Читать книгу Озверевшие - Алексей Реборн - Страница 19

Спокойно спать в камере получается только у тех, кто долгое время отбывает срок. Свобода ещё не озаряет горизонт их ближайшего будущего. Эти люди не одну сотню раз успели обдумать поступки, что привели их к этой незавидной судьбе, они привыкли к жизни без свободы и лишь смиренно ждут, когда их срок не начнет истекать. Всем остальным за решеткой спится откровенно плохо.

Тимур промаялся всю ночь, не находя себе места. Он то сидел, то лежал, то ходил взад-вперёд по камере. Его бросало из отстранённого молчания в безудержную истерику и обратно. Хотелось кричать о своей невиновности, о несправедливости. В минуты шаткого покоя Тимур снова и снова прокручивал в голове прошлое утро. Он жалел, что тогда дома не оказалось отца с его опостылевшими новостями. За телевизионной болтовнёй криков можно было и не услышать. В ином случае Виктор бы не позволил сыну войти в ту квартиру, и обезумевший майор не вынудил бы в него выстрелить.

Однако чем больше Тимур прокручивал в голове последние слова соседа, тем больше сомневался в их безумии. Самоубийства, взрыв в жилом доме, перестрелка в торговом центре и последовавшая за ней авария – всё это было слишком для небольшого индустриального городка. «На этот раз они придумали что-то на редкость хитрое, пакостное». Кто они? Неужели люди из Единого Восточного Союза? Как они могут быть связаны с произошедшим в городе? При чём здесь участковый и журналист? Вопросов было много, а ответов – ни одного.

Ближе к утру Тимур погрузился в полудрёму, но по-настоящему заснуть никак не получалось. В камере было довольно холодно, жёсткая кровать скрипела, бельё на ней странно пахло. Мысли притихли в вымотанном переживаниями мозгу, но всё же медленно проскальзывали, словно кадры в диафильме. В коридоре снова захлопали шаги, и Тимур краем сознания подметил, что они быстрее, чем при обычном обходе. Скрежет металлической двери окончательно разбудил его. Он присел на край кровати и увидел в проёме сонного полицейского.

– Громов Тимур Викторович? – спросил сонный голос. Тот кивнул. – Пройдёмте со мной.

Вопреки ожиданиям, на него не надели наручники. Тимура провели в просторный кабинет, где при свете лампы он увидел рослого широкоплечего мужчину. Его форма отличалась от привычной, погоны были с тремя крупными золотистыми звёздами и двумя красными полосами.

– Оставьте нас наедине, – сказал генерал-полковник сильным благородным басом, и полицейский, отдав честь, удалился.

Тимур растерянно проводил своего конвоира взглядом, пока за ним не захлопнулась дверь. Повисшую тишину нарушали лишь звуки удаляющихся шагов. Генерал неспешно сел за стол начальника участка, откинулся на спинку кресла, сложил руки на скромном для его чина животе.

– Вы меня не знаете, молодой человек, но моя фамилия, скорее всего, покажется вам знакомой. Бодров. Ни о чём не говорит? – спросил он.

– У нашего участкового такая же, – робко ответил Тимур.

– Вы правы. Это мой непутёвый сынок. Всегда влипал в неприятности на ровном месте, и тут умудрился наломать дров. Саша сейчас без сознания, но врачи говорят, что скоро он поправится, и во многом это ваша заслуга. Именно вы оказались рядом и вмешались. Выражаю вам за это огромную благодарность, – генерал протянул руку Тимуру, и он неуверенно её пожал. – Я позабочусь, чтобы судья принял верное решение по этому делу. Вы уже проходите по нему как свидетель. Ружье вам вернут после суда, но лучше оформите его на себя, если собираетесь им пользоваться. В этом вам тоже посодействуют. А сейчас вы можете идти.

Тимур стоял как вкопанный, не в силах сдвинуться с места. Генерал посмотрел на него искоса и сказал:

– Что такое? Вы можете идти. Я ещё отблагодарю вас как следует, когда сын поправится.

– Спасибо, – не веря своим ушам, буркнул Тимур.

Он нерешительно вышел из кабинета, и, ускоряя шаг с каждой секундой, выбежал из отделения. Его грудь сотрясал нервный смех. Подступили непрошеные слёзы. Понадобилось несколько раз больно ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон. Казалось, мимо пронёсся поезд, что должен был неминуемо сбить. Рассвет только занимался, город спал, и Тимур не жалея ног помчался домой. Ещё никогда бег не давался ему так легко. Только сейчас он понял, сколько в этом действии свободы. Перед ним лежал весь мир и открывались тысячи дорог, среди которых можно было выбрать любую, но его интересовала лишь одна.

Тимуру понадобилось не больше десяти минут, чтобы добраться до своего двора. Не чувствуя усталости, он забежал в подъезд своего дома, взлетел по лестнице и трясущимися руками заколотил в дверь. Наталья тут же открыла ему, изнеможённая и уставшая. Было видно, что она с вечера не сомкнула глаз.

– Боже мой, отпустили, – не веря своему счастью, выдохнула женщина и крепко обняла сына.

Тут же послышался топот босых ножек, и прозвучало радостное:

– Тима, Тима!

Тимур подхватил сестру на руки, расцеловал и они всей семьёй пошли на кухню. Спать уже никто не собирался, поэтому Наталья поставила чайник, попутно стараясь дозвониться до мужа. Телефон Виктора был недоступен, и она вскоре бросила попытки, написав сообщение с просьбой перезвонить. Затем последовала история о чудесном спасении. Она вышла скомканной и сумбурной. Тимур сам ещё не до конца осознал произошедшее.

Наталья же рассказала о том, как ездила к Виктору в больницу. Его реакция на безрассудство сына была ожидаема. Он был в ярости, без конца порывался встать и пойти разбираться, корил себя за то, что не сдал ружьё в утилизацию, когда получил его в наследство. Тимур понимал, что по возвращении отца из больницы ему предстоит тяжёлый разговор на повышенных тонах. Даже если генерал-полковник не солгал и последствий никаких не будет, сам поступок в глазах отца останется безрассудным. Между правильным и безопасным родители всегда выберут безопасное, если речь заходит об их детях. Родителям кажется, что их дети должны делать тот же выбор в отношении себя, с чем последние далеко не всегда согласны. Тимур решил, что не будет сглаживать углы и расскажет отцу всё как есть, кроме одной детали. О том, что ружьё вернут, он решил умолчать. На него были особые планы.