Читать книгу Ненаучный подход - Алексей Келин - Страница 1

Поиск истины – самая азартная игра из всех возможных. И единственное, что всерьёз интересовало Виктора Бергена, следователя управления Стражи Гнездовска.

Сейчас Виктор был доволен. Запутанное дело фактически раскрыто, впереди арест и допросы. Осталось несколько мелких деталей и, как водится, неизвестное количество больших сложностей.

Ровно в полдень, под бой часов на ратуше, следователь вошел в кабинет начальника городской стражи. В руках он нес солидную стопку исписанной бумаги, придавленную небольшим, но увесистым пакетом для улик.

Полковник скептически смерил взглядом подчиненного и кивнул – садись, рассказывай.

Виктор аккуратно разместил на столе свою ношу, переложил улику, педантично выровнял уголки бумаг, взял несколько верхних листов и положил перед шефом.

– Н-ну? – поинтересовался полковник, не глядя на протокол.

– Есть основания привлечь Ивана Шкипера как подозреваемого в организации серии заказных убийств, – сообщил Виктор, не особо пытаясь скрыть радость. – Минимум два – с использованием магии.

– А эту выставку достижений следственной работы ты зачем приволок?

– Шеф! – наигранно возмутился Виктор. – Это материалы расследования и проверок. Я за Шкипером полгода хожу, как курсант за гимназисткой, только что цветочки под дверь не подкладываю! Каждая собака в Гнездовске в курсе, что Шкипер контрабандист по мелкой магии, криминальный авторитет, решала и еще черт знает где нагрешил. По нему точно рыдает каторга и, скорее всего, – веревка, но пока этот скользкий тип выворачивался.

– Точнее, – жестко сказал полковник, – пока не доказано, что респектабельный купец, меценат и добрый жертвователь на церковные нужды виноват хоть в чем-то.

– Доказано, – в тон ему ответил Виктор. – Есть свидетель.

Полковник мельком просмотрел бумагу. Хмыкнул, крутанул карандаш хитрым финтом и по-стариковски вздохнул.

– Благоволят тебе большие звезды политического небосклона, – невпопад сказал он, открывая ящик стола. – Держи ордер. Убедил.

Виктор всем видом изобразил молчаливое недоумение.

– Имперцы нажаловались князю на увеличение объемов магической контрабанды, – терпеливо, как ребенку, объяснил начальник Виктору. – Полагаю, пообещали переловить и перевешать всех, кто на их стороне гор попадется. Князь поулыбался дорогим партнерам, но полез в амбицию – сами разберемся, без ваших погранцов с охранителями. Вызвал меня сегодня с утра и поставил задачу. А я старый, мне суетиться не хочется, пришлось доложить, что этим уже занимается один из моих лучших следователей… Лыбу поумерь, я князю и соврать мог про твои успехи.

– Так не соврали же!

– Не соврал, – усмехнулся полковник. – Хочешь сделать карьеру – учись политиканству, одной хорошей работой не обойдешься. Все поколения твоих благородных предков это подтвердят.

– Благородные предки оппонентов чаще мечом рубили, как заведено у имперского рыцарства, – пожал плечами Виктор. – Но суть я уловил.

– Вот и молодец, – кивнул полковник. – Завтра на рассвете поднимай арест-команду и двигай на задержание. Колдунов с собой не бери, потом эксперта вызовешь, если понадобится. Магию сам нейтрализуешь, ты у нас по этому делу спец. Не надо нам привлекать выпускников Академии к процессу возможного лишения альма-матер незаконных доходов. Ученый совет и так на князя злой, как сто чертей.

– Где я, и где Ученый совет.

– И то правда. Хотя экспертов у нас из-за княжеской магической стройки скоро прибавится. Вот и познакомишься с парой профессоров.

Виктор промычал что-то вроде «угу», что с натяжкой можно было расценить как энтузиазм в отношении расширения отдела магической экспертизы, сгреб бумаги и пакет, коротко поклонился шефу и вышел из кабинета.

***

Чертов дубак пробирал до костей, а в лицо летели раскаленные искры. Ветхий, латаный-перелатанный зипунишко не спасал от ледяного ветра. Да и где на открытом во все стороны берегу Нестрижа можно спрятаться от пронизывающей февральской мороси?

Радуйся, что оттепель, а не снег валит.

Винс зябко передернул плечами и шагнул поближе к полыхающему дому. Вздрогнул от выстрелившего уголька, потер обожженную щеку, но остался на месте.

Все равно идти некуда. Тут хоть тепло. Как прогорит – можно будет поживиться. На полке вазочка серебряная была. Поплавится, но не дотла же!

С треском обрушилась крыша, в темное плачущее небо взметнулся сноп искр. Винс отпрянул, но почти разу вернулся к огню. Гигантский костер выл от ветра, огненные языки завивались причудливыми лентами, мокрый туман становился легкими облачками пара вокруг горящих балок.

Пламя обжигало лицо, по спине стекали попавшие за воротник капли холодного дождя. Винс крутился у огня, пытаясь и обсушиться, и не сгореть, не забывая опасливо поглядывать по сторонам. Он стоял за домом, с дороги не увидят, но мало ли…

Пожарной команде тут делать нечего. Хутор на отшибе, других домов рядом нет, сам прогорит. Хозяин, опять же, орать на брандмейстера не станет. Он вместе с Иваном, бывшим Винсовым патроном, теперь орет на чертей в аду. Им обоим небось особый котел припасли. Шутка ли – кучу народу на тот свет отправили, чтоб без помех цацки колдовские имперцам таскать.

Дурь и цацки Винсу были без разницы, а Ивана он немножко жалел. Не выгнал большой человек сироту, разрешил послужить. Винс на новой службе даже поел досыта. Целых два раза.

Если вернутся те, кто домик с трех концов поджег, – хана Винсу, в том же котле побулькает. Даром что на Ивана всего ничего побатрачить успел. Разбираться не станут, в тот же пожар закинут. Хорошо, если для начала шею свернут. А ну как живьем?

Горящий дом пах лесным костром, раскаленным паром и чем-то кислым. В запахи вплетался дух жареного мяса.

Винса передернуло.

Вот только деваться пацану было некуда. С утра не евши, без гроша в кармане, он мог надеяться только на то, что соберет на пожарище.

Винс был уверен – убийцы не вернутся. Зачем им?

Днем к Ивану кто-то важный должен был приехать. Так что Винсу сказали проваливать и до вечера носа не казать. Пошел, куда деваться. Ломоть хлеба с кухни прихватил, хотел какую-никакую одежку выпросить – заробел. Сунулся в книжный шкаф, нашел во втором ряду книжку поневзрачнее, чтоб не жалко, страниц надрал, скомкал и напихал под рубаху, как знакомый нищий научил. Сразу теплее стало.

Иван все равно книжки в печке жег, Винс вчера видал. Жег и ругался, что чушь всякую пишут.

Эх… Ладно, не о том речь.

Весь день Винс по городу шнырял, новости вызнавал, как Иваном велено. Вечереть стало – обратно двинул. Поторапливался, жрать хотелось, как не в себя. Хорошо, ума хватило на дорогу не соваться, перелесками на хутор идти. Хоть и мокро, а безопаснее.

Дым он издалека заприметил и сразу же свернул в самую чащобу. Подобрался поближе, а там и вовсе замер в колючих кустах, боясь шелохнуться.

Дом полыхал вовсю. Только мокрое полено, которым дверь подперли, еще не занялось – но и ему недолго оставалось.

Перед домом стояли пятеро.

Двое повыше, одеты богато. Один совсем солидный господин, в добротном плаще, сапоги аж блестят, хоть вокруг и грязища по ноздри. Второй попроще, зато амбал. Еще трое – невысокие, кряжистые, в крестьянской одежке… Ба! Да это ж полевики. Нелюди!

Сразу вспомнились страшные сказки. Про то, как полевики в стародавние времена младенцев воровали, своими детьми подменяли, а человеческих резали на капищах.

Вот почуют Винса!

Пацан забыл, как дышать. Холодный пот стекал по спине, он чувствовал себя крысенком, загнанным в угол. Пара мгновений, и когтистая кошачья лапа подцепит, потащит к громадной пасти с зубищами… Хорошо, если сразу убьет, не будет играться.

Ноги отнялись, перехватило дыхание, мог бы бежать – кинулся б в чащу, да заледенел, не шевельнуться.

Полевики тем временем о чем-то с солидным пошептались и в лес двинули. Один, со шрамом во всю рожу, метрах в пяти от замершего пацана прошел, чудом не заметил. Винс зажмурился и беззвучно взмолился: «Дева Мария! Ты добрая! Помоги, не дай сгинуть!» Силился вспомнить, какие слова попы на службах говорят – не вышло. Ладно, Богородица не осерчает.

Тем временем амбал отошел в сторонку и привел красивых, откормленных лошадок. Коняшки храпели, прядали ушами – не нравился им, вишь ли, пожар. Но стояли смирно.

Винс перевел дыхание. Полевики не заметили, люди тем более не углядят – хранит Богородица!

Тут-то ему и подумалось – дождаться, пока все прогорит да порыться на развалинах. Авось найдется чего полезное. Жить-то дальше надо! А этим, солидным, точно в углях шариться без интереса. Что им – мусор, то Винсу – сокровище.

В погребе, он точно помнил, окорок висел. При мысли о сочном прокопченном куске свинины в пузе Винса заурчало. Хорошо, что пожар воет, доски трещат, не услышит никто.

– Поехали, ваша милость, – прогудел амбал, – на что тут смотреть?

Винса не раз выручал тонкий слух, но тут он подумал – приблазнилось. «Ваша милость»? Благородный? Или колдун? На хуторе у Гнездовска? Ивана спалил?

Вот бы монетку обронил… Чего ему стоит?!

«Милость» пристально вглядывался в огонь. На полях его шляпы алмазами блестели капельки воды. Между ним и Винсом взметнулся язык пламени, и мальчишка еле-еле сдержал новый порыв рвануть отсюда как можно дальше.

Нельзя шевелиться. Заметят. Да и окорок…

– Поедем скоро, – прошелестел солидный, Винс едва его расслышал. – Ты за полевиками в оба глаза смотрел? Ничего не украли?

– Ваша милость, обижаете. Это серьезные ребята, не шантрапа какая. Да и чего там воровать? Ложки? Все четко сработано.

Солидный усмехнулся так, что Винса пробрал холод.

– Например, там сейчас догорает одна из последних книг Эльтарна, – «Милость» скептически смерил амбала взглядом, – хотя да, о чем это я. Скажу иначе – одна из книжек, которую вы спалили, стоила больше тысячи золотом. На аквитонском аукционе коллекционеры и до пяти могли бы дойти. Казимир Штутгарт, знаменитый путешественник, за нее собирался Шкиперу полную цену заплатить, но не успел… Теперь ясно, четкий?

Амбал почтительно присвистнул.

– Знаешь примету: «не свисти – денег не будет»? – холодно спросил солидный господин. – Обдумай ее.

Шевельнуться Винс нескоро осмелился. Казалось, он сейчас вмерзнет в размокшую, вязкую землю, так и останется жалким скелетом среди колючих веток облетевшей сирени. Но вокруг было тихо, только пламя трещало, и Винс решился. Тем более что помирать ему очень не хотелось.

Сегодня утром он выбирал самую плохонькую книжку, чтобы напихать бумаги под одежду. Вроде как, там буква «Э» была… Дрожащими пальцами он вытащил из кармана полуразодранный томик.

«Записки о путешествиях. Составлены Эльтарном в году…»

Дальше лист оборван, но это ничего.

Жизнь обретала смысл.

Вот только надо просушить бумажки, за которые эти, ко-люк-ци-ре-ры (слово-то какое! господское!), готовы платить золотом. Скорей бы прогорело, чтоб в погреб попасть.

Винс все листки из-под зипуна вытащил, расправил, как смог, и в книжку сложил. Сушить потом будет, сейчас сберечь бы, а то ветром унесет – не поймаешь.

Дождь зарядил еще пуще, и Винс устроился у забора на бревнышке, соорудив какую-никакую крышу из доски. Подтащил еще мусора покрупнее, чтобы со стороны казалось – нет тут никого, просто гора хлама. Даже чуточку пригрелся. А потом, кажись, задремал…

И прошляпил!

Как есть прошляпил!

Это ж не потайной хутор, а проходной двор!

Стража появилась как будто ниоткуда. Не спится им дома у теплой печки!

Вот Винс тихонько сидит, заваленный провонявшим гарью барахлом… а вот уже болтается, приподнятый за шиворот, а перед носом у него сверкает серебристая бляха следователя.

– Эт-то кто тут у нас? – беззлобно спросил следак. – Ты зачем дом спалил, малявка?

Винс извернулся, повис на державшей его руке и попробовал укусить. Не вышло. Стражник Винса встряхнул за шкирку, только ноги дрыгнулись.

Пахло от стражника незнакомо. От городовых, что Винса, бывало, ловили в Перевальске, несло дешевым табаком, потом, прогорклым маслом и ваксой. А у этого запах был свежим, будто рубаха морозным утром на веревке сохла.

Вот тут Винс и заорал. Что орал – сам потом не помнил. Но про «волков позорных» точно помянул. И про то, что все разборки ему по барабану. До фонаря. Вдоль подола распоследней шлюхи. Потому что деловые месятся, за что – непонятно, а он человек честный. Просто отдохнуть присел.

Следак Винса на землю поставил, но приглядывал, чтоб не удрал. Ага, удерешь тут, громила похлеще охранника, который с «милостью» приходил. Еще и быстрый как рысь.

Городовые, что со следаком приехали, на пожарище пялились, Винсу ноль внимания. Видали они таких, орущих. На начальство глянули – вразумить, мол, дурачка малолетнего?

Следак только башкой белобрысой мотнул – не трожьте, сам разберусь.

Винс быстро выдохся орать. Слов ругательных он не так чтобы много знал, а повторяться неловко было.

Только когда следак его обыскал, нашел ножик плохонький (что было – то Винс и стянул, без ножа совсем швах) и книжку забрал, Винс чуть не расплакался. Сдержался, не след мужику реветь, зато икать начал. Так и проикал до самого города.

Вернуть не просил. Бесполезно.

***

Виктор Берген, следователь гнездовской стражи, со стуком поставил на стол кружку с горячим компотом и положил рядом завернутый в салфетку еще теплый пирог.

Винс даже ухом не повел. Спал, укутавшись в потертый плащ городового.

Вчера допрашивать пацана было бессмысленно. Он стучал зубами, наотрез отказывался расставаться с промокшей насквозь одеждой, а на все вопросы икал и мотал головой.

Виктор всерьез подозревал, что мальчишка только пытается изобразить дурачка. Слишком уж богатый словарный запас он продемонстрировал в момент поимки.

Можно было, конечно, обойтись с ним, как с любым другим задержанным, – скрутить, переодеть в арестантский балахон и закинуть в камеру, но следователь поступил иначе. Велел выдать пацану какое-нибудь одеяло потеплее, покормить и запереть в допросной.

Утро вечера мудренее.

Рассвет Виктор встретил на пожарище. Проливной дождь сменился гадкой серой моросью, под ногами чавкала грязища, а от реки тянуло ледяным ветром. Февраль норовил изобразить весну. Выходило так бездарно, что лучше б намело сугробов.

Дом выгорел почти дотла, следы вокруг него смыло ливнем, ничего полезного, скорее всего, не найти, как ни осматривай место преступления. Но протокол есть протокол. Нужно со всем тщанием покопаться в обгоревших остатках, угваздаться в саже и вытерпеть все подколки эксперта. Как-никак, минимум четыре трупа.

Артефакт показал слабый фон стихийной магии. Судя по всему, это были осколки фонарей. Полезная штука для контрабандиста, проторившего дорожку из Гнездовска в Империю через пещеры под хребтом. Расследованию же от них никакого толку, мага вызывать не имеет смысла.

– Тяжела судьба судмедэксперта, особенно зимой… – мастер Николас напевал вроде бы себе под нос, но так, чтобы слышала вся округа. – Но тружусь с улыбкой я, – с довольным видом хмыкнул он и махнул городовым.

– Извольте полюбопытствовать, господин следователь, – пригласил эксперт Виктора, когда парни унесли обугленные доски, бывшие недавно мебелью. – Тело почти не повреждено пожаром. Повезло нам, покойник на себя шкаф уронил – пока еще не был покойником, понятное дело… Череп расколот, по лицу не опознать, но как вам вот это?

Мастер Николас пинцетом поддел широкий рукав рубахи мертвеца и показал Виктору татуировку на его предплечье.

Виктор пристально посмотрел на серый рисунок, в котором угадывалась роза ветров, и негромко выругался.

Мастер Николас приподнял брови, выражая недовольство бурной реакцией и осуждение выбранного лексикона.

Следователь повторил еще раз, добавив несколько подробностей. В вольном переводе его речь звучала бы примерно так:

«Какая незадача, что Иван по кличке Шкипер, контрабандист и душегуб, был убит сегодня ночью. Я с арест-командой опоздал всего на пару часов. Сколько работы проделано впустую! А теперь вместо заслуженного отдыха придется разыскивать убийцу этого нехорошего человека».

– Не упражняйтесь в красноречии, господин следователь, не на рыцарском турнире в лошадиное дерьмо вляпались, – покачал головой эксперт.

– Извините, вырвалось. Спасибо.

– Магический фон хоть и слабенький, но мало ли? – мастер Николас перешел на деловой тон. – Везите останки нашему светилу колдовской экспертизы, не тащить же сюда будущего профессора. – И добавил со смешком: – Пусть Анька хоть ненадолго отвлечется от диссертации, а то совсем света белого не видит.

– Подкопченный труп, несомненно, порадует госпожу Мальцеву, – неосмотрительно фыркнул ему в тон Виктор. И тут же об этом пожалел.

– Отдых – это смена деятельности! – наставительно сообщил мастер Николас. – Ты же в страже отдыхаешь от великих свершений и прочих высокодворянских заморочек? Звали в рыцари вернуться – не пошел. Баронессой соблазняли – отказался . Ждешь, пока Император лично в Гнездовск приедет тебя уговаривать?

Виктор не ответил. Равнодушно отвернулся и махнул рукой кучеру труповозки – подъезжай, пора. Велел нижним чинам грузить тела, коротко попрощался и уехал допрашивать единственного свидетеля. Казалось, следователь не расслышал последние слова эксперта.

– М-да, – чуть слышно вздохнул ему в спину мастер Николас, – ты, похоже, ничего уже не ждешь. Раньше бы вскинулся, разозлился или отшутился, а сейчас…

Городовой, охранявший место преступления, проводил Виктора взглядом, покачивая в ладони завязанные прямым узлом два кованых гвоздя-костыля. Стражник мог поклясться – до того, как железки попали в руки следователю, это были просто бруски почти в мизинец толщиной. Теперь они были похожи на корявое украшение каминной решетки.

Перед дверью в допросную Виктор вздохнул и с нажимом провел ладонью по лицу. Он не спал почти сутки, промок и замерз, но срывать злость на пацане нельзя. Замкнется, откажется говорить – и все. Последняя ниточка потеряна. Тюрьмы он по малолетству не боится, да и не за что мальчишку сажать. Остается убедить, что сотрудничать со следствием для него намного лучше, чем молчать или орать.

Так что будем прикармливать. Как напуганного щенка.

Виктор повернул ключ и потянул на себя тяжелую дверь. В допросную он вошел, как спокойный, чуть уставший служитель закона, а не бешеный следак, со злости крутивший гвозди.

Виктор сел напротив спящего Винса и дважды громко хлопнул в ладоши.

Пацан подскочил. Сглотнул, с опаской глянул на Виктора исподлобья.

– Доброе утро, – поздоровался с ним следователь. – На вот, поешь, – и пододвинул к нему сверток с пирогом.

Винс быстро развернул тонкую ткань, вцепился обеими руками в еду и откусил, сколько в рот влезло.

– Не давись, не отберу, – почти ласково сказал Виктор.– Ешь, а я говорить буду. Ты пацан вроде смышленый, – польстил следователь свидетелю, – так что мотай на ус, а отвечать не спеши. Подумай.

Винс, казалось, его не слышал. Не выпуская из руки остаток пирога, он маленькими глотками, чтоб не обжечься, пил компот.

– Ивана больше нет, и людей его нет. Один ты, похоже, остался. Вряд ли ты в чем серьезном провинился, мал еще. Но видеть мог многое. Как думаешь, те, кто Ивана спалил, тебя хотят в живых оставить?

Винс отшатнулся и чуть не полетел со стула. Виктор не шевельнулся, только посмотрел на него грустно и участливо.

– Н-не видел я н-ничего, – пролепетал мальчишка. И головой помотал, для убедительности.

– Это ты им расскажешь, как поймают. У Стражи к тебе претензий никаких, так что можешь идти на все четыре стороны. Только далеко ли убежишь, а? Ты не кричи, ты дальше слушай. Мне надо убийц Ивана найти. Служба такая, понимаешь?

Винс мелко закивал. Понимаю, мол.

– Вот, молодец, – одобрил Виктор. – Я убийц Ивана найду и на виселицу отправлю. Если ты мне поможешь, у меня это дело быстрее получится. А теперь подумай – когда их повесят, тебе некого будет бояться. И за Ивана отомстишь, он бы порадовался.

Винс шмыгнул носом, хлебнул компота, собрал в ладонь крошки со стола и отправил в рот. Уперся взглядом в салфетку.

Виктор замолчал, давая пацану обдумать предложение. Винс сначала сидел неподвижно, а после чуточку подался вперед, к Виктору. Следователь проникновенно добавил:

– Расскажи, что видел. Станешь ценным свидетелем, получишь защиту, пока душегубов не арестуем.

Винс допил компот, последнюю каплю языком слизал, запрокинув чашку. С сомнением и надеждой покосился на Виктора.

Следователь откинулся на стуле и ждал.

– Дяденька, вы это… Извините, что плохое орал, там, у пожарища. С голодухи не в себе был. Спасибочки. Только вот не знаю я нихрена.

Виктор скептически хмыкнул.

– Не, я честно, я все расскажу, чего при мне было. Только книжку отдайте, – Винс слегка запнулся, но все-таки выговорил: – пожалуйста.