Читать книгу Сказки Унылой Депрессии. Том 1 - Алексей Лишний - Страница 17

***

Хэварт опустил решётку на южных воротах, с трудом запер их тяжёлым бревном и пошёл через опустевший город на противоположную сторону стены. Почувствовал еле уловимый запах болезни в воздухе Маркгарта. То ли оставленный город начал разлагаться, как гниющий труп, то ли брошенные больные умирали мучительной смертью.

К удивлению, у входа в Храм сидел человек с протянутой рукой. У кого он просит милостыню? У мертвецов? Хэварт запустил руку в карман плаща и вытащил горстку монет, среди которых обнаружил и серебро. Лучше б хлебные крошки нашлись… Он нагнулся к полусонному нищему и высыпал содержимое в раскрытую ладонь, сжал её в своей, чтобы деньги не рассыпались, и прошептал на ухо:

– А куда ты с ними пойдёшь?

Нищий поднял затянутые пеленой глаза. Слепой!

В глазах искрилось неведомое счастье. Дрожащими руками он перебирал монеты, считал, пробовал на зуб. Хэварт не стал дожидаться развязки, а пошёл дальше, проклиная себя за неожиданно злую шутку.

На северной стороне стены около ворот также была башня. В ней Хэварт и планировал расположиться в ожидании Их прихода. Двери открыты, как и все двери города. На первом этаже находилась казарма с деревянными остовами нескольких десятков коек, между которыми даже сейчас Хэварт пробирался с трудом. Он прошёл в столовую.

Ничего съестного… Три собаки дрались в углу из-за отходов. Скоро перейдут на мясо, больное и старое человеческое мясо…

Надо хоть чем-то утолить жажду и голод. Хэварт обшарил шкафы и буфеты – нашёл пару сухарей и флягу с вонючим пойлом. Сойдёт на первое время. Хлебнул, поморщился: кажется, выдохшийся эль. Пили такой во время осады Бьёргвина, когда подводы с провизией перехватила местная шайка. Плохо тогда было: животы крутило от голода. Отец приносил лесные ягоды, корешки, да с них только разжигался аппетит.

Теперь вот он один здесь. Наверное, вообще один в целом мире. Люди сюда больше не вернутся, а Они придут всё уничтожить.

Заставил себя глотнуть ещё тошнотворного пойла, чтобы сухари во рту размякли.

Правда, отец говорил, эль не утоляет жажду, а наоборот, сушит глотку.

Поднялся на второй этаж, откуда был выход на крышу. Здесь много маленьких отдельных комнат. Дёрнув за ручку, Хэварт понял, что первая закрыта. Чего там уж прятать? Знали же, что не вернутся, грёбаные скряги! Дёрнул за вторую – подалась со скрипом. Внутри не оказалось окон: кромешная тьма, громкий скрежет и лязг цепей встретили Хэварта.

– Айне тх’эйне хьюн скоа! – зашипела на него темнота охрипшим девичьим голосом.

Пошире распахнув дверь, Хэварт пустил в комнату тусклый свет коридорных окон. На полу, прикованная к кровати, сидела почти нагая девушка. Глаза горели ненавистью, ногти на руках впились в скомканное одеяло, будто оно было плотью мучителя.

– Тихо! Не ругайся – не трону. Ты пленница? – спросил Хэварт, но не дождался ответа. – Сейчас освобожу тебя. Видишь: на столе ключи. Почему ты не брала их?

Он медленно пошёл вперёд, следя за тем, чтобы пленница не бросилась на него. Но она сидела спокойно. Хэварт кинул ей ключи. Девушка повертела их в руке и удивлённо уставилась на мужчину.

– Не умеешь? – с улыбкой спросил Хэварт. Ответа не последовало. Он рискнул подойти ближе, взять ключи и освободить её от ошейника и кандалов. Девушка – а теперь Хэварт понял, что она из эльфов, – не сопротивлялась. Потом стала растирать затёкшие руки.

– Спасибо, – произнесла она с акцентом. – Я есть Алва. Я теперь есть твоя Алва. Не надо меня быть в цепи. Я буду пойти за тобой сама.

– Не надо за мной никуда идти… Хотя что ещё тебе делать?..

– Ничего не есть.

– Значит, будешь помогать мне. Я научу тебя: встанешь по правую сторону ворот, а я останусь здесь. Умрём за город вместе.

– Я была воевала за свой народ. Господин будет дать мне оружие, и я буду умирать за него, но не за чужой город. Господин желать Алва?

Хэварт стоял перед рабыней в недоумении. Желания пропали у него с тех пор, как он узрел долг: умереть, защищая Маркгарт. Больше желания не нужны: надо просто стоять до конца, до последнего.

– Нет, Алва.

Она не проявила никаких признаков разочарования или радости. Приняла как факт.

– Ты умеешь разговаривать по-нашему. Ты, очевидно, умна. Почему ты не знала, как снять ошейник и кандалы? Элементарно вставить ключ и повернуть…

– Что есть ключ?

– Да как вы дома запираете там у себя без ключей? Ну, ключ – вот он, в руке у меня! И вот замок: щёлк-щёлк – и готово, заперто.

Хэварта почему-то раздражала эта нелепость: надо готовиться к обороне, а он стоит, как перед ребёнком малым, и про ключик с замочком рассказывает. Абсолютно ничего не понимающие глаза со страхом смотрели на его гнев. Со страхом и смирением: она сделает всё, пойдёт за ним на край света, хотя он всего лишь взял со стола ключи…

– Мы были заходили к друг другу без ключа. Друг зовёт друга, и друг заходит.

– Ладно, вставай уже. Хватит сидеть! Пойдём со мной, – кивнул Хэварт пленнице и указал на выход. – Но замки на цепях-то ты уж видела: рабов всегда держат в цепях.

– Мой народ не есть рабы, – отвечала гордая эльфийка, поднимаясь с колен, бледной ладонью касаясь шершавой поверхности стены.

– Никто и не говорит, что вы рабы.

– Мой народ не был сдавался. Никто не был сдавался. Это есть позор для мой народа.

– Хочешь сказать, вас учат не сдаваться? Почему же ты сдалась?

– Я есть позор для мой народа. Я была не успела воткнуть в меня нож. Или я была не хотела… Я была струсила. Я есть позор для мой народа… Я буду умирать за мой господина. Только так я могу быть простить от мои боги.

– Вы не знаете замков и ключей, вы не знаете кандалов и ошейников, вы живёте на свободе или не живёте вообще. Я сейчас жалею, что не знал твой народ раньше, Алва. Они, должно быть, чудесные люди. То есть эльфы…

Алва даже не улыбнулась. Не поняла соли юмора.

Шутка была в духе Хэварта: ошибиться и сделать поправку. Других шуток он придумывать не мог.

По крайней мере, если брать в расчёт безобидные шутки.

Потому что сейчас он шутил по-крупному: один бросил вызов целой армии, разрушившей на своём пути десятки городов.