Читать книгу Белые пятна Великой Отечественной войны - Алексей Исаев - Страница 5

Часто говорят, что война есть продолжение политики. Но в немалой степени война – продолжение экономики. Возможности стран вести войну в индустриальный период определялись доступом к сырью, наличием технологий и вообще физических возможностей производить вооружение и технику. Любые ресурсы так или иначе ограничены, и руководству страны и военно-промышленного комплекса приходится маневрировать сырьем, станками и рабочей силой. Правильные и, наоборот, неправильные решения здесь имеют далекоидущие последствия. Именно они – вместе с решениями военачальников на поле битвы – определяют результаты военных кампаний.

Еще до войны в СССР обозначились узкие места в производстве вооружений. Общеизвестный факт: нехватка алюминия вынуждала сделать ставку на широкое использование древесины для постройки самолетов разных типов. С началом войны и потерей мощностей по производству алюминия эта проблема лишь обострилась. Была ли оправдана ставка на дерево как конструкционный материал еще до войны? Безусловно.

Однако этот общеизвестный пример – лишь вершина айсберга. Существовала отрасль военного производства, поглощавшая ресурсы государства с большим отрывом от всех остальных. Это производство боеприпасов. Из 60 млрд рублей заказа Красной армии на вооружение в 1941 г. на боеприпасы выделялся 21 млрд рублей (35,4 %). Артиллерийские системы заказывались на сумму намного меньшую – 3 млрд рублей. Перевооружение на новые танки КВ и Т-34 должно было обойтись в 7,9 млрд рублей, перевооружение ВВС – в 11 млрд рублей.

С чем это связано? Откуда такие крупные суммы? Это связано с принципами использования артиллерии, стреляющей с закрытых позиций. Так, разрушение блиндажа или укрепленного наблюдательного пункта требовало одного часа времени с расходом 100–120 снарядов калибром 122 мм или 60–80 снарядов калибром 152 мм с учетом естественного разброса. Такой расход на одну цель давал значительный суммарный настрел орудий за месяцы и годы боевых действий.

В апреле 1941 г. были введены нормативы годового расхода снарядов на дивизионные орудия – 6000 штук на одну 76,2-мм дивизионную пушку, 4860–5280 на 122-мм гаубицу и 4320 на 152-мм гаубицу[50]. Орудия эти в довоенных ценах стоили 80–100 тыс. рублей, а одна годовая норма 76,2-мм выстрелов обходилась бы в 418 тыс. рублей, 122-мм гаубичных выстрелов – около миллиона, 152-мм гаубичных – уже 1,3 млн рублей (речь идет именно о выстрелах, т. е. о снарядах и зарядах для гаубиц с их раздельным заряжанием и об унитарных патронах для 76-мм пушек. Для расчетов использовались стоимостные показатели выстрелов из так называемого «Ценника ГАУ» (Главного артиллерийского управления Красной армии июля 1941 г.). Как видим, за свою фронтовую жизнь артсистема расстреливала боеприпасов по стоимости в разы, а реально – на порядок больше цены самого орудия.

Более серьезные и дальнобойные орудия были дороже. 152-мм гаубица-пушка МЛ20 образца 1937 г. стоила в 1939 г. уже около 200 тыс. рублей, а годовая норма выстрелов для нее (4800 штук) в ценах лета 1941 г. – почти 1,7 млн рублей. Таких орудий в Красной армии к началу войны имелось 3123 штуки.

Зависимость цены годовой нормы выстрелов от калибра, кстати, была нелинейной. 1920 снарядов для одной 203-мм гаубицы Б-4 образца 1931 г. стоили примерно те же 1,7 млн рублей. А вот у калибров особой мощности следовал резкий скачок вверх.

Даже локальный по своим масштабам конфликт на реке Халхин-Гол в 1939 г. наглядно иллюстрирует масштабы расходов на боеприпасы. Победа на Халхин-Голе была обеспечена в немалой степени артиллерией, выигравшей дуэль у японцев. И только в ходе советского наступления с 20 по 30 августа 1939 г. было расстреляно боеприпасов на сумму свыше 32 млн рублей[51]. При этом безвозвратные потери достаточно дорогих (112 тыс. рублей) танков БТ-7 за этот же период (44 единицы[52]) обошлись в денежном исчислении в сумму около 5 млн рублей. В Советско-финляндскую войну 1939–1940 гг. прорыв «линии Маннергейма» на Карельском перешейке обошелся в сумму свыше 500 млн рублей на боеприпасы калибром от 107 мм до 280 мм[53]. Потеря на Карельском перешейке безвозвратно 368 танков[54] обошлась СССР на порядок дешевле.

В какой степени СССР был готов к столь значительным расходам и к производству колоссальных объемов боеприпасов? Эта отрасль была проблемной еще со времен Российской империи. Узким местом был порох. Индустриализация и модернизация 1930-х гг. в СССР снизила остроту проблемы, но не устранила ее полностью. Так, начатые строительством на рубеже 1920–1930-х гг. пороховые комбинаты были завершены только к 1941 г. Поэтому мобилизационный план от 5 июля 1938 г. (предусматривавший годовую потребность в порохах в 167 975 тонн) расчетную мощность пороховой промышленности СССР обеспечивал только на 28 %; в 1940 г. эта цифра увеличилась только до 43 %[55]