Читать книгу Интуит - Алексей Кононов - Страница 7

Все оказалось проще простого: первой стала вывеска, на которую я обратил внимание издалека, а когда оказался рядом, то увидел следующий знак и направился к нему. В таком темпе пару часов я бродил по улицам вдоль дорог, заглядывая в глубь дворов, рассматривая надписи на асфальте и все, что, как мне казалось, могло иметь отношение ко мне. Ноги постепенно наливались свинцовой усталостью, и я практически выбился из сил.

Плевать, как долго я буду играть в эту игру с миром, но сейчас мне требовалось перевести дыхание. Город выматывал быстро, мой организм не привык к такой долгой ходьбе. Я решил, что у следующего «напутствия», на которое вдруг расщедрится судьба, сделаю привал.

Им оказался магазин, то ли антикварный, то ли изотерический, а может, отчасти и ювелирный, – по сути, мне было все равно. Рядом с ним на роскошной деревянной резной лавке сидел пожилой мужчина и курил трубку. Он был одет в кожаную темного цвета жилетку поверх белоснежной накрахмаленной рубашки, аккуратно заправленной в вельветовые штаны, которые гармонично сочетались с коричневой обувью. Подойдя ближе, я разглядел, что ботинки были чем-то средним между «казаками» на высоком скошенном каблуке и обычными классическими туфлями. Потертые и изрядно поношенные, древние, как сам старик, но еще весьма крепкие и от времени ставшие лишь ценнее. Редко попадаются вещи, с которыми происходит именно такая метаморфоза, обычно все случается наоборот.

– Простите, можно присесть рядом с вами? – попросил я. – Ноги подкашиваются от долгой ходьбы.

Голубые с точками на радужке глаза оценивающе мимолетно скользнули в мою сторону.

– Садитесь, юноша. – Старик, казалось, размышлял о чем-то важном, поэтому его разрешение присесть не было особо радушным.

Я с облегчением плюхнулся на лавку.

– У вас очень красивая трубка, сейчас редко встретишь того, кто пользуется такими вещами. Настоящая редкость!

– Спасибо, я сам ее сделал. Чаша – сандаловое дерево, мундштук из дуба, – с гордостью произнес пожилой джентльмен.

– И скамья тоже очень искусно сделана, – добавил я. – Странно, никогда раньше тут не был. Это все принадлежит магазину?

Мужчина ласково положил на скамью ладонь и едва заметно погладил.

«Так обычно обращаются с любимой женщиной», – подумал я. Его взгляд по-прежнему был устремлен куда-то вдаль. Как будто не желая выходить из своего задумчиво-созерцательного, как мне показалось, состояния, он не сразу ответил на вопрос. Задумчивость старика была какой-то особенной, она словно нейтрализовала мою и без того не слишком активную суету, сводя ее к абсолютному минимуму. Получилось так, что вслед за ним расслабился и я, сделавшись ничуть не менее спокойным.

– Возможно, – наконец медленно выговорил он и неожиданно добавил: – Живое дерево не может быть уродливым ни в каком виде.

Воцарилось долгое молчание. Я успел хорошенько отдохнуть, прежде чем он без особого любопытства спросил:

– Что вас сюда привело, юноша? Похоже, этот магазин не был вашей конкретной целью.

Я решил быть предельно честным. Конечно, был риск показаться чокнутым или чудаком, но мне не хотелось придумывать никаких логичных оправданий. К тому же дико надоела рациональная и правильная жизнь. Можно хоть разок побыть тем, кем хочется?

Конечно! Не только можно, но и нужно.

– Совпадения, – без малейшего стеснения произнес я. – Меня сюда привели совпадения.

Мужчина повернул худощавое морщинистое лицо и впервые задержал на мне долгий и пытливый взгляд. Я почувствовал, что требуется немного дополнить свое объяснение:

– Да, именно они. Понимаете, я шел за плакатами, вывесками и всевозможной рекламой, порой слышал какие-то указывающие фразы, а несколько раз просто топтался на месте в ожидании какого-либо знака. К тому моменту, как я окончательно вымотался, меня нашла последняя вывеска с указанием, понятным, наверное, только мне. Вот она, – я показал пальцем на угол дома.

После моих слов старик вовсе не выказал желания потянуться за телефоном для вызова скорой помощи, напротив, в глазах его вспыхнули огоньки любопытства: он заинтересовался.

– Хотите сказать, что плакаты были неким ориентиром, и, дойдя до одного, вы определяли другой и шли к нему? – медленно произнес он.

Я искренне удивился. Старик не только не прогнал меня прочь, но еще и понял саму суть моего маленького путешествия. Вот это сюрприз!

– Ну… да, – запинаясь от неожиданности, подтвердил я, – абсолютно верно. Простите, вы, наверное, считаете меня странным?

Старик, похоже, в разговоре полагался на какое-то неизвестное мне правило – именно оно определяло, на какой вопрос стоит отвечать, а на какой нет. И вместо того чтобы заключить, странный я все-таки или нет, он уточнил:

– А что вы увидели на том, последнем плакате? Как поняли, что он «ваш»?

Во мне тут же проснулся живой интерес к происходящему. Этот человек, возможно, единственный из миллионов, кого могли заинтересовать подобного рода события.

– О, это было очень просто, – воодушевился я, – последний плакат – самое интересное, что мне сегодня досталось. Но тут нужно пояснить некоторые детали: понимаете, у меня плохое зрение. Не настолько, чтобы водить машину, пользуясь очками, но все-таки далекие предметы порой сливаются в непонятные закорючки, – я вопросительно уставился на него.

Старик кивнул: понял, о чем речь. В принципе, любой человек с плохим зрением сталкивался с подобной ситуацией.

– Так вот, этот плакат довольно необычно исказился в моих глазах, и очертания слов превратились в некий рисунок.

– И что же это был за рисунок? – поинтересовался он.

– Четыре перечеркнутых линии, похожие на те, что образуют морщины на ладони.

Старик поглядел на свою руку, которой гладил скамейку, и усмехнулся.

– Я нарисовал этот рисунок, когда был совсем маленьким и не мог дать ему конкретного названия. Постепенно он стал просто моим «знаком». Ну, по крайней мере, так мне грезилось. Чего только порой люди не выносят из своего детства… – сконфуженно пробормотал я. – Это и было последнее напутствие, которое привело на вашу улицу. А потом, увидев красивую скамейку, я направился к вам. Это случилось очень кстати, потому что ноги уже не слушались.

Его мало волновала моя усталость. Что я вообще мог знать о ней по сравнению с ним!? Он прожил на несколько добрых десятков лет больше, а раньше жизнь была гораздо труднее, чем сейчас, так что мне грех жаловаться. Не знаю, да и не хочу знать, какое впечатление на него произвел мой рассказ, – по мне, так он попахивал безумием, и это меня немного смущало.

К удивлению, старик охотно вовлекся в мою игру с миром.

– А что в таком случае вы видите сейчас? – Дикция у него была отличной: каждое слово он произносил отчетливо и неторопливо.

Я огляделся по сторонам, потом прислушался к окружающим нас звукам и не обнаружил ни одного знака. Мир молчал, а мой внутренний рациональный голос наоборот проснулся: «Идиот, ты должен искать новую работу, а не тратить время на этого старика и нелепые поиски неизвестно чего».

Пришлось глушить его всеми силами: он был со мной всю сознательную жизнь и не привел ни к чему действительно стоящему. Чем не повод задуматься о пользе якобы здравого смысла?

– Простите, – сказал я, – кроме противоречивых мыслей, в моей голове ничего нет. Видимо, нужно еще немного подождать.

– А вы не думали, что уже нашли свою цель? Возможно, поэтому мир прекратил свой диалог с вами, – проникновенно сказал старик и загадочно улыбнулся. – Зайдите к нам в магазин, может быть, следующий знак ждет вас именно там.

Сердце гулко забилось. А ведь и правда! Больше нет знаков, а значит, цель – вот она. Получается, что, играя с миром в «угадай, куда дальше», я выматывался именно для того, чтобы присесть на скамейку именно в тот момент, когда престарелый джентльмен начнет раскуривать свою трубку.

Я беспрекословно подчинился его словам и двинулся к входу, над которым красовались огромные каменные буквы, настолько тяжелые, что смысла страховать их каким-либо крепежом не было – ни ветер, ни вода не могли бы сдвинуть их. Все это великолепие покоилось на мощной плите, которая опиралась на две каменные колонны. Наверняка каждая была со стальным сердечником внутри для прочности. И колонна, и каменные буквы на плите, и ступеньки были поистине предметами настоящего искусства, настолько естественными и незамысловатыми, что притягивали к себе взгляд без всякой рекламы. И как только я их раньше не заметил? Серые, тяжелые, высеченные из непокорного камня буквы-изваяния складывались в надпись:

Я поднялся на несколько ступенек вверх – тяжелые входные двери высотой более двух метров с двойным прозрачным стеклом поражали своей монументальностью. Ставни по бокам тускло поблескивали коричневым и золотым лаком, а массивные ручки из тяжелого металла, казалось, были выкованы титанами.

Несмотря на всю мощь конструкции, дверь поддалась легко: ее мог бы открыть даже ребенок. Поэтому мне, приложившему слишком большое усилие, пришлось ее слегка придержать, чтобы не пострадали витринные стекла. Сомневаюсь, правда, что их вообще можно было разбить – стекла явно были ударопрочными, но все-таки в магазин попал с ощущением некоторой неловкости в душе.

Три длинные ступени передо мной по форме напоминали половину шестигранника: широкие доски преломили дважды, так что они, образуя четкие углы, обступали посетителя полукругом. Завершался этот величественный подъем широким пространством пола, покрытого кедровым лаком.

Внутри магазин удивительно четко делился на два хорошо просматриваемых этажа и выглядел как поместье богатого графа из далекого прошлого. А может быть, это и было то самое поместье из древности, просто хорошо отреставрированное!? Все наиболее важные места освещались приятным теплым светом с желтоватым оттенком; любому посетителю сразу становилось ясно, где какой располагается товар, куда ходить можно, а куда нельзя.

Продолговатые потемневшие от времени витрины с прозрачными, словно горный хрусталь, стеклами как магнитом притягивали взгляд, а старинный, удивительно крепкий, затертый множеством ног деревянный пол служил надежной основой для всех этих чудных стоек и витрин, резной мебели и журнальных кованных из тугого металла столиков. Светло-коричневая лестница плавной спиралью поднималась на второй этаж: ее перила, с любовью созданные знающим свое дело мастером, старательно отшлифованы и покрыты лаком. Все, абсолютно все здесь было расположено на удивление грамотно: смотреть на витрины могли одновременно хоть сто человек, и никто бы никому не помешал. Это была настоящая обитель камня, дерева и железа. И едва ступив в нее, я почувствовал, что мой дух стал покорным заложником «Каменного Истукана».

Самым главным среди всего прочего в этом храме искусства, несомненно, был огромный деревянный обелиск высотой около трех метров. Он занимал центральное место и сразу бросался в глаза. Табличка на нем гласила:

Ниже шли имена творцов этого здания:

Невероятно, но даже отделка, пережившая многие десятилетия, сохранилась с тех времен! Всего лишь два человека построили это здание: один был мастером по камню и железу, другой по дереву. О первом я никогда не слышал раньше, зато Лукьян Райс был известен как человек необыкновенный. Я слышал одну из историй его жизни: «Однажды владелец богатого загородного отеля пригласил нескольких мастеров, чтобы они продемонстрировали важным гостям свое искусство. Среди них был Лукьян Райс. Все мастера с немыслимой легкостью создавали свои деревянные изваяния, в итоге каждый сделал по нескольку штук. Они были прекрасны и могли украсить собой любой дворец. На эту работу ушло две недели. Гости каждый день приходили смотреть, как рождается что-то новое, и только у Райса к концу второй недели была в работе лишь одна статуя: трехметровый деревянный голем с множеством мелких деталей, которые встраивались в основную конструкцию. Видны были маленькие шестеренки, какие-то прочные проволоки – никто из мастеров такое не использовал.

Поскольку Райс, все время возившийся со своим големом, за две недели так и не показал себя, его посчитали бездарным художником, но все-таки решили не выгонять, потому что до конца выставки оставался всего один день. И вот в последний день гости пришли напоследок полюбоваться работами мастеров. Райс в задумчивости спокойно стоял около своей статуи.

Среди шумных зрителей был владелец отеля с юной дочерью.

Когда он подошел к Райсу и снисходительно поинтересовался, закончил ли тот свое изваяние, Райс тихонько шепнул: «Отойдите, пожалуйста», – и ушел за спину своего голема. Он забрался почти на самый верх, но этого никто не видел, потому что гости начали уже расходиться: их интерес к выставке пропал.

Хозяин отеля окончательно решил, что этот мастер более чем чудаковатый и он его больше ни за что не пригласит. И в этот момент голем вдруг ожил и начал двигаться: тощая рука гиганта потянулась к его дочери, та вскрикнула и, обомлев, застыла как вкопанная. Все повернулись на крик, воцарилась тишина.

Голем, повинуясь воле Райса, легонько дотронулся своими деревянными пальцами до лица девушки – так любящий человек касается своей избранницы. Но вдруг рука голема начала рассыпаться: сначала на землю упали пальцы, потом кисть и предплечье – невероятно сложная конструкция на глазах изумленных зрителей доживала свою короткую жизнь. Затем с трехметровой высоты своего роста голем с грохотом обрушился на скрипучие деревянные колени, его голова накренилась вперед, увлекая за собой массивное туловище: изваяние окончательно подчинилось законам гравитации. Лукьян Райс ловко оттолкнулся, когда голем завершал свое последнее движение, и, спрыгнув рядом с изумленной девушкой, сказал, глядя ей в глаза: «Это – мое искусство, и оно не такое, как все остальное в этом мире. Моя картина живет лишь мгновение. И это мгновение можно оценить, только если ваш разум пуст: в этот момент вы становитесь бесконечны. Вокруг вас больше ничего не существует, ничто не тревожит ваш разум, вы можете спокойно наблюдать. Только в этом случае вы не упустите».

Вот такая история. Говорят, потом кто-то кричал, что ничего не увидел, а кто-то вообще списал это на провал мастера: мол, голем и вовсе не должен был упасть. Но я уверен, что Райс выполнил свою работу до конца, а тот, кто придумывал гипотезы, всего лишь в очередной раз упустил.

Незнакомый голос заставил меня вздрогнуть от неожиданности, когда я стоял, погруженный в воспоминания:

– Вас удивляет надпись на памятнике? Будьте уверены, это чистая правда. Я сам взял руководство на себя, когда скончался мой отец. Имя его стоит вторым на этой табличке.

Я, как громом пораженный, замер. Голос доносился сзади, с той стороны, в которую я не посмотрел при входе в магазин. Услышанное обескуражило: если человек не врал и действительно был сыном Райса, то мне выпала великая честь увидеть потомка загадочного мастера по дереву. Я повернулся в сторону прилавка. Там, в полумраке, виднелась фигура высокого мужчины лет шестидесяти, одетого в старомодный фрак. Его густо побелевшие волосы были аккуратно подстрижены и зачесаны назад, лицо обрамляла густая длинная борода. Прилавок с кассой больше чем на половину скрывал его тело, однако в прямой осанке, крупных жилистых руках и широких плечах легко угадывалась физическая крепость. Он не просто мог бы помериться со мной силой – он одолел бы меня, двадцатисемилетнего юнца, меньше чем за полминуты. Одним словом, потомок мастера внушал уважение и вызывал чувство гордости за мужскую часть человечества, всем своим видом подтверждая сказанное.

– Действительно, все это поражает воображение. Но разве под силу всего лишь двум мастерам построить такое большое здание? – речь моя прерывалась от волнения, я запинался на каждом слове.

– Все приходит само, когда идешь своим путем. Именно ради сохранения этой истины и был сооружен обелиск, – его голос звучал как голос настоящего колдуна: если вы слышали, как читают заклинания, то, поверьте на слово, этот человек говорил именно так.

– Вы действительно потомок Райса? – любопытство взяло верх. – Мне известна одна история о деревянном големе, который рассыпался на глазах у гостей отеля, когда пытался прикоснуться к девушке.

– Разумеется, – без тени сомнения подтвердил он.

– Наверное, вам рассказывал эту историю ваш отец…

– Вы ошибаетесь, юноша, мой отец был на редкость молчалив. Почти все истории, которые мне довелось услышать, были рассказаны матерью – Анитой Райс, дочерью владельца отеля, в котором приключилась эта забавная история.

Это был уже перебор. Ну невозможно на свете случаться таким чудесам, разве что в сказках!

Похоже, старик угадал мои мысли и, смеясь, повторил:

– Все приходит само, когда идешь своим путем.

Мне стало грустно. Я не понимал, что значит истинный путь и по каким законам природы все должно прийти само. Меня, конечно, посещали некоторые догадки, но в основном эту зомбирующую фразу охотно употребляют на тренингах по саморазвитию и денежному обогащению: «Когда вы идете своим путем, у вас все легко получается». Подобную концепцию приходилось слышать от множества людей, побывавших на таких мероприятиях. Они потом свято верили, что, если найти бизнес по душе, то он сам будет приносить деньги, а я в свою очередь наблюдал, как их жизнь в итоге ни фига не меняется…

– Знаете, эти слова, по-моему, не очень работают, – с сомнением решился я быть откровенным. – Хотя, вероятно, вы их употребляете в ином смысле. Мне вот, к примеру, вовсе не ясна суть истинного пути. А вы-то сами можете хоть как-то их расшифровать?

Всегда выводил из себя тот факт, что абсолютно любое учение можно обернуть на пользу добычи денег. Я уверен, что нынешние бизнесмены идут на любой самообман, лишь бы выбить из клиента копейку-другую. Это убеждение вполне обоснованно породило во мне скепсис по отношению к подобным догмам из уст любого ныне живущего человека. Сами учения были, бесспорно, весьма занимательными, но в современном мире попросту извращены до безобразия.

Однако потомка Райса вовсе не смутило мое неверие:

– Сложно объяснить, – медленно произнес он. – У каждого это свое. В любом случае, ты испытаешь массу сомнений и разочарований, пока дойдешь до своего старта. И даже добравшись до него, некоторые так и умирают, блуждая вокруг, не в силах сделать первый шаг.

– Что ж, у меня хотя бы есть квартира, куда я могу вернуться если что. Поэтому не страшно потерять что бы то ни было, всегда есть запасной вариант, – резюмировал я.

Старик неожиданно для меня вдруг засмеялся, нет, даже захохотал. Его густая борода колыхалась взад-вперед, пока он наконец не успокоился.

– Глупый юнец. Разве дело в твоей квартире или в имуществе вообще? – Это звучало несколько нахально, и я начал сердиться.

– Я думал, надо иметь что-то за душой, прежде чем, ну, открывать свое дело, – я пытался как-то оправдаться, хотя до конца не понимал, в чем именно.

Хотелось ввязаться в спор просто из-за того, что старик начал смеяться надо мной, мое спокойствие пошатнулось.

– Ты так мало знаешь об этом мире, – снисходительно сказал он. Все-таки по большей части он был доброжелателен, зря я начал огрызаться. – Начав с конца, ты уже запутался в материальном, так и не поняв первопричину всего. Ты опять упустил.

Что? Я упустил? Как те люди, которые не поняли бы замысел мастера по дереву, если бы не были так ошеломлены и испуганы… Если бы страх не лишил их рассудка, они бы не смогли заметить нечто, находящееся у них прямо перед носом.

Значит, я сейчас уподобился тем, о ком сам так рьяно рассуждал?! Это было жутко обидно, но я больше не злился на старика: он был прав.

– Скажите, что я упустил? Что это за первопричина? – Я уже завелся и не собирался останавливаться до тех пор, пока не получу «таблетку» от всех бед.

– Дух! – твердо сказал он. – Именно из духовного пути рождается материальное, если оно тебе, конечно, надо. У тебя же нет сейчас ничего духовного. Прости меня за обидную откровенность, юноша, и знай, что ты не один такой.

Мне оставалось только вздохнуть и смириться. Оказывается, это всегда было так, просто сейчас меня ткнули носом, как котенка в лоток. Неприятно, а что делать? Совпадения привели меня к нему… Неужели старик поучает меня только для того, чтобы я вынес урок? Или мир продолжает смеяться надо мной, показывая никчемность, мою и материальных ценностей, которые я в глубине души сам же презирал? Однако старик говорит дело. Что ж, запомню.

– Спасибо вам, – искренне поблагодарил я. – В ваших словах, хоть они и раздражают, есть правда, которую необходимо принять. Так уж получилось, что я здесь не случайно, хоть и не собирался идти сюда целенаправленно.

На лице старика появилось что-то вроде удивления, с которым он быстро справился. И правда, звучит довольно глупо: как назвать ситуацию, которая благодаря цепочке случайностей приводит в определенное место? Получается, уже совсем не случайно.

– Ну, в таком случае, – благожелательно произнес он, – коль уж вы сюда попали, намеренно или нет, посмотрите наш товар. Вдруг что-то приглянется.

Во мне опять загорелся огонек пренебрежения ко всем торгашам: им лишь бы впарить свой товар. Однако, играя по сегодняшним правилам, я просто обязан был тут что-то купить – этого требуют совпадения. Но, Боже мой, когда я приблизился к одной из витрин, челюсть у меня отвисла: цены были просто невероятными!

Хозяин, заметив мое замешательство, указал на прилавок с полудрагоценными камнями, который находился рядом с лестницей, ведущей на второй этаж. Здесь под прозрачным стеклом лежали подвески и кольца, выполненные из черного опала. Ни в одной из цен, к сожалению, я не нашел совпадений. Выбрав себе подвеску на шею из камня, приглянувшегося мне больше всего, расплатился карточкой. Замечу – на ней были все мои деньги, которых после покупки теперь хватит разве что на то, чтобы пару раз поесть шаурму на вокзале.

– Я рад, что вы сумели найти себе что-то подходящее, – одобрил мой выбор невероятный старик, – черный опал – символ воображения и ночи. Именно поэтому природа поместила в нем часть вселенной и ее бесконечных возможностей.

Его манеры снова изменились. Я заметил, что у этого пожилого мастера было свое, особое отношение к разным жизненным ситуациям и умение приспосабливаться к ним: когда он смеялся надо мной – это был веселый, несколько пренебрежительный и надменный человек; когда говорил про истинный путь – настоящий философ, а сейчас передо мной стоял серьезный и уверенный в себе джентльмен. Меня поразила эта его необыкновенная способность к переменам.

– Прекрасно, но это были мои последние деньги, – признался я. – Откуда вы берете все эти украшения?

– Мой духовный путь рождает их. Мне, по сути, все равно, сколько они стоят: каждая из них однажды найдет своего хозяина. Сюда часто приходят люди, обреченные быть богатыми, но неспособные найти свой путь. Их тянет купить что-то подобное, ведь так они могут прикоснуться к чужому миру, чужим душевным терзаниям, страданиям и переживаниям. А все это дарит мне моя судьба, потому что я иду по своему пути. Возможно, они берут их как напоминание: чтобы однажды бросить все и отправиться на поиски собственной дороги. Поэтому я горжусь этими работами: они способны зажечь искру в душе человека, и тогда сомнения станут пламенем страсти, а страсть заставит прийти к началу старта.

Его слова были чистыми и нисколько не стыдными. Этот человек нашел способ принести свой собственный внутренний мир в ныне существующий. Врезать, ввинтить его в суровую реальность и защитить от всех напастей. Я, скажу честно, испытал даже зависть, твердо зная, что зависть такого рода является для меня самой полезной. Это вам не чужой машине завидовать, все гораздо серьезнее! Передо мной был живой пример того, к чему надо стремиться. Кстати, он стал первым, кого я принял в качестве примера, а ведь мне до сих пор неизвестно его имя.

– Как вас зовут?

Знакомиться, конечно, было несколько поздновато, но я, видимо, был обречен начинать все дела с конца.

– Мое имя Никлаус, я хозяин этого заведения. А мастер, с которым ты разговаривал на улице, – Герыч.

– Просто Герыч? – удивился я. – И никаких загадочных титулов? Не подумайте ничего такого, просто место располагает к подобной атмосфере, да и он показался мне человеком крайне серьезным…

– Вообще-то, это его прозвище, но он не обижается, когда его так называют. Ему даже приятно, и он сам об этом иногда просит. Герыч стремится к простоте всегда и во всем, и да, он вполне может показаться крайне серьезным, с него станется, но это свойство улетучивается так же быстро, как и табак в его трубке.

– Раз так, то хорошо, – улыбнулся я. – Очень приятно с вами познакомиться – меня зовут Илья, и я тоже, похоже, поклонник простоты.

Мастер Никлаус Райс завернул мне в подарок черную цепочку, удивительно подходившую к моему опалу. Уж не знаю, из какого материала она была сделана, но выглядела вполне эффектно. Мы стали прощаться, и в этот момент вошел Герыч. Я показал ему свое приобретение.

– Этот получился славно, – заключил он, после пристального разглядывания, – темный опал, камень для фантазеров и выдумщиков. Я все сидел на улице и ждал, что же ты выберешь, и не ошибся в своих догадках! Тебе он подходит как нельзя лучше! Более того, в нем прячется крохотная вселенная – разве это не очередное совпадение?

Перемены в Герыче были просто разительны, в этом он походил на своего друга. Став болтливым, он уже не стирал с лица добродушной улыбки. Люди, действительно, совсем не такие, какими кажутся на первый взгляд, а определить, какие же они на самом деле, похоже, не удастся и с десятой попытки… Однако совпадения, о котором сказал Герыч, я обнаружить не смог.

– Вы правда так считаете? Я не заметил совпадения, – с сомнением произнес я.

– Ну как же, судя по твоему рассказу и моим наблюдениям, вы с ним очень похожи, в метафорическом смысле, конечно. Теперь ты меня понимаешь, мальчик?

Если Никлаус был совершенно спокоен, то Герыч, напротив, наполнился энергией и, в придачу ко всему, стал называть меня мальчиком… Ладно уж, я не против, от этого добродушного старика исходила невероятная аура, сопротивляться которой было бесполезно, – мальчик так мальчик.

– Теперь, кажется, да – согласился я, поразмыслив. – А я правда могу называть вас Герычем?

– Правда, правда, – посмеиваясь, отозвался он и хотел было добавить что-то еще, но Никлаус его перебил, похоже, зная заранее, что тот сейчас разойдется не на шутку.

– Что еще за совпадения? – с любопытством спросил Райс.

– Я уже рассказывал мастеру Герычу, что попал сюда благодаря совпадениям, просто следуя за ними, – произнося его имя, я посмотрел на него: он, похоже, и вправду был доволен своим прозвищем. – А этот камень, вероятно, следующее совпадение.

– Хмм, похоже, это и есть твой путь, – совершенно серьезно сказал Райс. – Если не испугаешься, то сможешь дойти до своего начала. Когда окажешься на старте, с тобой будет твориться нечто из ряда вон выходящее, такое невозможно пропустить, разве что специально. Так что будь ответственным перед самим собой и не упусти момент. Можно спросить тебя напоследок, Илья, почему ты вообще решил идти за ними?

Герыч навострил уши, этого я еще не рассказывал, а история, кажется, заинтересовала уже не одного слушателя.

– Сегодня меня уволили с работы. Я, конечно, виноват, немного опоздал, но дело не в этом: начальник задолжал кучу денег и решил сэкономить на кадрах. Потом я сидел на скамейке в парке, и мне казалось, что мир смеется надо мной, что я совершенно не приспособлен к этой жизни и погоне за деньгами. Мир будто читал мои желания и дразнил. Наверное, от отчаяния я решил посмеяться вместе с ним, ведь терять, действительно, было нечего. Так мне казалось. А что до совпадений, то, оказывается, я всегда умел их замечать, а тут вдруг решил сам пойти за ними, вместо того чтобы ждать, пока они появятся… В общем, я расцениваю их как путеводные указатели, такой уж я странный человек.

– Во-первых, ты ошибаешься, Илья, человеку всегда есть что терять. И если ты сейчас опять подумаешь про материальный мир, в котором у тебя есть квартира, – снова упустишь. Теряя материю, человек всего лишь получает возможность найти себя благодаря образовавшейся пустоте в жизни – в ней можно разглядеть свою душу. Это как с тем големом: люди испугались, когда он начал рушиться, их головы очистились, и они смогли не упустить момент. Но тут немного иначе, это называется уроком судьбы. Многие противятся ей, не видят уроков, и тогда они теряются – один за другим. Вот поэтому человеку всегда есть что терять. Когда пропадет последний урок, ты превратишься в живого мертвеца без цели, движимого одними привычками. Поэтому люди алчные и жадные так и не доходят до своего старта.

А во-вторых, твои совпадения я считаю возможностью. Возможность – это тоже урок, и его надо уметь принять. Совпадения по своей сути – дети, рожденные от ощущения, которое часто называют «дежавю». Когда ты его испытываешь, можно сказать, что твоя дорога жизни пересеклась с дорогой судьбы и, возможно, ты идешь в правильном направлении. Мой тебе совет, Илья, – подвел черту Никлаус, – не сходи с дороги судьбы. Тебе дана возможность, и она ценнее, чем деньги и слава, вообще, ценнее всего, что ты можешь представить на данный момент. Она лишь для тебя, единственного, понимаешь? В этом суть.

Герыч был доволен, как слон, в жаркий день добравшийся до берега реки. Он полностью поддерживал своего друга и согласно кивал, словно хотел сказать: «Наматывай на ус, парень! Мотай изо всех сил, пока эти слова еще живут в твоем сознании, потому что скоро от них останется один лишь след».

– А теперь ступай, – напутствовал Никлаус. – Быть может, ты еще заглянешь к нам. Отчего-то мне кажется, что так и будет.

И я вышел, потрясенный всем услышанным, даже не попрощавшись. Сейчас мне казалось, что Никлаус прав: так или иначе, но мне еще предстоит сюда вернуться.