Читать книгу Прощание с институтом - Алексей Михайлович Романов - Страница 4

Незаметно подкатил праздник 7 ноября. Как обычно, на демонстрацию не пошел, других дел было невпроворот. Вечером иду на общую пьянку нашей группы с приглашением дам из соседних групп. Тяжело трезвому сидеть в пьяной компании. Но тут наши парни предложили маленькое развлечение: танцы в рабочей комнате. Все как обычно. Магнитофон орет, обжиманцы в темноте идут вовсю. Нашел незнакомую девицу, потанцевал с ней. Она побаивалась наших парней и не отпускала меня ни на шаг. Не очень девушка меня вдохновляла своими липкими ладошками, да и волосы у нее показались не очень чистыми. Потихоньку танцоры рассосались, ушли продолжать банкет. Дама не желает меня отпускать. Пора предпринимать кардинальные меры. Бежать надо.

И тут замечаю, что еще одна девушка стоит без партнера. Под предлогом, что ей тоже нужно повеселиться, смываюсь к ней. Приглашаю, протягивая руку. В ответ легкий книксен и легкое укладывание руки мне на плечо. Ладошка доверчиво так идет в мою. И мы спокойно и четко вальсируем. Танец меняется на быстрый, типа рок-н-ролла. Не размыкая рук, отрабатываем джайв в медленном варианте. Налету все схватывает. Никаких обжиманцев. Мне другой партнерши не надо. И такая чистенькая. Как бы ее не обидеть?

Долго мы кружились в этой комнате, пока не пришел хозяин музыки и не унес ее к себе. Познакомились. Причем партнерша настолько смущалась, что представилась настолько тихо, что я неправильно услышал. Показалось «Люба». Так и проводил «Любу» до дверей ее комнаты.

Утром, зашел в ее комнату. Ни фига себе, там обитает дама, с которой я выплясывал вначале. Спрашиваю:

– Можно Любу?

– Во-первых, не Любу, а Люду. Рябушкина она. А во-вторых, что девочку обидел и теперь извиняться пришел? На занятиях она. Придет вечером.

В этот же день случилось интересное событие. Куратор нашей группы от военной кафедры капитан Агапов вламывается на практические занятия по региональной геологии. Делает срочное объявление: трех студентов-кандидатов на службу в Советской Армии завтра направляют на военную комиссию. Я оказался этом числе. Ребята ошарашены:

– Романову нельзя, тяжело переболел. Его никакая комиссия не пропустит.

– Чего?! Кончайте парить мне мозги. Парень на первых ролях в институте по спорту, практически отличник по всем предметам и по военной подготовке. Он вообще номером первым идет!

Рявкнул адрес комиссии и упылил к себе на кафедру. Ребята пытаются мне сочувствовать, я только ухмыляюсь: даже если комиссия пропустит все равно не пропаду. Служить мне в спортроте. Там меня наверняка уже дожидаются. Из Свердловска не отпустят. Вечер был занят поисками моего военного билета и медицинских справок. Даже в общежитской камере хранения среди моих старых вещей пришлось рыться. Потом уже поздно было идти к Люде.

И вот с утра пораньше стою перед комиссией. Ее члены ошарашено смотрят на очень противоречивые бумажки. С одной стороны – тяжелейшая форма практически неизлечимой болезни, а с другой стороны – чемпион института по бегу. Это как так?

– Слушай, парень, ты действительно этим болел?

– Так точно. Полгода в больнице, как с куста.

– И как ты собираешься служить с таким?

– Если Родина приказывает, то отслужу. Без проблем.

Продолговато члены комиссии спорили и наконец выдали компромиссный вердикт:

– Направляется на строгое медицинское обследование в физкультурный диспансер.

Ню-ню. Заведение, где я отлежал начальные четыре месяца. При мне позвонили в диспансер главврачу и приказали принять меня на обследование с сегодняшнего дня. Дали пару часов на то, чтобы заехать за вещами в общагу и прибыть в больничку. Люмпф.

Времени в обрез. Залетаю в общагу, хватаю спортивное барахло, денежку. Пишу письмо Люде с извинениями, что не могу объявиться из-за проблем с больницей. Предупредил, что ничего страшного, просто проверка по военной линии.

Прибыл в диспансер вовремя. Захожу в кабинет главного врача и выпадаю в осадок. Здрасьте пжалста. Это мой бывший лечащий врач. У нее глаза стали квадратными, сама зеленеет на глазах:

– Ты еще живой?!

Ее трясет, как будто увидела привидение. Успокаиваю:

– Да живой, живой. И в полном порядке.

– Не может быть…

У самой челюсть трясется и ручонки суетливо шарят по столу непонятно зачем. Ну успокоил, как мог. Минут через десять пришла в норму. Жадно расспрашивает как, что и почему… Мне не жалко. Рассказал, как лечился, затем выкарабкивался от последствий лечения, восстановил физическую форму и снова лидер по бегу в институте. Не верит. В бумажках роется:

– Так, РОЭ – идеальное, а раньше вообще меньше пятерки было, гемоглобин – как у деревенского парня… Ты, что яблоки ящиками ел? Раздевайся. Хм, кожных высыпаний нет… Подвигайся…

Выдаю ей комплекс йоги. Она орет:

– Прекрати немедленно. Тебе же нельзя…

– Простите? Вы приказали – я показал.

– Ладно, давай ты у нас полежишь дней десять. Я тебя детально обследую.

Понятно, если откажусь грядут нехорошие последствия. Трения с комиссией, еще куда-нибудь в исследовательский институт засунут в виде подопытного кролика. До нашего горного института дойдет. Оттуда могут и обязаны турнуть по здоровью даже дипломника. А мне это надо? Нет, надо заглаживать. Пришлось соглашаться.

Повела меня врачиха по палатам, своими больными хвастается. Болящие спортсмены на меня очень криво косятся. Она же заливается как гид перед туристами:

– Вот у этого мальчика РОЭ сейчас даже ниже, чем у тебя было.

Ну-ну. Лежит нечто рыхлосвязаное. Немочь бледная. Какой, к черту, спортсмен? Блин, кунсткамера. И я один из ее экспонатов? Ничего, временно потерплю.

По ходу обговариваю свои преференции. Тренировки разрешаются, выход за пределы диспансера в любое время после утреннего обхода и обследований. Никакого лечения. Время пребывания в больничке – не более десяти дней.

Сдаю цивильную одежку в камеру хранения, переодеваюсь в спортивный костюм, оставляю себе курточку и кроссовки. Затем меня отправляют на место лежки.

В палате из всех удобств только койка с провисшей сеткой. Прикроватных тумбочек нет. Соображение у соседей – пещерное. Хорошо, хоть тихие. На цырлах ходят. Не будут мешать возиться с дипломом. Нашел стул, поставил рядом с изголовьем. Разложил свои бумажки. И до отбоя занимался писаниной лежа в постели. С перерывами на питание.

Семь часов утра. Подъем. В спортзал бегом. Маленький оказался, зато с зеркалами во всю стену. Для балерин и боксеров. На первом же круге увидел парня, бегущего навстречу. Да красиво так, не придерешься к технике. Тьфу, да это же я сам. А ничего так, есть на что посмотреть. Затем общая разминка и йога. Кроме меня в зале никого, никто не таращится. Хорошо позанимался. Чуть на анализы не опоздал, это те, которые на голодушку надо делать. Завтрак и опять анализы. Плотно меня обследуют. Встретился со знакомыми медсестрами и лаборантками, хорошо так пообщались. Да и вообще весь диспансер радовался, что мне удалось выкарабкаться. Пожелали удачной службы в армии. На это осталось только гмыкнуть. Но как приятно…

В четыре часа заходит в палату медсестра. Многозначительно так улыбается:

– Топай в вестибюль. К тебе пришли.

Интересно, кто бы это? Аж сердчишко подпрыгнуло: Люда. Стоит красавица, чуть не плачет, за меня тревожится. Мою записку получила и ринулась на поиски. Представляю: и ребят допросила, и деканат, и военную кафедру. Но добилась. Узнала адрес. На душе так приятственно потеплело. Да не плачь девочка, все в порядке. Живой я и невредимый. Это только бюрократические прибабахи. Вот ни фига себе, да так только родные обо мне переживают.

Забираю свою курточку, и мы уходим в город. Спрятавшись в дендрарии, занимаемся очень серьезным делом – целуемся.

Спохватились только когда темнеть начало. Пришлось бежать в диспансер – на очередные анализы пора. Ну, опоздал. Бывает. Глядя на мою счастливую физиономию, лаборантка выговаривать не стала. Понятно, женский коллектив… Им такое приятно, особенно когда сияют их подопечные, пусть и давние. Даже врачиха следующим утром на меня многозначительно поглядывала.

Так, до обеда еще три часа. Переодеваюсь и бегу на стадион. По расписанию сегодня скоростная работа в бараке. Кроме меня там Цыбин с какой-то девочкой, лет десяти-двенадцати. Видимо дичайший талант, поскольку тренер обычно терпеть не может присутствия девушек в подопечном коллективе. А он не только командует, но и прислушивается к ее мнению. Надо же, соплюха критикует мой стиль бега, видите-ли я припадаю на правую ногу… Да и фиг с вами обоими. Буду еще портить свое чудное настроение.

На соседней дорожке наш школьник, чемпион России по юношам, поставил барьеры и классно берет их. И тут у меня в мозгу что-то щелкнуло: понял, как надо бежать. Взял и пробежал его барьеры раз, пробежал два. Все безукоризненно, самому нравится. Это на барьерах с максимальной высотой.

Оглядываюсь: Виктор Константинович челюсть уронил, девчонка ошалело вылупилась. У меня техника оказалась лучше, чем у нашего чемпиона. Константиныч недоуменно так:

– Ты что, по ночам тренировался?

– Зачем? Только сейчас сообразил. Присмотрелся, как Коля бегает, прикинул на себя, сильно захотел и все получилось…

– Так не бывает!

– Сам в шоке.

В принципе и так понятно: физическую форму накачал, наглость тоже, а йогой растяжку сделал. Между прочим, некоторые упражнения бабоньки на стадионе у меня подсмотрели и вовсю перед мужичками красуются.

Ну и самое главное – у меня появилась Люда…

Честно отлежал все десять дней. Врачиха так кровожадно на меня смотрела, что заранее стал отбрыкиваться от продолжения. Но она ограничилась торжественным обещанием:

– И не проси. В армию все равно не пущу.

– Да ладно, не сильно то и хотелось…

– Кончай врать, на твоей хитрой роже это вот такими буквами написано. Лучше перечисли, что тебе категорически нельзя.

– Переохлаждение, недосып, водка, чай и халва.

– А мордобой?

– В умеренных количествах можно.

Это она мне напоследок полный осмотр не устроила. Хорошо, а то красные пятнышки (точечные кровоизлияния под кожей) вдруг полезли. Не иначе, как условный рефлекс на больничку. Явный показатель, пора линять из этой богадельни.

Написала отрицательное заключение с категорическим отвинчиванием от армии.

Напоследок врачиха попыталась закатить пробный шарик: