Читать книгу Сон Ивана - Алексей Шарычев - Страница 9

Снова солнце с небосклона

Мир лучами озаряет,

Новый день проснулся снова,

Вновь природа оживает.

Птицы весело поют,

Транспорт городской грохочет,

Снова бодрствуют, живут

До прихода сонной ночи.

Энергично суетятся люди

В ранний час рассветный,

На счету у них минуты,

Каждый трудится усердно.

Даже дети по режиму

Посещают детский сад,

Все мы в вечной схеме мира,

Расписанье – вот наш ад.

Всё расписано заране,

Мы живём и умираем

В своей замкнутой системе,

Мы, – детали в этой схеме.

Нам не выйти из нее,

Разве, что вперёд ногами,

Есть там выход? кто узнает?

Нас родили, мы живём,

Смысла мы не постигаем.

Для чего таким сознаньем

В сей тщете мы обладаем?

Рыскают по полю волки,

Птицы в облаках летят,

Всё понятно для животных;

Вряд ли они говорят

О своем предназначеньи,

Смысле жизни и о вере,

Им не нужен постулат

Для своих, слепых влечений.

В этом мире правит зверь,

Он гармония земная,

Для чего ж иную дверь

Человек открыл в сознаньи?

Приоткрыл и видит свет,

Но уйти из тьмы не может,

Не найти ему ответ

В этом проблеске ничтожном.

И подобно братьям меньшим

Продолжает рыскать он,

Иль пастись себе неспешно,

Украшая свой загон.

Мыслью может в облаках

Он летать сколько угодно,

Только чаще, то, бесплодно,

Для полёта нужен взмах.

Не орлиными крылами

Он парит над облаками,

А витает в облаках,

Сей полет – заране крах.

Прыгнуть выше головы

Человек, увы, не может,

Не вмещается в умы,

То, что души так тревожит.

Для чего мы, почему

Здесь скитаемся веками?

Что за краем ожидает?

Перейдём ли мы во тьму,

Или растворимся в рае?

Короток наш бренный век,

Суетлив мышиный бег.

Что ж, его мы и продолжим,

Путь един – се человек.

Утром рано Ваня вышел

Свежим воздухом вздохнуть,

Взял пивка, – оно не лишне,

Ведь умел вчера гульнуть.

«Долгожданная свобода,

От учёбы передых!

Лето – время молодых,

Эх, ликуй, пляши природа,

Поддадим зиме под дых!

Да, ещё четыре года

Мне в студентах пребывать,

Но не велика забота —

Не учить, а повторять.

Темы нравятся вполне,

Чувствую в себе стремленье,

На своей плыву волне,

Путь мой верен, без сомненья.

Солнце на исходе мая,

Что-то весело печёт.

Позвонить мне, что ли Марье?

Ух, она меня влечёт.

Жаркий пыл поползновений

Надо всё же бы унять,

Для утехи вожделений

Ровню нужно подыскать.

Хороша, мила Мария,

Но совсем ещё юна.

Романтического стиля

Вся душа её полна.

И в кино её сводите,

И вздыхайте, и любите,

И лишайтесь в муках сна,

И букеты ей дарите.

Нет, комедия смешна,

Мне б кино пооткровенней

Для кипенья впечатлений.

Страсть и дерзость мне нужна.

Навострю-ка лучше лыжи

Я к подруге прежних лет,

Некрасивой и бесстыжей,

Но она не скажет «нет.»

Впрочем, вряд ли, что с утра

Дома она пребывает…

Сам себя я растравляю,

Похоть с бадуна остра!»

Вот, идёт Иван, гуляет

Свежей утренней порой,

И тихонько остывает.

Мысли его, новый строй

Незаметно принимают.

Думает он о вселенной,

О движении светил,

И своей судьбе мгновенной

Среди этих вечных сил.

«Нету твёрдой здесь опоры,

Всё лишь краткий, зыбкий сон,

И никто из нас не помнит

Для чего начался он.

Всё уходит, гибнет, вянет,

Расцветает и живет,

Всё мне здесь напоминает

Злой какой-то анекдот…

Блохи, сидя на собаке

Рассуждают, есть ли жизнь

За пределами их мрака?

Догмы веры, атеизм,

Достижения науки,

Есть ли хоть какой-то смысл

В этой беспросветной скуке?

Бродим на клочке земли

В бесконечном океане,

Краткий миг – земные дни,

Наша жизнь – существованье.

Сотни миллионов лет

В бездну канули; привет

Шлёт нам всем глухая вечность,

Не даёт она ответ

На вопросы человечьи.

В бесконечности миров

Наш мирок позатерялся,

Грезим в вечном царстве снов.

Жили мы, иль нам казался

Сей затейливый мираж?

Незавиден жребий наш,

Плыть в мерцании мгновений

Для продленья поколений,

И не видеть берегов.

Сотни, тысячи веков

Промелькнут в этом теченьи,

Не оставя и следов.

Всё пройдет; и шум стихии,

И моя шизофрения,

Твердь Земли и солнца свет, —

Всё в свой срок сойдёт на нет.

Я родился, жил и умер,

Как и тысячи других;

Басня, пьеса, или стих,

Цирковой ли это нумер,

Театральный ли шедевр,

Глупый ход, или маневр,

Всё едино, – жил и умер,

Вечный и простой пример.

Мысли, чувства – всё тщета,

Всё здесь тлен и суета…

Соломоновы мыслишки,

Ну-ка, прочь из головы!

Так с утра хандрить, уж слишком…»

Всё Ивану пол беды,

Тут же он развеселился,

В эйфорию бурно впал

И бодрее зашагал,

По проспекту устремился.

Солнце греет, воздух ласков,

Тихо шелестит листва

На деревьях; всё прекрасно,

Всё – звучанье естества.

«Жизнь нам в дар дана, о чудо,

Сколько радости в тебе!

Вечно восхищаться буду

Я тобой; по нраву мне

Красота твоя и щедрость.

Как чудесно на Земле

Жить, дышать, мечтать и верить,

Вдаль по жизненной тропе

Устремляться в жажде света.

Пусть недолог этот путь,

От того он и прекрасен.

Жить в мгновении – вот суть,

Миг сей тлену не подвластен.

Не уйдет душа во мрак,

Будет в мысленном просторе

Вечно жить; есть добрый знак

В человеке; в его воле,

Сострадании, любви,

Боги свой оплот нашли.

Вечность равная мгновенью,

Всё вмещается в тебя!

Трепет чувств, поток мышленья,

Пониманье, что есть «я».

Кружит матушка-Земля,

Время вихрями несётся.

Знаю, всё это не зря,

Неспроста нам жизнь даётся…»

Шёл Иван, не замечая

Ничего вокруг себя,

Ум кипел не остывая,

Замки в воздухе творя.

Три часа этой прогулки,

Как секунда пронеслись.

Кровь в висках стучала гулко

Подгоняя током мысль.

Голод Ваня ощутил,

Вспомнил, что в живом он теле,

И в кафе заворотил,

Заказал себе тефтели.

Ест, скучает, кофе пьёт,

Зал пустынный наблюдает.

Вдруг, по имени зовёт

Его кто-то; не стихает

Чей-то голос: «Ваня, Ваня!»

Встал на теле каждый волос,

Сердце нервно барабанит,

Пусто, никого нет в зале…

С ужасом заозирался

Наш Иван по сторонам.

«Тьфу ты, видно показалось,

Пошумели где-то там

В кухне, или на подсобке.

Но ведь тихо… Бесы ловки,

Пакостят они везде,

Ох, с лихвой у них сноровки!

Пить пилюли перестал

И явилися на бал.

Ничего, вас в шею выпру,

Сам себя я наказал…

Больше года, или вру;

Нет, я трезв был больше года,

Ощущалася свобода,

Тут опять, явились вдруг.

Неужель шизофрения

В самом деле у меня?

Протравил я мозг обильно.

Словно от свечи огня

Таял разум-воск,

Где ты, жизнь, прошла моя,

Как пошла в откос?

С восемнадцати ли лет,

Или с двадцати,

Волчий получил билет,

Взвыл я от тоски?

Детство, отрочество было

Ярким, жизнерадостным,

Юность с дымом уходила,

Как в тумане плавилась.

Эх, зачем поджёг траву

И иглу вонзил я в вену.

Грезил сказкой на яву,

Перешёл во тьму мгновенно.

Но, видать, и без того

Та болезнь во мне гнездилась,

С ядами лишь укрепилась,

И поехало, пошло.

Не шизоидный характер

Я в анамнезе имел,

Психопатом быть умел,

Не шизоидом; ну, хватит

Мне копаться в этой мгле,

Просветленья не настанет

В тусклом, выжженном угле,

Пусть во тьме он догорает…»

Ел Иван свои тефтели

И угрюмо размышлял,

Чувствовал усталость в теле,

Весь задор его пропал.

В частой смене настроений,

Как в пучине он носился,

Мчался в этой буре, бился,

Выплыть к суше не умея.

Вот, звонит ему Мария;

Мигом, радостной волной

Ум Иванов окотило,

Бодрость вновь вступила в силу.

– Здравствуй, Маша,

Рад услышать я твой голос.

Ты мне, словно счастья чаша,

Рад я выпить, ты, мой тонус!

– Слышу я, Иван, что выпил

Ты уже с утра пораньше…

Хмелем ты себя насытил,

А спасибо, значит, Маше.

– Да, в кино нам не идти,

Буду душен перегаром.

Может лучше с пылом, с жаром

Веселей день провести?

Прогуляться по бульварам,

В парк какой-нибудь зайти,

Всё чудесно ведь на пару.

– Может быть часам к шести

Буду я вполне готова.

– Неужели, что ж так скоро!

Мог бы я к тебе прийти

И сейчас, в сию минуту.

Ждать до вечера, вот скука,

Хочешь ты с ума свести

Ожиданием Ивана.

– Не люблю гулять я рано,

Впрочем, можно и к пяти.

– Темнота – друг молодежи,

Значит, в пять я у тебя.

День прекрасный и погожий,

Марья, ты мечта моя!

– Что-то слабо ты мечтал,

Мог бы сам мне позвонить.

– Я же, Маша, только встал…

И тебя не смел будить,

Вы ведь спите все, как кошки.

– Вот и нет, привыкла бдить

Я, как только свет в окошко

Начинает заходить.

Летом я на тренировках

Уже с самого утра.

– Ах, спортсменка-комсомолка!

Золотая голова

На прекрасном, юном теле.

Как же быть под стать тебе,

Совершенство, в самом деле!

Даже чуть не по себе

От такого счастья мне.

– Я надеюсь протрезвеешь

Ты до вечера, Иван?

– Маша, веришь, иль не веришь,

Быстро я смахну дурман,

Раз приказ такой был дан

От тебя, моя царица!

– Ладно, Ваня, созвонимся…

Вмиг Иван повеселел

И отправился до дому,

Там он выспался, и скоро

Абсолютно протрезвел.

С гирей, бодрую зарядку

Энергично произвёл,

От натуги стало сладко,

Все пружины он завёл

В своём ловком, сильном теле.

Посмотрел немного телик,

Книжку не спеша прочёл.

Вот и время подоспело,

На свиданье он пошёл.

Прогулялися с Марией

По садам и по бульварам,

И к кремлю заворотили.

Там смотрели они с яра

На подгорный городок,

На Иртыш могучий, славный;

Быстр, силен его поток,

Далёко он устремился

И блестит в его волнах

Солнца блеск; на небе чистом

Нет ни облачка; размах

Быстро обрела природа

В молодое время года.

День идёт последний мая,

Всё цветёт, благоухает,

Будоражит и пьянит,

Жажду жизни возбуждает…

– Да, прекрасен этот вид,

Но на море мне просторней,

Юг в его волнах горит;

В нежном говоре прибоя

Слышу я родной напев,

Ощущаю вечность, волю…

Я, как будто не успев

Ещё в теле появиться,

В тех волнах уже носился

Душу к небесам воздев.

А когда гремит волнами

Буря в ярости своей,

Хаос жуткий ощущаю

Я в груди; тогда, ей-ей,

Мог бы точно поручиться,

Что мы вышли из водицы.

– Любишь ты, Иван, природу?

– Да, в ней радость и свобода,

Ощущение мечты,

Лик чудесной красоты.

– И мне сродни такое чувство.

Ах, какое же безумство

С экологией творят,

Что за злое самодурство

Заставляет убивать

Свою собственную мать?!

– Это всё ради наживы,

Но давай сейчас, Мария,

Мы не будем рассуждать,

Как нам мир с тобой спасать.

– В этом, Ваня, всё и горе,

Нету дела никому,

Что наступит гибель вскоре,

Всё уже идёт к тому!

– Кто же гибель ту увидит,

Неужели я и ты?

Перспективы незавидны,

Только мало в том беды.

Лет так, этак миллионы

Будет шар земной крутиться,

Что там станет, что случится?

Нас с тобой уже не вспомнят

Через три десятка лет,

Для чего весь белый свет,

Если нас с тобой не будет?

– Иногда ты очень трудный…

Это эгоизм, Иван,

Жить лишь здесь, в сию минуту!

Для чего нам разум дан?

Чтоб о будущем подумать.

Дети наши будут жить,

Будут радоваться внуки…

– Потомство; что и говорить,

Это высшая наука, —

Новых смертных наплодить.

Размножайтесь и плодитесь,

А зачем и для чего?

Что бы вид наш дальше длился,

Вид, теченье, вещество…

Капля к капле – будет море,

Все мы в омуте плывём;

Испаряемся, и вскоре

Новой каплей упадём,

Чтоб пополнить био-море.

– Вот и пусть для новых капель

Будет этот мир приятен!

Можем лучше во сто крат

Сделать мы его,

Но лишь губим и нахратим,

И беды не сознаём.

– Это ты сказала верно,

Поступаем мы с ним скверно…

Вот, что знать хотел бы я:

В новой капле снова «я»

Оживу в сём вечном море,

Или так сказать нельзя?

Может, я уж сотни раз

Жил и верил в этом мире,

Может, вспомню я в свой час

Состояния другие?

Может, даже за пределом

Сей Земли пожить успел я?

Вот тогда бы смысл был

В сём теченьи биомассы,

Вот тогда бы, каждый плыл

К новым берегам, прекрасным.

– Ваня, я сказать хотела,

Что давно ты для меня

Интересен…

– Марья, я ж люблю тебя,

Мне с тобою так чудесно,

Что и высказать нельзя!

Тут они язык нашли общий,

К ночи, подружились телом,

И любили очень-очень

Это радостное дело…

Каждый день они встречались,

Души счастьем наполняя,

Мир, влюбленным улыбался,

Ласково на них сияя.

Слившись страстью воедино

Новый смысл обрели,

И в любви порыве сильном

Свой корабль повели.

Вместе вы, Иван да Марья,

Веселись, жизнь молодая!