Читать книгу Кровь Достойных - Алексей Петрович Гапоненко - Страница 4

Если от главных ворот Триозёрья пойти налево, мимо красиво отделанных домов купцов и простецких, но хорошо срубленных жилищ рабочих плотницкой артели. Свернуть возле дозорной башни направо, в неприметный проулок меж двух улиц, прошагать ещё с полсотни метров, то окажешься перед двухстворчатой дверью красного дерева. Она закрыта практически весь день, однако ближе к вечеру, в то самое время, когда каждый крестьянин возвращается с полей, предвкушая встречу с горячим ужином и любящей женой, можно обнаружить дверь не запертой. Стоит толкнуть её в тот предвечерний час, и она с лёгкостью распахнётся, впуская тебя в царство старого Корнелиуса.

Широкий холл начинается двумя рядами крепких деревянных стеллажей, разделяющих его на три части. Слева, на стене, всегда висят картины или расписные ковры из далёкого королевства Ла-Стикса. Изредка на ней можно увидеть искусно выполненные мечи, кинжалы, а порой и копья. Но они, скорее, произведения искусства, чем настоящее оружие. Ведь никому в здравом уме не придёт в голову купить цветастый, сверкающий меч за две, а то и три золотые монеты. В бою не до красивой резьбы и инкрустаций камнями, куда важнее острота, баланс и добротность клинка. Никаких блестяшек, никакой глупой красоты. Если кто-то скажет вам иное, смело плюйте ему в лицо.

На правой стене Корнелиус часто выставляет шкуры: отделанные, дублёные, реже высушенные. Одним словом, на любой вкус, цвет и, разумеется, кошелёк. Рыжий алэнео, серебристый иглошкур, топляк, изоведь – множество трофеев разнообразных чудовищ. Такие способны украсить покои и торгаша, и принца, лишь бы у того водились звонкие монеты.

Но среди всего разнообразия представленных товаров главное и почётнейшее место занимают камни Скверны, или же Нигматические камни: чудотворные образования, зарождающиеся в телах тех самых чудовищ, чьи шкуры висят на правой стене. Именно эти неприметные с виду разноцветные камушки – сокровища Корнелиуса. Ведь он никто иной, как главный антиквар Триозёрья. А по совместительству первый спонсор некоего охотника за камнями Скверны, Веруса.

***

Двустворчатые двери распахнулись, не издав ни единого скрипа петель. Корнелиус, сидящий в удобном мягком кресле, повернул голову, отвлёкшись от изучения свитка скорее ощутив лёгкий сквозняк, чем услышав что-то. Глубоко посаженные глаза пробежались по вошедшей фигуре, обвисшие щёки вздрогнули от приторной улыбки растянувшей губы. Отложив свиток на край прилавка, антиквар приподнялся из кресла, в приветствии взмахнув рукой:

– Рад видеть тебя. Давненько не появлялся, неужто жизнь оказалась не так сладка, как стоны юных дев?

– Твоя жена наверняка обрадуется, услышав это. Или ты и её уже умудрился променять на горстку монет?

Пришедший быстро пересёк помещение, остановившись у прилавка. Тёмный изодранный плащ обдал антиквара адским зловонием, в котором смешалась кровь, пот и фекалии, но тот и носом не повёл, привык за годы работы с охотниками. Вместо этого, он раскинул руки, расхохотавшись:

– Что ты, что ты! Никогда в жизни! Моя София – вечная любовь, да пусть небеса будут мне…

– Прекращай это, Корнел. Даже я переживаю, что однажды они не выдержат твоих клятв и направят чью-то руку с ножом тебе в живот, – посетитель чуть склонился над прилавком и прошептал конец фразы. – Возможно, и не раз…

Торгаш выпучил глаза в притворном удивлении:

– Что ты такое говоришь, Верус? Как же можно? Меня да в живот, – похлопав ладонями по выпирающему мамону, туго обтянутому шёлковым халатом, выпалил Корнелиус. – Это тело священно, как сами небеса!

В ответ пришедший лишь цокнул языком да покачал головой. Ему не хотелось спорить с неисправимым в своём вечном пренебрежении Сущностями и Богами торгашом. Можно подумать ежедневная возня с камнями Фрома и шкурами чудовищ, заставила того поверить в собственную неуязвимость. Конечно, в этом была не только глупая бравада, никто не может отрицать, как важен этот человек. Без малого двадцать лет он единолично управляет потоками большинства ингредиентов для зелий, настоек, мазей и ядов. Но в тоже время с каждым годом увеличивался не только его живот, но и количество мужчин желающих прирезать его во сне. В конце концов, вечная любовь София была седьмой пассией за те два года, что они с Верусом знакомы. А сколько таких девиц было у него всего на одну холодную ночь?

– Ну, ладно. Как бы ты не воротил нос, я знаю, что именно ты будешь первым, кто найдёт подлеца и вспорет ему брюхо от паха до самого рта! Если, конечно, вообще найдётся смельчак, решившийся пырнуть меня ножом!

Весело расхохотавшись, торговец хлопнул по прилавку пухлой ладонью. На пальцах блеснули три кольца. Как знал охотник, по крайней мере, одно из них могло выпустить заклинание на вроде водяного потока. В общем-то жест был не двусмысленный, толстяк явно намекал, что сумеет постоять за себя.

– Не хочется признавать, но, пожалуй, да… – тихо ответил голос из-под капюшона.

– Вот! Видишь, мой живот в безопасности! – окончательно встав из кресла, закончил Корнелиус. Подхватив свиток, до этого отложенный в сторону, аккуратно свернул его, перетянув тоненькой верёвочкой. Пока пальцы ловко вязали узел, глаза неотрывно следили за гостем. – Ну, так что, с чем пожаловал в этот раз, парень? Добыл очередной камушек, а? Ну, давай не томи, выкладывай всё как на духу. Дядя Корнелиус не обидит дорогого друга монетой! И сними ты уже свой дурацкий намордник, хоть в глаза твои бесстыжие посмотрю!

Завязав узелок, торговец быстро наклонился, убрав свиток во внутреннее пространство прилавка. Разогнув спину, он протяжно вздохнул, словно только что самолично прикончил алэнео, и вновь посмотрел на гостя. Тот не торопился снимать капюшон, вместо этого нервно осмотрелся.

– Да брось! Что думаешь, я предложил бы тебе это, будь здесь хоть кто-то, кроме нас двоих? Про моих мальчиков можешь не переживать, сам знаешь, они у меня смирные малые.

– Да уж, смирные… – протянул молодой воин, припомнив пару историй с участием братьев-близнецов, охранников Корнелиуса. Сейчас они наверняка скрываются где-то поблизости, внимательно следя за разговором. Но даже чутья мечника не хватало, чтобы обнаружить их. Ведь оба брата обладали даром крови, как и он сам.

– Видать не так сильно доверяешь мне, а, братец-Верус?

Отмахнувшись от воспоминаний о братьях, гость буркнул что-то себе под нос, от чего улыбка вновь скользнула на толстое лицо торгаша. Медленно, можно сказать, через силу поднял руку, взявшись за край капюшона и резким движение скинул его с головы. Перед антикваром предстало юное лицо парня. Голубые глаза с коричневатыми прожилками смотрели с прищуром. Тонкие губы изогнулись в ухмылке, оголившей краешки зубов. Почти детская щетина окаймляла крупный подбородок, немного заходя на скулы. Широкий нос, придающий лицу чрезмерную для юного возраста тяжесть, был сломан. Заметная неровность на переносице, могла бы привлечь чьё-нибудь внимание на безлюдной дороге, вот только всё внимание перетягивал на себя жуткий шрам. Он пересекал губы и, на самую малость не доходя до правого глаза, продолжался на лбу. Тёмные, коротко остриженные волосы, чуть прикрывали середину лба, ясно давая понять, что на нём нет ни следа морщин. Да и откуда им взяться, если парню от силы лет двадцать.

– Ох, ну и ну! Каждый раз как в первый! Вот хоть убей меня, но забываю, что ты ещё пацан!

– Некоторые и до моих лет не доживают… старик, – сухо бросил в ответ боец, поправив скинутый капюшон и откинув полу плаща. – Но ты-то у нас священен, как чёртовы яйца Бадлинга.

– Ого! Теперь и ты богохульствуешь, парень! Как же так? – вскинув руки к небу, воскликнул антиквар. Но его зоркий прищур не упустил движения собеседника. – Что это ты там достаёшь? – мгновенно сменив шутливую манеру речи на серьезную, закончил он.

– Вот что, – с этими словами Верус выудил из-за пазухи маленький мешочек и вытряхнул содержимое на прилавок. Жёлтый камень с тонким звоном упал на деревянную столешницу. Прокатившись пару сантиметров замер, поблёскивая в свете масляной лампы.

– Ох, ты ж, святые реки Бадлинга! Какой размер! – купец согнулся над камнем. В его руке словно по волшебству возникло тонкое стёклышко в оправе. Нацелив его на жёлтого проказника, мужчина с упоением начал изучать экземпляр. Он то и дело приговаривал, восхваляя всех Богов, которых мог упомнить, пока, наконец, не оторвал взгляд и не спросил у охотника: – Продаёшь сразу, или хочешь, чтобы я попридержал у себя?

По выражению Корнелиуса тот сразу же понял, какого ответа от него ждут. Не став разочаровывать старого знакомого кивнул:

– Сразу.

– Отлично! – ярко вспыхнув румянцем, антиквар смёл камень с прилавка одним движением руки, а в следующую секунду уже укладывал его на весы. – Так, так, так… Посмотрим, посмотрим, что тут у нас? Почти двести грамм, если быть точным одна сотня девять десятков и четыре грамма. Какой прекрасный экземпляр! Просто чудесно, Верус, кого же ты прикончил, а? – радостный взор вернулся к молодому парню.

– Да так, одного живучего засранца, – отмахнулся от расспросов тот.

– Что же, – по лицу было ясно, что торгашу без разницы, кто умер ради камня. – Раз не хочешь рассказывать, не надо. Главное, что ты принёс его сюда, – сделав особый акцент на «его», ответил торговец, закончив взвешивание.

Подхватив Нигматический камень с весов, он перенёс его на небольшой столик в углу. На нём располагался странный механизм, состоящий из десятков тонких железных трубок и креплений. Отогнув четыре из них, антиквар на несколько секунд погрузился в размышления и добавил пятую. Аккуратно закрепив камень на причудливом устройстве, вынул с нижней полки небольшой чан и подставил под устройство. Наконец, выудив из пол халата маленький флакончик, Корнелиус выдернул пробку и почти что трясущимися руками капнул одну единственную каплю на жёлтый камень: густая вязкая жижи едва соприкоснувшись с поверхностью, ярко вспыхнула.

– Да, как и думал. Яркий жёлтый с примесью оранжевого – категория три минус, неплохо, неплохо… – закрыв флакон и убрав обратно в складки халата, антиквар развернулся к любимому клиенту. На толстом оплывшем лице застыло надрывное выражение. Внутри торговца шла ожесточённая борьба.

– Если ты назовёшь меньше двенадцати, я больше и шага в эту халупу не сделаю… – предупреждающе произнёс мечник, облокотившись на прилавок и наблюдая за махинациями старого знакомого.

– Двенадцать?! Да, это же грабеж! Грабёж средь бела дня!

– Вообще-то уже давно вечер, – указав за спину в сторону выхода, вставил юноша. Короткий смешок не ускользнул от внимания Корнелиуса, но он предпочёл пропустить его мимо ушей.

– Что? Да, какая разница?! О, Премудрый Астериа-Метронтас (1), укажи этому заблудшему дитя, что цифры придумали не для того, чтобы называть их невпопад! – мгновенно сократив расстояние, торговец схватил юношу за руку. – Хотя бы десять! Десять серебряных, прямо сейчас!

Верус выдернул руку из липких ладоней и отстранился от разъяренного мужчины. Его голубые глаза сверкнули холодом:

– Одиннадцать и не полсеребреником меньше…

– Десять серебряных и двадцать медяков! Сжалься, юный господин!

– Что?! Да ты за кого меня принимаешь, Корнел? Двадцать медяков? Сорок и, возможно, я подумаю!

– Да, простит тебя Астериа-Метронтас за тяжкие грехи… Пусть будет тридцать пять.

– По рукам! – резко оживился охотник, протягивая только что освобождённую от потных ладоней руку обратно торговцу. Крепкое рукопожатие завершило сделку, вместе с тем воин не спешил отпускать торговца. – Сколько у тебя сейчас красных?

– Хм… – задумался Корнел. – Дай подумать. Около двадцати, но парочка совсем хилые. Едва-едва зародившиеся. А что, желаешь получить плату ими?

В ответ боец медленно кивнул, заодно отпустив потную руку толстяка:

– Заберу на десять серебреников.

Получив причитающиеся и попрощавшись с давним знакомым, мечник покинул антикварную лавку. За разговорами и спорами вечер практически сменился ночью. В тёмном проулке не было ни души. Лишь дворовые собаки лаяли где-то за заборами богатых домов. Но это мало волновало его, закончив с делами, юный наёмник собирался посетить ещё одно место.

***

Рысак полнился шумом голосов, когда через скрипучую дверь в него вошёл ещё один клиент, с ног до головы обмотанный тряпьем, с низко накинутым капюшоном и отвратным запашком. Но из всех мужиков, собравшихся этим вечером выпить и отдохнуть, на него посмотрело от силы три-четыре человека. Одним из них был Лёшка. Резко захлопнув рот на середине рассказа, молодой отец четверых детей с ужасом уставился на вошедшего. Тот не останавливаясь, прошёл мимо его стола, и головой не поведя.

Сглотнув подступивший к горлу ком, сказочник проводил нового знакомого взглядом до самой стойки, за которой, как обычно, стоял хозяин заведения. Тот поприветствовал очередного клиента и принял заказ. После незнакомец в рваном плаще спокойно углубился в трактир. Найдя спокойное местечко, уселся на стул, поправив стол и стряхнув с него крошки. А затем тёмная дыра капюшона на мгновение замерла по направлению к Алёшке, и жуткий мужик кивнул ему.

– Да, сохранит меня Шестёрка! – выдохнул парень, мгновенно отворачиваясь от приветливого монстра.

– Что случилось, Лёх? Перебрал что ли? – поинтересовался у него знакомый, сидящий напротив. – Мы же только по две кружки выпили? А ты зелёный как ящерица. Никак ослаб после встречи с… – тут он сделал паузу, обведя собравшихся за столом друзей взглядом, – …гильдией убийц… – шёпотом закончив речь, он пару секунд терпеливо выжидал, но, в конце концов, не выдержал и вместе с остальными разразился диким хохотом.

– Точно, точно! Это вам не с волками драться да от медведей убегать! Тут дело серьёзное, – поддержал веселье пройдоха Сун.

– Да, заткнитесь вы, бесы! Без вас тошно! – в ответ несчастный Лёшка услышал лишь смех и улюлюканье, а где-то позади, за столом в тени от масляных ламп сидел он. Тот самый монстр, в которого никто не верил.

В отличие от трясущегося на стуле парнишки, он сидел спокойно, даже слегка вальяжно. Широко расставив ноги и удобно устроившись, наблюдал за извечной картиной таверны. Выпивающие и ужинающие работники плотницкой артели, по крайней мере, те из них, кто жил снаружи от стены. Землерои, собирающиеся со всего Триозёрья и окрестных деревень. Редкие торговцы, заглянувшие в город по делам и решившие передохнуть в Рысаке. Последние чаще снимали одну из четырёх уютных комнат, отгороженных от общего зала таверны. Туда в основном и бегала дочь Вонга или её напарница по работе разносчицей, местная сирота. Верус не помнил, как её звали, но она хорошо помнила его.

– Добрый вечер отважный воин, – проворковала слегка пухленькая девушка, замерев у стола. – Уже вернулся с ратных дел?

Приподняв голову, парень взглянул на неё. Сегодня у него было то самое настроение, очередное дело завершено, карман оттягивают новенькие ядра Фрома, а раны почти зажили.

– Привет, красавица. Как же я могу покинуть, такую милую леди.

– Ой! Да, будет тебе! – девушка, мгновенно залившись румянцем, шагнула к нему, будто невзначай толкнув бедром в плечо. – Какая ещё леди? Никак с купеческой дочкой перепутал?

– Как можно? Что бы я да перепутал?!

– Даже не отрицаешь, злодей?! – юная прелестница отстранилась от него, надув губки. – Пропал, словно рекой Бадлинга унесло, а теперь милуешься!

В ответ мужчина лишь улыбнулся:

– Ну, будет. Сама же знаешь – монеты сами в карман не прыгают.

– Мог бы хоть словом обмолвиться, – продолжала наседать знакомая. – Ладно, шут с тобой. Что принести?

– Я уже заказал у Вонга, – парень откинулся от стола, мазнув взглядом по девушке. – Но, кажется, кое-что всё-таки забыл.

– Да? И что же? – притворно удивилась та.

– Подойди поближе, шепну на ушко…

***

На утро воин проснулся в серой подсобке Рысака. Первые солнечные лучи прорезались сквозь щели в настиле, пересекая маленькую комнатку, переделанную под спальню. Пухленькая сирота спала, прижавшись к его спине крупными достоинствами. Стараясь не разбудить хоть и простоватую, но всё равно милую «леди» охотник аккуратно снял с себя её руку и сел на краю соломенной кровати. Силы полностью вернулись к нему.

Уже пять дней прошло после сражения с прокажённым оленем, но рана на груди всё ещё побаливала, к несчастью, несколько раз напомнив о себе этой ночью. Укус на руке, выглядел куда лучше, почти полностью исчезнув. И, тем не менее, парень чувствовал себя превосходно. Встав и поправив накидку, под которой оба спали, он нашёл на полу одежду. И, когда уже затягивал ремни, готовясь накинуть сверху наспех зашитый плащ, сзади донёсся обиженный голос:

– Снова хотел уйти не попрощавшись?

Замерев с оттянутым ремнём на наруче, Верус не смог сдержать улыбки:

– Не хотел будить, вот и всё.

– Конечно… – голос упал на пару октав, превратившись в еле-еле различимый шёпот. И в голове сразу же вспыхнул инстинкт убийства. Печальный шёпот несчастной девушки оказался слишком похож на вездесущий шёпот Скверны. С трудом подавив первоначальный импульс, молодой мужчина замер, а она продолжала, даже не догадываясь, о чём он думал: – Я… я понимаю, что для странствующего рыцаря у меня ничего нет. Я сирота и… и едва ли свожу концы с концами, но… но я правда люблю тебя!

– Знаю, красавица… – Верус развернулся и посмотрел прямо на сжавшуюся на кровати девушку. Она натянула накидку из шкуры, стиснув край у самого горла. По её щекам текли слёзы. Одно единственное мгновение, он хотел дёрнуть ремень до отказа, накрепко закрепив наруч, развернуться и уйти. Вот только… он не собирался в ближайшее время переезжать. Зачем ломать то, что прекрасно работает? Он всегда был прагматичным человеком, и поэтому: – Сегодня я никуда не ухожу… Купец много заплатил, – словно подтверждая свои слова он выудил из кармана серебряную монету, подкинув её большим пальцем. Серебреник взмыл в воздух, отразив свет солнца, пробивающийся через крышу. Девушка удивлённо распахнула глаза, до конца не веря в то, что слышит, но всем телом потянувшись к своему «принцу»:

– Это значит? Это…

– Я остаюсь тут на месяц или немногим больше. Кто знает, как быстро мы с тобой потратим его, – поймав монету, закончил улыбающийся охотник.

= = = Сноски = = =

(1) Астериа-Метронтас (Считающий звёзды) – Бог знаний, строительства и астрономии. Считается вторым после Вектора (2) Богом пантеона Вечной Шестёрки. В сказаниях чаще всего выступает молодым статным мужчиной, направляющим сильных мира сего на верный путь, указывающим правильные решения, своим апостолам и верующим Вечной Шестёрки. Так же он является главным действующим лицом «Легенды о становлении мира».

(2) Вектор – Бог порядка и справедливости, реже фигурирует как «Дух Мщения», первый среди равных, главный Бог пантеона Вечной Шестёрки. За историю Старсии ни один воитель или маг, утверждающий, что является апостолом Вектора, так и не смогли доказать это.

(3) Курс валют. В Воргосской Империи ходят четыре вида монет: медная, серебряная, золотая и нигматическая. В зависимости от качества и целостности примерно за пятьдесят медяков можно выменять серебреник. В свою очередь сто серебряных монет равнозначны одному золотому. В церкви Шестерых можно обменять пять золотых монет на одну нигматическую, впрочем, расплатиться ей получится лишь в храмах Вечной Шестёрки или ордене Проснувшихся. Из-за чрезвычайной ценности, нигматами пользуются лишь Лорды и члены королевского двора.