Читать книгу Чужое тело - Алексей Изверин - Страница 3

Негров теперь четверо. Двое с опахалами, один с тяжелой металлической бадьей, еще один важно держит в руках большое пушистое полотенце. Над бадьей поднимается парок.

Я почему-то сижу на кровати, а чьи-то руки трут меня влажными тряпками, поворачивают, поднимают голову и локти. Холодное и щипкое касается кожи под мышками, по лицу скребется длинное и тупое, волосы чуть дергает…

Больно же!

В поле зрения появляется еще один человек, не негр, обычный. Из одежды только обтягивающие штаны по середину икр и распахнутая безрукавка, а в руке здоровенные черные ножницы.

Тип примеривается и отхватывает мне прядь волос со лба.

Ножницы тупые, и мне снова больно, да еще как!

Я бью парикмахера ногой. Выходит неудачно, удар смазанный. Моя нога движется медленно, как и положено во сне. И потому тип с ножницами успевает отпрянуть, мой удар вместо низа живота попадает ему в коленку.

Снова больно, отбиваю себе пальцы.

– Бур-бур-бур-бур! – жалостливо говорит кто-то под ухом. Не видно кто, голос мужской. Тип с ножницами приближается с опаской, косится, боком идет, как краб.

– Бур-бур! – повелительно говорят со стороны.

Тип с ножницами закрывает глаза и делает еще шаг вперед, поднимает ножницы с досадой обреченного ни за что, ни про что.

Этак он мне голову отхватит, чудак… В нос целится! Стой, стой, кому говорю, стой…

– А ну стой!

– Ста-аять!.. – С этими словами я проснулся.

Спать на столе было не очень удобно, но делать нечего. Кроватей не предусмотрено, только кресла. Откидываешь спинку и спишь, на лицо кепку натянув. Твой напарник в это время кофе пьет, в мониторы смотрит и за сигнализацией поглядывает. Если вдруг что не так, то один будит второго и идет смотреть, что случилось. А второй в это время в готовности отправить тревожный сигнал вверх по инстанции, директору или заму.

– Приснилось чё? – спросил Михаил, мой напарник на сегодняшней смене.

– Да ничё, – буркнул я. – Кофе где-то тут я себе делал…

– Да вон за монитором чашка.

Я вынул чашку из-за монитора, слепо поднес к лицу. Остыл уж, да и ладно… С шумом втянул горьковатую жидкость в себя.

Глаза сами собой начали раскрываться.

– Мих, ты давай… Я пока что, сна у меня нет.

Михаила долго уговаривать не пришлось, он мигом кресло назад, руки на стол, голову в руки и засопел счастливо.

Я же выпрямился в кресле и принялся смотреть на экраны.

Утром за мной мой товарищ заехал, с которым мы вместе работаем. Константин, среди своих Костик.

Природа Костика ростом и статью не обидела, как и мозгами. Чуть меня повыше ростом, но раза в полтора шире, с широкими запястьями и сильными плечами, с несколько мягкими чертами лица Константин, среди наших Костик, производил впечатление человека очень спокойного. И впечатление это не портили набитые за пять лет тренировок в тхэквонд кулаки, жим штанги лёжа под 120 килограммов и даже несколько шрамов на рассеченной когда-то брови. Физическую силу Костик проявлял хоть вальяжно и неторопливо, но быстро и решительно, а чаще предпочитал обходиться словами. По молодости успел он санитаром отработать в психиатрической больнице, несколько лет катался с бригадой на «скорой», обезвреживая «белочек», марсиан и агентов ЦРУ, а в свободное время учился на психологическом факультете одного очень модного вуза.

Сегодняшнюю ночь Костик отстоял на дискаче «Василек», самом сложном нашем направлении, а мой дом ему по дороге. Да и одному-то на новенькой «десяточке» скучно ездить, компания нужна.

Ну, нужна так нужна. Да и человек-то он неплохой, хороший даже, и энергетика у него хорошая. Хоть я в эти энергетики и не верю.

Открыл дверь, втиснулся в салон. Костик кивнул мне, вырулил со стоянки.

– Пристегнуться не забыл?

Я поспешно накинул ремень, щелкнул замком. В двери рядом со мной щелкнуло.

– Центральный замок! – сказал важно Костик. – Ну что, куда двинем?

– Да не знаю, ты ж с дежурства, Кость? – спросил я неуверенно. – Да и я полночи не спал. Может, по домам двинем?

– Да ты что, целый день впереди, погода хорошая, да и машину прокатить надо, а то не будет слушаться. Я еще и тыщи не прошел. Может, в Рязань махнем?

– А что в Рязани?

– Рязанки. И Серегиной сестре надо учебники передать, он просил.

– О, давай… – А почему бы и нет? – Поехали?

– Сейчас только карту погляжу… – Костик зашуршал бумагами в бардачке.

Машина нырнула в слабый утренний поток, чуть потолкались на выезде из города, проскочили мост через реку Москву и свернули на шоссе.

Урчал мотор, мурлыкала что-то негромкое музыка, асфальт с готовностью ложился под новые шины. Навстречу проносятся авто, грузовики и легковушки, промелькнул тентованный КамАЗ с прицепом. Тягач Scania тащил громадную фуру с надписью «Промхолод» через весь белый борт. Toyota Land Cruiser пристроилась сзади, с ревом обошла по встречке как стоячих детище Баварского моторного завода, она же – Боевая Машина Вора.

Деревенька, скорость сброшена. Бабушки на здоровенных стеллажах выложили товар. Полотенца, чайники-самовары, ведра с яблоками, картошкой, банки с маринованными овощами.

«Крузер» свернул, остановился.

Я откинулся назад, поерзал, устраиваясь поудобнее, и закрыл глаза.

Зря.

Надо мной нависает балдахин, на котором вышит корабль среди бури. Округлый трехмачтовый парусник несется куда-то по высоким волнам, разламывая их круто изогнутым носом. Над ним задувает облака щекастое лицо с длинными кудряшками и выпученными глазами. Под кораблем, в пучине морской, туповато косит тремя глазами буро-серый кит.

Хочется спать. Очень хочется спать, но почему-то голова совершенно ясная. Лежу и не могу пошевелиться, оцепенение, будто ниже головы и нет ничего.

Рядом голоса.

Вслушиваюсь.

Опять то же бур-рур-бур-рур-бур. Как кашу во рту перекатывают, а не разговаривают. Голоса разные, мужские. Один повыше, а второй басит очень. И в комнате очень много народу, очень много.

Надо повернуться.

Я попытался повернуть голову. Да где уж там… А вот глаза можно скосить, а?

На этот раз негров больше. Штук десять стояло вдоль стены, двое с опахалами застыли рядом с кроватью, еще один моет полы широкой серой тряпкой.

На мне пижама, нежный шелк. Не знаю, как выглядит шелк, но похоже очень, касания тела мягкие и прохладные. Пижама чуть жмет у ворота. Под головой мягкая подушка, в которую моя голова глубоко проваливается, когда я скашиваю глаза, то вижу ее край, мягкий белоснежный холм.

Почему-то вспомнилось детство, когда я лежал на боку и смотрел в комнату через край подушки одним глазом. И так мне тогда не хотелось просыпаться…

Источник шума в комнате давешний толстяк-покемон. Я его еще по первому сну вспомнил. Одежды своей он не изменил… Хотя стоп, сапоги-то поменял, на сандалии. Смешные такие, с загнутыми носками.

С ним разговаривает тип поколоритнее. Высокий, басовитый, в расшитом золотом камзоле и широких пышных штанах, на ногах атласные сапожки с длинными серебряными шпорами. Через плечо перекинута перевязь, роскошная, тоже шитая золотом. На боку из черно-золотистых ножен выглядывает рукоять сабли, слева торчит что-то похожее на кинжал. Лицо обрамлено аккуратной курчавой бородой, нос с горбинкой, глаза какие-то быстрые, не поймешь, куда смотрит. И здоровенный, выше покемона на полторы головы и вполовину шире.

– Пришел в себя? – спросил бас.

– Нет, ваша светлость, – ответил толстяк. – Всего лишь рефлекторные движения! Всего лишь. Но мы уже достигли большого прогресса! Год назад мальчик не открывал глаза и не мог говорить.

– Сейчас может?

– Нет, ваша светлость.

Его басистая светлость поправил ножны с саблей, а другой рукой горстью огладил бороду.

– Вы делаете успехи, мастер Клоту. Пожалуй, ваше золото оправдано, оправдано…

– Благодарю вас, ваша светлость… – Толстяк попытался согнуться в поклоне, но до конца не смог, пузо помешало.

Так это что, я их теперь понимать могу?

Тут я натолкнулся на взгляд негра, того, что полы мыл. Он тщательно возил по полу тряпку, согнувшись в три погибели, но глаза у него были острые, холодные, и смотрел он на меня. Миг, и снова в пол смотрит, пол протирает.

Почудилось?

И вдруг меня неслабо так тряхнуло, и я проснулся.

Кочка. Спасибо вам, дороги российские. Машина на кочке подпрыгнула, я головой о стойку хлопнулся и проснулся.

– Не спи, замерзнешь! – усмехнулся Костик, не отрываясь от дороги. – Ты что, на дежурстве не выспался?

– Представь себе, нет, – буркнул я. – Кость, мы уже приехали?

– Ну так пока ты спал.

По бокам дороги тянулись панельные пятиэтажки-хрущевки, которые довольно быстро сменились старой застройкой, двух- и трехэтажными домами. Промелькнуло здание железнодорожного вокзала, навстречу попался свадебный кортеж, три длинные черные «Волги», все в цветах. Со второй «Волги» нам приветливо помахали рукой, я ответил, постаравшись улыбнуться как можно шире.

– Серега-большой звонил, сказал, что сестра его нас в парке ждать будет. Книги им отдадим…

– Как звонил? – не понял я. – Мы ж в машине?

– Сотовый у меня! Девяностые на дворе уж, темнота ты!

– А-а-а… – вспомнил я. И в самом деле, уже с полгода как на поясе Костика красовался чехол из настоящей кожи, в котором лежал предмет зависти и восхищения половины всей нашей конторы – сотовый телефон финской фирмы «Нокия». – Отдадим так отдадим…

Оставили машину на стоянке, рядом с парком. Костик бибикнул новенькой сигнализацией, полюбовался задвинувшимися автоматически окнами. Подозрительно огляделся вокруг, пригладил рукой короткий ежик на голове и внушительно этак опустил в напоясную сумку-кенгурку панельку от магнитолы.

– Пошли? – предложил он.

Пошли в зеленый парк, в котором росли высокие и раскидистые деревья. Бросили мелочь в действующий фонтан, Костик мимоходом попытался познакомиться с симпатичными девушками на лавке, читавшими одну книжку на двоих. Как и ожидалось, девушки его отшили. Они сюда пришли книжку читать, а не общаться с разными пижонами.

Прошли парк насквозь и вышли к монастырю. Монастырь тут здоровенный, только начал отстраиваться. Туда и сюда сновали чернорясые монахи с важными лицами, таинственно возникали из одной низкой двери и так же быстро ныряли в другую.

Пара высоких церквей стояла в лесах, по которым как муравьи сновали смуглолицые рабочие, гортанно перекрикиваясь на своем языке. Вверх отправлялись ведра и доски, стучали молотки и шуршали скребки, шумно работал перфоратор. Толстый смуглый бригадир, похожий на мастера Клоту из моего сна, разве что одетый в кожаную куртку и штаны «Адидас», важно оглядывал своих работающих соплеменников и иногда косился на прохожих.

– Ну, наконец-то! – Костик улыбнулся куда-то мне за плечо.

Я обернулся, проследил его взгляд.

Около фонтана стояли две девушки. Обе высокие, стройные, фигурки одинаковые, и обе в белых облегающих платьицах го-ораздо выше середины бедер. Как сестры-близняшки. Вся разница лишь в том, что одна блондинка, а другая брюнетка.

– Маша, – представил Костик блондинку с зелеными глазами. Блондинка очаровательно улыбнулась, не отрывая от меня пристального взгляда. Я смутился, посмотрел в сторону, на фонтан. Девушки рядом с ним все так же читали одну на двоих книжку.

– Сестра Сергея, нашего коллеги.

Маша улыбнулась.

– Женя, – представил Костик брюнетку. Карие глаза и вздернутый носик. Брюнетка обожгла меня такой же улыбкой, как и ее подруга, и протянула руку ладонью вверх. Я сдуру пожал, что поцеловать надо было, уже потом сообразил.

– А это мой коллега, Сергей. Мы с ним работаем вместе.

– Очень приятно! – хором сказали девушки.

– Кость, давай книжки, – сразу же принялась за дело Маша.

Костик протянул ей сверток.

– Спасибо! Как вам Рязань?

– Хорошо! – ответил Костик.

– Твой друг, он всегда такой хмурый?

– Иногда бывает, – покосился на меня Костик.

– Ладно ему. Мы не кусаемся, – сказала Женя. – Вы уже в монастыре были? Там ремонт недавно сделали, пойдем, прогуляемся!

– А… – сказал Костик, растерянно оглянулся на меня, я ответил ему таким же растерянным взглядом. – Это… Да, конечно же!

– Так, сначала… – Маша задумалась, нахмурилась. Я должен был признать, что ей это очень шло… Впрочем, а что ей не шло? Девушке красивой пойдет все! – Сначала мы вас на горку проведем, оттуда хорошо видно! Пиво будете?

– Я, чур, пас, – сказал сразу же Костик. – За рулем!

– А руль где? – Пихнула его в бок Маша.

– В парке стоит… – Развел руками Костик.

– А твой стеснительный друг? Молодой человек… – Она взяла меня под руку. – А вы пиво выпиваете?

– Не, я тоже пас, – удалось выдавить мне.

– Какие скучные… – Округлила глаза Маша. – Вот мой брат… Что стоим-то, пошли! – Она решительно взяла меня под руку. Женя покорно позволила Костику чуть приобнять себя за плечи. – В восемь у нас кастинг, а нам еще собраться и накраситься надо!

– Что? – тупо спросил я.

Вспомнилось, Серега-большой рассказывал про свою сестру, которая устроилась в модельное агентство, ходит по подиуму, рекламирует. Но молодец, учебы не бросила, и учится на одни пятерки.

– Ты что, не знаешь, что такое кастинг? – Округлила глаза Маша. – И про модельный бизнес ничего не знаешь? Телевизор, что ли, не смотришь? Ну ты даешь, дикий совсем! Же-е-ень? Слышала? – Маша быстро обернулась назад и снова ко мне. – Пошли, пошли! Сначала к фонтану, там желания загадать можно!

Рязань – красивый город, особенно когда тебе его показывают красивые девушки.

На обратном пути я не спал, хотя глаза так и закрывались. В Луховцах остановились, в «Макдоналдсе» купили по паре кофе и гамбургеры. Уснул только дома уже, просто выключился и проспал совершенно без сновидений. На этот раз меня ничего не беспокоило.

Проснулся уже днем. И почувствовал себя не очень хорошо. Голова раскалывалась, все тело ломило, во рту как кошки нагадили. И самое обидное, что вчера я не пил!

Встал кое-как, включил компьютер, доковылял до ванной. Душ, контрастный, холодный-горячий, холодный-горячий. Потом холодный. На улице плюс тридцать, в условиях города все плюс сорок. Жарко, душно, через открытые настежь окна в дом несет липкую пыль с дороги.

Поставил чайник. Порылся в холодильнике, нашел обрезок сыра, масло, половину батона позавчерашнего хлеба.

По жаре и духоте выходить на улицу совершенно не хотелось, хотелось в прохладу и покой. Желательно вот лечь сейчас в воду, речку какую-нибудь, и смотреть, как над тобой склонились ветки деревьев… Но не получится, вечером обязательная программа. Петр Сергеевич лично проверяет, как сотрудники его фирмы готовы к выполнению принятых на себя обязательств.

Тренировка для сотрудников фирмы начиналась в шесть. Рюкзак у меня уже уложенный стоит, там спортивная форма, тапки, полотенце, перчатки, бинты на руки, йод и пластырь, еще две тонфы разборные, моя гордость. Металлический стержень с резиновой оплеткой, примерно на расстоянии длины моего локтя отверстие, куда рукоятка вставляется перпендикулярно к основной части и фиксируется одним махом. По отдельности просто две палки, одна короткая, другая длинная, а вместе – тонфа, удобная дубинка.

Опоздал чуть, к моему приходу тренировка уже шла, и только что закончился один спарринг.

Костик сидел на лавочке, выставив ноги вперед и морщась. Над правым глазом у него рассечение, кровь редко капала на дощатый пол. Валерий Алексеевич, зам нашего генерального, ловко облил ранку чем-то жидким и быстро, но очень аккуратно залепил длинной полоской пластыря.

– Кость, увлекаешься, – сказал он недовольно. – Вот попался тебе человек с хорошей «двойкой», и где теперь это ногомашество?

Костик только охнул.

А рядом с ними неуверенно перетаптывался Серега-большой, брат Маши и наша основная ударная сила.

Да, он и в самом деле большой. Росту в нем под два метра, жира ни грамма, а в ширину в нем таких, как я, двух уместить можно. Удар у него хорошо поставлен, груша аж сгибается, а пресс такой, что я даже с ноги в пузо не всегда могу взять. Костяшки рук сбиты, лицо простое, с парой незаметных шрамов, светлые короткие волосы и ослепительно-синие глаза. Если со стороны смотреть, очень похож на нордическую бестию, которая так и норовит засадить кому-нибудь кулаком промеж глаз… Что, страшно? То-то же. Но ко всему этому набору в нагрузку дается немного обостренное ощущение справедливости и куча пошлых анекдотов в придачу. Хороший парень, всегда поможет, улыбнется, как бы плохо ни было.

Занятия самбо и рукопашным боем в школе проложили Сереге-большому дорогу в Войска Дяди Васи, сначала рядовым, а умение не только быстро бегать и метко стрелять, но и шевелить мозгами проложило дорогу в воздушно-десантное училище.

Распад Союза встретил Серега-большой офицером ВДВ. Офицером отправился и на первую свою войну в одну маленькую, но гордую республику, после которой, наверное, и появилась у него некая отстраненная пустота в глазах. Офицером и вышел же в отставку, когда с какого-то перепугу министр обороны сократил ВДВ чуть ли не вдвое. И поехал Серега на заработки в Москву, лучшей доли искать, благо руки у него были золотые и головой не обижен.

Конечно, без приключений не обошлось. Как и что было, Серега-большой рассказывал скупо, но с той поры очень сошелся с Петром Сергеевичем, работой доволен был и менять не собирался.

– Кость, ты как? – неуверенно спросил Серега-большой.

– Да жить буду, ничего страшного! – отозвался Костик бодро.

– Вот и славно, – ответил на это Валерий Алексеевич. Статью он чуть уступал и Костику, и Сереге. Чуть пониже ростом, чуть поуже в плечах, но дядька спортивный. На вид ему лет тридцать пять, сколько точно, никто не знает, может, к сорока ближе. Бывший мент, откуда-то его Петр Сергеевич нашел и сразу, не чинясь, назначил своим замом по боевой и стрелковой подготовке, да и по остальным вопросам тоже. Заданные обязанности Валерий Алексеевич хорошо тянул, в спаррингах наравне с нами, с молодыми, стоял, а еще у него народу знакомого много везде и всюду, и знал он если не все обо всех, то многое о совершенно разных. Да и сам мужик более чем нормальный, практически любой вопрос с ним можно было решить. Денег не брал, иногда брал коньяк, причем сам выпивал очень редко. Но в напитках разбирался хорошо… Именно от него пошел наш фирменный коктейль, с легкой руки Сереги прозванноый «Неспин», основанный на коле, кофе, коньяке и еще каких-то травках, который возвращал потребляющему его бодрость на пару часов.

– Какие люди! – как родному обрадовался мне Александр Вербицкий, мой коллега. По уровню он сильно ниже Сереги и Валерия Алексеевича, но чуть меня повыше, ему-то как раз со мной стоять в паре хорошо. – Проходи, чувствуй себя как дома…

– Да запросто…

– Ладно, хватит разговоров, – подвел черту Валерий Алексеевич. – Саш, тебе Сергей пойдет. Сергей… Который большой. Ты со мной достоишь, Константин, отдыхать. Продолжаем. Полторы минуты свободного спарринга.

Александр, действующий мечник из клуба какой-то там исторической реконструкции, привык размахивать тяжелым железом в виде специально затупленного меча и копья, или чем они там машут, и на этой почве наработал себе неплохие физические кондиции. Но вот рукопашка пока ему не очень давалась…

Пропустив пару ударов в корпус, Вербицкий хорошо отработал мне по ноге, и в этот момент зазвенел будильник. Я присел отдохнуть на лавочку.

– Три минуты отдыха, потом еще по три минуты, – сообщил нам Валерий Алексеевич, тяжело дыша. Серега погонял его хорошо.

Вновь зазвенел будильник, мы с Вербицким встали друг против друга. На этот раз мне повезло больше. Озадачив своего противника широким замахом правой, я с левой ноги обозначил ему замах в голень, а когда Вербицкий опустил глаза вниз, то сорвал дистанцию, схватил его за плечи и усадил на свое колено. Получилось хорошо, прямо в пузо, которое реконструктор напрячь не успел.

– Эк! – выдохнул Вербицкий.

Костика в это время обрабатывал Валерий Алексеевич. Костику приходилось тяжко, Валерий Алексеевич обрабатывал оппонента по полной, легко в голову, грудь, ноги, грудь, голову, прокатывался как катком.

С подоконника звякнул будильник.

– Хорошо, – подвел итог Валерий Алексеевич. – Отдых три минуты, потом силовая по самочувствию. Сергей, – это мне, – ты к «груше». У тебя все никак удар не идет, будто девушку гладишь!

Вздохнув, я приступил.

После тренировки домой пешком. Костик занят на дежурстве, у него снова ночная смена в «Васильке», с ним сегодня в паре Серега-большой стоит. Зачем Петр Сергеевич связался с этой дурной дискотекой на окраине, я просто не понимаю. Все время там что-то происходит. То бандюки приедут и в «шашечки» играют на джипах, то наркоманы устроят массовый торчок-шоу, закинувшись таблетками прямо посреди пати, то просто дерутся все против всех.

Хозяин дискача, пожилой кавказец Ашот, потом клялся-божился, что ни ногой не пустит хулиганов-дебоширов, да только если слишком строгий фейс-контроль, то вообще никто внутрь не пройдет, прибыли хозяину не будет… Потому приходится делать послабления, фильтруя уж совсем отмороженных, которые, к слову, совсем не желают мирно отправляться восвояси, а с допущенными решать быстро, не давая мелкой неприятности развиться в большую проблему. Вот потому-то там стоят самые-самые, Костик, Серега-большой, Олег, Генка. А такие, как я или Вербицкий, на подхвате там в лучшем случае.

От нашего спортзала до метро недалеко, а вот на метро ехать уже далече.

Попрощался с Вербицким, который решил продолжить распитие пивка у палатки. Он кого-то из своих друзей ждал, собрались на какой-то там древнеславянский праздник, через костры прыгать, наверное.

Сел на лавку в конце вагона, положил рюкзак на колени и не заметил, как задремал.

И проснулся.

Лежу и смотрю в потолок. Ночь, на стенах трещат факелы, пахнет смолой и чуть-чуть еще чем-то, непонятно. В углу курятся благовония в большой бронзовой чаше. Над ними видны красные отблески огня.

На вышивке все тот же парусник плывет по волнам. Только теперь огонь от факелов бросает на него отблески, и кажется, что парусник плывет по алому морю и паруса у него тоже алые.

Повернул голову влево, потом вправо.

Никого нет.

Хотя как это нет?

Вот двое негров сидят у дверей, водят головами, смотрят на факелы и на меня. Пока никак не реагируют.

Нет, заметили. Поднялись с колен, один подошел к факелу и что-то такое с ним сделал, так что он загорелся еще больше, а второй тихонько скрипнул дверью и выскользнул из комнаты.

Второй все шел по кругу комнаты, запаливал факелы лучиной. Я за ним следил, поворачивая голову. Шею немного сводило, но все равно тело работало. Ничего вроде бы не болело.

Так, снова. Как меня это все достало.

Я попытался приподняться.

Выходило. Хотя слаб еще, да и одеял на меня навалили целую гору, как бы не задохнуться под ними окончательно. Тяжелые… Так, одеяла нафиг. Первое, и р-р-раз!

Ну заслаб я тут, во сне. Ручки-ножки тонкие, движения какие-то не сильные. Еле шевелюсь. Второе одеяло тоже нафиг! Ух, и тяжелые же. Как маты спортивные, да и те легче будут, пожалуй. Третье, вот мы его сейчас…

Подняв голову, я увидел шагах в трех перед собой человека. Вполне европеоидное лицо, разве чуть смугловатое и раскосое, одет в свободную грубую рубашку белого цвета, зеленый, расшитый желтыми нитями жилет, черные вязаные колготки и грубые башмаки с большими пряжками.

– Ваше высочество. – Человек склонился в поклоне. Слуга он, получается? Хотя вот что-то лезет на язык слово «лакей». Ну совсем таких в исторических фильмах показывали! А колготки эти называются «лосины», или как-то так. Мужчины в древности такое носили, пока джинсы не придумали.

– Чё это ты? – спросил я. Голос мой звучал как-то странно.

– Ваша высочество, за доктором уже послали. Чего изволите?

– Пива, – наудачу попросил я. Откинул последнее одеяло и встал на ноги.

Ох, а слуги-то тут высоченные! Как я встал, так сразу и понял, что гляжу на него снизу вверх.

Лакей склонился в поклоне и куда-то смылся, только его и видели.

– Ничего себе. Сон в руку, – сказал я вслух. И пошел к двери.

Не дошел, конечно. Стало плохо, стало сводить ноги на холодном полу. Нет, не то что на холодном – пол был просто ледяной, как будто по снегу бегаешь. Надо бы тапки какие-нибудь поискать, что это я? Вот, скажем, под кроватью?

Я подошел поближе, стараясь ступать ребром стопы, наклонился, отдернул покрывало, посмотрел.

Да нет ничего, кроме ночного горшка. Золотой, причудливый такой, в виде держащих вазу пузатых толстяков с веселыми улыбками и зубастыми ртами.

И пыли-то, пыли… Все в пыли. Сантиметровый слой.

Ругнувшись, повернулся к выходу.

В этот момент двери распахнулись, влетел уже знакомый мне толстяк-покемон в пышных штанах и безрукавке.

– Ваше высочество! – с порога гаркнул приодевшийся толстяк и поспешил ко мне.

– А ну стой где стоишь, дон Педро! – предупредил его я.

Толстяк затормозил буквально в метре от меня, раскинул руки широко-широко.

– Выше высочество, как вы себя чувствуете?

– Холодно, – буркнул я.

В дверях показался слуга, которого я за пивом отправил. В руках он волок серый кувшин с широким горлом.

Накатила внезапная слабость. Поднялась с ног, правую ногу свело, потом левую тоже, я резко наклонился, вытянулся на носках… Перед глазами медленно уплывало в темноту лицо толстяка.

Темнота.

И новая морда у меня перед лицом, рябая. Над ней шапка-пидорка, под ней кофта с высоким горлом. И еще что-то у меня в нагрудном кармане шарит.

Вытянул левую руку, от которой Рябой увернулся, но вот правую в печень он как-то не ожидал.

– Уп…ц, – сказал Рябой, выронил обратно мой кошелек и начал заваливаться на меня. Не, ну совсем как «груша», разве что та не бледнеет при удачном попадании и на тебя не валится. Хотя на Серегу-большого однажды завалилась, он как раз нам какой-то удар показывал…

Я убрал кошелек обратно, столкнул Рябого вбок, поднялся.

– Э, да ты чё, граждане, он человека… – Я посмотрел влево. В проходе вагона стоял парень, суховатый и худющий, чернявый. – Э да ты чё его ударил, мы помочь хотели…

– А ну, подставляй хохотальник… – Я выхватил из рюкзака тонфу, защелкнул рукоятку и пошел по направлению к Чернявому. Раз, два, три шага…

Чернявый что-то буркнул и стал отходить назад, голову наклонив и спрятав руки за полами куртки. Все дальше и дальше. В вагоне еще трое сидят, но они-то не помощники, бабка вообще прыжком к дверям и бормочет что-то себе под нос.

Заметил что-то в глазах у пассажира, тот глядел мне за спину.

Оборачиваться не стал, уклонился вправо, едва не свалившись на лавку, пропустил летящее тело и в пролете ткнул его коротким концом тонфы под ребра. Рябой споткнулся, согнулся, пытаясь вздохнуть, а я подхватил его свободной рукой за воротник и перекинул мимо себя, в сторону оживившегося Чернявого.

Оба гопника полетели друг на друга, а потом поезд стал тормозить и вылетел на станцию метро.

Закашляли громкоговорители.

– Осторожно, двери…

– Привет, уродцы! – сказал я, хватая рюкзак и прыгая за дверь.

Двери закрылись, с той стороны к стеклу прилипло лицо Чернявого, он ножом постарался расширить дверь, но поезд уже тронулся.

Я запихнул дубинку обратно в сумку и привалился к колонне.

Постоял немного, унимая дыхание, потом отлип от колонны, забросил сумку на плечо, улыбнулся менту, который уже с подозрением пытался вычислить степень моей алкогольной подогретости и кредитоспособности, и потрусил к противоположному направлению поездов. Станция как раз в другом конце города, еще и обратно ехать надо будет.

Сны, будь они неладны.