Читать книгу Проект «Linkshander» - Алексей Пшенов - Страница 3

В просторной кухне за обеденным столом, покрытым красно-белой клетчатой клеёнкой, сидели двое. Первый – седой старик с бледным лицом, густо усыпанным мелкими пигментными пятнами, казалось, дремал, прикрыв глаза и откинувшись на спинку небольшого антикварного креслица. Второй – молодой худощавый блондин с растрёпанными волосами, жидкой бородкой и правильными, но какими-то незапоминающимися чертами лица, – сидел сбоку с зажатым в ладони полупустым бокалом коньяка. Протянув руку через стол и, символично чокнувшись со своим задремавшим собутыльником, молодой человек торопливо допил коньяк и, сочувственно подмигнув спящему старику, вышел из-за стола. Пройдя в соседнюю комнату, блондин неторопливо прошёлся вдоль полированной, некогда очень модной югославской стенки, и медленно и глубоко, словно ищейка, потянул носом пыльный, не очень свежий воздух. Сначала он остановился у выдвижных ящиков и уверенно, словно это было его привычное ежедневное занятие, извлёк из нижнего ящика серебристую подарочную «Беретту», запасную обойму и две коробочки с патронами. Судя по гравировке, старик получил этот пистолет на юбилей ещё в начале девяностых, когда в моду только вошло иностранное подарочное оружие, но, похоже, за двадцать с лишним лет ни разу им не воспользовался. Разложив трофеи по карманам, молодой человек перешёл к секретеру и, откинув дверцу-столешницу, начал методично выбрасывать на пол все его содержимое: альбомы со старыми черно-белыми фотографиями, перетянутые нитками пачки пожелтевших писем, картонные папки, набитые газетными вырезками и рукописными листами. Когда в правом углу секретера обнаружились четыре стопки тонких школьных тетрадок в восемнадцать листов, молодой человек удовлетворённо потёр руки и стал методично просматривать их одну за другой. Выбрав из середины второй стопки жёлтую тетрадь, испачканную тёмными кофейными пятнами, он вышел в прихожую и положил тетрадь в серый матерчатый портфель.

Уже одевшись, блондин вернулся на кухню, подошел к старику и, дотронувшись средним и указательным пальцами до его запястья, наверное, в десятый раз убедился, что тот действительно мёртв. Затем молодой человек пододвинул кресло со стариком вплотную к столу и, отодвинув пустую тарелку, переложил руки покойника с подлокотников на столешницу. Распрямив сжатые в кулаки тонкие костлявые пальцы, он достал из своего портфеля белого пушистого зайца с закрашенными красным фломастером болезненно-воспаленными глазами и поставил его посреди стола спиной к покойнику. Теперь со стороны казалось, будто мертвый старик, вытянув худые длинные руки, пытается дотянуться и поймать обезумевшую от страха беспомощную зверушку.

Через пару минут тот же молодой человек в яркой спортивной куртке с серым матерчатым портфелем в руках вышел из добротной кирпичной многоэтажки в утреннюю мартовскую хмарь и лёгким спортивным шагом направился к ближайшей станции метро. В соседнем дворе он остановился у мусорного контейнера и поочерёдно достал из карманов простенький мобильный телефон и новый навороченный смартфон. Из давно устаревшего кнопочного мобильника молодой человек вынул батарейку и снова положил его в карман, а вот дорогущий современный гаджет полетел в набитый строительным мусором бак, словно какая-то абсолютно бесполезная железяка. Следом за ним в металлический контейнер отправился и извлечённый из портфеля абсолютно новый планшет. Пройдя дворами и переулками к Таганской площади, молодой человек не стал спускаться в подземку, а вошёл в идущий из центра полупустой троллейбус и сел на ближайшее свободное место. Он ничуть не сомневался в том, что уже через несколько часов его фотографии и ориентировка будут разосланы по всем отделениям полиции, и поэтому ему срочно требовалось хоть немного изменить свою внешность. Увидев, как в дверях промелькнувшего за окном салона красоты женщина в сиреневом брючном костюме с зелёным фартуком сменила табличку с «закрыто» на «открыто», молодой человек вышел на ближайшей остановке и, бодро отшагав полквартала назад, распахнул дверь приглянувшегося ему заведения. Администратора на ресепшене ещё не было, и молодой человек сразу же прошел в мужской зал. Там с глянцевым журналом в руках скучала та самая женщина, которая пять минут назад переворачивала табличку.

– Доброе утро! Вы по записи? – парикмахерша отложила журнал и вопросительно посмотрела на своего первого посетителя.

– Нет, я так… с улицы…

– Желаете постричься?

– Даже не знаю, как вам сказать, – смущённо улыбнулся молодой человек.– Я желаю не просто постричься, а как бы немного постареть.

– Простите, не поняла?

Молодой человек вплотную подошел к женщине и чуть заметно потянул носом. Парикмахерше было явно за сорок, но она была ухожена и привлекательна. От нее пахло хорошим парфюмом, утренним кремом, цитрусовым гелем и еще какой-то косметикой. Но ни один из этих запахов не мог скрыть от раннего визитёра того, что буквально час-полтора назад у женщины был бурный утренний секс. Этот едва уловимый запах до сих пор разгорячённой плоти, молодой человек безошибочно выделял из миллиона других. Заглушить его мог только кайенский перец. А ещё он учуял такой же еле уловимый запах мужчины, проведшего ночь с парикмахершей, и почему-то остро позавидовал ему.

– Понимаете, моя девушка немного постарше меня. По сравнению с ней я выгляжу слишком молодо, и, мне кажется, это её как-то напрягает. Мне хотелось бы повзрослеть лет на десять, а ещё лучше на пятнадцать. Вы можете покрасить мне волосы в черный цвет и добавить немного седины?

– Я могу вам сделать мелирование под седину, – понимающе улыбнулась женщина.– Раздевайтесь, присаживайтесь.

Молодой человек повесил свою спортивную куртку с эмблемой прошлогодней зимней олимпиады на стоявшую у двери вешалку-треногу и устроился в указанном парикмахершей кресле. Парикмахерша оценивающе провела левой рукой по густым, чуть вьющимся волосам своего клиента. Тот посмотрел на своё отражение в зеркале и, покрутив головой вправо-влево, поинтересовался:

– А бороду вы можете покрасить?

Неровную светлую поросль на щеках и подбородке молодого человека уже нельзя было назвать трехдневной щетиной, но и до настоящей бороды она тоже не дотягивала.

– Могу, но волосы на лице растут быстро, и максимум через неделю будет видно, что ваша борода крашеная.

– А вы продайте мне флакончик краски, и я буду её сам подкрашивать.

– В таком случае я бы вам порекомендовала носить бороду-эспаньолку. И выглядеть будете постарше, и красить проще. Но учтите – наша краска профессиональная, требует определённых навыков. Можете обжечь кожу.

– Знаете, если у меня что-то не получится, то я ещё раз приду к вам. Оставьте, пожалуйста, свой телефончик.

Женщина быстро начеркала десять цифр на обратной стороне пустой квитанции, отдала листок молодому человеку и сноровисто укутала его зелёным покрывалом.

– А вы можете сделать ещё и автозагар?

– Легко…

Через полтора часа из салона красоты вышел не бледный молодой блондин-ботаник с неопрятной щетиной и растрёпанными в художественном беспорядке волосами, а импозантный смуглый брюнет с легкой проседью на висках и аккуратной иссиня-чёрной бородкой-эспаньолкой. Перейдя на другую сторону улицы, он зашел в сверкающий пестрыми рекламами торговый центр. Приобретя очки в тонкой золочёной оправе и сменив яркую спортивную куртку на строгое чёрное пальто, слегка посеребрённое ангоркой и шерстяной берет а-ля Жан-Мишель Жарр, молодой человек реально повзрослел лет на десять. Добавив к этому гардеробу антрацитовое шёлковое кашне, усеянное белыми нотами и скрипичными ключами, а также сменив старый матерчатый портфель на стильный кожаный саквояж, он вальяжно вышел из магазина, придирчиво осмотрел себя в зеркальной витрине и, привыкая к своему новому облику, неспешно прогулялся до ближайшей станции метро. В подземке утренней давки уже не было, но людей, едущих в центр, было ещё достаточно много. Войдя в вагон, молодой человек развернул только что купленную толстую газету, взялся одной рукой за поручень, а в другой зажал одновременно и саквояж, и широко раскрытый таблоид, прикрывшись им словно ширмой. Сделав вид, будто внимательно читает какую-то статью, он стал искоса наблюдать за стоявшим слева от него упитанным бородатым мужчиной в расстегнутом пуховике. Тот, обливаясь потом и силясь перекричать гул подземки, пытался с кем-то говорить по телефону.

На фоне уткнувшихся в смартфоны и планшеты пассажиров стильный молодой мужчина с архаичной кипой бумажных листов выглядел нелепым и совершенно безобидным чудаком. Когда поезд, приближаясь к очередной станции, понемногу убавил ход, он отпустил поручень и, неловко сгибая левой рукой непослушные листы, стал торопливо сворачивать растрепавшуюся газету. Но тут вагон неожиданно-резко качнуло и рассеянный молодой человек, потеряв равновесие и выронив саквояж, буквально упал на бородатого мужчину, плотно облепив его разлетевшимся бумажным веером.

– В метро за поручень держаться надо, а не буквы читать! – раздражённо пробурчал бородач, энергично отталкивая от себя неуклюжего соседа.

– Извините, извините! – смущенно пробормотал тот и, скомкав газету в измятый бумажный шар, торопливо выскочил в открывшиеся двери.

Оказавшись на платформе, он стремительно перебежал на другую сторону и в последний момент запрыгнул в поезд, отходящий в противоположном направлении. Из центра людей ехало совсем немного. Молодой человек сел на свободное место, вытащил из глубины скомканного газетного шара тёмно-красную книжечку с золотым орлом на обложке, положил её во внутренний карман, а потом стал тщательно разглаживать растерзанные бумажные листы, приводя их в первоначальное газетное состояние.

Доехав до конечной станции и выйдя на улицу, молодой человек минут пять прошагал по подёрнутому хмурой мартовской дымкой бульвару, а потом устало сел на влажную скамейку. Достав из кармана упакованный в тёмно-красную обложку паспорт, он перелистал его и самодовольно усмехнулся.

– Новичков Юрий Алексеевич. Восемьдесят первого года рождения, холост, родился и прописан в Москве. То, что надо!

***

Полковник Федеральной службы безопасности Михаил Петрович Воронцов проснулся как обычно ровно в полседьмого утра без всякого будильника. Проснулся в дурном настроении и с нехорошими предчувствиями. Пробежав три километра на тренажёре, приняв контрастный душ и побрившись, полковник критично осмотрел себя в зеркале. На здоровье он не жаловался и для своих пятидесяти лет выглядел очень хорошо: ни лишнего веса, ни залысин, ни мешков под глазами. О его возрасте говорили только лёгкая благородная седина да пара морщин на лбу. Однако вид здорового и тренированного собственного тела, не развеял его пасмурное настроение. Пройдя в кухню, Воронцов приготовил чашку эспрессо и попытался вспомнить сегодняшний сон. Но как говорил Михаилу Петровичу один специалист по тренировке памяти: иногда легче заучить наизусть пять страниц абсолютно бессмысленного текста, чем запомнить самое короткое поверхностное сновидение. Сегодняшний сон почему-то казался полковнику очень важным, но его сюжет начисто растворился в памяти, как сахар в крутом кипятке. Безуспешно промучившись полчаса и выпив вместо привычной одной целых три чашки кофе, Воронцов оделся и спустился в подземный паркинг. Но не успел он выехать на слякотную мартовскую улицу, как назойливо запищал телефонный вызов. Воронцов включил наушник, и под ложечкой у него болезненно ёкнуло от неприятного предчувствия. Звонил водитель директора сорок шестой спецшколы.

– Да.

– Михаил Петрович, у нас ЧП.

– Что такое?

– Курт Иоганнович умер.

– Сердце?

– Возможно, но без посторонней помощи явно не обошлось. Я сейчас в квартире Малера, и, похоже, ночью здесь был какой-то гость. Он даже дверь оставил нараспашку…

У Воронцова то ли от излишнего кофе, то ли от неожиданного волнения задрожали руки, а сердце застучало тяжело и аритмично.

– Ты кому-нибудь ещё об этом сообщил?

– Пока нет.

– Тогда вызови дежурную бригаду с Лубянки. Но без меня пусть абсолютно ничего ничего не трогают. Я сейчас приеду.

Переждав пока исчезнет дрожь в руках и успокоится сердце, Воронцов надавил на газ и выехал из паркинга. Утренний трафик в городе был как обычно очень плотным, и когда он добрался с Мичуринского проспекта до тихого таганского переулка, то у ведомственного дома из бледно-коричневого кирпича, где жил директор сорок шестой спецшколы Курт Иоганнович Малер, уже стоял неброский чёрный микроавтобус с тёмными зеркальными стеклами. На восьмом этаже дверь в директорскую квартиру была приоткрыта, а на кухне возле мертвого старика стояли четверо серьезных мужчин в тёмных костюмах. У одного в руках был большой серебристый кейс, у другого ноутбук, третий держал под мышкой пухлую кожаную папку, а у четвертого, самого старшего по возрасту, ничего не было. Покойник сидел в кресле, вплотную придвинувшись к обеденному столу, вытянув худые руки далеко вперед по столешнице. Рубашка на старике была расстегнута до последней пуговицы, а воротник отведён за плечи. Кто-то уже явно осматривал тело.

Молча поздоровавшись за руку с сотрудниками дежурной бригады, Воронцов раздражённо произнёс:

– Я же просил до моего приезда ничего не трогать.

– Пока вас дождешься… – хмуро огрызнулся молодой мужчина с серебристым кейсом.– Я хотел установить причину смерти.

– Ну и как, установили?

– Вероятнее всего – остановка сердца. Судя по шрамику, этот Малер года три назад перенес шунтирование. Но остановить сердце ему кто-то помог. Этот кто-то очень сильно ударил его в грудь, видите синяк? А много ли больному старику надо?

Словосочетание «этот Малер» неприятно резануло слух Воронцова.

– Курт Иоганнович не «этот». Он такой же действующий сотрудник, как вы и я. К тому же очень давний и очень ценный сотрудник. Ветеран, пришел на службу сразу после войны. Когда ни меня, ни тем более вас ещё и в проекте не было.

– Извиняюсь, – смущённо отозвался молодой эксперт.

Воронцов подошёл к мёртвому старику и посмотрел на его костистую впалую грудь. Рядом с коротким бледно-розовым шрамом темнела гематома размером с хороший кулак.

– Когда это случилось?

– Около трёх часов назад.

– Кто был в гостях, установили?

– Какой-то молодой человек. Консьерж говорит, что в последнее время он каждую неделю приходил к Малеру и иногда оставался на ночь. Уходил всегда первым. Вот и сегодня ушёл буквально за десять минут до приезда водителя, – ответил сотрудник с ноутбуком.

– Если бы я приехал чуть раньше…, – сокрушенно произнес самый старший из мужчин – водитель-охранник директора сорок шестой спецшколы.

– Вам крупно повезло. Если бы вы приехали чуть раньше, то, вероятнее всего, валялись бы сейчас со свёрнутой шеей где-нибудь под дверью в прихожей, – своеобразно утешил его Воронцов.– Записи с камер наблюдения сняли?

– Разумеется.

Оперативник с ноутбуком достал из кармана флэш-карту, и тут Воронцов увидел белого пушистого зайца с красными глазами, стоящего на задних лапах между тарелкой с нарезанным лимоном и пустой баночкой из-под черной икры. Длинные костистые пальцы Курта Малера были вытянуты к игрушке и, казалось, пытались схватить её. Заяц! Увидев его, Воронцов, наконец, вспомнил свой исчезнувший сон. В этом сне он гнался по какому-то бесконечному ярко-зелёному лугу за точно таким же мягким игрушечным зайцем с красными глазами. Зверушка, забавно переваливаясь с боку на бок, медленно бежала буквально в двух шагах впереди, но догнать её почему-то было невозможно. Воронцов знал, что зайца во, чтобы то ни стало необходимо поймать раньше, чем тот добежит до леса. Он ускорялся, задыхался, вытягивал руки вперёд, но крошечное расстояние в два шага никак не сокращалось. И вдруг убегающий заяц начал расти. Сначала он увеличился до размеров собаки, потом теленка, а когда, наконец, дорос до медведя гризли, то прекратил свой бег и, обернувшись, посмотрел на своего преследователя устрашающе-красными глазами. Роли неожиданно поменялись. Теперь уже Воронцов со всех ног убегал к лесу, а гигантский заяц, тяжело сопя, гнался за ним и горячо дышал в спину. Когда тяжёлая плюшевая лапа коснулась плеча безумно уставшего беглеца, тот неожиданно споткнулся и полетел в какую-то темную бездонную пропасть. На этом сон оканчивался.

Воронцов взял игрушечного зайца в руки и посмотрел в его пластмассовые, раскрашенные красным фломастером глаза, как бы безмолвно спрашивая: «Кто ты?». Ответ не заставил себя ждать.

– Вот он!

Оперативник вставил флэшку в ноутбук и развернул его в сторону Воронцова. На записи, сделанной камерой наблюдения, было прекрасно видно, как из лифта вышел молодой небритый блондин двадцати с небольшим лет с растрёпанной шевелюрой и правильным, но каким-то незапоминающимся лицом. Хорошо зная, где установлена камера, он развернулся к объективу, по-Гагарински обаятельно улыбнулся и, подняв левую руку, помахал будущим зрителям широко разведённой пятернёй.

Сердце у Воронцова снова застучало ускоренно и тревожно, а кровь прилила к вискам. Худшие предположения, которым он в последнее время одновременно верил и не верил, неожиданно подтвердились. Но слишком поздно. Начальник службы безопасности сорок шестой спецшколы почувствовал невероятное опустошение и разочарование, словно охотник, долго шедший по следу вожделенной добычи и в последний момент упустивший её.

– Дичь помахала дяде крылом, – с мрачной иронией прошептал Воронцов.

– Что-что? – переспросил следователь, раскрывая свою пухлую папку.

– Ничего. Мысли вслух.

– Так, вы знаете этого человека?

– Конечно. Это Сергей Каманин, любимый ученик Курта Малера.

– И вы думаете, что он убил своего учителя?

– Я пока ничего не думаю.

– Тогда напишите всё, что знаете об этом Сергее Каманине, – следователь достал из папки чистый лист бумаги и протянул его Воронцову.

Тот в свою очередь недоумённо посмотрел на следователя.

– Я ничего не буду писать. Вся информация об этом человеке засекречена.

– Даже от нас?

– Даже от вас.

– Но домашний адрес у этого человека есть?

– Это вам ни к чему. Вам всё равно не придётся его искать.

– Это почему же?

– Потому же… – раздражённо отрезал Воронцов и прошёл из кухни в гостиную.

Следователь состроил недоумённую гримасу и вместе с остальными последовал за ним.

Секретер архаичной полированной стенки был широко распахнут, а на вытертом петельчатом паласе возвышался погребальный курган из старых фотоальбомов, писем, тетрадей и папок. Воронцов нагнулся и поднял с пола выпавший из картонного альбома поблёкший чёрно-белый снимок. На нём ещё довольно молодой Курт Малер стоял на фоне новогодней ёлки вместе с женщиной, которая по возрасту годилась ему в матери и мальчиком, который вполне мог бы быть его сыном. Воронцов сосредоточенно наморщил лоб, словно решая какую-то очень сложную задачу, потом убрал фотографию в карман и обернулся к следователю, всё ещё державшему в руках лист чистой бумаги.

– Значит так. Тело Малера надо отправить на вскрытие в наш морг. Но учтите, при любом результате он официально умер естественной смертью от сердечного приступа. И чтобы ни единой буквы не просочилось в прессу. Это касается всех, а особенно тебя, – Воронцов пристально посмотрел на персонального водителя Малера.– Если в школе хоть кто-нибудь узнает, что Курт Иоганнович умер не своей смертью, я тебе собственными руками язык выдеру. В кухне можете проводить любые экспертизы, а вот здесь, – полковник обвел рукой заваленную старыми бумагами гостиную, – и в спальне ничего не трогайте. А лучше, вообще в эти комнаты не заходите. И ещё: не вздумайте проявлять никакой самодеятельности. По всем вопросам обращайтесь исключительно ко мне. Уяснили?

– Вообще-то, пока я занимаюсь этим делом. И вы мне не начальник, – негромко, но уверенно произнес следователь, убирая в папку пустой бумажный лист.

– Через час это дело у вас заберут, – так же уверенно парировал Воронцов.

– Зайца отдайте.

– Что?

– Зайца верните. Это вещдок.

Воронцов с удивлением обнаружил, что до сих пор держит в руке странную плюшевую игрушку. Он машинально протянул зайца следователю, но в последний момент, когда тот уже коснулся длинных белых ушей, отвел руку назад.

– Это не вещдок – это послание… для меня, – ответил Воронцов на недоуменный взгляд следователя.

Тот молча пожал плечами и, резко развернувшись, вышел из гостиной. Остальные сотрудники последовали за ним.

Оставшись один, полковник Воронцов ещё раз посмотрел на подобранную с пола фотографию, потом достал телефон и набрал номер своего давнего друга Лёни Ивлева.