Читать книгу Железная скорлупа - Алексей Игнатушин - Страница 3

Над шпилем башни кружились хмурые облака. В их складках проворно ползали лиловые змеи молний, лопались с ослепительными вспышками. В небе страшно грохотало, словно Боженька осерчал.

Лиловые сполохи вырывали из ночной тьмы мертвые дома: понуро-серые, с проломленными крышами. Холодный ветер гнал по пустым улицам легкий мусор, постанывая в дырах домов.

Лишь главная башня замка уцелела, протыкала обглоданным пальцем сливовое небо аккурат посредине клубка пепельно-грязных хлопьев, прошитых ветвистыми нитями.

Из окон наверху лился свет, в них виднелась суетившаяся человеческая фигурка. Человек у подножия, глядя на мелькание силуэта, усмехнулся, закрыл глаза.

Каменная кладка сменилась коридором, освещенным настенными факелами. На массивной ручке деревянной двери играли тусклые блики. Дверь бесшумно открыла простор лаборатории, заваленной свитками, книгами, массой диковинных механизмов, колб и реторт.

– Мэйбон, – сказал вошедший с легкой насмешкой, – не надоело носить нелепый халат? Ты в нем похож на женщину. Мужчина должен одеваться как я.

Мэйбон остановился, ладонью пригладил черную бороду, из-под мохнатых бровей недовольно сверкнул глазами.

– Никак не угомонишься, брат? – сказал он спокойно. – Хочешь носить штаны и рубахи, как мужлан, – носи.

Брат чародея выставил руки примирительно, растянув бледные губы, обнажил крепкие зубы:

– Прекрати пикировку, Мэйбон. Я пришел с вестью.

Стекло окна задребезжало от крепких ударов. Мэйбон отвлекся, открыл скрипнувшие створки, и сухой воздух лаборатории разбавило облаком прохлады. Порыв забросил внутрь черный ком: ворон шумно захлопал крупными крыльями, каркнул противно. Птица смяла ткань халата мага железными когтями, нагло потопталась, едва умещаясь на предплечье. Мэйбон напряг мышцы и закрыл окно.

– Что ты говорил? – спросил брата, не обращая внимания на снисходительную усмешку.

– Речь о прислужке нашей доброй королевы, – сказал Эверейн с глумливым смешком. – Она добралась до Кэрлеона-на-Аске и уже едет обратно, заручившись помощью аж одного рыцаря, ха-ха!

Мэйбон внешне остался спокойным. Подошел к стеллажу с колдовскими книгами, легким движением снял верхушку человечьего черепа, служившего подпоркой. Ворон на предплечье оживился, каркнул азартно, в глазах загорелись рубиновые огоньки.

В щепоти колдуна зашевелился черный блестящий червяк, чуть крупнее большого пальца. Мэйбон сжал пальцы – тельце покрылось белой слизью, скользкой, как масло, с противным запахом. Черный шнурок венчала миниатюрная голова, похожая на саламандровую, пламя свечей блестело на крохотных игольчатых зубках.

Ворон стремительно клюнул, закатывая глаза от удовольствия: червяк лопнул в пасти сладким соком. Мэйбон вытащил из черепа-шкатулки второго, скормил пернатому любимцу.

– Не слишком ли – кормить комок перьев личинками гивра? – спросил брат-колдун.

Мэйбон пожал плечами, крышку черепа вернул на место. Довольный ворон пролетел по лаборатории и уселся на полку под потолком.

– От бескрылых драконов пользы мало, – сказал колдун сухо. – А теперь поговорим о главном…

В его взгляде читалась угроза, и брату стало не по себе, он невольно попятился.

– Разве ты не уверял, Эверейн, что решишь проблему? – спросил Мэйбон притворно-ласково.

Брат колдуна сглотнул ком. Сквозь кожу лица Мэйбона проглянул череп со злобным оскалом.

– Мэйбон, я старался, даже спутника отправил на тот свет, но она ушла по реке. Да ты не волнуйся, – зачастил Эверейн, – она ничего не сделает, с ней один рыцарь, неопытный.

Мэйбон шикнул строго, мельком глянув на аппарат на столе – сплетение металлического каркаса, тонких стеклянных трубочек и колб, полных разноцветных жидкостей, – сказал свистящим шепотом:

– Ты знаешь, почему остатки войска Сноудона топчутся на границе?

– Они – трусы.

– Верно, – кивнул Мэйбон. – Но и стая зайцев пойдет вперед под началом льва.

Эверейн вытаращил глаза, сказал, задохнувшись от изумления:

– Это тот щенок – лев? Да он не способен командовать и одним человеком!

– Неважно, – отмахнулся колдун досадливо. – Он символ рыцарства, более благородного и чистого, чем местное. Его появление воспримут как помощь всех рыцарей Артура. А символы, если они способны воодушевить наших врагов, следует уничтожать.

Эверейн помолчал, затем склонил голову:

– Я понял, брат. Защитники Сноудона подмоги не дождутся.

– Уверен? – спросил Мэйбон.

Эверейн вспыхнул:

– Да я прямо сейчас…

Мэйбон с гримасой недовольства тряхнул кистью:

– Про фрейлину говорил так же. Не распыляй силы, покончи с ними одним ударом. Насколько помню, им не миновать Гиблого леса.

Эверейн ответил злорадной улыбкой, в глазах заплясали багровые блики. Мэйбон, оглядев братца, кивнул довольно и внимание обратил на колдовские приборы.

Эверейн шагнул к двери, обернулся, спросил недоуменно:

– Может, объяснишь, зачем согнал к башне тучи? Хочешь пугать неграмотных крестьян дьявольским видом замка?

Мэйбон ответил рассеянно:

– При чем тут?.. Я ставлю опыт. У нас осталось много трупов слуг королевы, вилланов и сервов, попытаюсь что-нибудь сделать с помощью небесной энергии.

– Понятно, – протянул Эверейн.

Брат погрузился в научные опыты. За окном ярко заблистало, загрохотало, будто небо рушилось. Эверейн резко распахнул дверь, в коридоре его догнал прощальный карк ворона.

В деревне нашлась маленькая гостиница.

Леди Хелия окинула дом кислым взглядом, вздернула головку надменно и внутрь вошла с таким видом, что держатель двора устыдился убогости, скудости и грязи. На его обрюзгшем деревенском лице появилось желание наложить на себя руки.

На взгляд Инконню, дом был вполне приличный: еще остался слабый запах древесины, подворье чистое, опрятное. Рыцарь пожал плечами.

Жена хозяина по его знаку подошла, приняла испачканный супервест.

– Постирать, зашить, – бросил юноша коротко.

Гарет увлек коней к конюшне, со вздохом стал расседлывать. Инконню мельком глянул на белоснежного любимца, отвлекся на жаркие смешки девиц. Вилланки столпились за забором, разглядывая красивого юношу жадными глазами, шептали друг дружке на ухо, взрываясь смехом.

Щеки рыцаря налились румянцем, он порадовался быстро густеющим сумеркам и буквально сбежал в дом от смешков, как от отравленных стрел…

Край этот был озерный, с изобилием болот, потому на ужин подали большое количество рыбных блюд. Леди Хелия не упустила возможности охаять угощение, возмутившись отсутствием обязательного для благородных мяса.

– Я охотно вкушаю рыбу, но в назначенные Господом дни, – сказала она ледяным тоном, от которого у рыцаря кусок застрял в горле. – Сегодня не среда и не пятница, вы об этом знаете? – спросила она хозяина с убийственной издевкой.

На красномордого бородача смотреть было жалко. Он, разводя руками, промямлил:

– Дык я для госпожи зарежу курицу, мигом!

Фрейлина сморщила носик.

– Может, свершите это на моих глазах? – осведомилась она саркастически. – Пока будете готовить… – точеной ладошкой совершила отрицающий жест.

Инконню сперва хотел присоединиться к возмущению дамы, но вид униженного хозяина, хоть и виллана, царапнул сердце, на душе стало гадко.

– Отличная рыба, – сказал он, глядя в тарелку. – Да, Гарет?

Оруженосец согласился через силу и застыл, поймав взгляд девушки. Побелевшее лицо фрейлины враз стало неприятным. Девушка промолчала, с достоинством отщипнула несколько волоконцев со спины вареного леща.

Хозяин потихоньку ускользнул. Фрейлина разворотила деревянной вилкой рыбу, отбросила прибор. Инконню с пухлыми щеками от припрятанной во рту снеди поспешил встать следом за дамой.

Леди Хелия сказала так сухо, что вызвала жажду:

– Сэр Инконню, из-за непомерной скупости мужлана, хозяйствующего здесь, нам досталась одна комната. Надеюсь, ночью, когда захочется тепла, вы потянетесь к оруженосцу, а не ко мне.

Юноша поперхнулся, багровея, как кусок металла в горне.

– Что молчите? – спросила Хелия со злой усмешкой. – Рыцарь обязан дать даме хоть какой-то ответ.

Инконню заработал челюстями, как хомяк. Фрейлина несколько мгновений наслаждалась зрелищем, затем откланялась.

Рыцарь бухнулся на лавку, униженный и раздавленный. Гарет старательно отводил взгляд, губы расползались.

Инконню с хрустом выпрямил сгорбленную спину, держа глаза широко распахнутыми, боясь сморгнуть слезу. Мысль о предстоящих днях рядом с фрейлиной наполнила душу горечью и отчаянием.

Проснулся он по зову петухов. Вскочил как ошпаренный, оглядывая комнату в утреннем сумраке. Гарет, лежащий рядом на полу, дернулся испуганно, но рыцарь растопырил ладонь, и оруженосец закрыл глаза.

Как ни странно, но за ночь боль в отбитых ребрах улеглась. Инконню оделся, поверх рубашки натянул гобиссон. У двери оглянулся на кровать, где спала леди Хелия. Замер от восторга, а в груди сладко защемило, половина обиды за вчерашнее испарилась мигом, вторая растаяла еще до того, как ступил на порог часовни.

Беднота убранства резанула глаза: в замке часовню украсили фресками, окна расписали причудливым орнаментом, полно дорогой утвари…

Рыцарь отрешился от посторонних мыслей, преклонил колени.

Тишину после горячей молитвы нарушил вкрадчивый голос, прозвучав за спиной, заставил вздрогнуть:

– Очень хорошая молитва, сын мой, шла от сердца.

Инконню повернулся, склонил голову:

– Святой отец.

Священник, кивнув благосклонно, подошел ближе. Инконню отметил: суровое лицо с ниткой шрама на массивном подбородке, внимательные серые глаза.

Священник пригляделся, широко раскрыл глаза. Инконню вздрогнул от гневного вопля:

– Убирайся из дома Христова!

Рыцарь оторопел, рот приоткрыл глупо. Священник резко толкнул его кулаком в грудь, в серых глазах полыхал фанатичный огонь.

– Прочь, нелюдь!

Эхо под сводами рвало слух, сердце рыцаря неровно билось.

– Святой отец, – проблеял Инконню, – что вы говорите?

Священник наступал, острыми тычками в грудь гоня рыцаря к порогу.

– Кого угодно можешь обмануть, но не меня! – закричал священник, истовым пламенем глаз обжигая смятенного юношу. – Я постоянно борюсь с погаными созданиями, как-нибудь отличу богомерзкое создание Тилуиф Теджа от добропорядочного христианина.

– Но я человек! – вскричал юноша отчаянно.

Священник истерично захохотал, брызгая на гобиссон каплями слюны.

– Замолчи! Вон отсюда! Иди предавайся мерзким плотским утехам, пока можешь. Знай, скоро мы истребим ваше поганое семя, противное Божьему замыслу!

У рыцаря в голове гудело, сердце долбило грудную клеть, как дятел, ребра противно похрустывали.

– Прочь, бездушная тварь!!! – завизжал священник, пронзительное эхо едва не разорвало слух.

– Я… И… – пробормотал рыцарь, хватая ртом воздух, как рыба на берегу. – Откуда вы зна…

– Сэр Инконню, леди Хелии любопытно, как долго ожидать вашего прибытия? – влетел в часовню насмешливый голос Гарета.

Рыцарь, поклонившись дрожащему от ярости священнику, спешно шагнул за порог.

– Совсем обнаглели, – сказал священник устало. – Уже в дом Христа пробираются безнаказанно…

Левую бровь фрейлина надменно изломила. Гарет, оседлав лошадей, вывел их с постоялого двора на дорогу, и девушка смотрела на юношу с высоты седла, что усиливало снисхождительное выражение взгляда.

Инконню подошел к белому жеребцу, молча, с помощью Гарета облачился в котт-де-май, кольчужными шоссами пренебрег. Леди Хелия нахмурилась, но при виде бледного потного лица и пустого взгляда юноши встревожилась.

– Сэр Инконню, с вами все в порядке? – спросила она с подобием участия.

Юноша кивнул рассеянно, натягивая отстиранный и заштопанный супервест.

«Тилуиф Тедж, Прекрасное Семейство, – пронеслась кипящая мысль. – Почему он принял меня за одного из них? Ведь я человек… И в замке никто ведь не разглядел нечеловечности…»

Тайна рождения захватила сознание, он стоял столбом, не слыша участливых вопросов девушки.

Взгляд фрейлины снова стал ледяным.

– Тогда извольте двигаться быстрее, вас улитка обгонит, – сказала она стервозно.

Сказала и запнулась, устыдившись собственной грубости. Гарет покивал одобрительно. Инконню безучастно пристроил за спину щит, вскочив в седло, первым выехал из деревни.

Леди Хелия ехала следом, глазами метала молнии. Приоткрывала рот нервно, но спохватывалась и молчала. Лишь сопела сердито, буравя взглядом спину, закрытую сидящим грифоном.