Читать книгу Дорога под солнцем - Алексей Валерьевич Ребезов - Страница 3

Светало. Тоненький солнечный лучик проник сквозь неплотно задернутую занавеску и осветил дальний угол комнаты, индийский ковер, висевший на стене, и полку с книгами. В противоположном углу стояла кровать, туда луч еще не проник.

– Артем, пора вставать. Просыпайся, соня, а то в школу опоздаешь, – раздался мамин голос из соседней комнаты, – уже без пятнадцати восемь.

Артем сладко потянулся, затем свернулся калачиком, укутавшись поглубже в теплое мягкое одеяло, вылезать из-под которого никак не хотелось.

– Так ты встаешь или нет?

Осознав, что вставать все-таки придется, он отозвался:

– Ща, мам, уже встаю.

Он сел в кровати и, посидев с минуту еще в полудреме, не торопясь встал и пошлепал босиком в ванную, которая находилась у кухни, откуда пахло приготовленной яичницей.

«Солнце красит ярким светом стены древнего Кремля, просыпайтесь, пионеры, вам вставать давно пора», – слышалось из радиоприемника, стоявшего на кухне. «Как актуально», – подумал Артем. Он умылся, быстро и шумно фыркая и сморкаясь, выскочил из ванной и метнулся к столу, где его ждал завтрак: кружка кефира, яичница, хлеб с маслом и вареньем. Проглотив все это без особого удовольствия, глянув на будильник, на котором было уже 8.15, спешно стал одеваться. Рубашку, школьную форму и босоножки он надел мгновенно, а вот с пионерским галстуком пришлось повозиться, но все равно подушечка на нем вышла неровно, да и концы получились разной длины. Схватив портфель и мешок со сменной обувью, щелкнул замком на входной двери и уже из холла крикнул:

– Ма, я ушел.

– Ключи взял?

– Да взял, – прокричал Артем уже на бегу.

Сбежав как метеор по лестнице, он выскочил во двор, благо школа находилась в тридцати метрах от его дома. Школьный двор был прямо под окном квартиры, в которой Артем жил с родителями. Преодолев данное расстояние секунд за 20, он влетел в двери школы, бросил мешок со сменкой в гардеробе, так как было тепло, а босоножки он надел заранее. Скача по лестнице – ступеньки через две – на третий этаж, он догнал Вовку из 5-го «Б», параллельного класса.

– Здорова, Вован, вроде успеваем, у тебя часы есть?

– Привет, есть, сейчас 27 минут девятого.

– Отлично, у вас сейчас что?

– Рисование.

– А у нас англи-и-ийский, – невесело протянул Артем.

Достигнув нужного кабинета на третьем этаже, Артем влился в галдящую, шумящую массу одноклассников, толпой входящих в двери.

– Глядите-ка, а вот и Репкин пожаловал. Ну надо же, успел, однако, репка-сурепка, – поддели девчонки из его дома.

Очень смешно, – отпарировал Артем и показал им язык.

Далее он, влекомый потоком, пробрался к своей второй парте и занял место у окна; он всегда здесь сидел.

– Привет, Колян, – сказал он подошедшему соседу по парте.

После 3-го класса все сидели с кем хотели, а не мальчик с девочкой, как было раньше, хотя это не поощрялось учителями. Сосед Колька Федосов был неулыбчивым пацаном с задумчивым лицом, ходил немного сгорбившись – хотя не был высокого роста – и обладал аналитическим складом ума, что отражалось на учебе. Он был отличником и очень злился, когда получал четверку, а для Артема, наоборот, это являлось хорошей оценкой. Учеба воспринималась им как неизбежная обязанность и тяжелая ноша, которую ему нужно было нести. Он прекрасно понимал, что она нужна, но всегда с огромным трудом заставлял себя учиться.

Это не касалось всех предметов. Например, на истории и географии он с интересом слушал преподавателей. А на таких предметах, как физика, математика или английский, он просто многого не понимал и не стремился понять; они давались ему крайне сложно. Про Артема сложилось мнение, особенно у учителей, что это хулиганистый мальчик, озорник, драчун и проказник, не вписывающийся в стандартные рамки примерного ученика. Когда где-то что-то происходило, то всегда в первую очередь думали на Артема. Когда в конце года подводили итоги, то намекали, глядя на него, что нужно кое-кому подтянуть много предметов, имея в виду его весьма среднюю успеваемость.

На самом деле вся причина была в том, что у него было очень много энергии – которая, кстати, сильно поубавилась с годами, – но направлена она была не на учебу. У него всегда была потребность ее выплеснуть, и он не мог долго сидеть на одном месте, тем более 40 минут, сколько длился урок. Эта энергия выражалась в потасовках на переменах, ломкой инвентаря и даже поджоге школы, неумышленном и случайном, закончившимся благополучно без последствий, но за ним закрепилось с тех пор прозвище Поджигатель. Неудивительно, что учителя Артема недолюбливали, а некоторые и совсем невзлюбили.

Ребенок-юла – так его с самого детства называли родственники. Он старался все время что-то схватить в руки или вдруг мог резко побежать, когда только научился ходить, что доставляло немало хлопот его маме. Бабушки не могли с ним долго находиться, они просто уставали от него, ведь его любимое занятие было делать все наоборот. В общем, там, где был маленький Артем, про спокойствие можно было забыть, и нужен был глаз да глаз за его проделками.

Лет в пять на даче под Истрой, пока дед ремонтировал крышу, забил все гвозди, приготовленные для кровли, в землю, чем очень рассердил деда, посчитавшего, что внук сделал это нарочно. Дед не переставал говорить родителям: «Смотрите, какой сын у вас растет, бандит будет». В следующий сезон на этой же даче он свалился с самодельного турника и сильно поцарапал себе голову, напугав родителей, войдя в летнюю кухню с ладонью, полной крови. Тогда он проходил две недели с забинтованной головой, а в довершение всего там же, на даче, соседская такса укусила его за живот, когда он ее дразнил. Из взрослых никто не мог понять, почему именно за живот, ведь таких укусов не бывает. И как так получилось? Благо собака была здорова, и уколов делать не пришлось.

Уже на другой даче, в другой раз Артем тоже с пользой проводил время. Бабушка Артема, мамина мама, купила в 1971 году дом в деревне Алексеенки, в ста километрах от Москвы, с большим участком. В деревне жили местные, и у каждого двора была своя живность. Артем пробовал с дерева оседлать сначала быка и покататься на нем, потом гонял соседских гусей и овец, причем овцы были на привязи и бегали по кругу. После, впрочем, вынужден был бежать сам в лес от разозленной хозяйки, бежавшей за ним с кнутом. Можно добавить, что кнут не был последним, и Артемка еще много-много натворил мелких проказ.

Когда он бывал с родителями на море, целыми часами не вылезал из воды, барахтался, бегал по пляжу, нырял, чем всегда волновал родителей. В общем, всем людям, каким-либо образом, связанным с его обучением или воспитанием, он доставлял немало хлопот.

Возвращаясь к учебе, оценки за четверть действительно не радовали, но совсем не потому, что он был балбесом. Как-то разговорившись с новой учительницей литературы, он сообщил ей, что его отец работает старшим инженером-конструктором на крупном заводе, а мама преподавателем экономики в МАИ. Учительница сильно этому удивилась; она думала, что Артем из неблагополучной семьи.

Объяснить такую ситуацию можно следующим образом: он почти не учился, он не мог долго вдумываться в то, что рассказывали на уроке, его хватало максимум минут на пятнадцать, все остальное пролетало мимо ушей. Выполнение домашних заданий протекало следующим образом: прочитав какой-либо параграф по предмету для него не особо интересному раза 3–4, он не мог повторить даже вкратце прочитанное. Для запоминания ему требовалось, сосредоточившись, прочитать хотя бы раз десять, на что у него, естественно, не хватало терпения. А раза 2–3 читать было все равно, что не читать. По этой причине иногда он вообще не открывал учебник, и вся эта учеба его тяготила в какой-то мере, до определенного момента.

В итоге он частенько получал за это двойку, но продолжал в том же духе. Нередко случалось, что двойку ставили после того, как он читал и готовился. Родители его ругали, а отец иногда применял даже ремень, но это не действовало результативно. Одноклассникам, судя по разговорам, достаточно было прочитать 1–2 раза что-либо, и все запоминалось. Нет, у него не была плохая память – у него была неважная усидчивость. Память, скорее всего, была избирательной, и он запоминал только то, что было для него действительно интересно.

Много лет спустя он занимался на индивидуальных занятиях французским языком и когда-то запнулся на секунду при пересказе многолистового текста. Учительница сказала: «Вспоминайте, вспоминайте, Артем, у вас прекрасная память». Также превосходно было у него со зрительной памятью. Раз, где-то что-то увидев мельком, он мог это вспомнить в нужный момент. Но сейчас он относился ко всей этой учебе по-детски, не совсем понимая, чего от него хотят, и не думая об этом. Зато все время проводил во дворе, читал дома сказки и даже писал собственные, ходил в спортивную конькобежную секцию на «Водном стадионе».

Кроме этого, больше всего на свете он любил путешествовать, естественно, с родителями. И этому было несколько причин. Случилось так, что, когда маленькому Артему не исполнился еще годик, он заболел воспалением легких. Врачи спасли его, но то ли при лечении была повреждена иммунная система организма, то ли сам организм был очень слабенький. Это дало целый букет заболеваний, таких, как бронхиальная астма и аллергия на весеннее цветение растений и особенно трав. Она продолжалась с мая по середину июля.

Мальчик плохо переносил сырую, холодную погоду, часто простужался, а в период цветения не мог надолго выезжать за город на природу, где у него случались приступы удушья. И вот именно поэтому – с наступлением весны – родители старались вывезти его на юг к морю, где цветение уже закончено, а воздух теплый, морской и полезный. Они старались оставлять его там на целое лето, благо у мамы, как у преподавателя, был отпуск 60 дней, а у папы – 30.

Артем ездил на юг каждую весну, начиная с 1973 года. Для него это был праздник души и тела. Он забывал про свои недуги и все эти месяцы прекрасно себя чувствовал и открывал все время что-то новое, так как они всегда были в разных местах. Весь учебный год – а особенно весной – Артем думал и мечтал о предстоящих каникулах, о поездках, о том, как опять мерно застучат колеса вагона поезда по рельсам – туду-туду, туду-туду. Мечтал, как прильнет, как обычно, к окну и будет с удовольствием смотреть, как замелькают дома, поля, леса, изменится пейзаж, и через двое суток он снова будет бултыхаться в теплом море.

Позапрошлым летом, например, он провел целый месяц с папой под Одессой, в местечке Коблево, в пансионате. Как обычно, не вылезал из моря и ловил рыбу с берега на самодельную удочку. Затем, когда папа уехал, приехала мама, и они поехали в Молдавию к родственникам в село Страшены, что недалеко от Кишинева, где и пробыли остальную часть лета. Озорной Тёма, играя во дворе сельского дома, где они жили у родственников, выпустил двух нутрий из клетки, и одна из них упала в выгребную яму туалета. Дядя Павлуша – так звали родственника – долго и с трудом ее оттуда доставал, ругаясь на чем свет стоит. Артема, естественно, наказали за этот поступок, запретив прогулки по двору на два дня.

Основным воспоминанием после Молдавии для него осталось совсем не происшествие с нутриями, а огромное количество разнообразного винограда, которого он там объелся, как думал, на всю жизнь. А также запомнилось посещение – опять же с помощью родственников – винных погребов с огромными многотонными бочками на винном заводе, где работала мамина троюродная сестра.

Вот такой был Артем Репкин, ученик 5 «А» класса средней общеобразовательной школы № 153 Ленинградского района г. Москвы, который в этот осенний день в данный момент играл в «Камень, ножницы, бумага» на щелбаны с Вовкой Савощуком, который сидел позади него, за третьей партой. Учительница немного задерживалась, и класс гудел как встревоженный улей. Двое самых задир и забияк за последней партой – Новоков и Отян, – соорудив из ручек трубки, стреляли исподтишка плотно сжеванными бумажными шариками по девчонкам.

– Сейчас я Нусковой в ногу попаду, – сообщил Андрюха своему соседу и стрельнул, наклонившись из-под стола, однако был замечен. Увесистый учебник английского со словами «получай зараза» опустился на его голову в тот самый момент, когда он вылезал оттуда.

– Ты что, с ума сошла? Больно, ведь я ничего не делал.

– Сейчас еще получишь за вранье.

– Да ладно, ладно уже, все, я больше не буду, – обиженно проговорил Новоков, почесывая макушку.

– Вот то-то же, посмей только, – произнесла грозно Карина и возвратилась на свое место.

В центре класса группа мальчиков и девочек обсуждали вчерашний фильм три мушкетера:

– А он его как хряснет шпагой, а тот кубарем со второго этажа.

– Не со второго, а с крыши.

– Девчонки, а какие красивые, нарядные платья, правда?

– Да ничего особенного.

– Я выиграл! У меня бумага, у тебя камень. Подставляй лоб, – сказал Артем и приготовился щелкнуть Савощука, который вместо лба подставил учебник. – Это нечестно, убирай книгу.

В этот момент дверь скрипнула и в класс вошла учительница английского Галина Евгеньевна, она же была и классным руководителем. Это была молодая женщина лет двадцати пяти, худенькая, с прямыми чертами лица и с очень прямой походкой. У нее были длинные светлые волосы, собранные на затылке в пучок. Своей манерой она напоминала даму из высшего общества. В руках у нее был квадратный аккуратный портфельчик, с которым она всегда ходила. Галина Евгеньевна пришла в школу видимо сразу после пединститута, и это был ее первый опыт как классного руководителя. Она хотела видеть во всем порядок, дисциплину и, конечно же, хорошую успеваемость ее подопечных.

Шум и гам мгновенно прекратился. Кто был у своих парт, встали, застыв в приветственной стойке. Кто был в пути к своим местам, быстро их достигли, и наступила полная тишина.

– Доброе утро, дети. Гуд монинг, садитесь. Как прошли выходные, как отдохнули? – спросила она класс, когда прошла и села за свой стол.

Послышались ответы с разных сторон:

– Хорошо!

– Отлично!

– Мало.

– Быстро пролетели.

– Прекрасно, – улыбнувшись, сказала Галина Евгеньевна, – пусть это будет еще одной темой, о которой вы мне расскажите на английском.

Восторгов у класса это не вызвало, по крайней мере, у большинства учеников, за исключением четырех – пяти отличников, которые были, что называется, в постоянной боевой готовности. В установившейся тишине послышался шелест перелистываемых страниц учебника.

– Не волнуйтесь, ребята, я буду помогать. Кстати, в субботу всем классом мы идем в кино, после второго урока.

– Ура!

– Классно!

– Здорово!

– Вот это да!

– А какой фильм?

– По-моему, «Лимонадный Джо».

– Вот здорово.

– Идем все без исключения, теперь перейдем к нашему уроку. Какое домашнее задание было, кто мне напомнит?

– «Лондон. Столица Великобритании», – ответила Лена Сорокина с первой парты.

– Правильно, очень интересная тема. Кто пойдет к доске отвечать?

Наступила мертвая тишина, желающих не было. Все сидели, с умным видом уткнувшись носом в учебники. Галина Евгеньевна видимо хотела начать новую рабочую неделю с приятного и поэтому сказала:

– Неужели нет желающих? Такая интересная тема. Но раз никто не хочет, мне придется вызвать самой. Пусть пойдет отвечать Лукомчук.

Сразу же послышались облегченные, еле слышные вздохи, покашливания и т. д. Все знали, что Коля Лукомчук прекрасно расскажет. Он был круглый отличник и любимец учителей. Коля вышел бодрым шагом к доске и начал рассказывать:

– Лондон является столицей Великобритании.

Артем слушал Лукомчука недолго, затем начал рисовать на последней странице тетради средневековый замок, одиноко стоящий на скале и соединяемый с горой через подъемный мост. Закончив рисовать, он обратился к своему соседу, показывая рисунок:

– Скажи, Колян, что, этот замок неприступен?

– Смотря для какого времени, – ответил Коля в своей привычной аналитической манере.

После чего Артем нарисовал кучу ракет, сыплющихся на замок, и снова показал соседу, сказав, что замку пришел конец. В это время Лукомчук уже завершил рассказ о Лондоне и отвечал на вопросы Галины Евгеньевны по этой же теме.

– Молодец, Коля, отлично. Садись, пятерка. Вот как надо знать урок, так, как это получается у Коли.

Затем была пауза и совершенно неожиданно, для Артема, Галина Евгеньевна сказала:

– Репкин, не хочешь рассказать по-английски, что ты делал в воскресенье?

Артем встал, пожал плечами, всем своим видом показывая, что рассказывать особо нечего, а вслух добавил:

– Галина Евгеньевна, да я ничего интересного не делал, поэтому и рассказывать, в общем-то, нечего.

– Хочешь сказать, что ничего не делал? Но что-то ты все-таки делал?

– Совершенно ничего. Отдыхал и гулял на улице во дворе. Это неинтересно, – оживившись, ответил Артем.

– Отлично, а теперь скажи это, правильно построив фразу на английском. Скажи, что это воскресенье ты провел дома с родителями и гулял во дворе. Можешь?

– Да, наверное.

– Давай попробуй.

Артем пытался что-то вспомнить и построить предложение, а также внимательно слушал, что ему подсказывал с места Колька Федосов.

– Ай, – начал он.

– Правильно, хорошо, дальше. Ребята, можете помочь Артему?

Артем с удовольствием закончил короткий рассказ, благо большую часть ему подсказал Колька и ребята со своих мест. В ходе этого рассказа он вспотел и сильно нервничал.

– Хорошо, вот мы и помогли общими усилиями Репкину рассказать, как прошел его выходной. Давай, Артем, сюда свой дневник.

Артем нехотя достал из портфеля дневник и передал его учительнице, где в графе «Оценка» появилась красная тройка.

– Заполняй, пожалуйста, Артем, полностью дневник, у тебя очень много пустых граф, и удели больше внимания своему английскому и выполнению домашних заданий, – отдавая дневник, проговорила Галина Евгеньевна.

– Хорошо, Галина Евгеньевна. Конечно заполню. – А про себя в этот момент подумал: «Каким только образом уделяй не уделяй, все равно бесполезно».

Артем возвратился на свое место в принципе довольным, так как знал, что он на сегодня свое получил и его больше не вызовут.

– Теперь к доске пойдет Камешкова Вика, – продолжила Галина Евгеньевна.

Вика вышла и рассказала про Лондон великолепно.

– Очень хорошо, Вика, мне понравилось. А теперь ответь, пожалуйста, на вопросы по теме.

На вопросы – по всей видимости, простые – Вика, как ни старалась, ответить не смогла.

– Ну как же так, Вика? – удивленно и с сожалением в голосе проговорила Галина Евгеньевна. – Я тебе задаю вопросы по тексту, который ты отлично рассказала, а ты не можешь ответить ни на один. Выходит, ты просто вызубрила текст и все, но его не понимаешь, так не пойдет. Давай свой дневник, а на следующем уроке ответишь снова.

Получив двойку, Вика очень расстроилась и даже заплакала:

– Галина Евгеньевна, я ведь готовилась и учила. Как же так?

– Вика, нужно понимать, что ты учишь, а так не пойдет, подготовься к следующему уроку.

Вика медленно, утирая слезы, пошла к своей парте.

– Теперь, ребята, начинаем новую тему. Открываем тетради и пишем: «Вспомогательные и модальные глаголы».

Артем машинально записывал к себе в тетрадь все, что появлялось на доске, особо не вдумываясь в тему, лишь бы успеть все списать, пока учительница это не стерла и не перешла к другому. Прозвенел звонок: дзинь, дзинь, дзинь.

– Ребята, обязательно все запишите, это важно, а дома читать страницы 46, 47, 48 и делать упражнения с 1 по 5. И еще, всем сдать деньги на тетради, принести к следующему уроку. Козакова, подойди, пожалуйста, ко мне.

Учебники, тетради, подставки под книги, пеналы исчезали уже в портфелях и ранцах. Ребята, гомоня, быстро выбегали из класса. Артем тоже не стал задерживаться и вышел вместе со всеми. В классе остались несколько учеников, которые либо еще не успели собраться, либо что-то хотели уточнить у Галины Евгеньевны.

У выхода к Артему подошел Марузевич:

– Тёма, ты видел, что Музаеву отец привез из командировки? Алексей показывал.

– Откуда, из какой командировки, что привез?

– Из Франции, из Парижа.

– Вот это да-а-а, – протянул Артем. – Нет, не видел и вообще первый раз слышу.

– Пойдем, посмотрим, я тоже не видел.

Они устремились в холл, где возле окна уже образовалась небольшая группа ребят из их класса, а также несколько из параллельного. Все с интересом что-то разглядывали. Музаев стоял в центре и с торжествующим лицом что-то рассказывал.

– Покаж, Леха, че такое. Я еще не видел вообще, – произнес Артем, протиснувшись сквозь толпу и схватив Музаева за рукав.

– Дать не могу, вдруг случайно сломаешь. Только из моих рук, ладно?

– Ладно, показывай.

В руках Музаева была шариковая ручка с прозрачной серединой, заполненной жидкостью, внутри находилась фигурка водолаза, которая при повороте ручки на 180 градусов пыталась всплыть вверх.

Ребята обсуждали:

– Классная штука.

– А она пишет?

– Конечно пишет, это ведь шариковая ручка.

– Вот здорово, а можешь подарить? – с безнадегой в голосе спросил Агапонов.

– Нет, не могу, ты что, мне отец только одну такую привез, себе оставлю.

– Слушай, а чего он еще привез? Ведь не одну же ручку? – спросил Артем.

– Так, совсем немного, жвачку и несколько монет, франков и сантимов.

«У тебя жвачка есть?», «Дай!», «Дай», «Дай попробовать», – послышалось со всех сторон.

Музаев сунул руку в карман и вытащил штук шесть – семь подушечек жевательной резинки в пестрых фантиках. И сразу десяток рук протянулось к ним. Артем стоял рядом. Он вцепился первым, и две подушечки уже были крепко зажаты в его ладони.

– Да осторожно, вы мне пальцы сломаете. Че, с ума сошли, что ли? – промычал Музаев.

«А мне?», «А мне тоже», «Мне не досталось», «А еще есть?» – послышалось со всех сторон.

– Да ну вас, мне чуть все пальцы не оторвали. Не дам больше ничего, он мало привез.

– Да ладно, мы так больше не будем. Дай, не жмоться.

– Сказал, что нет больше, мало было.

– А ты обещал монеты показать. Монету можешь дать? – спросил Артем.

– Ладно, только, чур, не выхватывать из рук. Кто это сделает, тот козел.

– Согласны, хорошо, покажи.

Музаев достал из нагрудного кармана школьной формы несколько монет достоинством от одного франка до пяти сантимов.

– Ух ты, здорово, дай посмотреть, пожалуйста, вот эти.

Через две секунды Артем с интересом вертел в руках две монеты, достоинством в один франк и 20 сантимов, серебристого и золотого цвета соответственно.

– Леха, подари вот эти две, пожалуйста, – попросил Артем жалостливо.

– Ладно, бери, – великодушно и покровительственно сказал Музаев.

Монеты мгновенно исчезли во внутреннем кармане Артема. Тот был на седьмом небе от счастья, ведь и жвачка, и монеты были у него, это была огромная удача.

– Ладно, а мне еще привез кроссовки и джинсы, – похвалился Музаев.

«Да ты что, правда?», «Вот везет кому-то», «Ух ты», «Вот это да!» – послышались возгласы ребят со всех сторон.

– Слушай, а твой отец как турист был или по работе? – спросил Прутиков.

– По работе, был в командировке. Он в медицине работает, врач и кандидат наук.

– А мои родители едут в следующем месяце в Болгарию. Они туда часто ездят и мне тоже монет привезут, – добавил Прутиков.

– Леш, а фотографии он там сделал какие-нибудь? Дашь посмотреть?

– Там не разрешают снимать, фоток нет, только на словах.

– Совсем-совсем не разрешают?

– Насколько мне известно, да. И ходят везде только по несколько человек, одному ходить нельзя, такой порядок.

– Блин, везет же некоторым, – сказал Марузевич.

– Да ладно, везет. Вот у моего приятеля в 158 школе уехал его друган на три года в Марокко. Родители во Внешторге работают, послали в командировку.

– А у моей мамы, – вставил Артем, – лучшая институтская подруга уехала со всей семьей в Индию на 10 лет. Она приезжала недавно в отпуск и к нам заехала, привезла маме в подарок гранатовые бусы, индийскую посуду, ковер и перья павлина. Красивые обалденно, переливаются всеми цветами радуги.

Те, кто не принимали участия в разговоре, толклись за кругом «избранных» и с интересом слушали и наблюдали, вытянув шеи. Любая информация и уж тем более что-то материальное, ощутимое, привезенное из-за границы, из мира далекого и недосягаемого, было целым событием для всех.

– Леш, а ты кроссовки в школу будешь надевать или только на улице ходить?

– Конечно. Завтра, наверное, приду.

– Леш, а жвачки больше нет? – спросили с задних рядов.

– Нет, ребят, все раздал. Ну мне же не вагон привезли.

«Дзинь, дзинь, дзинь», – прозвенел звонок, перемена закончилась. По расписанию сейчас была математика, еще один очередной нелюбимый предмет для Артема. Он с неохотой побрел в класс, его переполняли эмоции. Во-первых, потому, что в кармане были презенты, а во-вторых, его всегда восхищали события, каким-либо образом связанные с далекими, таинственными и невероятно богатыми различными вещичками, странами Запада или Востока. Привлекало то, что нельзя было пощупать и посмотреть, то, что можно было видеть только на карте мира или в передаче «Международная панорама». Все это было для него очень волнительно.

Артем невольно понимал, что это другой мир, непохожий на тот, в котором он жил. Читая детские сказки – чешские, французские, сказки народов мира, про Карлсона и многие другие, – он видел, что там все было по-другому. Это не было похоже на жизнь в великом и могучем СССР. Картинки в книгах, содержание самих сказок и архитектура домов на рисунках были иные. И это неизведанное его манило.

Весь урок Людмила Дмитриевна – так звали преподавателя математики – рассказывала новую тему и особенно подчеркивала, что по ней будет контрольная работа. Все сосредоточенно списывали к себе в тетради то, что появлялось на доске, а учительница после каждой законченной формулы спрашивала:

– Вот это понятно?

И если реакция ребят была не очень убедительной, то объясняла снова. Урок пролетел быстро, после него была большая перемена.

– Тёма, пойдешь с нами к «Союзу» за пробками, а если останется время, сыграем после этого? – спросил у него Савощук, как только они вышли в коридор.

Артем сразу же согласился, ему очень нравилась игра в пробки, а взять их, кроме как возле отеля «Союз», было негде, потому как пробки были непростые. Игра в пробки заключалась в следующем: ставили стопкой пробки от пивных бутылок, одна на другую, по количеству игроков тыльной стороной вверх. Делали это на асфальте и рисовали вокруг пробок квадрат примерно 30х30 сантиметров, затем играющие отходили метров на 5–6 и кидали плоские биты, которые заранее отливали из свинца, добытого из старых автомобильных аккумуляторов. Если кто-либо из игроков попадал битой в стопку пробок, то он забирал себе все пробки, которые были перевернуты вверх лицевой стороной. Те пробки, которые остались лежать вверх тыльной стороной, требовалось перевернуть. И происходило это следующим образом.

Играющий кончиком своей биты должен был за один раз перевернуть пробку и в этом случае забирал ее себе. Если это не происходило, то очередь переходила к следующему игроку, у которого бита при кидании в квадрат была ближе, чем у других. Он тоже пробовал перевернуть пробки, перевернутые забирал. Иногда пробки подскакивали очень высоко и все, замерев, наблюдали, какой стороной она приземлится. Задачей было перевернуть как можно больше пробок, забрать их и после добавить к своей коллекции.

На советские пробки не играли – они не были в цене, потому что не имели рисунков, – только на импортные, которые тоже в свою очередь ценились за редкость. Самой распространенной пробкой была пробка красного цвета с изображением старика с белой бородой и кружкой пива в руках, ее так и называли «Старикан». Далее по цене следовала пробка с надписью «Будвайзер», затем пробка с изображением птицы, которую называли «Фазан» и «Золотой фазан» они были серебряного цвета и золотого соответственно. И самой дорогой считалась пробка с изображением короны и трех лилий. Играли обычно 4 «Старикана» за 1 «Корону» или 2 «Фазана» за «Корону», или «Фазан» и 2 «Старикана» за «Корону» и так далее.

Вчетвером – Репкин, Шкундяев, Новоков, Савощук – выбежали из школы, прямо в школьной форме, без курток и устремились к отелю «Союз», который находился на расстоянии около 500 метров от школы. Это было очень современное здание белого цвета, необычной архитектуры. Боковые стеновые панели имели вид пчелиных сот, окна были узкие и продолговатые, на крыше здания была неоновая вывеска: «Отель Союз». Этот отель в преддверии Олимпиады-80 был построен югославами. Открыт он был совсем недавно, и местный ресторан сразу же завоевал бешеную популярность.

Добежав до отеля, ребята сразу же кинулись к мусорным бакам, которые находились с тыльной стороны отеля непосредственно за рестораном. Благо никакого забора вокруг отеля не было. Вооружившись палками, они стали ворошить в них мусор.

– Ура, ребят, я «Старикана» нашел, – воскликнул Шкундяев.

– «Старикана», «Старикана» и я тоже нашел, – сообщил Новоков.

– Ха, а я «Фазана», – сказал довольный Артем.

В самый разгар поиска Савощук, который пока ничего не нашел, сказал:

– Ребята, тикаем отсюда, вон охранник идет.

– Это не охранник, а служащий, – сказал Новоков.

– Какая разница, все равно бежим.

– Ребята, ребята, а ну живо уходите отсюда, нельзя делать этого, – пригрозил подошедший служащий. – Вас иностранцы из окон снимают, фотографируют, а потом у себя печатают и говорят, что советские пионеры от голоду рыщут по помойкам, представляете, чем это грозит.

– Да ладно, мы ведь только пробки от бутылок ищем, но если надо, так надо. Сейчас уйдем, минут через 5, можно? – сказал Новоков.

– Нет, сейчас же уходите, я все понимаю, но порядок есть порядок.

– Ладно, пошли, а то на урок опоздаем, – произнес Артем.

Они возвратились в школу с уловом: у Репкина был один «Старикан» и один «Золотой фазан», у Новокова два «Старикана», у Шкундяева и Савощука по одному «Старикану».

Следующим уроком было рисование, где Павел Иванович – так звали преподавателя – объяснил, как нужно рисовать вазу, которую он поставил на табуретку возле доски. Павлу Ивановичу было около пятидесяти пяти лет. Это был седоволосый мужчина, аккуратной внешности, небольшого роста и в очках. Он всегда ходил в костюме и с большим, черным, кожаным портфелем.

– Обратите особое внимание на тени, как падает на вазу свет из окна. Тени мы заштриховываем, а светлое оставляем. После урока все рисунки с фамилиями на каждом ко мне на стол.

Артем с удовольствием нарисовал вазу и довольно быстро, гораздо быстрее, чем сосед Коля Федосов. В итоге у него получилось довольно неплохо.

– Молодец, а я вот еще не закончил, тени не получаются, – сказал Коля.

Возле стола Павла Ивановича толпились ученики – три девочки и два мальчика, – они наперебой предлагали посмотреть их работы и оценить их. Артем взял свой рисунок и тоже подошел к учителю.

– Вот смотри, как нужно было, – объяснял тем временем преподаватель Сорокиной Лене. – Нужно было линии провести вот так, а тени сделать с правой стороны, а они у тебя слева.

Артем хотел протиснуться без очереди и положить свой рисунок перед Павлом Ивановичем, но долговязый Вовка Агапонов его не пустил. В результате чего возникла некоторая потасовка в виде таскания друг друга за воротники. В итоге Вовка оттеснил Артема в конец очереди, все это сопровождалось словесной перепалкой, на что уже обратил внимание и преподаватель.

– Вы что здесь устраиваете, ну-ка сейчас же прекратите безобразие, рисунки положите мне на стол, а сами займите свои места.

– Ты козел, понял? – сказал Агапонову Артем.

– От козла слышу, – отпарировал Вовка, когда они шли уже к своим партам.

Рисунок Артема Павел Иванович оценил на 5 с минусом, указав, что немного не соблюдены пропорции, а так рисунок отличный, но требуется внимательность и аккуратность. На перемене перепалка между Артемом и Вовкой продолжилась и чуть не переросла в драку, после того как Артем напомнил, как он разбил Вовке очки в третьем классе, но одноклассники их разняли. Они, оба недовольные, разошлись по разным углам холла. На уроке биологии Артем сел рядом с Маринкой Козаковой, поскольку помещение класса было маленькое, меньше остальных, а Колька Федотов ушел домой, его забрала мама. Марина сама предложила, когда он остановился в нерешительности, где сесть:

– Артем, садись со мной, если хочешь.

– Да, спасибо, Марина, – согласился он.

У Артема были непростые отношения с девочками, в первую очередь потому, что он очень стеснялся общаться с ними. Чтобы как-то скрыть свою стеснительность и чтобы его не заподозрили в проявлении интереса к какой-либо девочке – а это было для него страшней всего на свете, – он в ранних классах, с первого по третий, с ними дрался, таскал за волосы, толкал, щипал и грубил. И чем сильнее ему кто-то нравился, тем сильнее той девчонке доставалось, зато он был вне подозрений. Сейчас он уже не дрался, но в глаза смотреть не мог, стеснялся. Поэтому в разговорах с противоположным полом он старался смотреть в сторону или в пол, а сам разговор как можно быстрее закончить, по-другому он вести себя не мог. Девочки это принимали за неуважение к себе, а Артема считали странноватым.

Марина Козакова была девочка очень интересная, с крупными, красивыми чертами лица. А чем красивее была девочка, тем более скованным себя чувствовал Артем.

На уроке учительница Светлана Юрьевна рассказывала что-то молекулах и хромосомах, но Артем слушал вполуха и рисовал на последней странице тетради.

– Что рисуешь? – спросила Марина.

– Да так, чепуху всякую.

– Неужели неинтересна тема урока?

– Ты прямо как преподаватель, – отпарировал Артем, уткнувшись в тетрадь носом.

– Чего ты такой злючка? Я просто из любопытства спросила.

– Да неинтересны мне эти хромосомы. Если бы за них не спрашивали, я бы вообще учебник не открывал.

– Ну, зря ты так, все состоит из молекул, это интересно.

– Послушай, хватит уже одного обучения сегодня.

– Фи, как грубо, мы просто разговариваем.

– Нашла о чем говорить.

– Как ты провел лето, что делал?

– Вот это другое дело, – улыбнулся Артем и оживился. – Ездил на море в г. Ейск, там, кстати, себя по телеку видел. Помнишь, в прошлом году ходили в киностудию «Центрнаучфильм», смотрели мультфильмы про Винни-Пуха и еще Евгений Леонов приезжал, а нас там снимали потихоньку. И вот я смотрю телек, а там передача идет, и в этой передаче показывают наш класс и меня конкретно крупным планом, так как я больше всех смеялся, наверное.

– Брось сочинять, врунишка.

– Да я правду говорю, честное слово, клянусь.

– А я не верю.

– Зря ты так, я честно себя видел по телевизору, – обиделся Артем. – А ты в Москве была летом?

– Ага, Олимпиаду смотрели по телевизору, открытие и соревнования, а потом на даче были с родителями.

– А сами на соревнования не ходили смотреть?

– Нет, наоборот, сказали, чтобы по улицам меньше гулять. Повсюду много иностранцев и нужно быть осторожнее, не разговаривать ни с кем, ничего от них не брать, а то отравить могут. Тебе разве такого не говорил никто?

– Говорили, но я уезжаю на все лето и мне все равно.

– Да прошедшим летом столько событий.

– Это точно.

– Козакова, Репкин, надеюсь, вы по сегодняшней теме общаетесь? – прервал их общение голос Светланы Юрьевны.

– Да, конечно, – с готовностью ответил Артем.

– Внимательно запомните эту тему, иначе без нее следующую трудно будет понять, обязательно запишите все то, что на доске.

Разговор прекратился, и Артем застрочил в тетради, записывая все, что написала на доске Светлана Юрьевна. Следующим уроком была литература, которая длилась мучительно долго для Артема. Он был занят своими мыслями, о том, как будет играть после школы в пробки, и о том, как он поменяет коллекционные машинки «мейд ин Гонконг» на индейцев у Толика из 5-го «Б». У него было несколько машинок, в свое время выменянных на марки, и он хотел их поменять на фигурки индейцев для своей коллекции. И то и другое было достать очень сложно, почти невозможно, все эти игрушки привозились из-за границы и были очень редкими, поэтому Артем ими дорожил.

В конце урока учительница напомнила, что завтра с утра политинформация, чтобы не забыли к ней хорошо подготовиться. Для этого велась целая отдельная тетрадь, куда нужно было вклеивать статьи из газет. В течение недели нужно было зорко отслеживать все выступления членов Политбюро ЦК КПСС на очередном пленуме. Основные тезисы, постановления, рекомендации, планы развития вырезались из газет и аккуратно вклеивались в тетрадь. На уроке учащийся выходил к доске с тетрадью и зачитывал статьи, которые, по его мнению, были актуальными на данной неделе. После этого всем классом вместе с учительницей обсуждалось прочитанное. Это была возможность поднять средний балл по предмету, так как можно было обстоятельно подготовиться и получить хорошую оценку.

Савощук и Новоков ждали Артема у выхода из школы.

– Тёма, играть будешь?

– Конечно, пошли за школу.

– У тебя что есть? – спросил Савощук.

– Пара-тройка «Стариканов», «Фазан» и «Корона».

– У меня все «Стариканы», штук 7, – ответил Вовка Савощук.

– У меня есть «Корона», «Будвайзер» и «Стариканы», – сказал Новоков.

Они прошли в школьный двор, нарисовали мелом квадрат, в который Артем положил два «Старикана» и одного «Фазана». Савощук положил четыре «Старикана», а Андрюха Новоков одну «Корону». После чего отошли на несколько метров и начали играть, благо биты всегда таскали с собой в портфелях. Первым кидал биту Новоков. Все, кроме него, в эту секунду хотели, чтобы он не попал, но Андрюха попал точно в пробки. Они разлетелись и две из них перевернулись, это были два «Старикана». Новоков сразу же их забрал и ударил по своей «Короне», но она не перевернулась. Он удрученно вздохнул и отошел в сторону, подошла очередь Артема. Он кинул точно в середину квадрата. Вовка тоже кинул и попал на край квадрата.

– Есть, моя очередь, – сказал торжественно Артем и, естественно, нацелился на «Корону». Ударил по краю пробки сильно. Пробка завертелась в воздухе и, к его огромной радости, опустилась лицом вверх.

– Опля, есть моя! – радостно воскликнул Артем, забирая себе пробку.

– Блин, повезло же, – обиженно сказал Новоков, когда его пробка исчезла в кармане Артема.

После Артем еще два раза бил и оба удачно. Он возвратил себе «Фазана» и одного «Старикана». Четвертый раз пробка не захотела поворачиваться лицом, и очередь перешла к Савощуку. В течение игры к ним подошли еще пара ребят из параллельного – Генка и Вадим, – которые тоже поставили свои пробки. Игра пошла по нарастающей. В итоге часа через два Артем насчитывал уже двенадцать выигранных пробок: там были и «Короны», и «Фазаны», и «Стариканы», и «Будвайзер», и даже одна редкая с головой оленя. Он хорошо играл и любил это, ну и просто сегодня ему везло, включая жвачку и монеты.

После игры все разошлись с разными настроениями по домам. Артем пришел домой в восторге, на столе его ждала записка от мамы, в которой были указания, что покушать, что где стояло и что требовалось разогреть. На обед был вкусный суп с курицей и котлета с пюре, после этого он еще наелся хлеба со смородиновым вареньем. Варенья было много, его делала бабушка; все пространство под диваном было заставлено одно- и двухлитровыми банками, запас имелся на всю зиму. Все произрастало на участке под Можайском, тот самый дом в деревне и участок в 24 сотки, где было полно клубники, смородины, малины и много-много чего еще и где трудились несколько семей все лето, но это отдельная глава. Артем, покушав и взяв машинки, пошел в соседнюю четырнадцатиэтажку к Толику, меняться. Толик был дома и сразу открыл.

– А, это ты, Тёма. Заходи, родителей нет. Машинки принес?

– Да, принес.

– Разувайся обязательно, пошли в мою комнату.

Толик был пухленький, розовощекий малый, одного роста с Артемом. Жил на пятом этаже в трехкомнатной квартире-распашонке, где две комнаты выходили на одну сторону дома, а третья – на другую, это и была комната Толика. В ней стояла кровать, шкаф с прозрачными стеклянными дверцами и письменный стол, примерно такой же, какой стоял у Артема дома. За стеклом дверцы шкафа на полке стояли вожделенные индейцы из твердого каучука в приличном количестве и с антуражем в виде горной долины с ручьем, сделанным из папье-маше. Демонстрировалась часть какого-то сражения, и фигурки индейцев изображали разные сцены: кто бросал копье, кто топор, кто стрелял из лука, кто из ружья и т. д.

– Нравится? – спросил Толик, видя, как Артем уставился на содержимое шкафчика. – Мне родственник привез год назад из Англии, но я сейчас индейцев не коллекционирую и перешел на машинки. Хочешь, покажу?

– Давай.

Толстый Толик встал на четвереньки и пополз под диван, из-под которого он достал плоскую большую коробку, покрытую черной бархатистой тканью, после чего поставил с любовью ее на письменный стол и открыл со словами:

– Это моя коллекция автомобилей.

Внутри коробка делилась на отсеки – около двадцати, – и почти в каждом отсеке была машинка. Там были гоночные болиды, полицейские авто, грузовики с прицепами, даже мотоциклы, штук семь отделений были пустыми.

– Смотри, – сказал Толик, взяв одну машинку, – какие у нее рессоры. – И уронил с высоты пятнадцати сантиметров на стол. Машинка подпрыгнула несколько раз. Он еще пару раз проделал это с передней осью и задней, после чего наклонился и запустил машинку по паркетному полу – машинка с шумом промчалась.

– Дай я попробую, – попросил Артем.

– Пожалуйста, пробуй, только осторожно, не сломай.

Артем взял в руки машинку и прочитал с тыльной стороны гравировку: «Мейд ин Тайвань», после чего проверил рессоры и был впечатлен.

– Да, здорово. Посмотри мои, у них тоже хорошая амортизация. – Он выставил на стол свои три машинки и после этого спросил: – А можно я сам индейцев выберу?

– Да, выбирай, – сказал Толик, взяв у Артема машинки и увлеченно рассматривая их по очереди. Глаза при этом у него заблестели, видимо, он был доволен обменом.

Артем выбрал трех индейцев – таков был предварительный уговор – и выставил их на стол рядом с машинками. Сделка состоялась. Артем осматривал фигурки индейцев: они могли менять поворот головы, сгибать и разгибать руки и ноги, можно было вытащить и вставить лук со стрелами и ружье. Он тоже был доволен. Толик уже поставил машинки себе в коробку и добавил:

– Еще немного, и у меня будет полная коллекция.

– Отлично, а у меня теперь двенадцать индейцев, вот только пейзажа такого нет, как у тебя, но со временем будет.

– Да-а, – протянул Толик.

– Ну ладно, я пойду, спасибо. В школе увидимся.

– Пока, – сказал Толик, открывая дверь, – я еще уроки не делал.

– Я тоже пока еще не делал. – Артем попрощался и ушел.

Артем вернулся домой в отличном расположении духа: ему сегодня с самого утра везло, что бывало крайне редко. Он расставил индейцев на книжной полке – получилась маленькая армия. Потом он вспомнил, что мама просила купить хлеба, и помчался в булочную. Купил батон белого за 18 копеек, полбуханки бородинского и две булочки себе, по 3 копейки каждая, отстояв очередь в десять человек. После чего, придя домой, без особого удовольствия занялся уроками.

На уроки ушло часа два. За это время он порешал задачки по алгебре и выучил – хорошо, как ему казалось – стихотворение по литературе. Однако прекрасно выученное и рассказанное стихотворение дома не давало никакой гарантии такого же результата в классе перед учительницей и ребятами. Остальную часть вечера он провел играя с индейцами и читал чешские сказки Божены Немцовой, ожидая прихода родителей с работы. Затем рано, часов в девять вечера, сразу после «Спокойной ночи…», которую он не смотрел, но слушал вполуха по старой привычке, лег спать. Так прошел очередной день в жизни Артема Репкина.