Читать книгу Incarnum - Алексей Банный, Алексей Сергеевич Банный - Страница 2

Год двадцать седьмой от посадки ковчега.

Первые месяцев пять Денис присматривался к новому для него миру. Тогда еще казалось, что было к чему присматриваться. Город, построенный людьми на новой для них планете, не поражал великолепием высоток или роскошью автомобилей. Небольшие трехэтажные модульные дома, улицы, закатанные в полимерный бетон, несколько рекреационных зон, вот и все богатство, которым мог похвастать Коробов. Из транспортных средств только два коптера, с десяток автобусов и около тридцати вездеходов, в основном у вспомогательных служб. Но все это было выстроено в потрясающе красивом месте, на обширном природном поле, окаймленном густым лесом и рассеченным широкой полноводной рекой, вода из которой вполне годилась для питья.

И ни одного дерева, ни одной птицы или зверя, похожих на свои земные аналоги. Все здесь было сколь завораживающе красивым, столь и бесконечно чужим. Огромные, по восемьдесят метров высотой, желтовато-синие деревья с раскидистыми бежевыми ветвями были домом для удивительно причудливых созданий. Тысячи птиц, прозванных бородачами, и представлявших собой лишенных привычных клювов, но взамен имеющих целую россыпь метровых щупалец, острейшие перья трехметровых крыльев и сразу четыре когтистые лапы тварей. Сотни прячущихся в бежево-синем подлеске зверей, каких Денис и вообразить себе не мог.

Лазуревые волки, на волков совсем непохожие. Шестилапые, обросшие длинной шерстью крокодилы с пастью, усеянной мелкими жалами и опоясанной щупальцами, так было бы вернее их описать. Умирины, по своим повадкам похожие на оленей, только куда более массивные и опасные, сплошь усеянные острыми шипами и обладавшие почти непробиваемой шкурой. И это только те, кого мужчина успел как следует рассмотреть и хорошо запомнить. Это группе экзобиологов доставляло удовольствие носиться по периметру города по вызовам охраны, описывать все новые виды живых существ, и соревноваться в придумывании названий для них. Прочие жители Коробова, несмотря на натянутые между крышами особо прочные сети, старались без лишней надобности на улицу не выходить. Бородачи регулярно проверяли сети на прочность, кидаясь на колонистов.

Первый месяц поведение местной фауны Дениса откровенно пугало. Но привычка вырабатывается ко всему, и постепенно он стал спокойно относиться и к атакам птиц, и к привлечению работяг к охране внешнего периметра. Солдат не хватало на все защитные сооружения маленькой колонии, и два раза в неделю всем, кто был задействован во вспомогательных службах, тоже приходилось выходить на защиту города. Астрея была не очень рада гостям.

Основная работа, как и обещал Саныч, оказалась вполне сносной. Титову еще ни разу не пришлось самому лезть в коллектор и чистить канализацию. Чаще он просто сидел свои обязательные часы за пультом, наблюдая, исправны ли системы в закрепленных за ним пяти домах для поселенцев. Правильно ли работают автоматические уборщики на улицах и во дворах его территории и весь ли мусор собирается в контейнеры. За мусором Саныч требовал следить особенно придирчиво, потому что это был один из важнейших ресурсов. Денис имел на этот счет иное мнение, но с начальником не спорил. Следить так следить.

Гораздо интереснее было ходить на обучающие лекции. Регулярно кто-то из умников, которые изучали планету и пытались придумать способы быстрейшей ассимиляции людей на ней, приходили в специально построенный для этой цели лекторий, и рассказывали интересные факты об Астрее. Так Денис узнал, что на планете, которая была в четыре раза больше Земли, всего один континент, разлившийся чернильной кляксой по бескрайнему океану от экватора до северного полярного круга, большей своей частью вытянувшись вдоль субтропического пояса. Поэтому климат на материке умеренно теплый, мягкий, без резких среднесуточных и сезонных перепадов. И что все человеческие поселения находятся на восточной части огромной равнины, в двух тысячах километров от западного побережья, что, по местным меркам, было почти на краю земли. Всего двенадцать городов по двадцать с небольшим тысяч жителей в каждом. На довольно небольшом расстоянии друг от друга, вертолету требовалось всего несколько часов лета от одной точки до другой.

Дозоры на внешнем периметре были самым неприятным из отведенных ему занятий. Не сказать чтобы было совсем скучно, скорее жутко. Долгой ночью, длившейся на Астрее почти двенадцать часов, твари в лесу поднимали страшный вой и гомон. А в синем ночном свете Кустоса деревья приобретали совсем зловещие очертания. Иногда звери подходили вплотную к внешнему периметру, но преодолеть или как-то повредить высоким стенам из полимерного бетона, изготовленного здесь же, в колонии, по какой-то неизвестной Денису технологии, не могли. Но все равно в это время приходилось стоять у самой амбразуры, и тискать «киос», ожидая невесть чего.

Так он и жил в колонии, постепенно проникаясь рутиной, свыкаясь с окружавшей его действительностью. В обязательном порядке посещал лекции, устраиваемые трижды в неделю умниками из соседнего, синего сектора. Не потому, что того требовали правила проживания в колонии, а из собственного интереса. Только там, пусть и в предельно скучной форме, можно было узнать хоть что-то о мире за пределами стен. А заодно и подробности о правилах проживания, которые злили мужчину все сильнее с каждым днем.

Этих правил было не так чтобы очень много, но за каждым из них Титов чувствовал тотальное унижение людей. Унижение, не обоснованное ничем, кроме желания полностью подчинить волю колонистов, нацелив их невесть на что. Тоталитаризм, так ненавистный мужчине на Земле, на новой для людей планете расцвел во всей красе.

Нельзя было покидать границ города, это считалось смертельно опасным. Об этом неустанно повторяли лекторы, об этом твердили с уличных информационных дисплеев, установленных на половине городских зданий. Об этом шептались на рабочих местах, и кричали натянутые между крыш прочные сети. Страхом того, что может ждать за стеной, был настолько пропитан город, что через несколько месяцев нахождения в колонии даже Денис, не считавший себя трусом, стал с куда большей настороженностью вглядываться в свою амбразуру, ловя в неверном синем свете силуэты местных животных, и ожидая нападения.

Нельзя было даже покидать границ своего сектора без специального пропуска. Город был разделен на четыре сектора, а сам Денис жил в черном, рабочем секторе, в котором были сконцентрированы практически все вспомогательные службы, ассенизация, материальное обеспечение, рота охраны и хозяйственные производства. В этом же секторе находился перерабатывающий завод, уничтожающий отходы ради выработки синтетических удобрений. Все-таки хорошо поработала неведомая армия ученых, готовивших этот полет. О существовании большинства технологий, которые на Астрее стали обыденными, мужчина и не подозревал.

Но сам факт, что покидать пределы своего сектора ему запрещалось, Титова безумно злил. Ведь были еще синий сектор ученых, зеленый сектор травников, как за глаза называли ботаников, пытавшихся адаптировать земные растения к условиям Астреи. И белый сектор, в котором жили те, кто управлял всей жизнью колонии.

И был самый нелепый, как считал Денис, запрет на какие-либо отношения, кроме рабочих. Колонистам предписывалось сосредотачивать все свои силы на развитие и достижение процветания города, при этом жертвуя всем тем, что обычно и делало человека именно человеком. Под этот запрет подпадали даже дружеские отношения, о том, чтобы завести роман в свободное от работы время и речи быть не могло. Да и не оставалось у Титова этого свободного времени. Сутки дежурства за пультом, выходной, вторую половину которого занимали лекции, ночное дежурство на стене, потом день на сон, и опять суточное дежурство за пультом. По-настоящему свободного времени совершенно не оставалось.

Этим утром Денис проснулся от глухого звука и ощутимой вибрации общежития ассенизаторов. Мужчина вскочил, мгновенно стряхнув с себя сон, и принялся быстро одеваться. Уже через минуту он был в коридоре, набитом такими же удивленными людьми.

– Дэн, что случилось? – окликнул его Ванька, невысокий, скуластый и вечно неопрятный парень из его бригады.

– Да кто его знает. – отмахнулся Денис. – Пошли на улицу.

Возле общежития уже собралась приличная толпа. И все смотрели в сторону центра города. Денис проследил взгляды других людей, и оторопел. Над белым сектором поднимались густые клубы черного дыма. По толпе гулял растерянный гомон, но Денис не стал его слушать и вернулся обратно в свою комнату. Пожар, конечно, вещь страшная, но уподобляться зевакам, тратящим выходной на монотонное зрелище ползущего к небу дыма, он не хотел. Титов бросил быстрый взгляд на часы, и коротко выругался. Раннее утро, можно было еще спать и спать. Ночью заступать на стену, и выспаться сейчас было не просто хорошей идеей, а практической необходимостью.

Но выспаться в этот день не получилось. Едва Денис, не раздеваясь, растянулся на кровати и закрыл глаза, от двери коротко пискнул интерком. Парень чертыхнулся, и не спеша пошел отвечать на вызов.

– Слушаю.

– Дениска. – голос Саныча был непривычно взволнованным. – Ты же выходной сегодня?

– Мне сегодня на стену. – напомнил Денис.

– Да плевать, решим. – заверил начальник. – Давай, через пятнадцать минут в штабе нашем будь. Поедешь последствия аварии разгребать.

– Что там случилось?

– Потом. – Саныч оборвал связь, и Денису не оставалось ничего, кроме как с тоской посмотреть на кровать.

За неподчинение полагалось лишение продовольственного талона на пару ближайших приемов пищи. Не сказать, что синтетическая паста в столовой при штабе ассенизаторской службы была верхом кулинарного искусства, но мера действовала, даже случаев тихого саботажа среди жителей колонии почти не было. Но Денис выполнял сейчас это распоряжение вовсе не из страха наказания. Он действительно уважал своего начальника, всегда веселого, немного фамильярного, но при этом открытого и справедливого человека. А потому оказался в штабе своей службы даже раньше намеченного времени.

– Саныч, что случилось? – Денис задал вопрос, едва зайдя в кабинет начальника.

– Рвануло что-то в белом секторе. Формируем группу для наведения порядка, и, если получится, установления причин. – непривычно серьезный Саныч выдержал паузу, будто собираясь с мыслями, и продолжил. – Мне сверху звонили. Там больничный корпус разворотило. Человек пятьсот под завалами.

– Ой е… – только и смог ответить Денис.

– Давай дуй в гараж. Сейчас ребята подтянутся, и выезжайте. Вам до белого сектора пропуск дали.

Денис не стал продолжать расспросы. Раз Саныч сказал быстро идти в гараж, то стоит сделать именно так. Но, пробираясь по гудящему, словно пчелиный улей, штабу, он никак не мог отделаться от неприятного предчувствия чего-то нехорошего, ждущего впереди. Смутный страх упрямо пробирался в душу. И, вместе с ним, как ни странно, в эту же самую душу царственной походкой вступало давно, казалось, забытое чувство любопытства.

Пропуск до белого сектора подразумевал пусть и короткое, но все же путешествие по всем секторам Коробова. Это был шанс хоть краем глаза увидеть, как живут люди в этих секторах. Несмотря на то, что закрепленные за ним дома находились в секторе травников, он мог лишь дистанционно их отслеживать. Жизнь секторов оставалась тайной за семью печатями и пропускными пунктами с тамбурными воротами. Даже со стены ничего не было видно. Теперь же появился шанс, и любопытство торжествовало.

Денис спустился в гараж, увидел уже готовый к выезду вездеход, и скорым шагом направился к автомобилю.

– Привет, Витек. – приветствовал он водителя. – Я успел?

– Ты первый, как всегда. – флегматичный водитель даже не повернул в его сторону голову, продолжая выполнять предпусковые тесты. Без проверки работоспособности всех бортовых систем вездехода ехать категорически запрещалось. Но Денис был уверен, что и без этой процедуры автомобиль вполне мог выкатить на улицу.

Ждать долго не пришлось. Вездеход забился людьми буквально за пять минут, и тут же выехал из гаража. Денис оказался у окна, а потому столб дыма, все еще поднимающийся над городом, видел очень хорошо.

– Что там случилось? Никто не знает? – голос за спиной показался знакомым, и Денис обернулся.

– Артемий? – парень сидел за спиной Дениса, и с нескрываемым испугом смотрел на столб черного дыма. – Ты-то как здесь оказался?

– Сняли с производства и направили к вам. Ты знаешь, что случилось?

– Говорят, взрыв.

– Взрыв чего?

Артемий задал тот вопрос, который до сих пор ускользал от внимания мужчины. А ведь и правда, что могло взорваться в белом секторе? Все функционирование города было завязано на электричестве, которое вырабатывалось подстанцией на основе атомной технологии. Это, если верить тем докладчикам, которые приезжали с лекциями к рабочим. Сама подстанция находилась в синем секторе, и была, по всей видимости, цела и невредима. А больше никаких видов топлива в жизни города задействовано не было. Ни газа, ни угля, ни нефти. Ископаемые ресурсы Астреи еще только предстояло найти. Так что могло взорваться?

– Откуда мне знать? – Денис предпочел не влезать в полемику по этому вопросу. – Приедем и все увидим.

– В живых бы потом остаться. – Прогудел басом сидевший рядом с Денисом крупный мужчина. – А то, кто знает, что мы там увидим.

Мужчины замолчали, обдумывая услышанное. Автомобиль в это время подъехал к пропускному пункту, и, не снижая скорости, проскочил открытые настежь ворота тамбурного проезда, оказавшись в синей зоне. Как таковых стен между тремя районами не было, к зданиям, стоявшим вплотную друг к другу на границах секторов, были прикреплены полимерные стойки с натянутыми между ними сетями. Такими же, что защищали население от атак пернатых бородачей. На вводных инструктажах всем вновь прибывшим объясняют наличие подобных заграждений обычными карантинными мероприятиями на случай возможных эпидемий, и при желании это препятствие можно было преодолеть без особого труда. Вот только про случаи эпидемий Денис еще ни разу не слышал, и был готов руку отдать за то, что эти границы стерегут не только сети, но и что-то поинтереснее. Да хоть то же электричество.

Синий сектор отличался от черного меньшей многолюдностью и какой-то давящей тишиной. В сравнении с гудящим муравейником рабочих кварталов, где и к страху налета птиц относились весьма пренебрежительно, позволяя себе добираться до рабочих мест или лектория пешком, кварталы ученых были мертвы. Ни одного человека на улице, даже случайного прохожего, на минуту выбежавшего по бытовой надобности. Денис списал эту странность на то, что сейчас был день, и все умники вполне могли быть на своих рабочих местах. Изучали данные об Астрее и строили планы ее дальнейшего заселения. Не вечно же людям прятаться от дикой природы за внешней стеной.

И в плане выходов за периметр умники синего сектора всегда были впереди. Примерно раз в две недели они собирали все вездеходы, которые были в Коробове, и на несколько дней отправлялись в экспедиции в сопровождении доброго взвода охраны. Ходили слухи, что иногда эти поездки заканчивались гибелью кого-то из солдат, а пару раз так и самих ученых. Но вслух об этом не сообщалось, а верить шепоту в подворотнях Денис давно уже отвык. Разучился, едва на собственной шкуре ощутил всю разницу между пламенной речью, перемешанной фактами и выводами, и истинными целями народных волнений.

Бутылка медленно летит, очерчивая оранжевую прерывистую дугу в темном вечернем небе. Летит, куда ее послала рука молодого революционера – провокатора, и падает именно в то место. Но находит там не закованных в полную боевую экипировку представителей власти, а юную девушку, вряд ли способную внятно объяснить, почему она пришла на эту площадь именно в этот день.

Денис устало провел ладонью по лицу. Этот кошмар преследовал его почти постоянно, по ночам. Но днем эти видения никогда прежде не появлялись. Не беспокоили душу своей убийственной отчетливостью, и тем ощущением беспомощности, которое пронзило его через секунду после злополучного броска. Ничего не исправить, ни на что уже не повлиять. Бутылка уже летит.

Безлюдный синий сектор вездеход пересек меньше, чем за десять минут, и влетел в тамбурный проезд по-прежнему не останавливаясь. И только оказавшись в белом секторе Витек, сидевший за рулем, сбросил скорость и остановился возле одинокой фигуры на обочине дороги.

– Все, выходим. – скомандовал водитель. – Мне за следующей командой надо.

Мужчины дружно высыпали на улицу и замерли, удивленно осматриваясь. Наверное, именно таким и должен быть административный район любого города. Широкие улицы, гораздо шире тех проулков, что были и в синем, и в черном секторах. Просторные дома, пусть и из того же вездесущего полимерного бетона, но с аккуратными клумбами и даже небольшими деревьями возле подъездов. Все в этом месте кричало о превосходстве его обитателей перед остальными колонистами. А ведь строилось все это в самом начале существования колонии, когда о внешнем мире представления были весьма и весьма размыты. Денису, привыкшему к простой и незамысловатой жизни социальных низов, было некомфортно среди этой кичливой роскоши. А еще здесь ощутимо пахло гарью.

– Пойдемте быстрее, может быть, успеем. – молодой субтильный мужчина с довольно длинными и сильно растрепанными волосами, одетый в ослепительно-белый костюм, призывно взмахнул рукой, и первым поспешил к месту происшествия.

Группа из десятка рабочих молча двинулась следом. Денис старался больше не вертеть головой, не рассматривать с плохо скрываемой ненавистью архитектуру местных домов и убранство тротуаров. Его не покидала мысль, что лететь шесть тысяч лет на другую планету ради очередной социальной сегрегации и эксплуатации рабочих было нелепостью. Самой большой нелепостью, какую можно представить. Он искренне считал подобный уклад общества самой страшной болезнью человечества, и никак не мог понять, ради чего нужно было распространять эту заразу за пределы старушки Земли.

Несколько перекрестков, и группу невольных спасателей окутали едкие клубы дыма. А прямо перед ними открылся довольно большой завал из пластиковых панелей, поваленных декоративных деревьев, явно выращенных из земных семян судя по зеленому цвету листьев, и комьев земли. Огня почти не было, пластик, который колония вырабатывала для своих нужд, был материалом негорючим. Но даже без пламени зрелище было ужасающим.

– Что тут было? – спросил кто-то из рабочих.

– Это были медицинские корпуса. – длинноволосый на секунду замялся. – Перинатальный и детская соматика. Мы подозреваем, что выживших там нет, но заливать не стали. Вдруг…

– Подожди. – Денис ухватился за услышанные слова. – Что значит детский?

– Давайте расспросы потом. Сейчас нужно разобрать завалы. Скоро вам на помощь приедут еще несколько бригад.

Разбирали завалы почти неделю. За это время успели и рассеяться дым, и остыть пластиковые панели в центре завала, где огню было, за что зацепиться и что сожрать. Ночевали тут же, под открытым небом, не замечая от усталости ни выпадавшей росы, ни опускающейся долгой ночью прохлады. Короткий, часа на четыре, сон, и снова за работу.

Денис дорого бы отдал за то, чтобы не попасть в число этих ребят. Они достали из-под этих завалов почти восемь сотен тел. Детских тел, обожженных и раздавленных весом рухнувшего здания. Взрослых было совсем немного, в основном молодые девушки. Это зрелище оставило в душе мужчины неизгладимый след. И не только в его. Он видел слезы в глазах других участников этой спасательной операции. И слышал одну и ту же фразу, как много детей.

Но даже это впечатление померкло, когда они добрались до центра завала. Вместе с телами детей они находили трупы странных, отвратительного вида существ, очень отдаленно похожих на людей. Небольших, едва ли крупнее средних размеров собаки, и при этом обладавшими непропорционально длинными конечностями, выделявшимися худобой на фоне одутловатого тела грязно-серого цвета. Никаких чувств, кроме омерзения эти существа не вызывали, даже название им никто не захотел давать. Оставили это, не сговариваясь, на откуп умникам. Просто складывали трупы этих тварей отдельно, в самый дальний угол небольшой площади, получившейся после обрушения зданий, и старались не смотреть в сторону получившейся кучи без надобности.

К моменту завершения работ по расчистке завалов Денис уже плохо воспринимал происходящее. Тяжелая работа и отсутствие нормального сна затуманивали разум, не позволяя оценить всю картину трагедии. Все стало неважным, и потому приказ грузиться в вездеход мужчина воспринял, как спасение. Единственным желанием стало добраться до своей постели, забыться сном, и постараться никогда не вспоминать об этом происшествии.

Не вспоминать было сложно. Рабочие кварталы полнились слухами, и, чем больше времени проходило со дня трагедии, тем фантастичней звучали истории и больше становилось подробностей. Денис, три выделенных ему выходных провалявшийся в своей комнате, едва выйдя на службу, с удивлением узнал, что группе спасателей пришлось вступить в самое настоящее сражение с ужасными и безжалостными монстрами, и ребята лишь чудом остались в живых. Именно такую версию ему высказал один из коллег, операторов дежурной смены, когда Титов, наконец, появился на рабочем месте. Денис усмехнулся, и решил не расстраивать рассказчика скучной и мерзкой правдой. Зато в кабинете у Саныча ошеломляющих сказок уже не было.

– Отоспался? – вместо приветствия поинтересовался начальник. Денис согласно кивнул. – Что-то ты грустный.

– Вопросов много осталось. – уклончиво ответил мужчина.

– Каких, например?

– Например, какого черта мы летели в такую даль, чтобы снова делить людей на элиту и отбросы?

– Это мы, что ли, с тобой отбросы? – Саныч оторвал взгляд от монитора с данными, и пристально посмотрел подчиненному в глаза.

– А что, не так? – Денис спокойно выдержал его взгляд. – Ты был в белом секторе? Ты видел, как они там живут? Пока мы здесь…

– Да так же, как и мы. – перебил начальник. – Ты, случайно, не политический?

– Это что-то меняет? – уклончиво ответил Титов.

– Как знать. – Саныч снова уставился в монитор. – Здесь вот какое дело, Дениска. В тех зданиях погибли наш парень, теперь его надо кем-то заменить. Я думал тебя отправить, ты мужик толковый, зря чудить не станешь. Но если ты политический, то…

– Согласен. – Денис ответил не задумываясь. – Хочу изнутри взглянуть на жизнь нашей элиты.

Саныч молчал долго, не меньше десяти минут, придирчиво изучая одного из лучших своих работников. Денис прекрасно понимал охватившие начальника сомнения. Перевод в белый сектор, обособленный от общей городской сети коммуникаций, можно было считать повышением, но послать туда человека, говорившего о жителях этого района с нескрываемым презрением, было чертовски опасно.

– Ты точно не политический? – Начальник, наконец, прервал молчание.

– Саныч. Вся политика и так осталась на Земле. Я же не дурак, и понимаю, что мы все здесь просто колонисты, и не выживем, если будем грызть друг друга.

– Хорошие слова. Теперь сделай так, чтобы и дела были не хуже. Иди собирайся, завтра утром выезжаешь. Снабженцы как раз должны к вечеру корпуса восстановить. Туда сейчас все силы брошены.

Денис молча вышел, понимая, что продолжения беседы не будет. Но в дверях замер. Был один вопрос, который ему давно уже хотелось задать начальнику, и кто знает, будет ли еще такая возможность.

– Саныч, а ты кем был на Земле?

– Никем. Сидел в свои тридцать четыре на бюджетном окладе инженером при музее в Коломне, и не скулил. А чего мне скулить было, ни жены, ни детей, ни машины… – Саныч взял себя в руки, и зло сверкнул фиолетовыми глазами. – Иди Титов. Завтра к пересменке без опозданий.

Денис вышел из здания штаба, и неторопливо направился к своему общежитию. Он изредка поднимал глаза на информационные панели, которые украшали половину домов черного сектора, и только горько усмехался. Даже не тому, что он уже почти пропустил время обеда, и останется голодным до самого вечера. Усмехался именно этим панелям с их бесконечной агитацией за рабский труд во имя идеалов будущего. А в перерывах между агитациями и напоминаниями о запретах эти панели показывали часы. Стилизованный под старину циферблат с неумолимо бегущими стрелками. Денис часто смотрел на эти часы, и пытался понять логику того человека, который решил, что рабочий класс просто обязан следить за временем. И всегда везде опаздывать, всегда спешить. Он не видел ни в белом секторе, ни в синем подобных украшений, только здесь.

Трудно не быть «политическим», живя в самом низу социальной иерархии. А, может быть, и легко, потому что почти все, кого он успел узнать за эти месяцы жизни в колонии, совершенно не интересовались, что же происходит за пределами их мира. Они шли на свои смены к приписанным им местам работы, затем шли обратно в свои норки спать, добыв заветные талоны на положенную им химическую бурду, и твердо знали, что еще один день они проживут точно.

Денису такая позиция была чужда. Всю жизнь ему в голову вдалбливали две простых, но при этом исключающих друг друга истины. С одной стороны, было общество с его красивыми рекламами хорошей жизни, кричащие – делай, и у тебя все будет. И, каким бы ни был политический строй, людям всегда обещали возможность достижения этой самой «хорошей жизни». А с другой… С другой был отец, всю свою жизнь проработавший судоремонтником, и всегда говоривший, что выше шапки не прыгнешь. Что наверху все места пригреты и пришлым там не место. И что вообще не к лицу рабочему человеку лезть туда, где он не нужен.

Раздражали обе эти истины одинаково. И отцовское молчаливое соглашательство, способное вытерпеть любое решение начальства, лишь бы не выделиться из общей массы таких же работяг, и кричащие о недостижимой мечте рекламы, сгубившие не одну тысячу ищущих счастья общедоступным путем.

Иди в институт, и перед тобой откроются все двери, сказал однажды модный блогер в одном из бесконечных видео. И Денис пошел несмотря на то что отец был против. И вполне хорошо закончил это учебное заведение, но двери так и не открылись. Радужное будущее с интересной работой и положением в обществе так и не наступило. А потом было подполье, митинги, и та девочка, горящая заживо за чужие амбиции. И впервые за почти полгода нахождения здесь, на совершенно чужой для него планете, Денис поймал себя на мысли, что рад этому. Он действительно вырвался из трясины земного существования. И, может быть действительно пора уже прислушаться к отцу, и перестать играть в политику. Попробовать, наконец, просто жить.

С этими мыслями Денис и добрался до своего общежития. Собирать ему было нечего. Сменный рабочий костюм остался в шкафчике в штабе, а другой одежды он просто не имел. Принадлежности для гигиены, выдаваемые раз в две недели, как раз подходили к концу, не жалко и выбросить. А потому мужчина просто растянулся на кровати и постарался забыться сном. Завтра его снова ожидают перемены в жизни, но волнения это не вызывало никакого.

Он явился в штаб за полчаса до пересменки. Долго слушал последние сплетни о происшествии, на этот раз, для разнообразия касавшиеся количества пострадавших, которое уже шло на тысячи. Участникам той операции настоятельно рекомендовали не распространяться об увиденном, чтобы не допустить вспышки паники, и Денис честно следовал этой рекомендации. Он не вполне понимал, для чего поддерживать в людях, и без того находящихся под защитой внешних стен посреди враждебного мира такой уровень страха, но видел, что им очень важно верить в нерушимость этих самых стен. А потому лишь согласно кивал, когда кто-то из сплетников ссылался на него. Пусть мелят что хотят, раз других тем для разговоров все равно нет.

А уже спустя час его вели по цокольному этажу заново отстроенного корпуса перинатального центра пара одетых в белое невзрачных мужчин. Вели молча, не рассказывая, не объясняя, и вообще всячески подчеркивая огромную дистанцию между обладателями темно-серых роб и хозяевами белого сектора.

– Это ваше рабочее место. – Один из провожатых, памятный Денису по прошлому приезду длинноволосый. – Там, чуть дальше, жилая комната с душем и уборной. Питание вам будут привозить сюда же.

– Выходить-то мне можно? – поинтересовался Денис, даже не пытаясь прятать в голосе охватившее его раздражение.

– Выходить можно, но в границах территории медицинских корпусов. Здесь есть уютный сквер, где можно безопасно прогуляться. – длинноволосый его эмоции пропустил мимо себя.

Неприкрытая издевка больно кольнула самолюбие мужчины, но он промолчал. Нечему здесь было удивляться. Даже сменившие планету люди остались, все равно, теми же людьми, не упускающими шанса показать свое превосходство и значимость. Совсем не так говорил этот волосатый юнец, когда в Денисе и других работягах была действительно острая необходимость. Не было ни издевок, ни снобизма, ни вот этого завуалированного хамства. Только непонятно, когда этот парень был настоящим? Там, когда встречал вездеход со спасателями, или сейчас, когда упивался своей маленькой властью объявить другим людям не им установленные ограничения.

Денис мысленно махнул на него рукой, и первым вошел в указанное помещение. Небольшой пульт слежения и управления роботами, одно кресло перед ним, и круглый стол с тремя стульями в дальнем углу. И сразу несколько камер видеонаблюдения по углам кабинета. В рабочей зоне не было ничего лишнего, и ничего, что могло бы отвлечь оператора от его функций. Денис быстро оглядел мониторы пульта, удостоверился, что отсюда оператор может отслеживать состояние сетей всего белого сектора, и прошел дальше, в жилую комнату.

Тоже ничего удивительного. Обычная кровать с тонким, но довольно удобным и приятным матрасом, пара прикроватных тумбочек, с уже стоявшим на одной из них гигиеническим комплектом, чуть дальше приоткрытая дверь в душевую, совмещенную с туалетом. Ничего лишнего. Денис даже оглядел стены в поисках описи имущества, так сильно это место напомнило ему армейский кубрик. Но не нашел.

– К своим обязанностям приступите через три дня, как только откроем корпус. Пока обживайтесь. – сказал напоследок длинноволосый, и оба провожатых вышли.

– Вот же индюк напыщенный. – Денис присел на край кровати, по привычке поправил подушку, и в руку сам собой скользнул небольшой портативный компьютер.

Денис включил его тут же, даже не задумавшись о правильности своих действий. На экране мгновенно появилось несколько иконок с приложениями, и пара текстовых файлов. Титов решил начать именно с документов, и в первом же обнаружил учетные данные. Кому они принадлежат, указано не было, но мужчина не сомневался, что эти данные пригодятся для авторизации где-нибудь.

Во втором документе было напечатано всего три слова, напечатанные очень крупными буквами. «Денис, хватит спать»! И эта записка его смутила. В случайность того, что компьютер под его подушкой просто забыли, он уже не верил. Но от этого становилось только интереснее. Опытным пользователем мужчина себя не считал, но с подобной техникой был знаком хорошо, а потому без малейшего страха стал открывать все приложения по очереди.

Но ничего, что могло бы представлять интерес, не нашел. Три из пяти иконок увели его на облачные хранилища, к крупным скоплениям музыки, фотографий и видеозаписей с видами Земли. Архивы на серверах были огромны и требовали отдельного изучения. Титов отложил это дело. Четвертая иконка открыла почтовую программу, в записной книжке которой хранилось чуть меньше полутысячи адресов, из чего Денис сделал вывод, что интернет в городе есть, но есть он совсем не для всех.

Но больше всего его заинтересовала пятая иконка, открывшая доступ к программе управления уличными экранами. Именно для авторизации в ней и подошли записанные в текстовом документе учетные данные. Сам собой в голове Дениса созрел план, как можно использовать эту программу для раскачивания ситуации в городе. Но Титов выключил и отложил в сторону компьютер. Кто-то слишком старательно подталкивал его к этим действиям.

Мужчина прошелся по комнате отдыха. Не для того, чтобы успокоить расшалившиеся нервы. Он внимательно осмотрел все углы помещения, мебель, и даже туалет и душ, пытаясь найти и здесь устройства слежения. И, не найдя ничего, уже через минуту погрузился в более пристальное изучение подброшенного компьютера.