переспросить биолога он постеснялся. Не захотелось ему показаться глупцом. Не захотелось выдать своего недопонимания. Наверняка Михей приоткрыл ему тайну. А иначе почему он вдруг замолчал? Отчего прервал свою мысль? Что-то здесь не то.

«Всё умерло, а человек живёт, – размышлял Гоблин, кутаясь в чуть отсыревшее уже одеяло. – Почему? Что же я не смог расслышать в словах Михея? Что же? А может, всё-таки переспросить его?»

Гоблин собрался с духом, несколько раз мысленно повторил про себя вопрос, и уж набрал в грудь воздуха, чтобы произнести вслух, но понял, что биолог крепко спит. Пришлось опять искать отгадку без посторонней помощи.