Читать книгу Стеклянная любовь. Книга 1 - Алексей Резник - Страница 6

Головной рейдер одного из нескольких основных Пайкидских Флотов «Золотой Шершень», хорошо известный в свое время касте высших жрецов Шумера, Аккада, а также – верховным иерархам таинственной цивилизации тольтеков, некогда бесследно исчезнувшей под непроницаемым зеленым пологом джунглей Юкатана и оставившим в память о себе грядущим поколениям пустые белокаменные города, продолжал разведывательный орбитальный полет над Землей в самом опасном для себя режиме, при котором за его полетом с огромным изумлением наблюдали операторы космических станций слежения всех земных государств, обладавших подобными станциями. Но вынужденный тесно контактировать с очередной донорской ойкуменой «Золотой Шершень» был обречен существовать и функционировать в рамках физических характеристик данной ойкумены до самого завершения запланированной донорской подпитки. Правда какие-либо серьезные опасности пайкидскому рейдеру-гиганту не угрожали, да и, в силу неизмеримого технологического превосходства Кочевого Конгломерата над человеческой цивилизацией, не могли угрожать в принципе. Защитные системы рейдера способны были легко отразить любые земные средства нападения с колоссальным ущербом для последних.

Слава Богатуров перед тем, как отключиться в пьяном сне, видел «Золотой Шершень» на высоте ста двадцати километров прямо над собой. С борта «Золотого Шершня» увидели и даже разглядели во всех мельчайших чертах лицо засыпающего Славы, и, более того, пьяная рожа его немедленно была увеличена в размерах и тщательно изучалась потом в течении нескольких часов. Косвенным следствием этого изучения явился красивый фантастический сон, всю ночь напролет снившийся Славе.

Славу с высоты ста двадцати километров увидела девушка фантастической неземной красоты. Внешность девушки полностью соответствовала хозяйке Славиных сказочных сонных грез, каковой она на самом деле и являлась. Хотя, если постараться не погрешить против истины, то следует уточнить, что наяву девушка выглядела гораздо эффектнее своей дублерши, способной проникать в сновидения попадаемых под луч стационарного рейдерского анимаскопа (душещупа людей).

На борту «Золотого Шершня» девушка имела статус Принцессы и была окружена подобающим этому титулу почетом. К ней обращались не иначе, как «Принцесса Силлинга», чем постоянно ввергали девушку в бескрайнее море печали. Но внешне она старалась не выдавать сокровенных эмоций, так как считала ниже своего достоинства быть искренней и открытой перед окружавшими ее Пайкидами, к которым не испытывала никаких теплых чувств. Многие годы ей искусно удавалось вводить палачей своего родного народа и своих стражей в заблуждение относительно истинного к ним своего отношения. Возможно, что это удавалось благодаря достижению Хозяином «Золотого Шершня» критического, в пайкидских представлениях, возраста и утрате им, в связи с неизбежными возрастными изменениями, ряда определенных качеств и прежде всего таких, как: мудрая проницательность, обостренное и безошибочное ощущение приближающейся опасности, способность делать абсолютно верные выводы на основании разрозненных косвенных данных, беспорядочно рассыпанных на необъятном фоне стремительно разбухающей глобальной проблемы. Хозяин «Золотого Шершня» состарился, расслабился и влюбился в представительницу принципиально чуждой себе гуманоидной расы, наивно полагая, что она не сможет не ответить ему взаимностью.

Ее настоящее имя было не Силлинга, и даже не Яросвитка – ее звали Снежаной, такое имя ей дали сразу после рождения ее родители – простая советская супружеская чета, а не могущественные и почитаемые древнеславянские бог и богиня. Она страшно тосковала по отцу и матери, вызывала их образы каждую ночь во сне и на протяжении многих лет заточения на борту ни на секунду не теряла надежды когда-нибудь увидеть их вновь. Искусно замаскировавшаяся под пайкидскую Принцессу и юную древнеславянскую славянскую фею с божественной внешностью и добрым человеческим сердцем, безмерно страдала, лишенная возможности общения с людьми…

…Она увидела густые кроны берез под лунным светом, и сердце ее защемило сладкой ностальгической болью. Серебристая дорожка, пробежавшая по черной поверхности широкой полноводной реки, высокие обрывистые берега, разрытые могильные курганы и сотни неприкаянных теней, бесцельно скитавшихся вокруг. «Скоро их заберут Пайкиды!», – с горькой убежденностью подумала Принцесса о неприкаянных диких душах людей бронзового века, заблудившихся в собственном посмертии.

Затем, предварительно увеличив изображение до максимума, она перевела окуляры вновь на купы березового колка и увидела спящего прямо на траве под березой юношу. Снежана увеличила изображение до максимума и долго, с нарастающим приятным удивлением, рассматривала черты Славиного лица, смутно напомнившего ей кого-то очень знакомого и родного. Какого-то знакомого, славного многими ратными подвигами, витязя из далеких дохристианских времен…

…«Может быть он, правда, тот самый витязь, который сможет помочь мне уничтожить проклятого и мерзкого Рагомаста! Он спасет маму и папу, а также поможет Дедушке отстоять Сказочную Русь!..», – с надеждой подумала она, не отрывая зачарованного взгляда от окуляров.

Принцесса занимала большие апартаменты в жилом отсеке рейдера, роскошно обставленные в странном полувосточном, полуславянском, видимо, скорее всего – в том самом стиле, который принято называть «звериным скифским». В целом, очевидно, печать звериности апартаментам Принцессы придавал античеловеческий, чисто пайкидский антураж, навязчиво выпирающий наружу изо всех хитросплетений ярких причудливых узоров, украшавших настенные и потолочные панно апартаментов. Черные с золотом шторы из тяжелой ткани закрывали проходы, соединявшие собой анфилады комнат и зал. Почти в каждом углу стояли скульптуры, изображавшие почти полностью непонятных, крайне причудливо выглядевших существ. Рядом со статуями в огромных вазах красовались букеты невиданных цветов, пугавших Снежану своей зловещей потусторонней красотой. Снежана обладала завидным мужеством, и стойко переносила все неимоверные тяготы своего существования среди чуждой и антипатичной ей обстановки. Выжить и не сойти с ума ей помогала вера в конечное освобождение из ужасного плена, который обещал вскоре сделаться гораздо невообразимее ужасней…

…Десять дней назад ее впервые, так сказать, удостоил чести личным визитом сам Рагомаст, достигший к этому времени возможности приобретать более или менее приемлемую для человеческого восприятия материальную форму. Принцесса сидела и завтракала, когда в столовой бесшумно и неожиданно раздвинулись черно-золотистые шторы, и он явился в виде мужчины трехметрового роста, страшной внешности и неопределенного возраста, одетый, к тому же, в нелепую темно-багровую хламиду. Но увидев в глазах девушки выражение отвращения и ужаса, Рагомаст немедленно дематериализовался и исчез, чтобы подготовиться к следующему, более удачному перевоплощению.

Древняя старуха-служанка, чье дальнейшее старение и неизбежный молекулярный распад остановил Верховный Пайкид несколько сот лет назад, объяснила Снежане, что визит Хозяина был не случаен – свадьбы осталось ждать не особенно долго. И будет приурочена свадьба к ближайшему Празднику, когда сотни тысяч людей будут похищены с Земли в качестве пайкидских доноров через открывшееся Кармическое Окно. Это будет уже четвертая и последняя Праздничная Ночь Кочевого Конгломерата на беззащитной, вкусной и питательной Земле перед их отправлением в совсем иную Вечность. Может быть, они бы и остались здесь еще на много лет, но как поняла Снежана из регулярно навязываемых ей телепатических бесед-откровений Рагомаста, за плечами Пайкидов выстроилась целая очередь из других, не менее могущественных, чем сами Пайкиды, ойкумен-хищников, вынырнувших из бесконечно далеких Бездн, привлеченные аппетитным запахом горячей солоноватой человеческой крови, безответственно просочившимся сквозь образовавшуюся трещину в защитной кармической прослойке капсулы Земного Мира.

Следующими, как сообщил Рагомаст, стоят некие Субирайты, но донорский код им передадут Пайкиды лишь после своего насыщения. И если это произойдет, земному сообществу останется существовать совсем-совсем недолго. Но Рагомаст не договаривал своей будущей жене нечто многозначительное, какую-то очень важную информацию – она это остро чувствовала, и поэтому ощущала насущную потребность знать все то, чего не договаривал Рагомаст. Но, вместе с тем, она была почему-то уверена, что Хозяин «Золотого Шершня» нуждается в ней больше, чем она в нем, и рано или поздно поведает ей нужную информацию во всем объеме.

До начала четвертой Праздничной Ночи оставалось чуть менее полугода по земному хроноисчислению, и в ту ночь, когда Снежана увидела при помощи анимаскопа пьяного Славу Богатурова, в ее хорошенькой головке зародился более или менее четкий план возможного спасения…