Читать книгу Я не местный. Книга первая. Плач младенца - Алексей Глазырин - Страница 6

В свой полтинник с хвостиком Иван, оставался все тем же Ванькой, конечно годы оставляли свой отпечаток на физиономии, но внешне Иван был поджарым мужчиной, брюха не было и даже вовсе не намечалось. А вот внутреннее, душевное состояние было отнюдь не юношеское, не было былого энтузазизма, он перегорел, пропал интерес к жизни. Нельзя сказать, что его заело одиночество, просто не было в жизни ни каких целей. Верней цели конечно же были, но все они сиюминутные, так сказать на потребу. Не было настоящих, глобальных, что ли, целей, а их отсутствие приводило к осознанию бессмысленности существования. Иной раз на него накатывала какое-то отупение безысходности. И это случалось, все чаще и чаще.

Вот и в этот раз, не смотря на то что был замечательный погожий летний день, к тому же очередной нововведённый праздник, а он полчаса назад зашёл в разливайку и накатил сто грамм для поднятия настроения, да и повод, как говорили нынешние, днюха, но оно никак не хотело подниматься, а даже наоборот, только испортилось.

А испортиться настроению было от чего, вот уже почти месяц как Ивана Ивановича сократили на его старой работе, и он нынче числился безработным, со всеми вытекающими, что естественно не способствовало поднятию настроения.

История Иванова увольнения была банальна, по современным реалиям. В руководство предприятием пришли, по Иванову пониманию молодые всезнайки, в головах которых варилась каша из всевозможных новомодных клише из сферы маркетинга, впрочем, если отбросить невменяемою терминологию, то становилось все просто до безобразия, пилим и тырим все, что можно по пилить и по тырить. А Иван в очередной раз попытался, нет не встать на пути беспределу, а просто слегка намекнуть на совесть вышестоящим менеджерам, на что у тех была естественная реакция, итогом которой и было увольнение.

Иван сидел в парке по началу ни о чем особо не думая, просто наблюдая, как гуляет народ, который абсолютно наплевав на мрачного мужичка в кепке сидящего на скамейке, и во всю развлекался, празднуя не понятный праздник.

А затем мысли в его голове снова стали сосредотачиваться на его очередном выверте судьбы. Нет, подумалось Ивану, правильно они меня уволили, не хрен быть белой вороной, или будь как все или не лезь в систему, иначе она тебя пережует и выплюнет, только вот как быть с совестью.

Как там апостол Павел говорил: «…азъ подвизаюся непорочну совестъ имети всегда перед Богомъ же и человеки…». Так откуда это, а вспомнил из Деяний апостолов, речь апостола Павла кажется глава двадцать третья абзац первый, точно. А еще где-то там же: «…языцы… являют дело законное написано въ сердцахъ своихъ, спослушествующей имъ coвести…», а нет, это послание апостола Павла к римлянам.

Как там апостол Павел говорил: «…азъ подвизаюся непорочну совестъ имети всегда перед Богомъ же и человеки…». Так откуда это, а вспомнил из Деяний апостолов, речь апостола Павла кажется глава двадцать третья абзац первый, точно. А еще где-то там же: «…языцы… являют дело законное написано въ сердцахъ своихъ, спослушествующей имъ coвести…», а нет, это послание апостола Павла к римлянам.

Иван вспомнив все это, остался доволен, что память он еще не профукал, и мозги еще не плохо работали, так что рановато еще его списывать в утиль.

Иван вспомнив все это, остался доволен, что память он еще не профукал, и мозги еще не плохо работали, так что рановато еще его списывать в утиль.

Последнее время Иван пристрастился читать Евангелие, причем на церковно-славянском, ему нравилось разбираться в этих завитушках.

Вот если уж сохранил совесть до таких лет, размышлял он, то и не стоит на старость лет, эту самую совесть, в угоду сиюминутных благ, в грязь втаптывать. Да и хрен, с этой работой, где о тебя ноги вытирают, да вдобавок еще и внутренне мараться потребно, найду другую, вон хоть дворником.

Да и совесть с наживой никак не стыкуется, вон Иуда за деньги продал Христа, за тридцать сребреников. А потом повесился. Ибо страсть, погубив человека, его бросает.

Деньги то, как оказывается, полученные путем наживы и стяжательства, являются просто заманухой, они некое магическое средство застилающие умное Око души.

Предлагающие ей наиболее универсальный ключ к сокровищам мира, к сладостям Мига-Момента, и таким образом подводящие к раю пропасти, куда ослепленный страстью наживы человек срывается.

Страсть сребролюбия – один из видов власти Момента над человеком, то есть человек повелся на сиюминутную выгоду, и проиграл свою жизнь, которую ни за какие деньги не купишь. Вот так и получается, что в итоге тот же Иуда свою собственную жизнь продал за тридцать сребреников.

Так и те менеджеры, благо, что живы, но все едино калеки, на голову, в эту систему с мамоной во главе, только влезь, а вот выйти оттуда уже хренушки, и захочешь, да не сможешь, это как алкоголизм или наркомания, так и будет пилить, и тырить бабло, по жизни, пока самого, эта система не раздавит, или физически, или морально. Превратив человека в морального урода.

Только успел о сем деле размыслить Иван, как его мысли неожиданно прервал чей-то вопрос.

– не помешаю молодой человек?

Перед ним стоял, благообразный старичок. Иван ничего не отвечая на заданный вопрос, только кивнул головой. Старичок восприняв его кивок за одобрение присел рядом на лавку.

По началу он то же стал наблюдать за происходящим, внимательно вглядываясь в окружающее, но через не продолжительное время, неожиданно вдруг спросил.

– а что это вы, молодой человек, не радуетесь жизни, и даже как-то мрачно смотрите на все это веселье.

Иван по началу и не отреагировал, окинул взглядом соседа, и вдруг грубо ответил, сам того не желая.

– не вижу повода для веселья, вы сами понимаете, что люди празднуют?

Старичок даже крякнул, не сколько удивившись вопросу, сколько от резко-грубой интонации заданного вопроса, и слегка помедлив, не отвечая на вопрос, сказал.

– я вижу у вас какие-то неприятности, извините ежели обидел чем.

Иван сам опешив, от своей воинственной горячности, и уже более миролюбивым тоном ответил.

– да нет, что вы, не стоит извиняться, это вы меня простите, за грубость, просто я не понимаю, что собственно люди празднуют, да и вообще не нравится мне это все.

Он покрутил головой как бы обозначая это самое все. Разговор на этом прекратился, и они молча продолжали сидеть наблюдая за праздно шатающимися людьми, жующих всякие вкусняшки, весело гомонящих, и с различными скоростями, в зависимости от пола, возраста и состава компании, передвигающихся от одного развлечения к другому.

И вдруг на Ивана накатило, захотелось все высказать, этому странному старичку, все что скопилось и лежало тяжелым камнем на душе.

Вот он и не удержался и с горячностью высказал, а точней сказать излил душу, а в конце своего отчаянного монолога, добавил, что была бы у него возможность начать все с начала, да не здесь, где все за деньги, а там, где…, он и сам не знал, где это там, но в любом случае не здесь. При этом с горечью посетовал, что сегодня у него день рождение, а он неприкаянный и нафиг никому не нужный, и зачем его только мама родила…

Когда он закончил свои отчаянный монолог, Иван почувствовал, как сверлит его взглядом сосед, будто просвечивая рентгеном на сквозь, проникая в самые потаенные глубины его души.

Обозрев его таким образом с головы до пят, этот странный старичок, отвернувшись от Ивана, стал рассматривать прогуливающихся людей. Над скамейкой на которой они расположились повисло некая напряженная тишина. Оба молчали, каждый уйдя в свои мысли. Помолчав так некоторое время, старичок вновь обернулся к соседу по скамейке, и сказал.

– позвольте задать вам один вопрос?

Его собеседник кивнул головой.

– вы любезный, действительно желаете начать все с начало, и не в этом времени?

Иван слегка помедлил и снова кивнул головой.

– и какие же времена вас привлекают, позвольте полюбопытствовать.

Это было сказано, с веселым добродушием, что несколько разрядило ту напряженность которая возникла в ихней беседе. Иван перестал горячится и успокоился, понимая, что беседа принимает несколько академический вид с историческим оттенком.

Ну в чем в чем, а в истории России, Иван, хорошо разбирался и решил блеснуть своими познаниями.

– Пятнадцатый век, это время создания Русского государства, свободного наконец от оков басурманского ига. Время, когда крепостное право не существовало еще в тех законченных формах, которые сложились позже. Время сооружения доныне стоящих стен московского Кремля и его великолепных соборов. Время расцвета русской письменности и летописания. Не тот ли это столп, на котором можно утвердить образ идеальной Руси, восприявшей наследие Сергия Радонежского и собранной Василием Вторым и Иваном Третьим. Эпоха Ивана Третьего Васильевича представляет собой переломное время в истории России. В правление великого князя или, как его называли, государя всея Руси практически завершается объединение земель русских.

Высказав все это на одном дыхании, Иван помолчал, а затем продолжил.

– тот, кто хочет понять всю значимость истории России, ее, так сказать смысл, тот должен раскрыть карту России и проследить течение русских рек. Издревле русские реки были торговыми путями страны. Один великий торговый путь шел «из варяг в греки»: от Невы и Волхова через Днепр в Черное море; другой от великих северо-западных озер через Шексну и Мологу, через Волгу в Каспийское море в Персию и Индию; третий, добавочный, от Северной Двины через Вятку и Каму в Волгу. В то время реки были артериями жизни – колонизации, торговли, транзита, экспорта и импорта, и культуры. По самому положению своему, по самой судьбе своей Москва находилась в речном центре страны, и борьба за речную свободу и речное замирение была для нее железной необходимостью. В глубоком материке, в суровом климате, задержанная игом, отдаленная от запада, осажденная со всех сторон, – шведами, ливонцами, литвой, поляками, венграми, турками, татарами крымскими, сарайскими Золотая Орда и казанскими, – Россия веками задыхалась в борьбе за национальную свободу и за веру и боролась за свои реки и за свободные моря. В этом и состоял ее так называемый империализм, о котором любят болтать ее явные и тайные враги. В значительной степени именно в силу этого история России – это история почти непрекращающихся войн. История России – это история осажденной крепости. С 1055 по 1462 год, по подсчету историка Соловьева, Россия перенесла 245 нашествий. При чем 200 нападений на Россию было совершено между 1240 и 1432 годом, то есть, нападения происходили почти каждый год. С 1365 года по 1893, за 525 лет, Россия провела 305 лет в войне. Неудивительно, что закаленный в боях, привыкший жертвовать собой русский чаще побеждает, чем жители страны, в истории которых войны играли меньшую роль. В течение долгих веков Русь несла тяжелые жертвы от нападения врагов.