Читать книгу Дом пятидесяти двух карт - Алексей Щуров - Страница 6
Оглавление***
На следующий вечер давали Моцарта. «Волшебную флейту». Какофония ди-джея орала на всю оперу, но зрителей это не смущало, по привычке им было все равно. Они шли не слушать, а Клер приехала за десять минут до начала, стричь купюры, срывать овации и питаться восторженными криками зрителей-идиотов. Нет, голос у нее был, божественный голос, и механизм, воспроизводящий звуки, работал безупречно, еще ни разу не дав сбоя. Говорили, что страсть Марии Каллас воплощена в нем. Лицом не вышла – зато получалось брать голосом. Пусть даже записанным на фонограмму или скомпилированном в различных аудиоредакторах. Великая Клер – голос и лик нынешней Современной Оперы!
«Флейту» давали в один присест – так было даже написано в программке, чтобы зрителям было понятно, о чем идет речь. В отличие от пустого ангара на сцене и целлофана на актерах, Клер облачили в классическую черную тогу, выбелили лицо и навели черные тени под глазами – так чтобы вид у нее был прекрасный и грозный. Против образа Ночи режиссер не рискнул пойти – суеверным оказался. Все шло более чем стандартно. Всем давно надоела безумная смесь из разных спектаклей, которую скармливали простакам – очередной джанк-фуд, только музыкальный. Арию царицы, представшей пред Паминой, записали в классическом исполнении. И вот на Клер надевают сбрую, крепят ее карабинами к тросам – и она парит под потолком – грозная и прекрасная, лицом к зрителям, исторгающая гнев и боль в своем обращении:
Дочь, смерть неси
Коварному Зорастаро!
А когда дошла очередь до пассажа «Иль боле мне – не дочь», Клер поднесла руки к лицу, словно хотела снять маску, левый трос оборвался и ее начало мотать по всему периметру, что не могло не вызвать гомерического пьяного хохота в зале. Даже появившийся на экране задника крысиный профиль, истлевающий, словно подожженная кинопленка не был так смешен, как кульбиты орущей от страха живой крыски. Закончилось все действительно смешнее некуда: Клер рухнула с высоты и сбила Памину с ног. Да, все это происходило под дикие вопли самой Клер и непрекращающейся заевшей на аканье фонограмме.
Окончательно запутавшись в тросах, Клер заковыляла за кулисы, где на нее уже показывали пальцем… Провал был полный.
Но в гримерке ее уже ждали. Телекамеры и ведущая демонического вида.
– Божественная Клер, – сладко протянула мегера. – Шоу было очень экстравагантным, не находите?
– Вы, вы кто такая? – не поняла Клер.
– Выбирайте: друг или враг – решать вам, – ответила мегера. – Можете называть меня Малефисент. Это имя все равно ничего вам не скажет. Ведь вы не смотрите телевизор.
– Времени нет, – пожаловалась Клер. – Постоянные репетиции.
– Полно вам, – улыбнулась Малефисент. – Я знаю всю эту кухню. Мне ничего не стоит превратить катастрофу в триумф, и сделать все с точностью наоборот. Я даю вам пару минут, Клер, чтобы вы пришли в себя. Потом небольшое интервью, в котором вы в красках распишите мастерство постановщика. А взамен…
– Что взамен? – Клер вцепилась в спинку стула до боли в суставах.
– Взамен пока ничего, – ответила Малефисент. – Всему свое время. Отдадите долг и сами этого не осознаете. По рукам, коллега?
– П-по рукам, – согласилась Клер, и дамы обменялись рукопожатиями.
– Не нужно грима и подготовки, Клер, – произнесла Малефисент. – Только поделитесь вашими ощущениями – и дело сделано.
И тут же скомандовала:
– Камера, пишем!
