Читать книгу 6 пьес в поисках режиссёра (пьесы) - Алексей Шкатов - Страница 4

Сцена I

Бернарда: Все восемь лет, покамест в доме траур,

Никто из Вас не выйдет за порог.

Так было в доме моего отца,

И точно так же будет и у нас.

Отсюда лишь одна дорога – замуж,

Да кто же к Вам посватается, дочки?!

Ведь в нашей деревушке, хоть разбейся,

Не сыщешь жениха, а те, кто есть,

Женаты уж давно.

Понсия: Хозяйки воля

Есть заповедь для Вас, а кто не понял

Не выйдет и из комнаты своей.

Бернарда: Задрапируёте окна мешковиной,

Цветные одеянья – все в сундук,

Отныне Вам лишь чёрный цвет к лицу,

В знак траура по Вашему отцу.

Ангустиас: Он не отец мне, отчим…

Бернарда: человек,

Почивший так безвременно, твой отчим

Содеял больше во сто крат отца:

Приданным, как твоё, блеснёт не всякий.

Ангустиас: Вот только мне воспользоваться им

Придётся вряд…

Понсия: …Ангустиас, замолкни.

(Смеется Адела,

Бернарда поворачивается к ней)

Бернарда: Адела, дай мне веер.

Адела: Вот, возьмите.

(Бернарда бьёт Аделу веером)

Бернарда: Ты весела не к месту, дочь моя,

Подай мне чёрный!

Ангустиас: Мама, успокойся!

Бернарда: Не сметь мне тыкать! И прошу запомнить,

Хоть все Вы мне и дочери родные,

В дни траура я хамства не терплю,

Ещё раз тыкнешь – в подполе сгною!

Амелия: Вы рубите под корень нашу юность!

Мы все старухами отсюда выйдем!

Бернарда: Плевать на юность! Мы усопших волю

Не смеем нарушать – таков закон.

Амелия: Закон для дураков!

Понсия: Молчи, Амелия!

Амелия: Мой любящий отец хотел, чтоб я

Сгнивая заживо, как в келье монастырской

Сидела взаперти, когда другие

Поют слова любви в полях и рощах?

Хотел он, чтобы я, что так любила,

Когда он гладил волосы мои,

Он завещал, чтоб я на 8 лет

Вросла в наш дом, как гриб врастает в дерево

И в силах вытащить его оттуда

Лишь только буря может… (плачет)

Понсия: Замолчи.

Бернарда: Я выслушала твой поток бестактный

И так отвечу: дон Вам завещал

Перед людьми блюсти долг чести женской,

А по закрну – траур по отцу

На 8 лет, добра и счастья ради

Он завещание ослабил пунктом свадеб.

Понсия: (тихо Амелии) Лишь в женихах спасенье Ваше, дочки

Амелия: Не свадебные, чую я, веночки

Плести нам, а могильные.

Бернарда: (шипит) Ещё

из Вас кто пикнет, и своей рукою

Я умертвлю любую, кто откроет

Свой рот, посмев тем самым усомниться

В последнем завещании отца.

Понсия: (на уходе) Закон суров, а честь превыше слов!

(Понсия и Бернарда уходят)

Сцена II

Мартирио, Амелия, Адела

Мартирио: Мать помешалась и, видать, надолго.

Амелия: Быть может, от удара похорон.

Мартирио: Ну, вот ещё! Да если б даже призрак

Сюда явился – ей плевать на всё.

Адела: На Вашем месте, я бы, в нашем доме

Про сумашедших и призраков молчала.

Слышится начало песни Марии

Мартирио: О, Господи Всевышний!

Амелия: Тише, тише!

Мартирио: Кто выпустил её?

Адела: Наверно, мама…

(Влетают Бернарда и Понсия)

Бернарда: Кто выпустил Марию!? Я ж сказала…

(Входит Мария)

(песня Марии) Летят года и время в них летит

И многовековой скалы гранит

Вода подтачиват и стирает в кровь

Тот поцелуй воды с скалой, – любовь,

Любовь, что так шумна, красива, вечна,

Но для скалы, увы, смертельна эта встреча,

Лишь время нужно, чтоб исчез тот мол,

Что страстью был для поцелуев волн…

Понсия: Служанка мне сказала, что Мария

Сквозь стены иногда проходит ночью.

Бернарда:

То ночью. Временами я стою

С покровом ночи у открытого окна

И в такт Марии пенью, то и дело,

Мерещатся из детства мне напевы,

Луна и небо, звёзды.., как красиво,

Мне хочется, как прежде – стать игривой

И слёз не видно из-зи темноты.

Амелия: Что с Вами, мама?

Бернарда: Ах. Мечты, мечты…

Понсия: Бернарда, что с тобой?

Бернарда: (очнувшись) В чём дело? А?!

Понсия: Ты только что смотрела в никуда

Как будто бредила, и слов не разберёшь.

Бернарда: (в зал) Безумна я. А не безумен кто ж?

(уходит)

(Те же без Бернарды)

Амелия: Что с мамой, Понсия? Она как будто бредит?

Мартирио: С ней не было такого никогда.

Понсия: Волнение твоё излишним будет, —

Такой удар! Ведь все мы только люди!

Адела: (в сторону) Она, скорее, сталь.

Понсия: Что ты сказала?

Адела: Я? Ничего! Амелия шептала.

Амелия: Молчала я! С чего мне говорить?

Мартирио: (Амелии) Наверное, ты хочешь нам излить

Всю душу о видениях ночных.

Амелия: Да ну, Вас всех! Какие там виденья!

Одни покойники мне снятся.

Мартирио: К непогоде!

(все смеются)

Понсия: (перестав смеяться) Прилично ль нам смеяться, траур вроде…

Мартирио: Да ладно, Понсия! С чего ты вдруг строга?

Весёлость вся твоя ушла – куда?

Уж не влюбилась ли и тщательно скрываешь?

Амелия: Скажи скорее, кто он?

Понсия: (Амелии) Всё мечтаешь!

Где ж это видано, чтоб на глазах у донны

В дни траура свиданье беспардонно

Назначить с кем – нибудь?

Адела: Как знать. Как знать.

Понсия: (жестко) Все, девушки. Довольно хохотать.

Не приведи, Господь, вдруг нас услышат,

Тогда уж жди беды.

(входит служанка)

Служанка: А вот и я!

Адела: Тебя здась только нам и не хватало!

Что надобно?

Служанка: Бернарда мне сказала,

Чтоб Понсия шла к ней.

Понсия: Уже лечу!

Адела: А я пойду прилягу – спать хочу.

(Служанка, Понсия и Адела уходят)

Сцена III

Мартирио и Амелия

Амелия: Ну, что ж, тюрьма?

Мартирио: Да прямо уж – тюрьма!

Ты всё буквально принимаешь слишком.

Амелия: Куда ж как буквально! 9 лет!

Ни шагу из дому – с ума сойти и только,

И песни петь как эта…

Мартирио: Замолчи!

Недуг Марии в тишине хранится,

Не смей и вспоминать об этом.

Амелия: Ах!

Ты суеверна слишком уж, сестричка,

То темноты боишься, то свечей,

Уж не больна ли? Выпей, успокойся.

(достаёт бутылку вина)

Мартирио: Нельзя, Амелия!

Амелия: Мартирио, ты что?

С чего ты вдруг напугана излишне?

Смотри! Вино! Сок яркоспелой вишни

Целебным снадобьем по жилам разольётся,

Кто пьёт – не плачет, ведь вино смеётся.

По жилам шутовством весёлой встряски.

Очнись, Мартирио! И выпей без опаски!

(пьёт сама и наливает Мартирио)

Амелия: Тоска не к месту. В трауре холить

И слёзы лить не стоит – лучше пить

Ведь нам —то что? Для юности, задора

Любое время – повод для простора. (смеется)

Мартирио: О чём ты?

Амелия: Всё о том же – о любви.

Мартирио: (выпивает) Господь с тобой! Любовная возня!

Нам в окна – то выглядывать нельзя?

И как приманишь ты кого-нибудь?

Любовь! Вот скажешь! Про любовь забудь!

Амелия: Забыть про то, за чем рождён на свет?!

Забыть про страсть? Безбрачья дать обет?!

Наслушалась ты маминых речей

И, как крольчонок пред удавом, сникла.

(гладит Мартирио по голове)

Глаз вдруг угас, головушка поникла

И свет тебе не мил. Очнись, сестра,

Нам молодости сладкая пора

Дана на развлеченье. Белый свет

Для нас ведь создан.

Мартирио: Но обет!

Амелия: Обет- лишь днём и на людях,

А ночь не для того.

Мартирио: А для чего же?

Амелия: Для него.

Мартирио: Кого?

Амелия: Вот дура – то! Для пастыря с молитвой!

Мартирио: Какого пастыря?

Амелия: Да что с тобой, Мартиро?

Ночь для любовников, ночь для любовной битвы!

Мартирио: Ну, да! Любовников! Дя где ж их нынче взять?

Амелия: Взять – негде. Верно. Можно лишь отнять…

Мартирио: Ох, не пойму я что-то…

Амелия: Тише! Тише!

Поймёшь со временем, ну а пока – молчок.

Пей и не думай.

Мартирио: Странные дела!

Тебя, Амелия, я все ж не поняла.

Амелия: Да и не нужно! (хохочет)

Мартирио: Я хоть и моложе,

Но знаю, думать, так, как ты – негоже.

Амелия: О, предрассудки! Как коварный вор

Влезают в тело древности сомненья,

Крадут удачу, радость и ножом

Нам ранят сердце наши прегрешенья

Которых нет. И сами веря в то,

Что выдумано нашими дедами,

Мы сокращаем жизнь себе и детям,

Рассказывая им про три свечи,

Про чёрных кошек, про старух ужасных,

Про ведра без воды. И все молитвы,

Что Господу возносим – гаснут в страхе,

Который в древности назвали колдовством.

Наш Бог нам завещал лишь радость в жизни,

А не страданья по поводу и без.

Мартирио: В тебя уж точно мелкий бес залез.

Амелия: А в ком их нет? В тебе? Ты что, святая?

Мартирио: (изрядно выпив) Пока что – да!

Невинна я! Чиста!

Амелия: Но не свята!

Мартирио: Теперь уж скоро! Скоро!

Как ни крути, а 8 лет – то срок

Немалый. Замуж ведь пойдёт

Ангустиас, а следом ты, Амелья,

Потом лишь я. О, сколько мне терпеть! (с пафосом)

Амелия: (в сторону) Терпи, терпи. Смотри, чтоб не сгореть!

(громко) Пойду, прилягу. Крепкое вино!

Мартирио: (совсем пьяная) И я пойду. Ведь все уж спят давно!

Сцена IV

Бернарда и Понсия

Бернарда: Уснули все… Возьми—ка гребешок.

(Понсия берет гребешок, Бернарда садится. Понсия ее расчесывает)

Понсия: Мне кажется, сурова ты уж слишком,

Ведь все же дети… Дочери твои…

Бернарда: О, да, мои. Не верится порою.

Года идут. Они растут. Не скрою,

Мне и самой не терпится прижаться

К ладоням маминым. И мысли вдруг кружатся

Вокруг Земли тем радостным виденьем,

Что в детстве наблюдала я.

Понсия: Виденьем?

Бернарда: То было уж давно. Была я в поле,

И мать с отцом стояли чуть поодаль,

Вдруг небо разомкнулось и цвета

Все, что ни есть на свете, радугой слились

И лестницей ко мне спустились краски.

О, сколько было там оттенков разных!

Не передать словами ощущенья!

Что было это? Божье провиденье?

Такого счастья не испытывала я

Ни разу больше. Все семья, родня,

Да дочери на выданье уж.

Понсия: Верно.

Бернарда: Что верно? Хуже не бывает! Скверно!

Понсия: Бернарда, я тебя не понимаю!

Не хочешь счастья им иль не желаешь

Их отпустить из дома своего?

Бернарда: Их отпустить? Куда и для кого?!

Для наших батраков, пропахших потом?!

Где взять мужей им?! Да ещё всем, скопом?

Понсия: А чем тебе дон Сальвио не мил?

Бернарда: Одно, что дон. А в целом – крокодил

Из рода крокодилов, да и только.

Понсия: Кто ж мил тебе? Дон Альба?

Бернарда: Нет! Нисколько!

Понсия: Ты превередлива.

Бернарда: А ты волос не рви.

Заезжих надо им – с другой Земли.

Понсия: Земля одна, да и к тому ж, кругла!

Начать бы следовало с нашего… Села.

Бернарда: Что следовало – знаю только я.

Понсия: Помилуй, матушка, ведь мы – одна семья.

Иль мой совет тебе уже не нужен?

Вдвоём ведь легче – ты теперь без мужа.

(лукаво) Кто лучше сделает, чем я, тебе причёску?

Намажет маслом, лестью усладит,

Ты на людях – ну прямо, как гранит:

Лютуешь, буйствуешь, остра на выраженья,

И не возникнет ни малейшего сомненья,

Что право первой быть тебе в краях

Тебе принадлежит.

Бернардо: О, сладкий яд!

Приятны речи мне твои и руки милы

Дай волю – заласкаешь до могилы.

Понсия: Бернарда! Полно! Искренность моя

И чувств к тебе правдивость непорочна.

Бернарда: Пожалуй, да. (встряхнувшись)

И ты не знаешь точно,

Что за мужчина после похорон

Так долго издали разглядывал наш дом?

Понсия: Конечно, знаю. Это Пепе был.

Бернарда: Пе – что?

Понсия: Пе – ничего. Твой взгляд уныл…

Бернарда: Вот имя – то! Не приведи Господь!

А что, богат?

Понсия: Не то, чтобы богат,

Скорее знатен – люди говорят.

И незапятнанной прославился он честью.

Бернарда: Смотри – ка, честь! А внешне интересен?

Понсия: Красив, Бернарда! Прямо Геркулес!

Бернарда: Ты погляди! Ну и какой же бес

Его привёл сюда, в наши края?

Ещё вчера его не видела здесь я.

Понсия: Не знаю, донна. Может, просто так?

Бернарда: Навряд-ли, он, по виду, не простак.

Узнай получше.

Понсия: Можно прямо счас..

.

Бернарда: Опять гадания? Который нынче час?

Понсия: Да полночь уж.

Бернарда: Ну, что ж, печальный день

Сошёл на нет, а вместе с ним и траур

Покинул нас до утра. Ну! Где карты?!

(Понсия берет карты)

Понсия: Луна сияет, ветер гонит тучи

И чёрной мантией окутаны все кручи,

Три старца на горе – под ней родник,

Под родником – огонь, что греет землю,

И первый старец молвит – жизнь беги!

Крути часы Времен быстрее мысли,

Проникни в будущее, резвым ветром свистни,

Разбей преграду стен, ворвись в просторы,

Скажи нам о грядущем!…

Бернарда: (со страхом) Что там?

Понсия: Дверь.

Чуть приоткрыта и неярким светом

Блестит внутри полоска Бытия.

Бернарда: Войди ж туда!

Понсия: Нельзя. Пред дверью сторож, —

Ужасный пёс с клыками, как у волка,

Блестит глазницами и мечет искры вкруг,

Столб пламени все горячей, но вдруг

Пес в миг пропал… И отворилась дверь.

За дверью – комната, раскрашена узором,

Каких не видано.

Бернарда: Что это значит?

Понсия: Весть. (кладёт карту на стол)

Та весть, что к нам придёт – с чужой земли,

С той самом, что сияет блеском власти

И шита нитками великих королей.

Я, чувстчую тепло, в стране той – лето

Навечно царствует.

Бернарда: Как всё истолковать?

Понсия: Не торопись, ещё не кончено гаданье…

Вновь вижу старцев. Двое их теперь.

Один из них вознёс ладони к Небу

И молвит: «Время, стой! Часы, замрите!»

Вновь под гору ведет тропинка змейкой

И вот река, бурлящая огнём,

И к ней не подойти. Я вижу берег,

Он там, вдали, и в белом одеяньи,

На дальнем берегу стоит девица,

А рядом крест, но как-то в стороне,

И вот к кресту она воздела руки,

Упала на колени и исчезла.

Пропало всё.

Бернарда: Что может это значить?

Понсия: Быть может, смерть?

Бернарда: Но, чью?

Понсия: Скорей девицы.

Бернарда: Что в белом одеяньи?

Понсия: Очевидно.

Бернарда: Смотри ещё!

Понсия: Нехорошо мне что-то.

Бернарда: Смотри, чертовка!

Понсия: Матушка! Мне плохо!

Бернарда: Смотри же!

Понсия: (в сторону) О, коварный поворот!

Один мудрец остался на вершине.

Вот медленно он голову поднял

И смотрит пристально, не вымолвит ни слова!

Бернарда: Задай вопрос!

Понсия: Помилуй!

Бернарда: Задавай!!!

Понсия: Скажи, мудрец, что значили у старцев

Виденья эти? Заклинаю сталью,

Огнём и воздухом, землёю и водою

И Книгою Великих тайн Природы,

Открой нам истину…

(Как виденье появляется Мария)

Мария: Слезинка за слезинкой

Из глаз моих душа стекает в землю,

А дерево растёт и днём и ночью,

Уж спелый плод на нём – красив и сочен,

Вдруг дуновенье бури все сметает

И голую равнину оставляет.

И женский крик несётся в пустоте

И душно на просторе, жутко, страшно,

Река из слез краснеет, превращаясь

В потоки крови. Всадник без лица.

Шум ветра. Ночь. Страдания и мгла.

Мгла и страдания. Страдания и мгла.

Остановись, Бкрнарда!

Бернарда: Прочь!!! Исчезни!

На помощь! Понсия! Мне плохо! Помоги!

(влетает служанка в ночной рубашке)

Служанка: Что с Вами, донна?!

Бернарда: (берёт себя в руки) Мне нехорошо. А где Мария?

Служанка: (в недоуменье) Спит, поди.

Бернарда: Проверь.

Служанка: Сейчас, хозяйка. (выходит)

Бернарда: (смотрит на Понсию, у той отсутствующий взгляд)

Понсия, ты где?

Понсия: Я здесь, Бернарда, мне не по себе.

Всё это не к добру.

Бернарда: Закрой свой рот!

В гаданьях все всегда наоборот!

Служанка: Мария спит.

Бернарда: Ступай и ты.

Служанка (опять в нредоумении)

Иду. (Уходит)

Понсия: Как ни крути, а чую я беду.

Бернарда: Забудь навеки.

Понсия: Я предупреждала —

остановиться надо.

Бернарда: Всё, сказала! (пауза)

А как ты думаешь, была ли здесь Мария?

Понсия: Да как не быть, ты видела сама!

Бернарда: Быть может это шутки колдовства?

Понсия: Конечно, шутки!!! Кровь, шутя, рекой

Лилась на девушку, а дверь, что под горой?

А чужестранец?

Бернарда: Точно – это он!

Понсия: Кто?

Бернарда: Пепе! Он ведь вдалеке рождён.

Чужак он здесь. Он не из этих мест.

Понсия: А смерть при чём? Коль волею небес

Нам Пепе прислан, как жених, зачем

Так много крови?

Бернарда: Всё!!! Из этих стен

Не вылетит ни звука! Поняла?

Понсия: Как не понять! Вот странные дела!

Сцена V

Ночь. Ангустиас, амелия, Мартирио, Адела

Адела (в ночной рубашке) Дорогой лунной ночью уходит к звездам…

И отблески созвездий манят тайной,

Что не разгадана ни кем. О, мир мечты!..

Журавликом судьба моя взлетает

И плещется в потоке звездных искр.

Не долговечна ночь. А утром солнце

Глаза мне ослепит лучами света

И вновь на землю с высоты фантазий

Я упаду и лишь воспоминанья

О лунных радугах дадут мне силу в жизни.

Как долог день! Кака скучен светлый день!

Лишь темнота дает свободу крыльям,

А днём – тоска, я буд-то бы в могиле,

В плену всего зкемного. О, Земля!

Ты спишь, земля. А мне не спится. Тенью

Я выскользаю из дневного плена

И ввысь лечу. Когда – нибудь навечно,

Покинув все земное, я отмечу

Дорогой звездный путь свой в Вышине.

А что есть смерть? Ведь та же смерть – во сне,

Когда сомкнув ресницы, мы уходим

В мир запредельных грез, в страну долин,

Что призрачностью нас зовут из плена

Всего земного. О, мой господин!

Приди с покровом ночи, отвори

Темницы двери, голосом любви,

Что слаще всех услад, меня окликни

И мы вдвоём, под темноты покровом,

Сбежим в страну безмерной теплоты.

Ах, как легко с любовной высоты

Взирать на все, что ни творится в этом мире!

Но нет тебя. И снова я в могиле

Своих фантазий…

(слышится слабый свист)

Пепе, это ты???

О, боже, как реальны все мечты!

(бежит к окну)

Ты вновь пришёл и вновь играет кровь,

Судьба моя, ты здесь, моя любовь!

Лечу к тебе, бегу, но только – «тссс!»

Не дай Господь проснутся сестры, «тсс!»,

Сейчас, сейчас ещё мгновенье и

Я упаду в обьятия твои.

Выходит в окно.

Мартирио, проснувшись.

Мартирио: Адела, где ты?.. Кто открыл окно?

Мерещится. Проклятое вино!

Амелия! Амелия! Проснись!

Амелия: Спи, пьяница!

Мартирио: Проснись же!

Амелия: Отвяжись!

Мартирио: Аделы нет!

Амелия: Как, нет?

Мартирио: Вот так вот, нет!

Амелия: А где ж она?

Мартирио: Сдается мне, обет

Аделу не волнует, Видно ей всех больше повезло.

Ты слышишь? (к Ангустиас) Эй!

(Ангустиас сопит)

Амелия: (Мартирио) Спит беспробудно старшая сестра!

Ложись и ты! Уж поздняя пора.

Мартирио: Спросонья ты никак не разберешь,

Что я тебе толкую: на свиданье

Ушла Адела только что.

Амелия: (проснувшись) Ты врешь!

Мартирио: Ну посмотри сама – кровать пуста,

Окно открыто и Аделы нет следа!

Амелия: Вот это да! И кто же он?

Мартирио: Да Пепе!

Амелия: Не поняла…

Мартирио: Зовут так: Пе-пе. Имя!

Тот чужестранец, что на панихиде

Стоял средь родственников папы в стороне.

Амелия: Так это он? Не может быть!

Мартирио: А кто же?

Мужчины, что в селении у нас

При женах все.

Амелия: При женах! Скажешь тоже!

Супружескому не помеха ложу

Искать любовницу на стороне.

Мартирио: Вот дура!

У них ведь ни лица и ни фигуры,

Все старики одни, а этот молодой,

Не местный, знатен и хорош собой.

Амелия: Откуда знаешь ты?

Мартирио: Мне рассказала

Всё Понсия о нем.

Амелия: Вот это да!

Ну, слава Богу, сбудется мечта

Хоть у одной из нас.

Мартирио: Да ты понять

Никак не хочешь: можно ведь отнять

Аделы жениха – сама сказала!

Амелия: А ты запомнила? Но я ведь просто так.

При чем здесь Пепе? Наших батраков

В виду имела я.

Мартирио: Да??? Батраков в мужья?

Амелия: Ну, ты даёшь! Ведь говорила я,

Что можно с батраками поразвлечься,

При чем тут свадьбы?

Мартирио: Спать с простым мужчиной

Нам не к лицу! У нас другая кровь!

Амелия: Какая разница! Ведь есть любовь!

Мартирио: Любовь?

Амелия: В любви – что батраки, что короли, —

Все равны. Здесь не до крови.

Адела, может статься, с батраком,

С крестьяниным, с слугой.

Мартирио: Да ты о ком?

Аделы утонченность всем известна,

И батракам в ее душе нет места.

Амелия: Пожалуй, ты права… Так значит, он.

Мартирио: Кто, Пепе?

Амелия: Да.

Мартирио: Но ведь закон!

Амелия: Закон

в любви не властен.

Мартирио: Невозможно! Бред!

Пойдет в замужество Ангустиас и Свет,

Не даст нам продыха,

Коль мы закон нарушим,

Сама ведь знаешь – это не игрушки!

Мы замуж все пойдём по старшинству,

И я, клянусь тебе, пока живу

Не дам Аделе обойти меня!

Амелия: Ты что-то распалилась, мать моя.

Что, кровь играет? Завидно? Невмочь?

Мартирио: Не быть ей замужем!

Амелия: Потише… Все же ночь…

Мартирио: Плевать на ночь! (шепотом)

Я вести разнесу по всей округе.

Амелия: Это не к лицу,

Как ты заметила, дворянам.

Хочешь мстить – умнее поступи…

Мартирио: (обессилев) Да как же быть?

Амелия: Сперва проснись. Потом поговорим.

(пауза)

Мартирио: Пожалуй, да. Что ж, утром поглядим.

Сцена VI

Утро. Служанка, Бернарда, Понсия

Служанка: К Вам гость, Бернарда,

Тот, что на поминках

Стоял вдали от всех, назвался Пепе,

С испуга я ошиблась, мне казалось,

Ведь в наших-то краях, таких имен

Не сыщешь.

Понсия: Полагаю, это он.

Бернарда: Что хочет?

Служанка: Я не знаю, донна.

Но он с цветами и одет точь – в – точь,

Как Римский император.

Бернарда: Что красив?

Служанка: (закатив глаза) Ой, матушка! Прекрасен!

Бернарда: Тьфу ты, пропасть!

Вам только лишь мужчину покажи

Вы его тут же выставите Зевсом

(Понсии) Иль Геркулесом… Ладно, счас прийду.

(Служанка убегает)

Бернарда: Сбылось твоё пророчество, чертовка!

Земля ей пухом, мать твоя – плутовка,

На всю округу славилась гаданьем,

И если б не беспутство роковое

Жила б ещё.

Понсия: (съёжившись) Помилуй!

Бернарда: Помолчи!

Или забыла договор наш тайный?!

Понсия: (кротко) Всё помню, донна, об усопших

Иль хорошо, или никак…

Бернарда: Плевать!

Пускай она в гробу перевернётся

От слов моих.

Понсия: Бернарда, прекрати!

Ведь ты сама взяла меня в прислугу

И тайну рассказала, так зачем

Ты ворошишь прошедшего осколки

И ранишь сердце мне – я невиновна

В поступке матери моей…

Бернарда: (четко, с расстановкой)

Все дети

Виновны за родителей. Поверь…

Тебе ль не знать, что грех с моим супругом,

Что мать твоя содеяла тебе —

Тебе же боком вышел.

Понсия: Бог свидетель!

Я ни на миг не вспомнила об этом,

Ни разу в жизни не претендовала

Я на наследство, зная, что твой муж,

И он же мой отец…

Бернарда: Молчать, змеюка!

Забыла ты условия?! Ни зввука!

Коль захочешь мать очистить, чтоб ни звука

Не слышала я больше, поняла?!

Понсия: Конечно, донна! (ласково) Ты ведь мне мила,

И дом твой мил, и дочери мне сестры,

И кровь одна течет по нашим жилам…

Бернарда: Забудь про это! Мы тебе – чужие.

Безродна ты! Ещё раз повторить?

Понсия: (плачет) Не надо, матушка. Ведь я благодрить

Должна Вас вечно, лишь за то, что я жива.

Бернарда: Вот то-то! (пауза) Что ж, возьмемся за дело.

Я чую, Пепе как жених пришёл.

Что скажешь?

Понсия: (успокаиваясь) Что тут скажешь – хорошо!

Один хомут долой – уже пол-дела.

Бернарда: Ангустиас уж время подоспело.

Что ж! Так тому и быть. Утрись, утрись!

Слезам не время – дочерьми займись.

Я к Пепе же пойду, хоть посмотрю

Ангустиас с кем выйдет к алтарю.

(Уходят)

Сцена VII

Служанка, Понсия. Потом Ангустиас, Мартирио, Адела, Амелия.

Служанка: Тарелок – шесть, приборов тоже – шесть,

Не ошибиться бы, ведь тотчас же нарвешься

На оплеуху донны, так… Бокалы…

Какие пыльные! Скорее протереть.

Пока был жив хозяин. Ах, хозяин,

Как рано ты покинул нас, как мало

Успела насладиться я забвеньем.

(вспоминает, грезит) Ой, помню первый раз, тогда весной,

Ты в хлев зашел, где я за лошадьми

Присматривала, ты подкрался тихо —

И ущипнул вот так вот! О, бестыдство!

О, ужас, о, блаженство, о, кошмар!

(валяется на полу)

Понсия: Да, Похорон для всех силен удар!

Эй, слышишь ты! Очнись!

Служанка: Ах, извините!

Забылась на минутку.

Понсия: Где еда?

Служанка: Сейчас несу. (на бегу разбивает бокал) О, Боже!

Понсия: Не беда. Я подниму.

Служанка: Да что Вы?

Понсия: Успокойся!

И перейдём на ты.

Сходи, умойся, да веник принеси.

Служанка: Уже бегу! (в изумлении уходит)

Понсия: Вот слуги! Всё на левом берегу,

А господа – на правом, и река

Меж нами плещется. Порою берега

Вдруг сходятся, но на короткий срок,

Недолгий миг! И вновь воды поток

Нас разделяет на господ и батраков.

О, Бог, мой Бог! Зачем ты так суров,

Что разделил на нищих и богатых

Наш род людской? Или чертей коварство

Такую злую шутку вдруг сыграло

С Землею всей? Ведь некогда начало

Земных деяний начиналось с равных.

А что теперь? Лишь толчея бесправных,

Голодных нищих рыщет по земле.

В незнаньи, в полумраке, в пустоте.

А те, что называются «вельможи»

Похуже первых – ни души, ни рожи.

Сорят деньгами, грязными словами,

Но чаще беззаконными делами.

А Ты взираешь молча с высоты,

Но свет Твой не разверзнет темноты.

Ведь Ты же есть! Ответь! Молчишь, молчишь,

И только наши души горячишь

И нет уж продыха для легких, где же смысл?

Как уловить Божественную мысль?

Понять всю правду смысла Бытия

Давно, видать, не нам. Жаль, что не я

Увижу Твой восход над этим миром,

Твой гнев, Твою любовь, Твою секиру,

Что головы беспечных отсечет.

Один закат. А будет ли восход?

(входит Мария)

Мария: Кто мчит, взмывая ввысь, не зная стен,

Тот может отстраниться от земного

И вмиг покажется не так суровым,

Не столь рутиным наш житейский плен. (На Понсию)

(Мария исчезает)

Понсия: (задумчиво) Пусть даже брежу я, я может сплю

Но за совет тебя благодарю.

(Появляется служанка, услышав последние слова)

Служанка: (изумленно) Меня благодаришь? За что?

Понсия: За веник!

Служанка: Смеешься…

Понсия: Право! Искренне спасибо! (берет веник)

Я подмету. Зови же дочерей,

Пора позавтракать. Чего стоишь? Скорей!

(служанка пулей вылетает. Понсия смеется)

Понсия: Да, с добротой на Вы у нас в округе:

Ты к слугам с лаской – прячутся в испуге.

(Подметает осколки. Входят: Адела, Мартирио, Амелия, Ангустиас)

(За ними служанка с едой)

Адела: (радостно) К столу! К столу!

Я голодна, как волк.

Мартирио: (тихо) Ещё бы!

Адела: Что?

Мартирио: (громко) Я говорю – за стол!

Ангустиас: Чем нынче потчуют?

Служанка: Омлетом с ветчиной.

Амелия: Тьфу, ветчина, а как у нас с икрой?

Понсия: Амелия, видать, не с той ноги

Сегодня встала.

Мартирио: (служанке) Дура, помоги! (не может сдвинуть стул)

Понсия: Мартирио, ты что?

Мартирио: (резко) Что надо?!

Адела: Боже! Ты на себя сегодня не похожа.

Мартирио: (огрызаясь) И ты не очень!

Ангустиас: Сестры, что такое?

Не выспались?

Амелия: Оставь – ка нас в покое.

Ангустиас: (в недоумении) Как скажете.

(входит Бернарда)

Бернарда: Опять не дождались!

За стол без матери, ну разве это жизнь!

А знали б новости – как миленькие ждали.

Адела: (весело и жуя) Какие новости? А, мам?

Бернарда: (со смехом) Нет, вы видали!?

Жует и говорит. Не подавись!

Адела: (жуя) Угу —угу.

Понсия: Бернарда!

Бернарда: Что?

Понсия: Делись!

Бернарда: Чем?

Понсия: Новостями, Боже, чем ещё!

Бернарда: Ах, новостями… (вдруг к Аделе) Так! А что с плечом?

Адела: С каким плечом?

Бернарда: С твоим, Адела, с чьим – же?

Адела: (баспечно) Ах, это! Порвала!

Мартирио: (в сторону) Или порвал.

Бернарда: (не услышав) Твоя удача,

что сегодня Бог нам дал

Счастливый день. Но больше, чтоб к столу

В таком наряде не являлась ты.

Адела: (опять жуя) Угу.

Бернарда: (торжественно) Спешу сообщить Вам, что назавтра ровно в два

Помолвка Пепе и Ангустиас!

Понсия: Дела…

Ангустиас: Пе – что?

Бернарда: Пе – ничего! Зовут так: Пепе!

Бернарда: Жених твой, дочка, носит имя.

Понсия: Так значит, получилось!

Бернарда: (к Ангустиас, которая сидит, открыв рот)

Вот разиня! Рот – то закрой!

Ангустиас: (еле выговаривая) Так что же, я невеста?

(встает) Но кто он, мама, я же…

Бернарда: Сядь на место!

(пауза)

Бернарда: Ты что, не рада? (ко всем) Вы не рады, что ли?

Мартирио: (отупес, очень медленно)

Мы счастливы.

Ангустиас: Конечно, твоя воля

Оспорена не может быть, но все ж

Могу спросить я – а жених хорош?!

(все смеются, кроме Аделы, которая сидит как каменная)

Служанка: Красавец он, Ангустиас!

Ангустиас: Бог мой! Не верится, что я, и вдруг – женой.

(опять все смеются)

Бернарда: Не верится – поверится. Сегодня

Свиденье Ваше. Ровно в 5 часов. (пауза)

При мне увидитесь!

Ангустиас: (радостно) Конечно, мама, слов

Для благодарности найти я не могу,

И если можно, то я к себе бегу.

Бернарда: Беги, беги, готовься! Понсия!

Одеться помоги ей!

(Понсия и Ангустиас уходят)

Бернарда: (ко всем) Ну, семья!

(смотрит внимательно на Аделу)

Бернарда: Адела, что с тобой? Нехорошо?

Адела: Да, матушка.

Бернарда: О, Господи! Но что?

Быть может отравилась чем? (к служанке) Эй, ты!

Что с дочерью моей?

Мартирио: (в сторону Амелии)

Скорей мечты

Несбывшиеся в ней взорвались вдруг.

Служанка: Помилуй, донна, ни при чем я тут!

Бернарда: (загораясь) Ах, ни при чем? Да я…

Адела: Нер, нет, не нужно.

Она не виновата… Ах, как душно!

Бернарда: Мартирио, Амелия, уведите

Аделу в спальню.

Живо! Торопитесь!

(Те уводят Аделу)

Бернарда: (служанке) Открой там окна шире.

Служанка: Но, Бернарда! Ты ведь сама велела.

Бернарда: Вот не надо! Велела – не велела. Мой приказ:

Все окна настежь! Мигом!

Служанка: Сей же час!

(Служанка уходит. Бернарда одна)

Сцена VIII

Бернарда: О, поколение маломощных жил!

Как научить встречать судьбы сюрпризы?!

Ведь плоть и кровь – от верха и до низа,

Но где – же в них мой нерв, мой лоск, мой пыл?

И все сравнения напрасны и не к месту,

И нет уж сил всех удержать, невмочь.

Все – разные! Как из другого теста,

Порой, хоть с глаз долой, из сердца- прочь.

Ангустиас лишь к алтарю на днях

Пойдет за руку с Пепе. Это мало!

Скорей бы всех их замуж… Странный страх

Меня тревожит. Что-то мне вдруг стало

Шептать внутри: «ошибка». Я ошиблась…

Ох, что —то стала ясность мыслей вдруг

Теряться в дымке призрачной, обидно!

Сомненья – дрянь! Прочь, прочь терзаний круг!

Сказала —сделала. Ведь издавна так было…

Зачем же сердце ноет так в груди?…

Да, годы! От былого пыла

Лишь пыль столбом осталась позади.

(вдруг серьёзно) Что будет – то? Проклятое гаданье!

Как ни стараюсь – не могу забыть.

Мгла и страдания… Что, все мои старания

Насмарку? Ну уж, нет! Не может быть!

Да и потом… Добра ведь нет без худа:

Как брат с сестрой – беда, а рядом чудо.

(Уходит)

Сцена IX

Мартирио, Амелия, Адела

Мартирио: (Аделе) Допрыгалась, ночная кобылица?

Амелия: Мартирио, оставь! Ей плохо!

Мартирио: Пусть!

Ты ночью с Пепе ведь была, сестрица?

Адела: (еле слышно) Оставте меня, сестры отдохнуть

Мне следует. С чего – то стало душно.

Мартирио: (передразнивая) «С чего – то!», «Вдруг!»

Ты нам – то хоть не ври!

Адела: Мартирио, прошу тебя, не нужно!

Мартирио: Ты хоть за помощь поблагодари!

Адела: Спасибо Вам. Мне право, стало плохо.

Амелия: А как не стать? Ведь не ждала подвоха?

Признайся, не ждала ведь?

Адела: Признаюсь.

А Вам – то что? Я сплетен не боюсь,

Коль вы их пустите.

Амелия: Я? Сплетни?! Никогда!

Мартирио: (внезапно смягчаясь)

Нам, если честно, жаль тебя. Вреда,

Секрет твой зная, мы тебе не причиним.

Амелия: Так что же, правда? Ночью вместе с ним

Была ты на свиданьи?

Адела: Да. И что?

Мартирио: (очень хорошо играя)

Вот, мужичье!

Отродье, грязь, зверье.

В ночи – с одной, а утром уж с другой!

Их с детства не терпела я, порой

Я наблюдала издали за ними.

И все они казались мне такими…

(загорелась было, но вовремя осеклась)

Такими… (ищет слово)

Мерзкими и гадкими на вид:

Лицо – гранит, а сердце – то смердит

Предательством и пошлости ухмылкой,

И вечно бредни о любови пылкой

Лишь у сопливых вызывали дев,

Румянец на лице. Во мне же – гнев

Кипел пучиной, огненной лавиной!

Поверишь – смерть! В момент сгоришь лучиной

И по себе оставишь лишь насмешки

Амелия: Скажи, Адела, как ты, в этой спешке

Успела после похорон, так скоро

Устроить с Пепе встречу? Он не здешний.

Мартирио: Да, по всему видать, не стали мешкать

Все дамы из-за Пепе. А вчера

Пруденсия, что в гости к нам зашла,

Все лишь о нем твердила.

Амелия: Странные дела!

Мартирио: Чего ж тут странного? Мужчина нынче дорог!

А здесь тем паче, он – один, нас – сорок,

И тридцать девять – тут же норовят

Его своим соделать сувениром.

Амелия: Ну, скажешь тоже – я ж не торопилась.

Мартирио: И слава Богу! А Аделе, видно он

Пришелся по душе…

Амелия: Как изможден

Твой взгляд, Адела! Мы, пожалуй, маму

Позвать должны.

Мартирио: Амелия, не стоит!

Аделе плохо, кто ж об этом спорит,

Но наша мамочка тотчас на все вопросы

Найдет ответы. Это ни к чему.

Адела, я права?

Адела: Да, ни к чему

Всем этим нашу маму беспокоить.

Да и бессмысленно теперь всё это.

Мартирио: Стоит, пожалуй, дать ему урок хороший.

Амелия: Урок, какой урок? Покорчить рожи

Ему из окон – мы ведь взаперти!

Мартирио: О, стон беспомощный! Как нищий с паперти…

Найдется способ. Месть – святое дело.

Придумать надо, главное – умело.

Адела: (приподнимаясь) Не надо мстить. И некому, поверь.

В моей душе ему закрыта дверь.

Предательство, что рухнудо как древо,

Мне лишь в подмогу, и не надо гнева.

Что начинадось вмиг —То вмиг иссякло.

Дай Бог навечно. Все недолговечно.

Амелия: Ну, что ж, Адела, мы пойдем, наверно,

Тебе, что с нами, что без нас – сейчас все скверно.

Адела: Я лишь прошу Вас – чтоб ни звука в этих стенах

Об этой встрече не услышал кто. Ведь в целом

Смешна вся эта встреча под луной.

Мартирио: А он… ну… это…

Адела: Что?

Мартирио: Ну… был?

Адела: Со мной?

Мартирио: А с кем? Со мной?

Адела: Да, Бог с тобой, Мартирио!

Я с ним лишь миг… Была!

Амелия: Лишь миг? Так быстро?

Мартирио: (настойчиво) А мне казалось ночь вы провели.

Адела: (с достоинством) Чтоб провести с мужчиной ночь любви

Сперва не худо б стать его женой. (улыбается)

Амелия: (почти сражена) Ну! Скажешь тоже! Прямо уж женой!

Скажи – любовницей.

Мартирио: (тоже сражена) Да ты ее с другой

Все спутать хочешь. Для Аделы честь

Превыше наслажденьия и здесь

Спор неуместен – знаешь ведь сама.

И если б их видали, то молва

Была бы грязной, коли их оклеветала.

(с орлиной проникновенностью)

Ведь так, Адела?

Адела: (скромно) Ты ведь все сказала… К чему тут добавления?

Амелия: Пойдем. Пусть отдохнет она, а мы вдвоем

Ангустиас поможем для свиданья.

Поспи, Адела…

Мартирио: (так и не поняв ничего до конца)

Да… Ну… До свиданья!..

(Уходят)

Сцена X

Адела одна

Адела: Короткий миг забвенья… Ах, как страшно

Одной вдруг оказаться в пустоте.

Ещё вчера, летая в Высоте

И возомнив себя свободной птицей,

Вдвоем с любимым, счастья колесницей

Неслись мы, по небу в полночной темноте.

Какой полёт! Какие сновиденья!

Мир радуги, чветов переплетенье,

Созвездья ракушек морских, небес сиянье,

И незнакомой песни переливы. О, страданье!

Мотив забыла! Глохну! Меркнет свет!

В глазах моих лишь очертаний тени

Передвигаются лианами сплетений

Каких – то чудищ. Пощадите! Мой сонет

С любовных нот в надгробный обелиск

Сползает звуками каких – то барабанов, —

И почему – то в сердце неустанно

Игла вонзается. В ушах ужасный визг

Сирен морских и смерти дуновенье

Совсем уж близко – в этом нет сомненья…

О, пепелище рухнувшего счастья!

Забытая мелодия стекает

Последней каплей разума. О, Боже!

Останови моё безумие, Ты можешь!

Я жизнь тебе отдам за миг рассудка,

За хоть немножко света, не губи!!!

Туман, туман, сплошной туман вдали.

Ты, оборотень с ангельским лицом!

Я не боюсь тебя, ты подлецом

Стал сам себе, ведь я тебя любила,

А ты, за это счастье, до могилы

Довёл меня и там оставил грязно.

Но на прощанье говорю: Ах, как прекрасно

Все то, что ты мне дал! Я без стыда

В твоих объятиях останусь навсегда,

И ты, от страха ускоряя бег,

Из жизни в жизнь, из века и во век,

Все будешь помнить страсть моей любви,

Мои глаза и волосы мои

И душу, что так мерзко осквернив

Ты бросил в грязный омут, позабыв,

Что я была единственная в мире,

Что так тебя любила и в могиле

Ты не уснешь от собственных же клятв,

Тех нежных клятв, что стали мне как яд,

Они к тебе с удвоенною силой

Вернутся вновь, а над твоей могилой

Построят памятник с изображеньем змей

И надписью: «Не забывай о ней!»

(слышится слабый знакомый свист под окном Аделы)

(Пауза)

Адела: О, Господи! Я брежу? Умерла? (свист повторяется)

Не может быть!!! (снова свист)

О, странные дела!

(в испуге идёт к открытому окну)

Он снова здесь. И среди бела дня.

К Ангустиас ведь рано! (опять свист) Он меня

Зовет настойчиво. Но что это со мной:

Все страхи, словно схлынули волной

Готовой было проглотить меня.

(в окно) Иду, иду! (шепотом) О, Боже!

(в зеркало перед окном) Я – не я!

(вылезает в окно)

Конец I—ого акта