Читать книгу Самоуправцы - Алексей Писемский - Страница 4

Князь Платон и князь Сергей.

Князь Платон. Так-то, братик, хоть мы с тобой и различествуем во многом: я уж стар, а ты еще в поре, я человек военный, служивый, ты светский, придворный; но все-таки полагаю, мы не по названью одному братья, по крайности в моей душе, кроме пожелания тебе всякого добра, счастья и радостей, ничего другого не было.

Князь Сергей. Точно так же, братец, и я разделяю сие чувство с присовокуплением уважения, которое всегда питал к вам.

Князь Платон. Бог с ним, с уважением!.. Любви твоей я паче всего желал бы, и теперь хочу открыть тебе самые сокровенные мои помыслы. Господь бог, кажется, всем меня благословил: богатством, знатностью, чинами, царскою милостью, – а меж тем душа моя болит.

Князь Сергей. Ничего такого, братец, я не вижу в вашей жизни, что могло бы вас огорчать.

Князь Платон. Огорчает меня моя молодая жена…

Князь Сергей взглядывает с удивлением на брата.

(Продолжает.) Сколько я прельщен ее красотою и молодостью, сказать того не могу; но и опечален тоже. Каждоминутно, не успокаиваясь даже во сне, я ее ревную ко всем, кажись, и к каждому!

Князь Сергей (потупляясь). А к этому вы имеете еще менее каких-либо оказий.

Князь Платон. Сам не ведаю того… Посмотри, однако, что выходит: из какой несладкой жизни взял я ее – бедная дворяночка, отец пьяница, буян!.. Окружил я ее почестями, довольством, а между тем все словно бы она печалится, о чем-то грустит; сидит по целым часам, слова не промолвит; окликнешь ее, встрепенется точно со сна.

Князь Сергей. Она, сколько мне кажется, от природы такого меланхолического характера…

Князь Платон. Нет. В девушках она была резвунья и шалунья. Но как бы то ни было, того уж не воротишь, по крайности, когда я около нее, я знал, что она не изменит мне, она трепещет моей ревности, но теперь я уезжаю!.. Положим, что опасность эта только во мнении моем существует, тем не менее она мучит меня, как бы на самом деле была… Чем я предотвращу ее, какие приму против нее меры?

Князь Сергей (с усмешкою). Ceinture de virginite[1] вы, может быть, желали бы иметь.

Князь Платон. Да я и тем не успокоился бы!.. Душа моя в этом случае ненасытима, я хочу, чтобы она и мыслей своих никому другому не отдавала!.. Средство теперь одно: останься ты вместо меня стражем, наблюдай за ней, и если в полусловах ее, в мине, в улыбке заметишь что-либо подозрительное, сейчас же пиши мне: я брошу все и прискачу сюда.

Князь Сергей. Вы, братец, даете мне поручение… как это сказать по-русски… tres embarassant[2]. Есть восточная басня, что один из персидских шахов, когда имел гнев на кого-либо из своих придворных, он сейчас же заставлял его стеречь верность одной из жен своих, а потом всегда находил, что тот не усматривал, и он казнил его за то.

Князь Платон (обеспокоенным уже голосом). И ты поэтому не надеешься усмотреть?

Князь Сергей. Au contraire[3]; я наперед уверен, что образ поведения Настасьи Петровны спасет меня от всякого нарекания с вашей стороны.

Князь Платон. Дай-ка бог твоими устами пить мед, но, впрочем, погоди, постой, открывать тебе, так уж открывать все. Есть тут у меня через реку сосед, молодой гатчинский офицерик – Рыков, так себе, из худородных… Только ты знаешь, как государь не любит, чтобы гатчинцы ездили в отпуск, а этот малый каждый год месяца по два пребывает здесь, всячески втирается ко мне в дом, юлит передо мной, перед прислугой даже…

Князь Сергей (потупляясь и как бы скрывая свои мысли). Mais… je trouve cela fort naturel[4], что молодой офицерик ищет чести быть принятым в вашем доме.

Князь Платон. Положим, так; но выслушай ты меня дальше: когда получено было мое назначение, но не решено еще было, что княгиня останется здесь, он вдруг является ко мне и просится в адъютанты; брать мне его никакой стати не было, но, чтобы повыведать его, говорю: «Хорошо!» Малый наш расцвел, как маков цвет; потом, когда слух прошел, что я еду один, он вдруг пишет мне письмо, благодарит, что я изъявил согласие на принятие его к себе на службу, но что он, по домашним обстоятельствам, воспользоваться сим не может.

Князь Сергей. Все это… мне трудно выражать мои мысли… есть одно… может быть, обыкновенное столкновение вещей.

Князь Платон. Ты думаешь?

Князь Сергей. Совершенно уверен в том, а, наконец, если это беспокоит вас, я не буду здесь в ваше отсутствие принимать господина Рыкова.

Князь Платон (почти с плачем в голосе). Да, не принимай его. На пушечный выстрел, бога ради, не пускай его сюда!

Князь Сергей. Не пущу, soyez tranquille!.[5]

Князь Платон. Спасибо!.. (Целует его.) Теперь ступай, позови сюда жену; я прощусь с ней.

Князь Сергей уходит.