Читать книгу Ветер и искры (сборник) - Алексей Пехов - Страница 18

Было темно, но я не спешил зажечь лежавшую в мешке Лаэн свечу. Огонь переполошит спящих на стропилах голубей, и тогда здесь начнется форменное сумасшествие. Переполох среди птиц в такой поздний нар может привлечь ненужное внимание.

Нам это ни к чему.

Здесь крепко воняло птичьим пометом, где-то над головой шебуршали и недовольно пыхтели разбуженные нашими осторожными шагами птицы. По счастью, тупые создания не поняли, что на их чердаке объявились непрошеные гости. Я держал Лаэн за руку и медленно продвигался в сторону распахнутого чердачного окошка, через которое прекрасно видна половинка луны.

Что-то с противным смачным звуком упало на мое правое плечо, и Лаэн, не удержавшись, тихонько хихикнула. Я выругался сквозь зубы, посылая проклятия на задницу той птицы, которая столь ловко умудрилась нагадить мне на куртку.

– Прости, – прошептала мое солнце. – Но тебе не кажется, что однажды уже такое случилось? В тот день, когда мы с тобой познакомились?

Я добродушно фыркнул и едва не споткнулся о лежащий у самого окна деревянный круг Мелота. Выругался повторно, выглянул наружу, убедился, что все спокойно, и спрыгнул на крышу. Черепица под ногами держалась крепко, так что я не опасался упасть. Впрочем, и смотреть вниз тоже не спешил. Высота совсем немаленькая. Как-никак второй по величине в городе храм Мелота, да еще и отстроенный самим Скульптором.

Я протянул Лаэн руку, помогая выбраться на крышу. Дующий со стороны моря легкий ветерок пах солью и йодом. Половинка луны сонной рыбой плыла по небу. То прячась в низких облаках, то вновь появляясь, она обливала бледным серебристым светом плоскую крышу храма, его купола и семь шпилей. Нам требовался третий от центрального купола шпиль.

– Хорошо, что жрецы редко выбираются наверх. Нас бы сочли святотатцами. – В ночи блеснула ее улыбка.

– Они слишком жирны и ленивы для такого, – нравоучительно сказал я. – Да и что им здесь делать? Колокола в другом месте. Дай Мелот, сюда два раза в год выбираются рабочие, проверить, не протекает ли крыша.

– Ты заметил, что Молс был не расположен обсуждать историю Шена?

– Не дурак. Видел. Меня это беспокоит.

– Но ты не стал настаивать? Хотя мог.

– Да. Не стал. Он, конечно, опасается тебя и твоего Дара. Но без настоящей силы брать его на испуг неразумно. Все могло кончиться ничем. Я еще узнаю о том, как к нему попал Целитель.

Мы остановились у шпиля. Он имел огромное четырехугольное основание, которое в тридцати ярдах над нашими головами превращалось в острый конус.

– Нам нужна восточная часть. – Я пытался сориентироваться.

– Тогда она противоположная, – не раздумывая, сказала Лаэн. – Идем.

Каждая из сторон шпиля – в длину ровно десять ярдов. Нам пришлось пройти западную и северную, прежде чем мы оказались у того места, которое было нужно.

– Это не центральный храм. Здесь может ничего и не быть.

– Они созданы в одно и то же время, одним и тем же человеком, дорогой. Просто центральный находится в Высоком городе, а этот – в Гавани. Убежище должно быть и тут. Я уверена. Ищи.

Справа от того места, где основание огромной, созданной Скульптором конструкции переходило в крышу, я начал искать. Это оказалось не столь просто. Наконец, у стены, над шестой от края черепицы, я обнаружил едва видимый рисунок, изображавший арку.

– Справишься? – поинтересовался я у Лаэн.

Она нервно облизала губы:

– Попытаюсь. Надеюсь, моей оставшейся «искры» хватит.

– Не волнуйся. Если не получится, подыщем другое место для убежища.

– Я не собираюсь сдаваться так просто, – улыбнулась она. – Пробраться мимо жрецов не так легко.

Я ободряюще подмигнул ей в ответ. Мое солнце протянула ладонь, накрыла полустершийся символ, который тысячу лет назад оставил сам Скульптор. Спустя несколько ун арка засияла рубиновым, и часть стены у восточной стороны шпиля отошла в сторону, открывая темный узкий проход. Протиснуться в него можно было только боком.

– Молодец, – похвалил я ее. – Как вижу, ты уже кое-что можешь.

– «Д…ща… тся с ка… дым… ем», – неожиданно раздалось у меня в голове.

– Прости? Не понял. – Я улыбался как идиот. После стольких дней я вновь «услышал» ее.

– Дар возвращается с каждым днем. Все быстрее и быстрее. Только сил пока не хватает, – виновато закончила она.

– То, что ты можешь на данный момент, – уже хорошо.

Мы пробрались в проем. Темно, хоть глаз выколи.

– Свет, – тихо попросила Лаэн.

Я зажмурился от хлынувшего со всех сторон яркого света, который излучали белые шары.

– Это место не такое, как то, – пробормотал я.

Лаэн, тоже порядком смущенная, приложила руку к начертанной на стене арке, являющейся точной копией той, что я нашел на крыше, и потайная дверь встала на место.

– Тебе не кажется, что изнутри оно гораздо больше, чем снаружи? – не успокаивался я.

– Это одна из шуток Скульптора. Я слышала о таком.

Девять лет назад Лаэн показала мне тайное убежище, созданное Скульптором в третьем шпиле центрального храма Мелота. Откуда она знала о том укромном уголке, и почему про него не слышал никто из Ходящих и Огоньков, я так и не спросил. Как и не спрашивал, кто учил ее Дару, и откуда она родом. В нашей жизни были темы, которых мы старались не касаться.

В те времена мы использовали указанное моим солнцем убежище для наших нужд. Оно было небольшое, но достаточно удобное и уютное. И, самое главное, никто о нем не знал, и попасть в него, не имея Дара, было невозможно. Безопасней только под подолом юбки Матери Ходящих, да простят меня за такое кощунство.

Это же помещение казалось огромным. Шесть ярдов от входа, десять ступенек вниз и еще по крайней мере сто ярдов просторного зала с высоким куполообразным потолком, мощными контрфорсами и рядами массивных шестиугольных колонн вдоль стен. Сплошь мрачный серый камень. Никакого намека на красоту.

– Не могу понять! – наконец не выдержал я. – Как снаружи может быть мало, а внутри так много?! Как этот зал влез в шпиль?!

Лаэн отвлеклась от созерцания помещения. Было видно, что она потрясена не меньше меня:

– Это игра с пространством… миром. Что-то может казаться меньше, чем оно есть на самом деле. Маги прошлого умели такое делать.

– А Ходящие?

– Нынешние – нет.

– А Проклятые?

– И их сил и знаний на такое не хватает. Подобное совершали лишь те, кто жил в одно время со Скульптором. Потом случился Великий упадок. А Война Некромантов добила то, что еще не успели забыть.

– То есть…

– Знаешь, почему Ходящие, живущие в наши дни, так боятся Проклятых? – неожиданно спросила она. – Потому что те родились пять сотен лет назад и владеют такими знаниями, какими никогда не сможет обладать никто из ныне живущих носителей «искры». Знание – а не сила, вот главное оружие Шести.

– Ты хочешь сказать, что Проклятые не так уж и могучи?

– Не хочу. Они достаточно сильны, чтобы стереть большинство владеющих Даром в порошок. Но есть почти равные им по мощи. Та же Мать, думаю, вполне могла бы справиться с Корью – она считается самой слабой из тех, кто затеял Темный мятеж. Но знаний у нее гораздо меньше, чем у Митифы.

– Митифа это имя Кори?

– Да.

– Я не знал.

– Башня предпочитает об этом не распространяться. Но любой носитель Дара знает настоящие имена Проклятых. В Радужной долине не считают нужным скрывать историю. Во всяком случае, ту, которая им выгодна.

Я с трудом удержался, чтобы не спросить, была ли Лаэн в знаменитой школе Империи, где учат обладающих «искрой».

– Боюсь, мы так никогда и не узнаем, для каких целей Скульптор создал это помещение. – Она, кажется, не заметила моих колебаний. – Идем. Надо осмотреться.

– Здесь можно разместить прорву людей, – сказал я, касаясь рукой одной из колонн.

– На самом деле я до последнего момента не была уверена, что мы найдем здесь тайник, – неожиданно призналась она.

– То есть раньше ты о нем не знала?

– Нет, конечно. Но идти ночью в Высокий город не имело никакого смысла. Сам знаешь, что в такое время нас туда никто не пустит. Вот тогда я и подумала о храме в Гавани. Его строил Скульптор, и тогда это строение находилось вне городской черты. Так почему было не попробовать?

– А если бы ты ошиблась?

– Могли переночевать на чердаке трапезной. Вместе с голубями, – хихикнула она.

Я поднял очи горе. Вот бы это было удовольствие!

– Эй! Смотри! Здесь люк в полу! – неожиданно воскликнула Лаэн. Она упала на колени и попыталась пальцами поддеть тяжелую крышку.

– Значит, это место еще больше, чем я предполагал. – Я покачал головой.

– Вместо того чтобы стоять с умным видом, лучше бы помог слабой женщине!

– Я предпочитаю держаться подальше. Не зря ведь это место спрятали. Не ровен нар, вылезет какое-нибудь очень голодное чудовище.

– Ты то же говорил, когда в первый раз я открыла тебе проход в центральном храме. Тогда ничего не выскочило. – Она начинала сердиться.

– Если ты будешь лезть в разные подозрительные места, то, помяни мое слово, рано или поздно это произойдет. Ай! Не щиплись! Шучу! Шучу.

– Так-то лучше, – проворчала она. – Не понимаю, чего ты упрямишься.

– А я не понимаю, чего ты туда лезешь, – не остался я в долгу. – Нам вполне хватит зала.

– Мне не дает покоя любопытство.

– Любопытство сгубило кошку, – не удержался я и тут же заработал болезненный тычок локтем в бок.

– У-у-у! – вот и все, что я сказал, а затем принялся за работу.

Крышка поддалась как миленькая, я только и успел подставить руки в образовавшийся зазор.

– Береги пальцы! – предупредила Лаэн.

Я напряг мышцы и отбросил тяжеленную стальную крышку в сторону. Она с грохотом упала на плиты, и теперь в полу зиял темный провал. Видны были лишь первые пять уходящих во тьму ступенек.

– Полезем? – поинтересовался я, уже зная ответ.

– Спрашиваешь! Свет!

Внизу зажглись магические фонари, но сияли они не столь ярко, как в зале, где мы сейчас находились.

– Погоди. – Я схватил уже собиравшуюся спускаться Лаэн за руку и на ее недоумевающий взгляд пояснил – Первым пойду я.

– Клянусь Даром! – пискнула мое солнце, когда мы очутились внизу. – Клянусь Даром! Это же… это…

Она не закончила и, пораженная, остановилась у лестницы. Было отчего замереть.

Мы находились в небольшом, семиугольном зале с розоватыми стенами и полом точно такого же цвета. На полу был выписан широкий круг, в котором с помощью красной мозаики чьи-то умелые руки выложили семь очень похожих на большие лепестки фигур. Все семь «лепестков» цветка выходили за пределы круга, и на том месте, где они заканчивались, из пола вырастали семь каменных клыков. В половину человеческого роста, сильно загнутые, остриями направленные в круг.

Раньше я ничего подобного не встречал.

– Лепестки Пути! – К Лаэн наконец-то вернулся дар речи. – Нэсс! Это же Лепестки Пути!

– О! – глубокомысленно произнес я.

Легендарное творение, когда-то созданное самим Скульптором. Судя по тем сказкам и мифам, которые мне не раз приходилось слышать, – с помощью заложенной в Лепестки Пути магии можно было практически мгновенно перенестись на немыслимые расстояния.

– Он был великим человеком. И магом. – Она провела рукой по ближайшему клыку.

Я не стал спрашивать, кто такой этот «он». И дураку понятно.

– Столь великим, что унес тайну их создания в могилу. Насколько я помню, ни одна Ходящая с момента смерти Скульптора не смогла даже приблизиться к созданию такого чуда. У них вообще ничего не вышло.

– Ты прав, дорогой. Но его величия это не затмевает.

– Не знаю. – Я с опаской наблюдал за тем, как Лаэн вошла в круг. – Считай меня жадным, но не понимаю, почему он не поделился этим знанием с потомками.

– Быть может, не нашел достойного. А может, просто не успел. Кто знает? Прошло уже столько сотен лет. Все забылось.

– Эй, – не выдержал я. – Может, ты отойдешь от них? Не уверен, что это безопасно.

– Не говори ерунды, – отмахнулась она. – Ни один из Лепестков не работает вот уже почти пять сотен лет.

– Я знаю, – обиженно пробурчал я.

– Тогда не понимаю твоих опасений. Когда Проклятые вышли из Совета и устроили бунт, Сорита перед смертью успела закрыть творения Скульптора, и с тех пор они мертвы.

– Мертвы ли? – Я подошел к ближайшему ко мне «клыку» и прикоснулся к нему. Камень оказался неожиданно теплым и гладким. – Я в этом не уверен.

– Ну, спят. Разница невелика! – Порой ее беспечность меня поражала. – Все Ходящие мира, включая Проклятых, не смогли их разбудить. А у нас и подавно не получится. Поверь мне, Сорита постаралась сделать так, что Лепестки оказались потеряны навсегда. Ни одна Ходящая еще долго не пройдет по ним. Если, конечно, не найдется умник, который сможет оживить эти камни.

– Ты знаешь, как они действуют? – Мне было любопытно услышать это от нее, потому как в разговорах «всезнаек» я слышал разные предположения о том, как работали Лепестки. От самых простых – вроде произнесения слова, до самых нелепых – помета летучих мышей и ослиной мочи.

– Читала в книгах. – Она закончила осмотр и оказалась рядом со мной. – Люди встают в круг, Ходящая представляет место, куда их нужно переправить, с помощью Дара заставляет Лепестки ожить, и ты уже в другом месте.

– Э-э-э… – протянул я. – А без Ходящих никак нельзя было обойтись? Они – обязательное условие?

Лаэн как-то странно на меня посмотрела, а затем осторожно поинтересовалась:

– Нэсс, а ты вообще понимаешь, почему Ходящих назвали «Ходящими»?

На самом деле я до сего дня об этом не задумывался, но сообразил, куда она гнет, очень быстро.

– О! – выдал я свою «коронную фразу». – Их так назвали, потому что они управляли Лепестками.

– Умница. – Она чмокнула меня в щеку. – Ты совершенно прав.

– Постой, постой! А Огоньки тогда что делают?..

– А ты как думаешь? – вопросом на вопрос ответила она.

– Не знаю, – честно признался я. – Всегда считал, что они слабее Ходящих. Что-то вроде учениц и учеников.

– Совсем нет. Понимаешь… – Она задумалась, затем улыбнулась, поймала мой удивленный взгляд и поспешно пояснила: – Прости. Просто… странно объяснять тебе прописные истины.

– Прописные? – возмутился я. – Выйди на улицу и спроси у сотни прохожих, в чем отличие одних магов от других и почему их так назвали, и посмотрим, что тебе скажут.

– Ты прав. Конечно, прав, – кивнула она. – Никто не задумывается, почему их так зовут. Это складывалось веками, стало привычным. А то, что Ходящие главнее и входят в Совет, сразу же ставит Огоньков на ступеньку ниже. По силе конечно же.

– А это не так? – Странно было узнавать что-то новое о том, что казалось тебе известным с самого детства.

– Помнишь, я рассказывала тебе о Целителях? Про то, что, в отличие от выходцев из Радужной долины, у них другой Дар. Так и у Ходящих с Огоньками есть… некоторые отличия. Первые умеют путешествовать с помощью Лепестков Пути, могут заставить их повиноваться себе, могут столь ярко представить нужное место, что оно станет почти реальным. К тому же они более искусны в плетении магии. Именно искусны, а не сильны. Это как вязание. Если у них получаются сложные узоры, то Огоньки способны создавать не столь серьезные заклинания, пускай и мощные. Но зато Огоньки обладают другой возможностью – они могут делиться своей «искрой». Теплом. Передавать часть силы Ходящим, на время увеличивая их Дар. Это очень важно, особенно в бою.

– Как запасной колчан со стрелами? – хмыкнул я.

– Вот-вот. Если мы возьмем двух Ходящих одинаковой силы, которые вдруг ни с того ни с сего решат сражаться друг с другом, победит та, рядом с которой будет более сильный Огонек. Или несколько Огоньков. Они на порядок ее усилят.

– Кажется, понял, – задумчиво сказал я. Смешно! Прожил целую жизнь, а тут такое откровение! – А Огоньки могут быть сильнее Ходящих?

– По силе – да. Но не по умениям. К тому же все Ходящие – обязательно женщины (Огоньки могут быть мужчинами). Исключая Целителей. Мужчины с этим Даром могут приказывать Лепесткам. Скульптор был Ходящим.

– Это я уже понял, но остальным мужикам не даются разговоры с камнями?

– Видимо, нет. – Лаэн весело улыбнулась. – Но не думаю, что Чуму, Лихорадку и Чахотку это очень сильно расстраивало. Особенно после того, как Сорита усыпила Лепестки.

Я помнил, что трое из восьми Проклятых – мужчины. И двое до сих пор живы. Но мне не давал покоя один вопрос.

– А как же теперь, когда Лепестки перестали работать, определяют, кто Ходящая, а кто Огонек?

– Не знаю. – Она пожала плечами. – Ни разу не видела. Но могу предположить, что для этого всего лишь надо проверить, сколь сложные заклинания может плести претендент и умеет ли он отдавать частичку «искры» другому носителю Дара. Меня вот интересует, почему Лепестки оказались в столь странном месте? Согласись, неожиданная находка. Думаю, кроме создателя, никто о них не знал. У Скульптора была причина спрятать один из Лепестков в этом месте? Но почему?

– Боюсь, теперь мы никогда не узнаем правды. Пойдем отсюда. Спать осталось несколько наров. Сегодня будет тяжелый день.

Она неохотно кивнула и уже стала подниматься по лестнице, но тут я увидел кое-что любопытное на одной из стен.

– Лаэн, здесь опять этот рисунок!

Мы подошли.

– Арка – знак Скульптора. Выходит, мы нашли не все, что он здесь спрятал. Замок точно такой же, как у входа на крыше храма.

– Не возьмешься?

– Нет, – решительно ответила она. – Иначе мы останемся здесь надолго. Пока я не настолько сильна, чтобы разбрасываться «искрой». В следующий раз.

– Мы обязательно сюда вернемся.

– Обещаешь?

– Обещаю.

Улыбка у нее была усталой.

– Свет, – тихо прошептала мое солнце, когда мы расположились на походных одеялах, и висящие на стенах шары погрузили помещение в темноту.

Га-нор проснулся от того, что скрипнула дверь. Он вскинулся, схватил лежащий рядом с подушкой кинжал.

– Спокойно, приятель. Это всего лишь я, – поспешно сказал Лук и на всякий случай развел руки, показывая, что он безоружен. Мало ли что померещится сыну Ирбиса со сна?

– Вижу, что ты, – проворчал следопыт и, убрав оружие, рухнул обратно. – Не стой на пороге, проходи. И запри за собой дверь. Где тебя носит половину ночи?

– Ба! Что я слышу! Неужели ты обо мне беспокоился?

Га-нор пронзил товарища злым взглядом, но тот этого не заметил.

– Почему Уг послал мне такое наказание? – неожиданно простонал северянин. – За какие грехи?

– Ты о чем? – Севший на соседнюю кровать Лук даже сапог перестал с ноги стаскивать.

– О тебе. Свалился на мою голову, теперь нянчись с тобой.

– Извини! – обиженно заявил солдат. – Я нянчиться тебя не просил. Это твое желание. Прошел бы мимо, я бы и слова не сказал.

– Это сейчас ты хорохоришься, а тогда едва от покойников отбивался. Не помоги я тебе, был бы среди них.

– Ничего подобного. Я и сам мог с ними справиться.

– Клянусь Угом! – Га-нор от возмущения даже сел. – Ты самая неблагодарная свинья на свете, Лук! Мало того, что я спас твою шкуру и мы вместе протопали через половину юга, так ты еще в Альсгару меня привел. Чего я здесь забыл?! Война идет на востоке и севере, а я прохлаждаюсь и вот уже неделю без толку обиваю пороги Башни.

– Знаешь, отчего ты такой злой? – Лук рухнул на кровать, и та протяжно скрипнула под его весом. – Потому что привык у себя на севере по лесам да снежным тундрам разгуливать и город тебя пугает.

– Умник. Что бы я без тебя делал… – вздохнул Га-нор.

– Вполне возможно, что твоей рыжей башкой набаторцы уже давно бы играли в мяч. Слышал же, что происходит, лопни твоя жаба! Перешейки Лины взяты. Гаш-шаку в осаде, Окни взят и предан огню и мечу. Не пройдет и двух недель, как бои начнутся у Лестницы Висельника. С нее открывается прямая дорожка в центр Империи и к столице. Не подумай, что я трус, но уж лучше здесь, чем в том пекле, да еще и по соседству с некромантами.

– Я никогда не считал тебя трусом, – сказал следопыт и тут же добавил ложку дегтя. – Только дураком, а это разные вещи. Я воин. Мое дело воевать, а не шастать на поклон к Ходящим, ожидая, когда глупые перепелки соизволят нас выслушать. Сколько мы будем просить этой… твоей… аудиенции?! Неужели не понимаешь, что никто нас и видеть не хочет?!

– Если тебе так не терпится сражаться, то помяни мое слово, скоро война до нас докатится. Тогда и будешь махать мечом, пока не лопнешь, приятель.

«Или пока тебя не зарубит более ловкий, чем ты, набаторец», – закончил про себя Лук.

– Давай поступим так, – сказал Га-нор, глядя в потолок. – Если через пять дней все будет на том же месте, что и последнюю неделю, и нам каждый раз будут указывать на дверь – я ухожу.

– Куда, позволь спросить?

– Туда, где воюют наши. А если не получится, то – домой. Я клялся клану, пусть теперь старейшины решают, как мне служить.

– Не говори ерунды, рыжий. Твой север слишком далеко отсюда, а у Лестницы Висельника – набаторцы. Не прорвешься.

– Есть еще море.

– Думаю, там положение не лучше. Клык Грома на западном перевале от Лоска вполне могли обложить. В центральную Империю ведут две хорошие дороги, и обе они могут быть перекрыты. Ты никуда не денешься с юга. Во всяком случае, сейчас.

– Я попытаюсь, парень. Ведь знаешь, что у меня может получиться.

– Может, – неохотно согласился Лук. – Дети Ирбиса народ упорный. Поступай как знаешь. Но я сделаю то, зачем сюда пришел. Я должен рассказать Ходящим о Кори.

– Думаешь, они еще не узнали?

– Какая мне разница? Я должен.

– Клянусь Угом! Ты настоящий солдат, – с издевкой произнес Га-нор. – Тупой и упрямый.

– Уж это точно. – Лука нисколько не злило, когда северянин начинал его донимать, хотя он и сам не знал почему. – Ладно, я спать хочу.

– Ты так и не сказал, где гулял.

– В кости играл, – неохотно ответил солдат.

– Конечно же на те деньги, что нам оставила Лаэн?

– Да.

– А жить мы на что будем, когда ты все спустишь?

– Я выиграл, лопни твоя жаба!

– Неужели? – Га-нор удивился. – Не верю. Ты обычно проигрываешь.

– Не всегда.

– Небось мухлевал.

– Немного, – не стал отрицать Лук.

– Завтра отдашь все деньги мне.

– Почему?! – Солдат подскочил как ошпаренный.

– Потому что ты в любой момент можешь сесть играть с тем, кто жульничает лучше тебя. А я не хочу остаться в Альсгаре с пустым карманом, – непреклонно заявил северянин. – К тому же ты до сих пор не отдал мне долг.

Упоминание о долге заставило Лука промолчать. Он обиженно сопел, возился на кровати, потом устроился и затих. Га-нор мысленно поблагодарил Уга за то, что говорливый товарищ наконец-то заснул. Северянин полежал еще какое-то время, думая о том, что с утра надо отправиться в Высокий город пораньше, и если секретарь в Башне вновь начнет водить их за нос, взять его за горло и сжимать руки до тех пор, пока Лука не допустят к кому-нибудь из Совета.

Впрочем, тишина длилась недолго.

– Га-нор, ты спишь?

– Пы-та-юсь, – процедил северянин, не открывая глаз. Мысленно он посылал на голову Лука все проклятия и ледяной топор Уга в придачу.

– Я о Лаэн подумал. Жалею, что мы ее отпустили. Как она теперь тут одна?

– Думаю, что прекрасно. Гораздо лучше, чем мы. Спи.

– Интересно, встретилась она с Нэссом? Вообще, смогли ли они тогда вырваться из Плеши? Мы ведь о них ничего не знаем. Ни о Нэссе, ни о Гисе, ни о Шене. Как думаешь, им повезло так же, как и нам?

– Я ничего не думаю, Лук. Я хочу спать. Что до них – на все воля Уга. Хороших воинов он обычно бережет.

– Можешь смеяться, но я успел привыкнуть к их компании. Думаю, вместе нам было бы проще.

– Не было бы никаких «вместе», – резко оборвал рассуждения приятеля Га-нор. – Вряд ли убийцы стали бы с нами долго возиться. Как я понял, у них в городе свои дела. А у тебя – свои.

– Ты кого убийцами-то назвал? – оторопело спросил Лук.

– Нэсса и Лаэн.

– С чего бы?

– Они гийяны.

– Кто?!

– Мастера. Убивают за деньги.

– Я знаю, кто такие гийяны. Просто мне показалось, что ты так назвал…

– Наших общих знакомых, – перебил его сын Ирбиса.

Повисло недолгое молчание. Лук переваривал новости.

– Ты уверен?

– Да.

– Но…

– Клянусь Угом, я сказал правду. Теперь мы можем спать?

– Да. Слушай. А Шен, он тоже?

– Не знаю.

Спустя минку Га-нор уже спал, а Лук глядел в потолок, все еще не веря словам товарища.