Читать книгу 55 лет за рулем - Алексей Ушаков - Страница 5

В далекие времена, ещё в СССР, мне удалось после окончания института заняться автогонками на АЗЛКА, но не долго, и приобрести там опыт и навыки любого ремонта автомобилей. Я своими рукам мог делать ТО, любые настройки, ремонтировал двигатели и подвески, делал жестянку и малярные работы. И вот, когда женился и пришлось снимать квартиру, стал заниматься ремонтом машин и организовал небольшую автомастерскую, имел кучу серьезных Клиентов из мира ученых, торговли, музыки и не напрягался по поводу любого «дефицита». А еще, в трудные 90-е мне пришлось заниматься обучением вождению наших «красных пиджаков» и их «водил», а также их «любовниц» – ярчайшая страница трудовой биографии, которую не зачли при расчете пенсии!

Часто машины клиентам ремонтировали во дворе дома

А начиналось всё банально просто. В доме, где мы с семьёй сняли квартиру, жил довольно известный музыкант из Москонцерта. Виртуоз игры на балалайке. Сами понимаете, в своей машине он не разбирался, а у него была «Копейка» – Жигули «ВАЗ-2101», которая в его руках отказывалась не только ездить, но и заводиться. Его жена, дородная армянка, постоянно сетовала на мужа, что ей приходится брать такси, т.к. машиной невозможно пользоваться. Надо сказать, что музыкант был ещё тот водила. Его чаще можно было видеть с авоськой в руках (авоська – плетенная из тонких капроновых нитей сумка, умещавшаяся в сжатом кулаке), где было аккуратно сложено 7 бутылок Портвейна «777», видимо «7» было его любимой цифрой. Когда мы вместе поднимались на лифте, он виновато смотрел, то на меня, то на авоську, и говорил:

– А что, я после гастролей, имею право…

Наши машины на стоянке напротив подъезда, почти всегда, стояли рядом. Представляете, какие были времена, если у 16-ти этажной одно подъездной башни стояло всего машин 10—12 с двух сторон дома – не было у людей машин. Как-то музыканту не удалось завести свою машину, а они с женой куда-то торопились, а я только подъехал, и они кинулись ко мне – «подвези»! Сели, поехали. По дороге они ругались из-за машины, а я возьми, да и скажи, что могу наладить машину. Жена музыканта забрала у него ключи от машины, передала мне со словами:

– Вот ключи, сделаете, звоните, вот наша визитка, заплатим сколько попросите, и не экономьте, приведите всё в порядок!

Вернувшись к дому, я подошел к машине, открыл её, открыл капот и багажник. Мама дорогая… Багажник был завален пустыми бутылками от портвейна, правда, встречались и от коньяка, какими-то шмотками, фантиками, высохшими овощами и фруктами. Под капотом было нечто: воздушный фильтр свисал влево от карбюратора, на радиаторе не было крышки, грязь была толстым слоем. В салоне было грязно и пыльно, а на заднем сиденье и в ногах было разбросано женское и мужское бельё. Женское белью явно меньшего размера жены музыканта…

И сейчас, редко, но иногда приходится и самому

Я сразу понял, что автомобиль требует «капитального обследования и профилактики», и что этим нельзя заниматься походя. Через день в выходные я отогнал машину на пустырь недалеко от дома, где стояло 5 гаражей инвалидов, подогнал свою машину с инструментом, переоделся и начал разгребать «авгиевы конюшни»… Чего я только там не находил, включая деньги в бумажных смятых купюрах и золотые кольца, серьги… Машину пришлось мыть и пылесосить всю полностью, снимая все ковры и сиденья. Ценные вещи я сложил в пакет, а остальное выкинул. На это у меня ушло часа три. Инвалид из гаража, где я подключился к электросети, ходил вокруг машины, смотрел, возмущался, смеялся, а потом пошел разбирать выкинутые мной вещи, бутылки он потом, видимо, сдал. Что мог, я сделал в первый день, но машина требовала кучу З/Ч – список составил два тетрадных листа. На достать все З/Ч у меня ушло дня три, а потом целый день возни по замене и наладке, включая подвеску…

Я подогнал машину к дому. Не поверите, разница была такой, как у новой машины и машины с помойки, что была там лет пять. Жена мне потом сказала:

– У тебя такой вид, что ты трудные роды принимал…

Машина мне далась трудно, но делал я её, как себе самому. Позвонил хозяевам, они спустились, и вначале не могли найти свою машину среди пяти машин – я же её помыл. Они просто обалдели от увиденного и того, как теперь все работало и ехало.

– Алексей, – сказала дородная армянка, держа пакет с золотом и деньгами, – да вас нам Бог послал, любые деньги, любые контрамарки, и вообще, что вам надо, мы будем помогать…

Я всегда выписывал четкий счет на З/Ч и на работу по нормальным расценкам, но мне всегда платили вдвое за качество и хорошее отношение. Музыкант познакомил меня со своими друзьями из Москонцерта, и я ремонтировал им машины, те знакомили меня со своими друзьями, так стали появляться клиенты закройщики, директора обувных и прочих продовольственных магазинов, баз, столов заказов, профессора и академики. Клиентура росла, как снежный ком. Мне пришлось снять большой бокс на 4 машины и взять себе помощников на простую работу. Перечень наших услуг рос. От ТО автомобилей мы перешли к любому их ремонту, включая переборку двигателей, ремонт коробок, подвесок, а потом и к кузовному ремонту и окраске. Правда, сильно разбитые машины мы не брали, так, на ремонт 2-4-х деталей.

Заниматься этим видом деятельности, в свободное от основной работы время, было «нетрудовыми доходами», за чем следило ОБХСС – такое милицейское подразделение по экономическим преступлениям. Индивидуальная трудовая деятельность не приветствовалась. Коллективное стояло выше индивидуального. Общественный интерес превалировал – перекосы были во всем. Государственный сектор услуг автовладельцам не соответствовал спросу, люди могли и хотели помогать друг-другу, но делать это надо было по закону бесплатно. Эти люди из ОБХСС могли устроить реальные проблемы и вообще и по месту работы. Но мы ремонтировали машины и им, и они нас не трогали. В стране был дефицит грамотных и добросовестных механиков, работающим по нормальным ценам.

Поток клиентов нарастал с каждым месяцем. Как говорил один мой помощник, можно переезжать жить в мастерскую, поставить раскладушку, чайник и электроплитку и жить «не отходя от кассы». Устои общества, интересная работа и разностороннее образование не позволяли мне всё это бросить и переключиться только на ремонт авто. Хотя соблазн был большой. На ремонте машин мы зарабатывали в 5—7 раз больше, чем на основной работе, но уйти из научной среды в «шаромыжники», как тогда говорили, мы не хотели – просто подрабатывали, это было тяжелое и интересное хобби, приносящее деньги.

Тогда я познакомился с удивительными людьми из сферы торговли. Из их рассказов я понял, как вообще устроена торговля, и сколько глупых правил там существует и сколько лазеек. Директора магазинов никогда не считали деньги в пачках – они, зажав пачку между большим и указательным пальцами, говорили сколько там купюр с точностью до одной бумажки! Дневную выручку магазина они часто взвешивали просто на весах ворохом, определяя сумму с точностью в 100 рублей. За мою работу они всегда платили мне двойную сумму, а когда мне нужны были продукты, они весь свой дефицит, чего не было на прилавках, складывали в большую картонную коробку, ставили на весы напольные для взвешивания мешков, и вес умножали на стоимость Докторской колбасы 2.90 руб./кг, а там была и икра, и копченые колбасы и корейка с грудинкой и…

Преодолевая брод наехал на арматурную сетку

С тех пор много утекло воды. Мы живем теперь совершенно в другой Стране и Государстве, где понятия и ценности быстро меняются. То, что раньше называлось спекуляцией, «халтурой», «шабашкой», «нетрудовыми доходами», теперь называется бизнесом. Раньше все люди работали и у них всё было, а в магазинах мало чего было и был дефицит во всем буквально. Теперь, не понятно кто и где работает, никакого дефицита нет, в магазинах полки ломятся от товаров, но многим денег не хватает на самое необходимое, но все бросились покупать недвижимость и машины.

Я перестал заниматься ремонтом машин, стал ещё больше на них ездить, а ремонтирую свои машины у знакомых мастеров, которых знаю, как профи своего дела.

У меня появилось большое и серьёзное увлечение, переросшее в образ мысли и жизни – это яхтинг. Есть друг Володя, с которым мы ходим вместе на яхтах уже 23 года, и которого я зову Боцман.