Читать книгу Клятва Маат - Алексей Шашок - Страница 15

– Как это понимать? – с нетерпением спросил я у Рамаса.

Старик одарил меня легкой улыбкой, но не ответил. Догадавшись о его обманном действе, успокоившись и выровняв дыхание, я сказал:

– Это был рискованный маневр.

Стараясь говорить мягче и понимая, что его хитрость помогла мне одолеть двух, точнее одного, наемника, вторгшихся в мирное поселение.

– Да, рискованный. Но действенный.

– Мог бы меня и предупредить об этом. Я мог ненароком пристрелить тебя, – начал было спорить я.

– Это было бы слишком опасно для нас обоих.

– То есть ты хочешь сказать, что, не сказав мне об этом, ты повысил наши шансы на выживание? – раздражение снова постепенно подступало ко мне.

– Именно это я и хочу сказать. Я бы без труда смог вычислить и завалить второго. Тем более что он был в пределах досягаемости. Но твоя самодельная удочка оказалась быстрее моих стрел.

– Такой трюк мог стоить нам жизни, – не переставал ругать действия старика.

– Но все обошлось, как видишь.

Рамас говорил медленно и спокойно – это еще больше раздражало меня.

– Нельзя полагаться только на удачу. У меня был такой урок, который я усвоил, – раздражение постепенно сменялось гневом.

– Персидские наемники, как и многие другие, любят наблюдать последние секунды жизни своих жертв. Именно на этом основывался мой план. Я тебе помог, и поэтому ты мой должник.

– Должник? – ухмыльнулся я.

– Да, но долг ты свой уже отплатил. Избавим меня от лишних проблем с незваными гостями из дальних земель.

– Благодари богов за успешный маневр, – не унимался я.

Лицо Рамаса украсила улыбка. Я понимал, что именно благодаря ему мое сердце все еще бьется. Но раздражение все равно наполняло меня.

Постепенно, успокоившись, я поглядел на раны, полученные в бою на мечах с персидским здоровяком. Несколько из них были глубокими, так что стоило зашить их, иначе заживали бы они долго. А это непозволительная роскошь.

– Они пришли раньше и стали расспрашивать про еще не добравшегося до моей деревни человека, который охотится на них, – начал рассказывать старик. – Я догадался, что рано или поздно тот, кого ожидают увидеть наемники, явится по их душу, каким бы он ни был. Но как только ты появился в пределах зрения Кабу и далее заговорил с ним, я понял, кто из вас троих представляет угрозу для деревни. Ты рассказал мне немного, но и этого хватило, чтобы догадаться, кто враг – не могут персидские воины убегать от египтянина на нашей земле.

– Ты обладаешь опытом и ведением скрытого боя, – похвалил я старика.

Но он продолжил:

– Они заключили со мной сделку, если кто-то чужой с оружием на поясе появится в деревне, то я обязуюсь сообщить им и помочь обезвредить тебя. Убить. Но, видя твои намерения, я, сам того не осознавая, заключил еще одну договоренность, но уже с тобой. Рискуя жителями деревни, я помогал двум наемникам, чье противостояние переместилось на мою землю.

Старик резко изменил тон.

– Как видишь, мой многолетний опыт в рядах войска царя помогает мне до сих пор.

– Ты служил нынешнему царю? – поинтересовался я.

– Нет. Его отцу – Птолемею Эвергету. Великому человеку, сделавшему многое для Та-Кемета, не только внутренние действа, но и внешние. Говорят, он смог бы завоевать Персию и Мидию. Но это всего лишь мечтания молодых воинов.

Я посмотрел в глаза Рамасу и увидел в них мальчишеские мечтания. Было видно, как он дорожил воспоминаниями, оставшимися у него после окончания службы. В отличие от меня. Я бы все отдал, чтобы забыть о своей службе в наемных войсках нынешнего царя.

Мои мысли прервал голос Рамаса:

– А где служил ты, фаюмский воин?

В голосе старика чувствовался неподдельных интерес.

– Так сражаться врукопашную могут только хорошо подготовленные воины.

– Наемное войско, в котором я служил, было послано на два года к границам Вавилонии, Мидии и Персии, смотреть за тем, чтобы восставшие сатрапы не приближались к границам наших земель. Но вмешательства не потребовалось, мы как последние скарабеи покрывались песком в ожидании наступления неприятельских войск. Даже когда отряды сатрапов сталкивались с войсками Антиоха, мы стояли в стороне. Оттуда я и переманивал опыт ведения боя. Можно сказать, благодаря этому я научился качественно сражаться и стрелять с высокой скоростью, превращая руку в колчан.

Старик ненадолго задумался, обратил свой взгляд куда-то вдаль, затем после недолгого молчания спросил:

– Я участвовал в битве при Рафии и не видел ни одного наемного воина во время битвы, – начал Рамас. – Где же было твое войско в это время?

Поначалу я не понимал, к чему клонит глава деревни, но, к своему стыду, догадался, о чем идет речь. Перед тем как ответить, я вздохнул:

– Ты знаешь о бесчинстве наемных войск на границах с Селевкидами? Наше войско было разделено на несколько отрядов и направлено в разные пограничные области. Мой отряд был отправлен к границе Та-Кемета, что находится близ Синайских гор, где через Чермное море переправляли рабов для царя и номархов. В основном это молодые девушки и юноши, представлявшие для старых похотливых заказчиков наибольший интерес. Мы должны были их защищать от любителей поживиться купленными человеческими жизнями. Но, прочуяв о неподобающем поведении верховных властей, тем более царя, один из военачальников решил сделать на этом состояние, шантажируя этим тех, к кому должны попасть рабы. Но Филопатор поступил куда мудрее и приказал развеять подозрения нашим командирам. Вот тогда, по приказам командиров, мы и бесчинствовали.

Рамас долго молчал и не задавал вопросов, не смотрел мне в глаза. Затем набрал воздуха и спросил:

– И какой же урок ты можешь вынести из этого?

Его взгляд был томный и уставший.

– Я был молод и думал, что поступаю правильно. Думал, что тем самым заполняю место в иб для суда Осириса. Но уже после мирной жизни в родном доме, каждую ночь вспоминая о тех делах, что были совершены моими руками, я боюсь. Не за себя, а за родных, которые не знают моего прошлого и которые, если бы узнали, точно не стали ли бы связываться со мной узами. После этого, делая вид, что не знал об этом, Филопатор принял решение распустить наемные войска, служащие на границах Та-Кемета. Я вернулся домой и стал жить новой жизнью, пытаясь забыть о прошлом.

На меня нахлынули воспоминания, которые наполняли мою голову, а чувства от них слышались в каждом произнесенном слове. Рамас вспоминал прошлые годы службы с удовольствием и необратимым чувством прошедших дней, а я с горечью и злостью за свои поступки.

Мои слова не слышал никто кроме Рамаса, я старался говорить только то, что считаю нужным, не вдаваясь в подробности. Хотя, судя по военной службе, старик и так знал, какие именно бесчинства совершали наемные войска, в рядах которых я служил.

Весь этот разговор происходил в доме главы деревни. Он жил один, но с частыми визитами его подопечных. За молодым персидским солдатом дело не стало, он оказался крепок душой и не обронил слов, которые могли мне помочь. Его не стало через несколько часов после смерти его старшего товарища.

Помимо персов в этой деревушке меня ждало еще одно важное дело – торговец Хасим и его внучка. С этим я тянуть не стал, зная о том, что время может обернуться против них.

– До меня в твою деревню должна прибыть повозка с новыми тканями, – начал я.

Рамас задумался.

– Она прибыла незадолго до моего появления, я видел, как несколько женщин из твоего окружения были одеты в новые одежды, сделанные из этих самых тканей. Не знаешь ли ты, куда делись ее хозяева?

Старик резко ответил:

– Знаю.

Его взгляд устремился в землю.

– Не буду ходить вокруг да около – торговец и двое его охранников были убиты, а маленькая девочка, спрятавшись в густых зарослях тиса, долго ждала, пока все не прекратится. Она видела своими глазами смерть этих людей.

– Старика звали Хасим, он являлся ее дедом, а двое охранников – Сик и Фавор – племянники Хасима. Где же девочка?

– Она сказала, ее зовут Зана и за ней должен прийти незнакомец из пустыни, – озадаченно произнес глава деревни.

– Хм. Лишь раз я спас ее и ее родных. Возможно, она думала, что далекий путник, размазанный утренним маревом, будет спасать ее всегда, как только она будет попадать в неприятности.

– Сам понимаешь, она осталась одна, а я уже не очень гожусь в отцы, – Рамас снова задумался, на этот раз больше чем обычно и продолжил: – Раз ты ее спас один раз, то спасешь и другой и возьмешь под свою опеку. Моя деревня не станет ей хорошим домом. А твой родной оазис и ты сам, можешь обеспечить ей благополучную жизнь.

Я не стал отвечать на такие слова. Я не мог согласиться взять под свою опеку маленькую девочку, которую вижу впервые, но… я был повинен в смерти тех, кого она считала своей семьей. Было бы весьма честно возместить ей потерянную семью, как бы безнравственно это ни звучало.

После той ночи, когда персидские наемники впервые напали на меня в Фаюме, каждый день после моей клятвы отомстить за дерзкий визит, я был окружен опасностями, которые преодолевал без особых усилий, и были времена, когда я ощущал себя на полпути в Дуат. Но, несмотря на смертоносную пустыню, я пережил испытания, посланные мне богами. С каждым днем я набирался сил, которые укрепляли навыки, полученные во время службы в наемных войсках, сделав из меня достойного противника для врага, обладающего любым уровнем подготовки.

– Мне нужно время подумать, – ответил я Рамасу, на что тот лишь кивнул.

Солнце почти уже скрылось за горизонтом, а в моей голове все еще не сложились мысли – ответы на слова Рамаса о взятии с собой Заны. Передо мной вновь всплывали картинки того момента нападения, испуганные лица моей семьи и безжалостных персидских львов, нагло нарушивших покой оазиса. От мыслей меня отвлек подходящий глава деревни.

– Если желаешь, можешь отужинать с моей семьей. Зана находится в моем доме.

Было ясно, в каком направлении желает говорить старик, но я предотвратил попытку главы деревни начать незаконченный нами разговор.

Рамас сел рядом со мной на деревянный пирс, где несколько часов назад торчали стрелы персидских наемников. Легкий ветерок от Великой реки и зной, сменяющийся ночной прохладой, создавали приятную обстановку для подобных диалогов. Вдруг резко для самого себя я ответил на слова старика:

– Она останется здесь на время моих поисков, – строго сказал я. – Когда все закончится, я вернусь и заберу Зану в свою семью.

– А как долго будут длиться твои странствия? – не унимался старик.

– Такое чувство, что тебе представляет сложность присмотреть за малолетней девочкой, тем более у тебя есть помощница в лице твоей старшей дочери, достаточно приглядной, – сказал я и улыбнулся.

Рамас не отреагировал на мою шутку и ответил:

– Моей дочери скоро будет не до этой девочки. Вскоре она сама обзаведется ребенком, ей не будет хватать времени следить и воспитывать не свою дочь.

Слова старика показались мне странными и несвойственными для человека, много лет отдавшего служению.

– У меня тоже есть семья, которую обязан защищать. И не только семья, оазис тоже находится под моей защитой. Но из своих принципов я возьму девочку под свою опеку. Тогда почему тебе не сделать то же самое? – раздраженно спросил я и ждал объяснения от главы деревни.

Рамас явно прочитал на моем лице небольшое раздражение, которое я испытывал после его слов.

– Не пойми меня неправильно, я не хотел так выразиться, – оправдался глава деревни.

Некоторое время мы сидели молча, наслаждаясь заходящим солнцем и доносящимся запахом готовившегося ужина.

– Твоя дочь готовит? – я нарушил молчание.

Тихим и незаметным это место не назовешь – огни домов могли быть видны издалека, дым валил, поднимаясь высоко над деревней, а с главной улицы доносились голоса и звуки бурлящей воды в фонтане.

– Да, моя младшая. Очень вкусное блюдо из рыбы, поэтому тебя и пригласил, – улыбнулся старик.

– Иди, я скоро подойду, – согласился я.

Песок, несмотря на уже зашедшее солнце, был еще теплым, и я решил привести себя в порядок перед ужином.

За проведенное время в пустыне и поисками персидских наемников я практически забыл, когда последний раз видел свое отражение. В этой спокойной деревушке старожил, которой помог мне разобраться с некоторыми из нападавших, мне наконец представилось лицо, потрепанное проведенными в пустыне годами. Волосы и борода отросли настолько, что мне приходилось скручивать волосы в хвосты или косички, в то время как борода крупными клочками выбивалась из-под шарфа. Во время жизни в пустыне мне было некогда следить за внешним видом. Благодаря Хасиму я обновил некоторые вещи из моего одеяния, основная же туника, в которой я отправился из фаюмского оазиса, осталась прежней – на ней все еще виднелись не отстиранные, выцветшие под пустынным солнцем багровые пятна крови. Я старался соблюдать хоть малейшие нормы гигиены, но жизнь в пустыне способна наложить определенные ограничения на прежний образ жизни.

Теплые воды небольшой заводи, вырытой жителями рыбацкой деревушки, служили своего рода местом для умывания – сюда приходили жители деревни и совершали водные процедуры. Накопившуюся грязную воду жители прочищали течением от Великой реки. Судя по ее нынешнему состоянию, сегодня побывал я здесь не первый, но, сделав небольшой ров, я пустил воды Нила, которые быстрым потоком смыли накопившуюся за день грязь.

Легкий ветерок слабо качал постиранное белье жителей этой деревни. Стараясь не злоупотреблять гостеприимством Рамаса и его семьи, я позволил себе воспользоваться одной из натянутых веревок для сушки вещей – шарф и платок за несколько дней пути от Рабиана успели напитаться песком, тем самым затрудняя дыхание при передвижении. Не успел я повесить мокрое белье, как единственное дуновение ветра покрыло шарф и платок тонким слоем золотистого песка. Отряхнув только что постиранное белье и направившись к дому, я резко почувствовал запах свежеприготовленного главного источника доходов деревушки – рыбы.

Я зашел в просторный дом главы деревни. Это сооружение было видно издалека, оно выделялось среди остальных своей высотой, а изнутри оно казалось еще больше. Просторный зал вмещал в себя практически все предметы быта, в том числе и большую двуместную кровать, на которой, скорее всего, располагается сам Рамас. Вся семья главы деревни сидела за столом – сам Рамас и три его дочери. Возле старшей дочери старика, на вид которой было лет двадцать-тридцать, сидела маленькая девочка, потихоньку уплетавшая копченую рыбу. Хоть на ней и не было ничего такого, по чему ее можно было запомнить, я сразу понял, что это за гостья. Рамас говорил правду – старшая дочь главы деревни сидела чуть дальше от стола чем все остальные, девушке мешал ее круглый от беременности живот, который она прикрывала сканью, купленной у деда Заны. Возле девушки, положив одну руку на ее живот, сидел, по видимости, ее муж, который в первый день нашей встречи смотрел на меня с недоверием.

Как только моя нога ступила за порог дома, Рамас тут же распростерся вежливостью:

– О! Вот и ты, дорогой наш гость! – его руки потянулись ко мне. – Садись, чувствуй себя как дома и угощайся нашей едой, приготовленной моими младшими дочерями по особому рецепту.

Девушки засмущались от хвальбы отца, и Рамас сделал акцент:

– Специально для тебя, дорогой.

От чрезмерной любезности я скривил лицо в улыбке, отчего одна из младших дочерей при виде моего лица издала тихий смешок.

– Садись, дорогой гость, – старик указал на место рядом с собой.

Мы с Рамасом сидели по одну сторону стола, против нас сидела старшая дочь, ее муж и Зана, по бокам стола сидели его младшие дочери.

– Познакомься с моей семьей, – Рамас раскинул руки так, что вся его семья попадала в объятия.

– Это Темира и ее муж Панахази. Темира моя старшая дочь.

Панахази встал и протянул мне руку. Я протянул свою в ответ и пожал.

Рамас продолжил знакомить меня со своей семьей:

– Это Саба, моя средняя дочь. Ей мы обязаны сегодняшним ужином.

Саба застеснялась и опустила глаза. Я видел, как она изо всех сил пыталась не смотреть на меня. Но любопытство брало верх, и вскоре я каждую минуту ощущал на себе ее взгляд. Она обладала от рождения красивыми темными глазами, которым придавала еще более выразительный вид при помощи туши. Однако так может показаться лишь на первый взгляд. На самом деле такой густой слой туши служил совсем для другого.

Ее темные волосы служили хорошим дополнением к ее глазам. Они были заплетены в тугую косу и падали вниз, чуть ниже пояса. Она ела спокойно, маленькими глотками запивая еду и держалась от соблазна посмотреть на меня.

– Шерити, младшая из моих дочерей.

На ее лице виднелся шрам, тянущийся от левого глаза вниз, к подбородку. Кожа шрама была темнее, чем кожа лица, придавая ему контраст и большую заметность. Спрашивать об обстоятельствах его появления я не стал, не хотел показаться грубым.

Все три дочери были похожи на своего отца лишь отчасти. Но, смотря на лица трех девушек, в моей голове сложилось впечатление о том, как могла выглядеть жена Рамаса и мать трех сестер.

У всей семьи была загорелая от длительного пребывания под палящими лучами дневного солнца кожа, однако мое многолетнее пребывание в пустыне оставило свои следы – я был заметно темнее, чем пригласившая меня на ужин семья. Ели мы в практически абсолютной тишине. Изредка слышались разговоры, проходящих мимо жителей, звук падающей воды в фонтане и завывание ветра, попадавшего в соседние дома.

Муж Темиры часто смотрел на меня исподлобья, мое присутствие настораживало Панахази, его недоверчивое отношение ко мне он показал еще во время нашей первой встречи. Он поступал правильно, за что заслуживал уважения, но дело дальше его «суровых» взглядов не пойдет. В отличие от тестя Рамаса средняя дочь главы деревни испытывала ко мне неподдельный интерес. С чем это могло быть связано – неизвестно. Либо Саба испытывала ко мне романтические чувства, либо впервые видела чужака в деревне. Второй вариант не имел твердого основания – много путешественников и торговцев могли останавливаться в этой деревне для дальнейшего продолжения пути. Поэтому единственно возможный вариант – я понравился Сабе.

Вдруг резко заговорила старшая дочь Рамаса – Темира:

– А как зовут вас, дорогой гость и откуда вы будете?

Ее слова повторяли слова Рамаса. Из ее уст «дорогой гость» звучало куда естественнее, чем у ее отца. Спокойный, но звонкий голос девушки разнесся по всему помещению и, казалось, вышел за пределы дома.

За меня ответил Рамас.

– Это воин из Фаюма, – произнес старик.

– Надеюсь, воин не принес войну в нашу спокойную деревушку, – продолжила дочь Рамаса, делая акцент на слово «спокойную».

– О нет, дорогая! Что ты! Этот добрый человек спас наш покой от нагло ворвавшихся персидских наемников. Благодаря ему мы сейчас трапезничаем столь прекрасным ужином.

Старик уронил взгляд на Сабу, ожидая от нее ответа, но дочь явно не заметила похвалы отца. Ее мысли были сосредоточены на мне. Вернувшись в реальный мир, девушка ответила:

– Спасибо, отец.

Ее голос был мягче и тише сестры и веял мечтательными образами.

Но на мое удивление в разговор вмешался Панахази:

– Возможно, визит гостя и спровоцировал нападение персов, – обращаясь больше к тестю чем ко мне.

Мне стоило раньше вмешаться в разговор.

– Меня зовут Маджет, я из Фаюма и давно забыл, как звонок лязг мечей во время битвы.

Мое резкое вмешательство удивило всех, в том числе тихо сидевшую Зану.

– Я выслеживал этих наемников с юга, и их следы привели меня к вашему дому. С ними покончено, поэтому после ужина я удалюсь, и вы навсегда забудете обо мне.

«Ни за что не забудем» читалось в глазах средней дочери Рамаса.

– Прошу прощение за грубость, – извинилась Темира, – мы и правда должны вас благодарить.

Девушка поклонилась. Едва заметно бросился в глаза жест, показанный ее мужем, – он легонько ударил жену по ноге, словно говоря – «ты не обязана перед ним извиняться». Панахази не заметил, что его жест бросился мне в глаза, и продолжил уплетать ужин.

Младшая дочь главы деревни не вмешивалась в наш разговор, но изредка спрашивала о чем-то Зану. Та лишь качала или мотала головой в ответ.

Несмотря на весьма напряженный разговор, последующая часть ужина прошла в спокойной обстановке. Рамас рассказывал о его приключениях во время службы в войске Птолемея Эвергета, а мы с удовольствием поглощали его наполненные интересом истории. Зажженные свечи служили единственным источником света в доме, их было так много, что в помещении создавалось впечатление предрассветных сумерек, когда солнце находилось еще за горизонтом.

За время ужина солнце полностью скрылось за песчаными дюнами и на небе россыпью появились звезды, а Великий Нил отражал серебристое скопление на небе. Большинство жителей давно погасили свет в домах. Огоньки мелькали в единичных постройках, но вскоре резко гасли, словно факел в песчаной буре.

Отужинав и отблагодарив хозяина и хозяек дома, я начал собираться в путь. Шарф и платок не успели высохнуть за время ужина. Оно и к лучшему, песчинки не будут проникать сквозь ткань и затруднять дыхание, захлестывая меня приступом кашля. Мои мысли и взор вновь обратились к родному дому (его можно легко найти, если есть крупные ориентиры, таким являлся Нил). Воспоминания о задорном смехе Иду и нежной коже Наимы перенесли меня в беззаботные деньки, которые я проводил вместе с семьей. «С ними все хорошо», – успокаивал я себя. Так оно и было, я чувствовал душой.

Я услышал шаги, прервавшие мои воспоминания о доме и семье. Обернувшись, я увидел ковыляющую ко мне Темиру. В руках она несла грязную посуду. Поняв, куда она направляется, я решил ей помочь. Она с радостью приняла мое предложение.

– Знаете, мой отец давно так не чувствовал себя хорошо. Вы напомнили ему о прошедших днях, отчего он буквально загорелся.

Жестикуляция дочери Рамаса придавала ее словам чувственности. В ее наряде произошли изменения – девушка расслабила ткани, покрывающие живот, тем самым наполовину обнажив его.

– Я рада, что вы разобрались с этими персидскими воинами. В нашей деревне мало интересного и не происходит ничего примечательного. Только если за дело не берется мой муж, он любит впутываться в неприятности.

Говоря о своем муже, девушка улыбалась.

– Моя заслуга в этом наполовину. Твой отец помог мне в нужный момент, и за это я ему благодарен.

Девушка вела себя по-другому, не так как во время ужина. Муж имел на нее влияние, и это отражалось на ней.

– Из каких войск вы будете? – продолжала задавать вопросы девушка, а я на них любезно отвечал.

– На границе с дружественными Та-Кемету государствами.

– Стало быть рядом с Персией?

– И не только.

– Я видела, как вы сражаетесь. Это впечатляет. Быстрые и четкие движения настигали перса врасплох.

– Признаюсь, этот наемник был сильнее меня, поэтому я и применил некие трюки, чтобы его одолеть.

Темира резко переменила тему разговора:

– У вас есть семья, Маджет? – с интересом спросила девушка.

Ответ последовал сразу:

– Да.

Любопытствовать девушка дальше не стала, слыша тон, с которым я ответил на вопрос.

– Вашей семье повезло с таким защитником, – улыбнулась Темира.

– А вашей с такими дочерями, – отвечая на ее комплимент, произнес я.

Девушка засмущалась и добавила:

– Простите мою младшую сестру за столь неприличное поведение в вашу сторону. Смотреть на вас и не скрывать это выглядело некрасиво.

В ответ я качнул головой.

Прочистив течением заводь от успевшей накопиться грязи, мы вместе с Темирой промыли от ужина посуду. Она еще что-то хотела сказать, но не стала говорить. Я догадывался, что разговор о семье проявлялся не только интересом со стороны девушки, но и решение насчет дальнейшей жизни Заны. Не дожидаясь ожидаемого вопроса, впервые за время разговора повернул голову в сторону девушки и произнес:

– Зана обретет семью, которой теперь для нее будет являться моя. Но для начала я покончу со всем, что может представлять опасность для ее будущей семьи. Но пока тебе придется позаботиться о ней. Я понимаю, что скоро ты сама стаешь матерью, о ней кто-то должен позаботиться, потому что взять девочку с собой будет ошибкой. Один раз я уже допустил подобное и оставил ее без семьи и не могу допустить и ее смерти.

Темира понимающе кивнула, взялась за помытую посуду и таким же ковыляющим шагом направилась на льющийся из дома свет. Не успела она отойти от меня, как добавила:

– Отец предлагает вам ночлег. А завтра продолжите свой путь. И еще, можете ехать сразу как покажутся первые лучи солнца, я поговорю с девочкой.

Ее слова были быстры, отчего девушка не дождалась ответа, настаивая на предложении ее отца.