Читать книгу Мертвецы не страдают - Алексей Сабуров - Страница 8

Глава 5

I

Зверя знал весь город. Вернее, все в городе слышали о нем, но никто не догадывался, кто скрывается под этим зловещим именем. Потому что все, кто мог бы пролить свет на этот покрытый пугающим мраком вопрос, навсегда разучились говорить после встречи с ним. Они разучились делать и другие вещи: есть, пить, смотреть телевизор, чистить зубы, трахаться, общаться с друзьями, ходить на работу и в кино. Они навсегда заняли лежачее положение в подземной кровати, именуемой гробом. Они все были мертвы. Убиты. Жестоко убиты. Неимоверно жестоко.

II

Стилем жизни, который выбрали для себя Березники, была провинциальная дремота. Отработав тоскливый день на монстре-заводе, люди стремились закрыться в своих квартирах и лениво коротать вечер под мельтешение рекламы. Березники, как и любой другой средний город, имели свою киношку, театр, джаз-оркестр, пару ресторанов и дискотек. Но жители слабо реагировали на тусклые плакаты, призывающие их оторвать задницу от дивана и отметиться за границей своих жилищ. Они давным-давно разучились куда-либо выходить вечером и не обращали внимания на глупые самодеятельные попытки выманить их из дома.

Газеты были такие же скучные, как и сама жизнь. Если в городе ничего не происходит, откуда же взяться интересным статьям? Поэтому хит-парад читаемости всегда и с огромным отрывом возглавляла «Программа телевидения».

Это не устраивало Диму Стукова. Он всегда жаждал признания, славы, нашумевших репортажей. Когда старикашка из свердловского универа сказал ему: «Вы, молодой человек, не отчаивайтесь. Попробуйте поступить на следующий год», – он не отчаялся, он просто вскипел от злости. Его не приняли на единственный на Урале факультет журналистики – и теперь говорили: «Не отчаивайся. Попробуй на следующий год». Где? В армии? Выпускать стенгазету «Листок молодого бойца»? Чтобы не забриваться под ноль, Стуков перевел документы в Пермский университет на филологический. Если уж маяться дерьмом, то хоть поближе к дому.

Но, как оказалось, в Березниках можно работать в газете и с образованием филолога. Он устроился в новую газету «Березники вечерние», которая пыталась составить конкуренцию старожилу местной журналистики – «Березниковскому рабочему». И Дима с упорством взялся за дело, стараясь найти то, что могло бы заинтересовать инертных земляков. Он, конечно, пекся не об их интересах. Вырваться из этой тоски, работать в нормальной газете, заниматься настоящей журналистикой – вот о чем он мечтал. Дима думал, что, если станет звездой здесь, пермские и екатеринбургские газеты вполне могут захотеть увидеть его в штате своих сотрудников. Вот тогда он сможет доказать старичку, указавшему на дверь, как тот глубоко ошибся, когда закрыл ему простой путь к мечте и заставил добираться окольным.

На взгляд Стукова, единственное, что хоть чуть-чуть будоражило жителей спальных районов, кроме времени начала очередного сериала, был криминал. Обыватели любят читать о том, кого и как убили или ограбили, и думать: «Ну, слава богу, не меня». И он так рвался в отдел уголовной хроники, что главный редактор не устоял, а Дима самодовольно подумал, что у него все-таки есть основные журналистские черты: настырность и пробиваемость.

Стуков первый заподозрил что-то неладное. У милиции всегда были свои штучки-дрючки. То они скрывают информацию, то предоставляют полнейшую чушь. Пресса для них только орудие добиваться своего. И Дима не возражал против этого. В конечном счете милиция для него тоже орудие, способное зашвырнуть его на орбиту журналистских звезд.

Обычно если менты вели игру, то это было ясно как божий день. Они, как малые дети, пытались скрыть то, что было известно всем, и даже не замечали этого. Но про всех Дима, конечно, загнул. Он имел в виду всех заинтересованных лиц. Если ему за пару лет удалось обзавестись каналами, поднимающими практически любые шторы, то почему бы этого не сделать всем тем, у кого была необходимость?

Так вот, об этом деле никто не распространялся. Милиция находила тела убитых людей и не давала в газету объявления об опознании. К тому времени, как делом заинтересовался Дима, было убито уже пять человек. Четверых, правда, удалось опознать, но одного так и закопали неизвестным.

Стуков побывал на одних похоронах, но так ничего и не увидел. Труп хоронили в закрытом гробу, как ребят, привезенных из Чечни. Родственники были обескуражены – им не показывали убитых, а личность устанавливали по зубам или фотографиям.

– Никаких комментариев, – говорили руководители правоохранительных органов в ответ на вопросы. – Совершено убийство. Расследование ведется.

Все остальное покрывала тайна следствия.

Размышления, к чему такая секретность, наводили Стукова на страшные мысли. А в голове всплыл старикашка из Уральского госуниверситета. Это был реальный шанс. Дима боялся спугнуть, но это был тот шанс, которого он ждал. Что за убийства? Связаны ли они? Пока у Димы был только факт непонятной секретности во всех случаях. Если это что-то стоящее, то можно попасть и в общероссийские газеты. Запульнуться на орбиту.

По городу уже шли разговоры. Пока это были неправдоподобные басни. Но если кто-то окажется проворнее… Стуков этого себе бы не простил.

У журналистов, как у оперативников, есть одна непреложная истина, являющаяся первоосновой их работы. Всегда кто-нибудь что-нибудь видел. Просто нужно найти этого человека, помочь вспомнить и сформулировать факты.

И Стуков принялся искать. В голове кружилось, что не он один может заниматься поиском решения. И это подстегивало Дмитрия. Но все было вхолостую. Тот, кто имел дело с пятью загадочными трупами, сам молчал, как покойник. Журналиста уже подмывало написать статью о том, как милиция странным образом скрывает информацию о ряде убийств. И не замешана ли здесь она сама или какие важные шишки? Но понял, что фактов маловато даже для провинциальной газетенки. Одна тайна следствия, как всегда, может все объяснить.

Беседуя с родственниками убитых, Стуков обнаружил еще одно сходство: все жертвы пропали, перед тем как их нашли мертвыми. Диапазон обнаружения трупа варьировался от нескольких суток до недели со дня пропажи. По опросам знакомых и родственников жертв, убитые не знали друг друга и не имели ничего общего. Студент, бизнесмен, инженер на заводе и воспитательница детского сада. Разных возрастов, без криминальных привычек, кроме разве что у местного нувориша. За что их могли убить? Как они все связаны? Информации не было. Как и ответов на вопросы.

Шли недели, а колокольчик в голове Димы тревожно звонил. Еще чуть-чуть – и кто-то защитится на этой теме.

Помог случай. Вернее, использование возможности случая.

Стуков заметил, что люди пропадали через неравное, но приблизительно одинаковое время – полтора-два месяца. Чтобы вогнать в землю пятерых, убийце (или убийцам) потребовалось почти шесть месяцев. Студент исчез 17 июля прошлого года, а воспитательница – перед Рождеством. Смекнув, Стуков решил, что к концу февраля уголовная хроника должна разжиться еще одним трупом, и надумал написать цикл статей о службе патрульных.

Ему могло бы не повезти. Не мог же он находиться с патрулем целыми сутками. Но, возможно, Дима обладал еще одним основным качеством журналиста – удачей.

Вечер был жутко темный и противный. Заканчивался последний день зимы, а казалось, что она еще в самом разгаре. Ветер взбесившимся волком бился о кузов патрульной машины и дико выл. Они медленно ехали вдоль главной улицы города, в районе ЦУМа. Рация была включена и выдавала немногословную перекличку защитников спокойствия и порядка.

Стуков успел поговорить с милиционерами и теперь молчал, просто пытаясь ощутить милицейские будни. Похоже, что он ничего не добьется своей уловкой. Сегодня – последний день, когда он выходит на патрулирование, а ожидаемого трупа все нет. Надо хотя бы очерки приличные написать, чтобы неделя не пропала псу под хвост.

Они остановились на перекрестке, пережидая красный сигнал светофора, и в этот момент рация взорвалась:

– Третий, как слышите?

«Третьим» был экипаж со Стуковым на борту.

Сержант снял рацию и ответил:

– Я здесь.

– Где вы находитесь? – спросил диспетчер.

– Перекресток Пятилетки и Карла Маркса.

– У нас труп. Позвонила женщина из Политехнического института. Там во дворах. Улица Тельмана, 28.

– Рванули, ребятки, – бросил сержант, и машина заметно ускорилась.

Дима встрепенулся. Его план мог осуществиться. Если вначале он ставил двадцать к восьмидесяти, что ему удастся увидеть засекреченного покойника, а по мере катания с патрулем шансы понизились до одного к девяноста девяти, то теперь он мог выиграть суперприз и возможность оценивалась приблизительно пятьдесят на пятьдесят. А это уже что-то.

Район, куда они приехали, был наполовину частным сектором. Там господствовали двухэтажные домики с огороженными участками под посадки. На женщине, которая их встретила, не было лица. Она мелко дрожала, словно от сильного холода, хотя была одета в длинную, почти до пят, шубу.