Читать книгу Incarnum - Алексей Банный, Алексей Сергеевич Банный - Страница 3

– Молодой человек. Прекратите уже пялиться в горизонт!

Денис обернулся. Перед ним стояла одетая в облегающий белый комбинезон девушка, стройная, очень высокая, почти с него ростом, и достаточно красивая, чтобы заставлять мужские сердца стучать сильнее в своем присутствии. На правильном узком лице, окаймленном аккуратным каре прямых светло-русых волос, отчетливо выделялись приподнятые скулы, а аккуратный, чуть вздернутый носик над слегка пухлыми губами и миндалевидный разрез огромных фиолетовых глаз не давали отвести от красотки взгляд. Потому Денис и не сразу заметил в руках девушки объёмный пластиковый кейс, который та держала в руках.

– Если вы мне не поможете, я сломаюсь пополам на этом самом месте. – девушка смотрела на него с укоризной, но Денис готов был поклясться, что глаза ее оставались смешливыми, а эмоции были немного наигранными. – Я могу вас отвлечь?

– Да, конечно.

Денис никуда не спешил. Пульт, обсуживавший системы белого сектора, обладал куда большим уровнем автоматизации, требуя присутствие оператора лишь два часа в сутки, и он часто позволял себе небольшие прогулки по больничному скверу. Тот человек, который проектировал эту часть города, определенно знал толк в обустройстве парковых зон. Небольшой, всего сотни три метров в поперечнике, овальный сквер вместил в себя и две центральных широких аллеи, по бокам которых были настоящие живые изгороди почти двухметровой высоты из густого кустарника с плотными и очень крепкими ветками, усеянными тонкими шипами. Судя по ярко-синим листьям, эти кустарники были представителями уже астерийской флоры.

Центральные аллеи образовывали своим пересечением площадь с маленькой стелой, украшенной детской фигуркой с шаром в руках. Издалека эта фигурка выглядела даже забавно, и только рассмотрев ее ближе, Титов ощутил острое чувство щемящей тоски. На матово-сером шаре четко проступали контуры земных континентов.

Весь сквер хаотично, будто художником, решившим испортить полотно удачливого коллеги, был изрезан узкими, не шире полутора метров, аллеями. И эти маленькие тротуары уже были украшены вполне земными на вид кустарниками, в листве которых зелень родной для людей планеты самым непостижимым, и оттого особенно красивым образом смешивалась с яркой синевой флоры Астреи.

В этих узких аллеях было удивительно спокойно. В них же располагались слегка утопленные в живую изгородь скамьи. И если неизвестный ему устроитель этого сквера хотел, чтобы в этих аллеях люди испытывали умиротворение, то желаемого он определенно достиг. Уже три месяца Денис жил и работал в белом секторе. И самым ярким впечатлением для мужчины стала тишина. Царствующая надо всем тишина. Больничные корпуса стояли в стороне от основных зданий белого сектора, почти на границе с малонаселенным зеленым, и звуки от административных зданий и управления колонии сюда почти не долетали. А звуки самих отделений надежно глушились стенами корпусов, и Денис все больше проникался уважением к разработанному для колонистов материалу.

– Тогда возьмите, пожалуйста, эту коробку, у меня уже руки болят от нее, а я покажу, куда отнести.

Денис забрал у нее груз, удивившись его тяжести, и молча пошел следом за девушкой. Та направилась прямиком к входу в перинатальный корпус, и мужчина не отказал себе в удовольствии осмотреть внутреннее убранство этого здания. Просторный холл первого этажа, по которому мимо него прошла пара человек в привычных белых костюмах со странной эмблемой на груди, красный цветок лотоса в голубом круге, закончился банальными ступенями. Что, впрочем, Дениса не удивило. В Коробове не было здания выше пятиэтажного управления, а потому и лифты были не предусмотрены.

По лестнице они поднялись на последний, третий, этаж, и свернули в просторный коридор. Вместо стен здесь были широкие, выполненные из прозрачных стеклопакетов проемы, и Денис отчетливо разглядел ряды небольших аппаратов прямоугольной формы, в каждом из которых лежал младенец.

– Это инкубаторы? – не удержался он от вопроса.

– Да. – подтвердила девушка. – Нам сюда.

Она открыла неприметную дверь, за которой оказался просторный, светлый кабинет с широким столом и даже небольшим диванчиком для отдыха.

– Вы выращиваете детей? – Денис не мог прийти в себя от увиденного. Так и стоял в дверях, сжимая в руках кейс.

– Можно и так сказать. Поставь, пожалуйста, кейс на стол.

– Подожди. – Денис избавился от груза, и подошел вплотную к девушке. И уловил идущий от нее едва заметный фиалковый запах. – Что значит, выращиваете? Это клоны?

– Как тебя зовут? – вопросом на вопрос ответила девушка.

– Денис Титов.

– Ты очень любопытен, Денис Титов. – ее голос перестал быть вежливым, в нем скользнули нотки неприязни. – Клоны непродуктивны, они не разнообразят наш генофонд. Это естественные дети, просто находятся под контролем специалистов.

– Но это значит…

– Спасибо тебе за помощь, Денис Титов. – девушка бесцеремонно его оборвала. – Прости, мне нужно работать. Буду рада еще увидеться с тобой.

Денис понял, что ему недвусмысленно указали на выход, и не заставил просить дважды, только дверь за собой закрыл чуть громче, чем следовало. Но, едва выйдя из кабинета новой знакомой, он почти столкнулся с другой девушкой, на которой из одежды был только распахнутый медицинский халат, медленно бредущей вдоль прозрачной стены. Она, казалось, не замечала ничего вокруг, даже собственной наготы, только скользила рассеянным взглядом по детям за стеклом. Будто искала что-то очень важное, и никак не могла найти.

Она остановилась, дойдя почти до конца прозрачной стены, и бесшумно сползла на пол. Оторопь, охватившая Дениса от этой немой сцены, исчезла так же внезапно, как и появилась, и он бросился к этой девушке.

– С вами все хорошо?

На него смотрели сильно покрасневшие, заплаканные глаза на миловидном личике совсем еще юной девушки. Вряд ли ей было больше двадцати лет. И от этого взгляда мужчине стало невыносимо тоскливо, столько боли и отчаяния в нем читалось. Столько нечеловеческого страдания, что хотелось сесть рядом и рыдать вместе с ней.

– Они его забрали. Унесли…

– Кого? – ее голос был едва слышен, и Денис наклонился, чтобы разобрать хоть что-то из ее слов.

– Сына… Моего Сережку. Забрали. Я чувствую, он где-то здесь.

– Что значит, забрали? – удивился мужчина.

– Сказали, что он болеет… – глаза девушки уставились на него долгим взглядом. – Ты должен знать, где он. Отведи меня!

В коридоре раздались шаги, и Денис бросил туда быстрый взгляд. К ним приближались сразу три человека в белых костюмах с вышитым на груди цветком лотоса. Еще минута, и они подхватили девушку под руки, и стремительно увели прочь, одновременно пытаясь успокоить дежурными и ничего незначащими фразами. На Дениса никто из них не обратил никакого внимания, и мужчина счел за лучшее убраться из медицинского корпуса в свою неуютную, но уже ставшую привычной нору. За этот день было слишком много впечатлений, чтобы продолжать прогулку, нужно было как следует отдохнуть.

Но увиденное в коридорах перинатального корпуса все равно его не отпускало. Было во всем этом нечто странное, чему он никак не мог найти объяснения. И думать об этом тоже никак не мог перестать. Денис стал почти все свободное время проводить в больничном сквере, ища встречи с Ингой. Больше задать интересующие вопросы ему было некому. Но день проходил за днем, а девушка так и не появлялась.

Зато Денис стал отмечать другие странности. Пару раз в неделю к зданию перинатального корпуса приезжал вездеход, обычно под вечер. Черный с тремя зелеными полосками на бортах. Четверо крепких мужчин загружали этот вездеход небольшими черными свертками, и быстро уезжали. Весь процесс выглядел, как обычная утилизация отходов, если бы не одно «но». За эту самую утилизацию отвечал Денис, а эту процедуру проводили совершенно незнакомые мужчине люди. Не ставя его в известность.

Вечера Денис проводил за изучением программ и архивов в подброшенном компьютере, серьезно и основательно готовясь к реализации созревшего в голове плана. Сегрегация жителей уже не просто раздражала мужчину, выводила из себя. Он не знал, чья именно была авторизация в почтовой программе, но эта учетная запись дала ему доступ к серьезной и важной информации. И Титов, соблюдая предельную осторожность, изучал отчеты о жизни в черном секторе, порой едва сдерживая свой гнев, и искал ту железобетонную причину, после которой черный сектор можно будет поднять на открытый бунт. Искал, и не находил.

Информации было много. Травмы на производстве, пропажи людей, жалобы на питание и снабжение. Но это все было мелко, и явно недостаточно, чтобы раскачать несколько тысяч человек, и направить их силы на изменение уклада жизни. Толпа инертна, так ему объясняли в одном из подпольных лагерей подготовки революционеров. Толпа инертна, и заставить ее сдвинуться с места очень и очень тяжело. Особенно если надо направить ее гнев на людей вооруженных. Нужны сакральные жертвы, нужны чудовищные преступления. Даже провокации, в конце концов. Но Титов понимал, что для провокации сил ему не хватит, такое не делают в одиночку. А жертв и преступлений власти он пока не нашел. Даже не нашел, как эту власть зовут, и кто стоит во главе.

Инга подошла к нему сама. Почти через месяц после их знакомства. Денис в очередной раз наблюдал за странной погрузкой, не замечая ничего вокруг, и легких шагов девушки не услышал. А девушка несколько минут стояла в паре шагов, внимательно наблюдая за мужчиной. И лишь потом нарушила молчание.

– Что это у тебя?

Денис перевел на нее удивленный взгляд, не сразу уловив смысл вопроса. А затем улыбнулся, искренне, он действительно был рад встрече с Ингой.

– Батончик. Выдали вместо обычной бурды на правах сухого пайка.

– Угостишь? – девушка присела рядом с ним на лавочку. Денис отломил половину от мутно-серого брикета, и протянул Инге.

– Какая гадость! – она положила в рот небольшой кусок, и тут же его выплюнула. – Собачья шерсть, и то на вкус приятнее. Вас этим кормят?

– Вас кормят иначе?

– Да. У нас нормальная еда. Не это. Угощу тебя, как-нибудь. – пообещала девушка.

– Инга, можно тебя спросить?

– Спрашивай.

– Когда я вышел из твоего кабинета, то встретил девушку. – Денис на секунду задумался, подбирая слова. – Она говорила странные вещи. Что у нее забрали ребенка. Это возможно?

– А, Катя. – улыбка исчезла с лица девушки. – Жалко девчонку. Ее ребенок умер на третий день, такое бывает. Понимаешь, в здешнем воздухе много бактерий, чуждых человеческому организму. Наши тела модифицированы, мы не замечаем их. А вот детям почему-то этот иммунитет не передается, приходится прививать отдельно, потому и держим новорожденных в инкубаторах первые два месяца, пока иммунитет не окрепнет достаточно.

– Что значит модифицированы? – Денис ухватился за услышанное слово.

– А ты не знал? Перед пробуждением наши тела были адаптированы для жизни в условиях Астреи. Скелет стал более прочным, чтобы гравитацию выдерживать, легкие увеличены. И иммунитет подготовлен к новым вызовам. Вот иммунитет-то и не получается пока передавать при рождении.

– Ее ребенок заболел?

– Наверное. – Инга пожала плечами. – Не знаю, если честно. Я же не медик, я напрямую с детьми не работаю. У меня чуть иные задачи, пока не очень нужные.

– Инга, скажи, а много детей вот так умирает? – Денис твердо решил использовать откровенность собеседницы, и узнать все, что возможно.

– Почти все. – голос Инги дрогнул, выдав накатившие под воздействием эмоций слезы.

– И что с ними потом? – Титов пристально посмотрел собеседнице в глаза.

– Хоронят, наверное. Я правда не знаю. – девушка несколько секунд напряженно вглядывалась куда-то за спину мужчине, в дальний конец аллеи. – Прости, мне надо идти. Увидимся.

Инга быстрым шагом направилась к выходу из сквера, а Денис еще долго смотрел вслед ушедшей девушке. По большому счету этот короткий разговор оставил больше вопросов, чем ответов. Но и информацию к размышлению он тоже подкинул. И о модификациях людей, о которых вскользь упоминали еще на научной станции, и о судьбе тех детей, которые не справились с враждебностью окружающей среды и погибли. Но, больше других сейчас его интересовал всего один вопрос. Откуда берется так много детей?

Сам процесс деторождения Денис представлял себе очень хорошо, но память упрямо твердила, что за все время нахождения на Астрее он не видел ни одного ребенка. За исключением инкубаторов в перинатальном корпусе и тел тех несчастных, погибших при разрушении предыдущих строений. Получается, детей действительно забирают. Но почему тогда никто не говорит об этом? Считают нормой? Или просто не задумываются об этом, как не задумывался раньше и сам Денис?

Чувствовалось во всем этом подозрительное замалчивание. Он не слышал ни про свадьбы, ни про романтические отношения. Жизнь в черном секторе сама по себе почти исключала пересечение мужчин и женщин в повседневном общении. Отдельные общежития, отдельные производственные функции и рабочие места. Денис встречал девушек на улицах, но в суетливом темпе жизни человеческого муравейника, где все вечно куда-то спешат, было не до отвлеченных разговоров. Но теперь в сознание мужчины закралась мысль, что это могло быть сделано целенаправленно. Исключить общение, для того, чтобы… А, собственно, для чего?

И откуда берутся дети? С момента трагедии прошло не так много времени, а все три корпуса снова работают с полной нагрузкой. Мужчина знал об этом по обрывкам разговоров, проходящих мимо него, или, как и он, отдыхающих в сквере медиков. Дети рождаются постоянно, это факт бесспорный, но остается загадкой, что с ними происходит потом. Почему при таком количестве рожденных детей улицы пусты? И эта загадка лишала мужчину покоя, требовала найти логичное и правдивое объяснение, которое и могло стать тем самым, так нужным ему поводом. Но пока вопросов было куда больше ответов. На улице окончательно стемнело, и Денис счел за лучшее отправиться спать.

Полдень следующего дня Титов встретил все в том же сквере больницы. На этот раз он выбрал лавку так, чтобы видеть огромный информационный экран, с которого как раз в эту минуту транслировался ролик, призывающий сплотиться всем вместе на пути к процветанию человечества на Астрее. Денис успел хорошо изучить очередность этих роликов. И не нашел времени лучшего, чем это. Сразу после призыва сплотиться идет небольшой, всего трехминутный ролик о величии возложенной на колонистов миссии создать цивилизацию заново. И именно это время мужчина выбрал для реализации своей задумки.

Едва ролик про единство закончился, как на кроваво-красном фоне ярким белым огнем вспыхнуло слово «сегрегация», заставив замереть случайно оказавшихся в сквере людей. Следующие три минуты короткий ролик рассказывал зрителям об обратной стороне того единства, которое пытаются построить в городе. О пропадающих людях, про аварии, о жертвах которых не говорят с больших экранов и об ограничениях, разделяющих вроде бы единое человечество на разные, готовые в любой момент возненавидеть друг друга лагеря. Но еще до того, как ролик озвучил призыв объединить все силы для борьбы с этим злом, Денис покинул сквер, и обсуждения его маленького послания, стихийно возникшего сразу после трансляции, уже не видел.

В следующие три недели почти каждый день Денис вмешивался в работу уличных экранов, подменяя трансляции обычной агитации на свои призывы к восстанию против тирании. Особого эффекта не достиг, горожане только обсуждали эти видеоролики, но об открытом бунте никто даже не заикался. По крайней мере, здесь, в благополучном белом секторе. На остальные сектора города Титов тоже вел трансляцию, но связи с ними не было, и потому реакция жителей так и осталась неизвестной.

И почти каждый день он виделся с Ингой. Девушка с нескрываемым удовольствием тратила свой обеденный перерыв на общение с Денисом, и мужчину это только радовало. Вот только дистанция, которую держала девушка, оказалась для него неприятным сюрпризом. Денису нравилось их общение. И нравилась Инга. Нравилась настолько, что мужчина ни разу за эти три недели не опоздал к тому времени, когда девушка выходила в сквер. И нетерпеливо ждал ее появления, расстраиваясь, когда она не выходила.

В один из таких дней Инга провела его служебным ходом в свой корпус, где, на последнем этаже, находилась комната релаксации для старшего медицинского персонала. Три кабины, полностью оборудованные под использование программ второй реальности. Денис слышал об этом, жутко дорогом оборудовании, но сам никогда им не пользовался. Зато девушка чувствовала себя здесь, как дома. По-хозяйски включив две кабины, мгновенно засиявшие бледно-зеленым светом, она испытующе посмотрела на мужчину.

– Пользовался такой штукой?

– Никогда. – честно признался Титов.

– Вон там, – Инга указала рукой на дальний от входа угол. – За ширмой есть тактильные костюмы. Не бойся, они дезинфицируются каждые два часа паром с активным оксимиренолом и полностью безопасны. Надевай скорее и возвращайся ко мне. Я просто обязана тебе это показать.

– Что ты придумала? – с улыбкой спросил Денис.

– Переодевайся, я всего на час ключ попросила.

Костюм, надетый на голое тело, перестал ощущаться за полминуты до полной загрузки, ровно в тот момент, когда Инга закрыла за ним дверь кабины, оставив стоять, пристегнутым страховочными тросами к крепежам в углах кабины, в растерянности на черном вращающимся во все стороны круге. Денис сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить поднимавшийся из глубины души страх и побороть искушение выбраться из довольно тесной кабины, закрыл глаза, и тут же услышал громкие детские крики.

Он стоял посреди проезжей части неширокой, аккуратно и предельно чисто выметенной улицы, ровно напротив неказистого трёхэтажного здания из красного кирпича. И из двора этого здания маленькими стайками или по одному выходили дети. Обычные школьники, разве что одетые несколько приличнее привычной ему провинциальной детворы. Но шум от них стоял ничуть не меньший, чем от любой другой детворы. И именно из-за этого гвалта Денис не услышал, как со спины подъехал автомобиль, и дернулся только на звук клаксона. Водитель, седой как лунь мужик в крохотной и довольно немолодой легковушке, сурово погрозил Титову кулаком, но Денис только улыбнулся в ответ.

– Это старик Янис! – Инга стояла на другой стороне дороги, на самой границе маленького сквера, деревья которого только начинали обрастать листвой. – Когда я была совсем маленькой, он был деканом факультета педагоги и социальной работы. Очень добрый человек.

– Этот добрый человек мне только что кулаком грозил. – Денис перешел дорогу и остановился рядом с девушкой. – Где мы?

– В месте, с которым у меня связано очень много приятных воспоминаний. – девушка, совершенно не опасаясь, обняла мужчину. – Я училась в этой школе. Улица Алеяс, дом номер шестнадцать.

– Ты это хотела мне показать? – Денис пристально посмотрел ей в глаза, но никаких эмоций в них не прочел. Это все было не настоящим, имитацией реальности. Но прикосновения Инги он все же чувствовал, и этого уже хватило для ощущения безграничного счастья.

– Нет, пошли дальше. – Инга взяла его за руку, и повела прочь от школы. – Хочу тебе показать свой город, каким я его помню.

– Твой город? Так это настоящий город? – удивился мужчина. – Я думал, что это просто имитация.

– Дурак. – оскорбление прозвучало в ее устах комплиментом. – Это Лиепая. Я родилась и выросла на этих улочках и очень люблю этот город. Смотри, вон в том доме, видишь впереди, с зеленым фасадом. В нем была кондитерская лавка тети Лаймы. Она пекла обалденно нежные кексы, но продавала детям их только после обеда, чтобы мы школу не прогуливали. А они к обеду уже подсыхали и становились жесткими. Я однажды своровала у нее три кекса перед школой, и чуть не умерла от их божественного вкуса. А вон в том доме жил Ульмас, такой зазнайка, ты даже представить себе не можешь…

Инга буквально неслась вперед, и если бы Денис не держал ее за руку, точно бы убежала на свидание со своим детством в тенистых, стремительно начинающих зеленеть улочках уютного города. Уютного, несмотря на заметную вблизи обшарпанность и неухоженность. Иногда, среди добротных каменных строений, попадались совсем старые, деревянные дома. Но даже на них девушка указывала с восторгом, о каждом доме вспоминая или смешную историю, или человека, жившего в нем. И Титов отчаянно жалел, что его спутница так спешит.

Ему нравилось в этом городе, наполненном пусть чужими, но такими радостными воспоминаниями. Нравилось идти по довольно широкому тротуару улицы Пелду, среди спешащих с уроков детей и редких машин. И мимо невысоких, в три – пять этажей домиков. Пусть даже всего несколько минут, но это было для Дениса счастьем. Тень деревьев с юной весенней листвой, неспешная суета городского района, и рука девушки, подарившей ему эти минуты счастья, крепко сжимающая его ладонь. А еще пахло морем, он вдыхал этот запах, и душа наполнялась теплом.

Через каких-то пятнадцать минут они свернули на мощеную, но, тем не менее проезжую улицу, и еще через пару сотен метров остановились небольшого фонтана. Закатанный в невысокий бетонный парапет, фонтан показался Денису уставшим пленником. Некогда грозным, обширным озером с островом в центре, попавшим в плен человеческого желания все изменить под себя. В центре острова стояла ротонда, такая же крохотная, как и сам остров, пусть даже на нем и хватило еще места двум довольно возрастным березам. Инга отпустила его руку, и скорым шагом направилась именно к этой ротонде по аккуратному пешеходному мостику.

– Смотри, как здесь красиво! – девушка облокотилась на перила мостика, и посмотрела на свое отражение в желтоватой, мутной воде. Денис красоты в этом месте не находил. Но вслух этого сказать не решился, настолько сильна была радость Инги. – Это место называется лебединым озером. Я любила приходить сюда летом, и часами читать в тени тех берез. Ровно до той поры, пока родители не уехали сперва в Ригу, а потом и дальше. Знаешь, я нигде больше не чувствовала себя дома, только в Лиепае.

Титов притянул девушку к себе, но на поцелуй не осталось времени. Получасовой сеанс земной жизни оборвался так же внезапно, как и начался, и Денис с остервенением принялся отстегивать страховочные тросы. Замер на минуту, попытался успокоиться, и не смог. Не шел тихий и скромный городок Лиепая в сравнение ни с Москвой, ни с Тулой. Да и не пытался ни с кем соперничать. Хранил свои традиции, берег покосившиеся дома, и тем тронул очерствевшую душу мужчины. И, все равно, даже этот городок казался раем в сравнении с Коробовым, с этим проклятым городом номер одиннадцать. Лиепая дышал весной и жизнью, а от серости синтетического бетона и сетей над головой хотелось выть.

– Как тебе? – Инга открыла дверцу кабины второй реальности, и попыталась помочь Денису выйти. Но Титов не принял помощь.

– Не дразни меня больше Землей. – его голос прозвучал сухо и зло. – Я не просился лететь сюда.

– Прости. – Инга ошарашенно смотрела, как мужчина, еще три минуты назад бывший таким счастливым, сосредоточенно переодевался за полупрозрачной ширмой из поликарбонового стекла. – Я просто хотела показать тебе свой дом. Свой настоящий дом.

– Наш с тобой дом теперь здесь. – Титов подошел вплотную к девушке. – Здесь, на этой чертовой Астрее. И, вместо того, чтобы жить воспоминаниями, давай наведем порядок здесь. И через несколько лет на месте Коробова вырастет тот город, какой захочешь ты.

Через день после этого случая Инга совершенно неожиданно сообщила ему, что их обеденные разговоры больше продолжаться не могут. Причин девушка объяснять не стала, оставив мужчину наедине с непониманием и злостью. А утро следующего дня началось для Титова с прихода двух крепких мужчин в привычных уже белых костюмах. Вооруженных мужчин. За время нахождения в Коробове Денис привык к мысли, что никто не ходит по улицам с оружием, оно использовалось разве только на стенах внешнего периметра. И увидеть людей с автоматическим оружием здесь, в белом секторе, было неожиданно.

– Вы Денис Титов? – обратившийся не скрывал своего презрения, но голос его остался профессионально холоден.

– Я. – Дениса удивил этот визит, но он сохранил душевное спокойствие. – Что, собственно, происходит?

Денис, проверявший до этого за пультом работу очистных систем, встал лицом к вооруженным мужчинам, закрывая им проход. Один из визитеров взял автомат на изготовку.

– К нам поступила информация о несанкционированном использовании вами вычислительной техники. Предлагаем добровольно сдать неправомерно используемое вами оборудование. Также мы должны провести досмотр ваших личных вещей.

– Но… – начал было Денис, но державший его на прицеле человек лишь покачал головой.

– Не мешайте нам выполнять нашу работу. У вас есть оборудование и вычислительная техника, не относящиеся к вашим должностным обязанностям?

– Откуда?

Титов ответил совершенно спокойно, но его собеседник лишь улыбнулся на эти слова. И тут же приступил к обыску. Мужчина внимательно осмотрел пульт управления очистными системами, проверив каждую клепку кожуха и крепежи, не позволявшие этот пульт отодвинуть от стены. Открыл даже ремонтные люки, и проверил, не спрятано ли что-то в переплетениях проводов. После чего направился в комнату отдыха. Денис все это время старался сохранять спокойствие, что на прицеле автомата сделать было довольно трудно. Душа сжалась где-то внизу живота в испуганный комок, но сделать в этой ситуации Денис ничего уже не мог. Стрелок, держащий его на прицеле, был достаточно далеко, чтобы даже пытаться вступить с ним в бой. Но при этом достаточно близко, чтобы не промахнуться при этой попытке. Оставалось только ждать.

Спустя пять минут, показавшихся вечными, проводивший обыск мужчина вышел из комнаты отдыха, и направился к выходу, жестом приказав своему напарнику следовать за ним. Прощаться с ассенизатором оба посчитали ненужным, но Титов был на них за это не в обиде. Ушли, и ладно. Мужчина выждал для верности несколько минут, и почти бегом кинулся к спрятанному под тонким матрасом компьютеру. Тот был на месте. Только рядом лежала крохотная карта памяти. Денис включил компьютер, вставил карту в устройство для чтения, открыл единственный, записанный на нее документ, и не смог от него уже оторваться.

У Саныча, его начальника, были серьезные проблемы. Его увезли двое вооруженных людей вчера утром из здания штаба, не дав даже закончить дежурную планерку, и больше никто из ассенизаторов ничего о судьбе своего шефа не знает. Теперь у службы новый начальник. Денис отказывался в это верить, хоть и не имел ни одной причины сомневаться в правдивости попавшего в его руки отчета. Это неверие исходило от нежелания принять подобные репрессивные действия руководства колонии. Саныч был искренне рад жизни на Астрее и вряд ли мог сделать что-то такое, за что его нужно было увозить. И уж тем более никогда бы не позволил себе хоть что-то, способное навредить его службе. А именно в саботаже и диверсии его и обвинили, судя по документам. Еще одна странность в уже давно переполненную Денисову копилку.

На несколько дней Денис перестал выходить из отведенных ему для работы помещений. Связи со своим штабом он не имел, разве что была возможность передать что-то с машиной, привозящей раз в две недели продовольствие и питьевую воду. Но мужчина рассудил, что передавать ему нечего, и уже некому. Достаточно на словах сказать водителю, что с системой и пультом все хорошо. Потому и показывать свою заинтересованность в произошедших в штабе событиях Титов не стал.