Читать книгу Прерыватель. Все части - Алексей Николаевич Загуляев, Алексей Загуляев - Страница 10

Снились мне летающие фонари, а по ним, похожий на толстую обезьяну, прыгал Миронов. Уцепившись за очередной фонарь, он смотрел на меня сверху и манил рукой, крича: «Цезарь! Цезарь! А у Ленки-то твоей прохудилось». Я силился ему что-то ответить, но из уст моих вырывалось только глухое «му». Потом я почувствовал, что стою босиком в тёплой луже, а внутри меня звонит телефон. Я посмотрел себе на живот и ужаснулся – в нём оказалась дыра, из которой ручьём, завиваясь в тоненькую спираль, вытекала кровь. «Мутанты», – смог наконец крикнуть я.

И проснулся.

За окном моросил дождь. Раскачивались почерневшие от влаги ветки деревьев. Повсюду шумело, шуршало и стучало. Сразу со всех сторон. Я подумал, что дождь каким-то образом проник и в мою спальню, но это был не он. Это кто-то гремел посудой у меня на кухне.

Я выскочил из постели, поискал глазами свою форму, но ничего, кроме джинсов и свитера, не нашёл.

Через минуту на пороге показалась Марина.

– Это ты кричал? – спросила она, вытирая руки о полотенце.

– А ты чего? – только это я и смог промолвить, с глупым видом уставившись на Марину.

– Ничего. С утра проведать тебя пришла. Ты ж вчера вообще никакущий был. Смотрю, у тебя и дверь на улицу нараспашку. Подумала, может, чего случилось. Зашла – а ты как убитый спишь. Тормошила тебя, тормошила – ни в какую. Послушала – дышишь. Ну, думаю, слава богу. Хотела уйти, но решила холодильник проверить. Открыла – а там шаром покати. Одёжка вся мятая-перемятая. Ты уж прости. Не удержалась. Покушать сготовила и форму твою стирнула.

– Спасибо, конечно, – медленно приходя в себя, пробормотал я. – Но не стоило.

– Да не переживай ты так. Не клеюсь я, лейтенант. Просто по-человечески жалко стало. Нужен ты мне больно. Хм.

– А который час?

– Двенадцать.

– Шутишь?

– Ага. А сейчас на арену выйдет Олег Попов, – поёрничала Марина.

– Е… – хотел было выругаться я не по-детски, но осёкся и стал натягивать на себя джинсы.

– Ненормальный, – махнула рукой Марина и удалилась из спальни.

Когда я, одевшись, вышел в общую комнату, на столе уже стояла тарелка, на которой дымились макароны с подливкой. А Марина исчезла, словно её и не было вовсе.

Нехорошо опять получилось, подумал я. Но эта её манера появляться без зова в самые неподходящие моменты меня напрягала, хотя теперь я и был убеждён в том, что Марина делает это без всякой задней мысли. Нервы мои были ни к чёрту. Хорошо, что в голову ей не пришла идея спуститься в погреб. Ведь там среди банок с огурцами я хранил злополучный палец – свидетельство моего самого настоящего должностного преступления. Спирта нашлось только на пол-литровую банку, да и в качестве его я сильно сомневался.

Аромат подливки сводил с ума. Да и куда мне было спешить? Весь день у меня сегодня свободен. Засуетился я только по инерции, привыкнув за последние пару дней к такому насыщенному графику.

Я сходил в ванную. Умылся. Сбрил успевшую отрасти щетину. И с минуту рассматривал в зеркале своё осунувшееся лицо. Сдал я, конечно, конкретно. Сделался похож на больного.

– И нас не любят женщины всё те же… – промолвил я, вспомнив слова из Бродского, которые продекламировал мне вчера Борисыч.

Покушав и в душе́ поблагодарив вездесущую Марину, я решил всё-таки съездить сегодня в город. Может, после того как поговорю с Леной, удастся пересечься с Мироновым и узнать новости о нашем самоубийце раньше. Не хотелось без дела сидеть в Подковах и ждать у моря погоды.

Заправив из канистры «уазик», я нетерпеливо вырулил на дорогу и отправился к своей цели.

Однако проехать мне удалось немного. За маревом продолжавшего моросить дождя возле дамбы навстречу мне уже спешила жёлтая точка. Это Борисыч возвращался из города в деревню. Поравнявшись на узкой дороге, мы притормозили напротив друг друга. Я открыл дверь.

Миронов, опустив громко взвизгнувшее стекло, был в этот раз не улыбчив.

– Поворачивай, – сказал он. – Есть важные новости.

Я кивнул, захлопнул дверь, развернулся и поехал следом за «шестёркой». Город никак не хотел впускать меня за свои глухие границы.

Оставив машины на улице, мы с капитаном поспешили в дом.

– Ну и погодка, – промолвил Борисыч, разуваясь и снимая куртку. – Вчера ещё было лето. И на тебе – самая настоящая осень. Сегодня прогноз слышал – август обещают аномально холодным.

– Новости, новости, Анатолий Борисович, – как нетерпеливый ребёнок, пролепетал я.

– Да-да. Новости, Алексей. Я помню зачем приехал. Чайку бы горяченького сейчас жахнуть.

– Жахнем, товарищ капитан. Да он ещё, наверное, и не остыл. Сейчас организую.

Я налил в фаянсовые бокалы чаю, достал ложки, поставил на стол сахарницу и приготовился слушать.

– Хочу сразу предупредить, – начал Миронов, сделав большой глоток, – что речь пойдёт о вещах для тебя, Алексей, не совсем привычных. Из области, что называется, конспирологической.

– Анатолий Борисович, я уже ничему не удивлюсь, честное слово. Так что можете без вступлений.

– Ну хорошо. Тебе фамилия Ракитов о чём-нибудь говорит? Из того, что ты успел нарыть о случае на карьере.

– Ракитов? – задумался я. – Да нет. Я бы запомнил.

– Так вот, этот Ракитов Вениамин Андреевич и есть тот, кого мы нашли в подвале. И человечек этот не из простых. Целый полковник бывшего КГБ. Сейчас это называется ФСБ. Но это волк стреляный. Сорок три года. Давно как в отставке. И последние десять лет провёл в самой настоящей психушке. А до того, как там оказаться, полтора года отсидел по делу о госизмене; в восемьдесят пятом был признан невменяемым и перемещён в психиатрическую клинику с диагнозом «шизофрения». И как ты думаешь, где он нарисовался по своей службе последний раз перед тем, как его арестовали?

– Где?

– На том же самом месте, где позже решил свести счёты со своей жизнью. На почте. Тот инцидент в восемьдесят третьем, о котором все вроде и помнят, но ничего конкретного не могут сказать. Вот тебе, Алексей, конкретика: человеком, который якобы требовал, чтобы ему дали позвонить в Америку, был Козырев, наш водитель «КамАЗа», а приехавшим разобраться в инциденте – Ракитов. Уж не знаю, чего наш Николай на самом деле искал в депозитарии – полагаю, что вовсе не позвонить пришёл, – но точно известно, что Ракитов его в конце концов застрелил. Сам он при этом был ранен, и нашли его в почтовом подвале без сознания и истекающим кровью. Формально за убийство Козырева он и был арестован. Но что на самом деле стояло за этой разборкой, никто не знает. Возможно, Николай тоже был вооружён и стрелял в майора. Как я ни старался, но выяснить ничего не сумел.

Я молчал, пытаясь переварить услышанное. Теперь было понятно, чей палец спрятан в моём подвале, и почти понятно, каким образом он появился двенадцать лет назад в холодильнике у матери Марины. По-видимому, она оказалась в комнате выдачи на почте в тот самый момент, когда Ракитов терял сознание, а Николай лежал бездыханный. Она-то и забрала палец. Только зачем? Может, Ракитов сам её попросил перед тем, как отключиться? Если в тот раз они тоже пришли за таинственными часами, то почему механизм так и остался в ячейке? Не успели ввести код? Или Козырев не позволил ценою своей жизни? Ракитов знал, где искать палец. Спустя двенадцать лет появился в доме Марины и без лишней суеты за какой-нибудь час успел достать его из банки и преспокойно вернулся на почту. Так и получается, что он сам лично вручил Ксении палец и попросил его сохранить. Та с испугу ничего не стала говорить об этом нахлынувшим в депозитарий гэбистам. Потом получила письмо от Ракитова. Поехала к нему в психушку. А уж он, будучи подкованным в деле психологической обработки, втёрся в доверие, выставил себя жертвой. И Ксения до самой своей смерти хранила в тайне своё участие в этом деле даже от дочери. Моя спонтанная теория выглядела вполне логичной. Оставалось только понять истинное предназначение злополучных часов.

– Но дело усложняется ещё и тем, – продолжал тем временем Миронов, – что Ракитов заведовал в КГБ не самым обычным отделом. Он не занимался шпионами или диверсиями, вообще никакого отношения не имел к обычной государственной безопасности. Он занимался инцидентами, связанными так или иначе с НЛО.

– Что?

– Ты не ослышался. То самое НЛО, о котором сейчас трындят из любого утюга. Тогда эта тема была ещё под строжайшим секретом. Я полагаю, что и о проекте «Сетка» ты тоже ничего не слышал?

– Нет. Никогда не интересовался инопланетянами. Видимо, совершенно отстал от жизни. Только не понимаю, как вам удалось обо всём этом узнать?

– Я не знаю всё обо всём, я знаю немножко про чуть-чуть, – сказал Миронов и посмотрел на бюст Наполеона.

Я не совсем уловил смысл этой витиеватой фразы.

– Плохие парни, – пояснил Борисыч и щёлкнул Наполеона по носу. – Фильм с Уиллом Смитом. Не видел?

– Нет. А если серьёзно?

– Если серьёзно, то не важно, откуда мои источники. Главное, что им можно верить. И надеюсь, что теперь дело твоё сдвинется с места. Говорю «твоё», потому что случившееся в Подковах, когда информация доберётся до ФСБ, предпочтут, я в этом уверен, снова свести на нет. Считай, что «дело о японских часах» де-факто закрыто. Так что, перефразируя Цоя, дальше действовать будешь ты. Неофициально.

– Так что за «Сетка»? Можно подробнее?

– С семьдесят восьмого по девяностый годы существовала такая государственная программа в СССР. Возникла эта программа после Петрозаводского феномена. А случился он в сентябре семьдесят седьмого. Если вкратце, то это были световые явления в небе, похожие по форме на медузу со щупальцами. Такие явления наблюдались в течение года не только в Петрозаводске, но и в других городах Карелии, в Ленинградской области и даже в Финляндии. Когда было рассекречено существование космодрома в Плесецке, то все эти явления быстренько списали на последствия запуска спутника. Это вроде как удовлетворило особенно неугомонных и любопытных. Но «Сетка» всё же была создана. У программы было два подразделения – «Сетка МО» и «Сетка АН». Первое фиксировало атмосферные явления и изучало их влияние на военную технику и личный состав (курировалось Министерством Обороны), а второе исследовало физическую природу и механизмы развития таких атмосферных явлений (формально было приписано к Академии Наук). Военную область курировал научно-исследовательский институт в Подмосковье, руководил которым некто генерал Балашов. Информацию о наблюдаемых неопознанных явлениях и объектах собирали со всех армейских частей, разбросанных по территории СССР. За время существования программы поступило более трёх тысяч сообщений. Большинство случаев находило разумное научное объяснение. Но процентов десять из них так и остались навсегда неразрешимой загадкой. Существовали группы быстрого реагирования на те случаи, если наблюдаемые аномалии представляли особенный интерес. Так вот одной из таких групп и руководил Ракитов. Не ахти какая и шишка, но доступ имел к информации самого высокого уровня секретности. И вот скажи мне, Алексей, что делал Ракитов со своими солдатиками в Подковах девятнадцатого июня восемьдесят третьего года?

– Инцидент в карьере? – спросил я.

– Единственное, – согласился Миронов, – что в тот день здесь случилось. Надо поспрашивать местных. Может, кто-то припомнит ещё какие-нибудь факты. Например, огни в небе. Вообще, что-нибудь странное. Да хоть зелёненьких человечков.

– За двенадцать лет, – засомневался я, – бо́льшая часть народа по городам разбежалась. Немного старожилов осталось. Но попытаться лишним не будет. А почему программу закрыли?

– Причина банальна – отсутствие финансирования. В восемьдесят шестом «Сетка» вышла на новый уровень, на второй этап исследований, который даже успел получить название – «Галактика». Но в девяносто первом сам знаешь чего случилось. Стало не до «Галактики» и не до летающих тарелок. Впрочем, как знать. Для прессы и любопытствующей публики в этой истории была поставлена жирная точка. Но так ли это на самом деле – никто точно сказать не сможет. А если хочешь моё личное мнение, то я предполагаю, что «Сетка» живее всех живых, в чём мы с тобой в скором времени и убедимся.

– Это как?

– Когда нас попросят сдать дело в архив. Так что, – Борисыч нахмурился, – поспешить тебе следует с поездкой в Первоуральск, поговорить с Гариным. Он-то уж точно знает о том, что на самом деле происходило в карьере. Если, конечно, вообще говорить захочет. Завтра вот прямо собирайся и поезжай. А я здесь Подковы вместо тебя покараулю да попытаю местных.

– Хорошо. Так и сделаем, товарищ капитан.

– И это… – Миронов вынул из внутреннего кармана пиджака сложенный вдвое лист бумаги. – Просили тебе передать. Ты запрос делал по чёрным копателям. Тут все имена, которые повадились в последнее время рыскать по здешним полям и заброшкам.

– Спасибо, – я взял протянутый документ, пробежался глазами по фамилиям. Однако мысли мои были уже далеко от тех проблем, которые заботили меня ещё пару дней тому назад.