Читать книгу я[block)o - Алексей Владимирович Баев - Страница 3

Вопреки множеству досужих утверждений, самым романтичным в году месяцем является вовсе не апрель, когда растаявший в холодные грязные лужи снег элементарно мешает передвигаться по улицам и грозит рецидивом зимних инфлюэнц, звонкоголосые коты, тихие старшеклассники и избавившиеся от застенчивости студенты младших курсов сходят с ума от проснувшегося либидо, а у психически нестабильной части народонаселения начинается период сезонного обострения. Место романтичнейшего месяца ныне по праву занимает август. А всё он виноват – ежегодный звездопад.

Ах, уж этот звездопад!

Когда-то, когда наши могучие предки зарабатывали на жизнь отнюдь не виртуальным, а вполне себе конкретно-физическим – причём, далеко не лёгким – трудом в лугах, лесах, полях и огородах, август – пора сбора фруктово-зерно-овощного урожая и урожаев сопутствующих – медового, грибного и прочего клюквенно-брусничного, был далёк от современной романтики, как разнесчастный пароход «Титаник» от поверхности мирового океана. Нынче же, в эпоху немногочисленных измученных фермеров и неисчислимых процветающих супермаркетов, простой среднестатистический человек расправил плечи – пусть не до конца, сколиоз пока никто не отменял, – нажал клавишу «Esc», вышел из сети на балкон многоэтажки и, блаженно затянувшись подожжённой адской смесью, забитой в бумажную трубочку, устремил свой слезящийся взгляд в небо, усеянное после наступления темноты, если только не нанесло туч и смог вовремя сдуло ветром из промышленно-спального района в сторону центра, ярчайшими представителями сообщества небесных тел, называемых в простонародье звёздами.

Не так давно, буквально этим летом, я смотрел по телевизору довольно странную передачу, ведущий которой сообщил мне и ещё паре десятков миллионов таких же любопытствующих обывателей потрясающую информацию. Оказывается, самые продвинутые люди на Земле, именующие себя не иначе как «британские учёные», оторвались от изучения влияния фастфуда на эндокринную и общественно-политическую системы и выдвинули гипотезу, что августовские метеоритные дожди, которые человечество в допрогрессивные времена принимало за звездопады, иссякли более двадцати лет назад. Те же небесные чудо-явления, которые мы ждём в течение года, чтобы успеть, если повезёт, загадать при падении очередной светящейся точки самое сокровенное своё желание, как то: новую квартиру, машину, чемодан денег в банкнотах высших достоинств, невесту из числа участниц конкурса «Мисс Мира» или жениха из самой народной компании «Газпром», – давным-давно девальвировались. В современные прагматичные дни они практически не работают. А всё почему? Да потому, что нынешние «звездопады» не что иное, как узаконенный тайным мировым правительством хаотичный сброс на наши светлые головы космических отходов отнюдь не мирного характера. Отработавших своё спутников и ступеней ракет-носителей, обломков космических станций и неразорвавшихся в нужное время боеголовок, запущенных недальновидными милитаристами в небеса обетованные, а также столкнувшихся друг с дружкой инопланетных неопознанных летающих объектов, которые, если верить тем же многомудрым британским деятелям от науки, буквально кишат над нами в сверхатмосферном пространстве.

Вот вам и август. Вот и качество современной романтики…

Подполковник Александр Павлович Первач, начальник отдела комплектации вооружений одной из самых засекреченных воинских частей Уральского военного округа, был уволен из рядов вооружённых сил по выслуге лет. За месяц до этой самой выслуги. И очень быстро – за час. Без обходного листа и с полным расчётом.

Сведущие люди из штаба говорили, что из ведомства Сан Палыча пропали какие-то совершенно секретные чертежи принципиально нового оружия, присланные из Генштаба то ли для одобрения, то ли для ознакомления. В общем, на экспертизу. Вот только что это было за вооружение и для каких конкретно целей, простите за каламбур, оно предназначалось, никто ничего сказать так и не смог. Даже сам Первач. Потому как даже посмотреть их не успел – накануне выезжал на полигон для испытаний какой-то модернизированной противоракетной установки. И вот ведь беда – сделать запрос в Генштаб-то тоже виделось невозможным. Такой скандал бы разразился!

В общем, спустили дело на тормозах. В Москву, выждав для приличия пару месяцев, отправили шифрограммой рапорт, что, мол, так и так, грубо говоря, оружие ваше – говно, не стреляет вовсе, к доработкам не пригодно. Посему документация уничтожена, как в таких случаях и полагается, особым порядком. Точка. День дрожали, что из Генштаба потребуют детального отчёта. Но боялись, как оказалось, зря. Ответ пришёл типа: «Ну и ладно. Опять курсанты чегой-то намудрили».

Какие ещё курсанты?..

Валерий Вадимович Пробкин, майор советской армии, прослуживший два десятка лет в штабной канцелярии той же части, откуда годом ранее вылетел на досрочный дембель его приятель и земляк Александр Павлович Первач, выйдя на пенсию, каким-то чудом в числе собственных бумажек и памятных фотокарточек прихватил с собой неприметную серую папку на тесёмочках с обычной для подобных картонажных изделий надписью «Дело». Без пометок и без номера, почему никто его на контрольно-пропускном пункте и не остановил, когда дежурные бойцы бегло просматривали содержимое объёмистой коробки личных вещей новоиспечённого отставника. Может, ещё и насмешник время сыграл над вояками злую шутку – устроил на работу в Кремль кудесника с запоминающейся родинкой на блестящей плешке, который, в свою очередь, устроил на шестой части земной суши такой иллюзион: что там папка – подводные лодки без следа растворялись в насыщенных бурными эмоциями водах растворяющегося Отечества.

Квартиру в Свердловске, на которую очень рассчитывала его фамилия, Валерий Вадимович так и не получил. Посему, когда встал вопрос о дальнейшем месте жительства, семейный совет Пробкиных, возглавляемый тихой, но авторитетно-значительной «половиной» Галиной Данииловной, постановил: «сдвоенные двухкамерные апартаменты в офицерском общежитии сдать, материальную компенсацию за напрасно прожданное собственное жильё получить в денежном эквиваленте и разменять ареал обитания с дальней окраины уральского мегаполиса на район, приближенный к центру в родном для супругов Солитёрске – городе пусть не крупно-промышленном, но известном своими архитектурными памятниками и чистой атмосферой далеко за пределами региона». Сие постановление Пробкиными с относительным успехом и было реализовано.

Худосочные близнецы, младшие Пробкины, чьи лета как раз вплотную приблизились к совершенным, за родителями в заштатный Солитёрск поехать не пожелали, переселившись из офицерской общаги в общагу же, но студенческую, знаменитого теперь на весь мир благодаря именитому выпускнику, уральского политеха, куда со скрежетом, но без неудов еле выдержали экзамены на малопрестижный факультет то ли теоретического машиностроения, то ли прикладной математики.

Валерий же Вадимович с Галиной Данииловной на временно арендованном в комплекте с водителем грузовике, аккуратно загруженном нехитрым скарбом, укатили, как и порешили, на малую родину, где на вырученные за долгую беспорочную службу купили вне очереди двухкомнатную кооперативную квартиру. А чтоб не голодать, взяли под картошку участок в садоводстве «Ракета», поставили на нём щитовой домик и сарайно-сортирный комплекс из необрезных досок, «случайно» найденных в одну из звёздных ночей возле забора местного деревообрабатывающего комбината и перевезённых на тележке, наглухо привязанной к старенькому «москвичонку» Сан Палыча, старого друга, бывшего однополчанина, и, как говорилось выше – земляка.

Сан Палыч, человек лёгкий, убеждённый холостяк и вполне законный военный пенсионер, ежедневными походами на какую-либо работу-службу решил после выхода в отставку не утруждаться и назначил себя свободным художником инженерного, правда, профиля. Этот самый «инженерный профиль» художественного творчества сего оригинального индивидуума соцкультбыта со стороны выглядел как обычные шабашки – кому баню срубить, кому плиткой ванную выложить, кому фильтры на компрессоре продуть, или что там у него продувают? Однако вложенная в труд духовная составляющая, как то – неизменно хорошее, почти певческое, настроение, а также искреннее воодушевление при работе за твёрдый или жидкий, но исключительно чистый нал, совершенно определённо ставила его в один ряд с такими титанами высокохудожественного рукоделия, как небезызвестные в массах барон Клод и Марья-искусница.

Сан Палыч и предложил Валерий Вадимовичу устроить на глинисто-почвенном участке в садоводстве «Ракета» многопрофильную кооперативную мастерскую в сарайно-сортирном комплексе. В сарайной, естественно, части.

В течение нескольких лет бывшие вояки мастерскую свою перевели в шлакоблоки и расширили на пол участка – картошка всё равно в красной глине росла как-то неохотно, для прочей же зелени и клубники Галине Данииловне места под грядки и так хватало. Мужички ж наши робили подобно приснопамятному Михайле Ломоносову интерьерно-ширпотребные витражные картины из разноцветных битых бутылок, плели модную «ротанговую» мебель из ивовых прутьев, шили брезентовые (пока брезент можно было достать) палатки и чехлы на машины. Да мало ли чем занимались. Никакой работой не брезговали, если работа эта была им по силам и приносила доход. Даже автомобили пытались ремонтировать. Но это направление бизнеса как-то быстро заглохло из-за хронического дефицита запчастей. Да времена и так скучать не давали.

А однажды летом произошло достопамятное событие, которое перевернуло жизнь Пробкиных и добровольно примкнувшего к ним Сан Палыча до неузнаваемости. И случилось это аккурат за год до великой августовской капиталистической революции 1991 года.

Это у них, в секретных лабораториях, чтоб нечто путёвое сработать и кому надо предоставить, требуются долгие годы, постоянное финансирование, приток свежих мозгов, обязательность поставщиков и ещё пара-тройка десятков непременных слагающих успеха. У нас же, у простых и довольно средне образованных людей, для изобретения нужно, прежде всего, огромное желание, потом – капелька свободного времени, ну, и мечта прославиться. Или хотя бы заработать. На худой конец, потрафить собственной душе. А если поблизости есть свалка… Нет, не помойка с кормоотходами, а именно свалка – большая, со знакомым или просто ленивым сторожем, забитая под крышку всякими возможными необходимостями – это вообще прекрасно.

Ещё, естественно, серьёзный толчок нужен. Мощный порыв вдохновения, например. Или давным-давно забытая, завязанная на тесёмочки папка «Дело» с интересными бумагами, перевезённая в мастерскую на садовом участке после генеральной уборки в квартире, устроенной в конце лета неугомонной Галиной Данииловной…

– Слышь, Валерик, а это у тебя откуда вообще? – Сан Палыч сидел на крыльце с зажатой в пальцах левой руки беломориной, правой же с интересом переворачивал хрусткие кальки с чертежами, расчётами и пояснениями.

Валерий Вадимович, удобно устроившийся внутри помещения перед распахнутым окном в самодельном «ротанговом» кресле-качалке настраивал «спидолу» на спортивные новости.

– Не помню точно, – пожал он плечами. – Кажись, из части прихватил по ошибке, когда в отставку отправили. А чё там? Чё-нить интересное?

– Интересное… интересное… – пробормотал в ответ Сан Палыч, – очень, брат, интересное…

Валерий Вадимович, который не имел ни малейшего понятия о том, что находится в папке, продолжал в состоянии сладкой послеобеденной полудрёмы покручивать ручку гетеродина, пытаясь поймать более-менее устойчивый сигнал. Сан Палыч, меж тем, всё громче хрустел кальками, шепча себе под нос что-то уже совершенно неразборчивое. Потом вдруг резко поднялся на ноги, в два прыжка достиг окна и протянул сквозь проём то, что только что с интересом изучал.

– Смотри, Валера! – воскликнул он. – Смотри, смотри!

От пачки бумаг, возникшей перед самым носом столь неожиданно, но более, пожалуй, от громких нервических выкриков, Валерий Вадимович еле удержался в кресле. А вот бедный приёмник с грохотом приземлился на пол и дал по корпусу глубокую трещину.

– Мать твою, Шура! – крикнул всердцах Пробкин.

– Я тебе говорю, смотри! – не обращая внимания на техногенную катастрофу локального характера, продолжал голосить Сан Палыч. – Эх, ну и… ты… я для него! А он молчал! Знал бы раньше, какой ты гад, я б тебя…

Валерий Вадимович, оправившись от шока, с нескрываемым сожалением поднял шипящую белым шумом «спидолу», щёлкнул выключателем и аккуратно положил приёмник на верстак. Перехватив из огромной волосатой лапищи приятеля папку, он, пытаясь изобразить на лице интерес, откинул обложку и через секунду почувствовал, что месяц нестриженные волосы на его макушке становятся дыбом. Тонкая картонка, служащая титульным листом и предшествующая солидной пачке калек и серых машинописных листов, под грифом «особой важности» гласила:

МИНИСТЕРСТВО ОБОРОНЫ СССР

Военный инженерный Краснознаменный институт имени А. Ф. Можайского

Факультет радиоэлектронных систем космических комплексов

Курсантское конструкторское бюро

Практическое исследование на тему:

«МАГНИТНО-ЛУЧЕВОЙ ТАКТИЧЕСКИЙ АГРЕГАТ ДЛЯ УНИЧТОЖЕНИЯ КОСМИЧЕСКИХ ЛЕТАТЕЛЬНЫХ АППАРАТРОВ И ОСОБЕННОСТИ ЕГО ПРИМЕНЕНИЯ»

ПРИЛОЖЕНИЕ № 1: СПЕЦИФИКАЦИЯ И ЧЕРТЕЖИ АГРЕГАТА «МЛТА-1»

Руководитель проекта: курсант IV курса Яблочкин Ю.А.

Ленинград, 1986

Пробкин плюнул на пальцы левой руки и пригладил ими волосы. Потом, прокашлявшись, поднял на Первача виноватые глаза.

– Так… так она… из-за неё… папки этой… тебя и…

– Из-за неё Валерик, из-за неё, – кивнул Сан Палыч и вдруг широко улыбнулся. – Ну, уволили и уволили, что теперь, локти кусать? Дело прошлое. Ты, дурила, на заголовочек глянь! Эх, Яблочкин, эх, дружище, эх Ю.А.! Подфартил так подфартил! Вадимыч! Там всё, понимаешь? И чертежи подробные, и материалы до последней клёпки, из которых мы с тобой эту штуку соорудим! – И вдруг запел: – Я люблю, тебя жизнь…

Если честно, Валерий Вадимович энтузиазма друга не разделял вовсе, но огорчать его отказом сразу не решился. А потом, когда работа закипела, стало поздно. В душе Пробкин понимал, что магнитно-лучевой агрегат им без надобности, более того, получись его соорудить, можно навлечь на себя кучу неприятностей. И, в первую очередь, от бывших своих коллег. Эти долго разбираться не станут, пустят пару ракет по месту дислокации, и поминай как звали. Сан Палыч же разумных доводов товарища слышать не хотел.

– Вот ты нудный, Валерик! Паяльник лучше подай, – не отрываясь от занятия, отвечал он. – Мы ж с тобой великое дело делаем. Стране, брат, помогаем. Это только чёрт лысый по ящику трындит, что железный занавес пал и кольцо вражеского окружения прорвано. Прости, брат, не верю. Сегодня один упал, завтра другой повесят. Сегодня прорвано, завтра закуют, заклепают и будет всё по-старому. А и не будет – в новых условиях наш агрегат тоже пригодится.

– Не наш он, Палыч! – теряя терпение, восклицал Пробкин. – Он Яблочкина!

– И чего? – недоумевал Певач. – Мы с Яблочкиным, если он на нас выйдет, обязательно поделимся. Нам разве жалко? Зато представь себе американцев с их долбаными «звёздными войнами». Они по нам – рраз! А мы по ним два раза! Прямой наводкой! Обосрутся американцы… Слушай, у меня канифоль кончается, слетаешь в магазин? И подумай, где осциллограф армейский достать можно. Лучше два. Ещё лучше – компьютер… Да! Сегодня вечером после бани на свалку пойдём – у меня медная трубка заканчивается…

Эх, времена бесхозного цветмета!

Ровно год неугомонный технарь Сан Палыч и бывший у него на подхвате «гуманитарий» Пробкин сооружали хитрый агрегат. Оказался тот в изготовлении не столь сложен, сколько приходилось рыскать в поисках нужного материала. Да и от шабашек увёртываться не всегда удавалось – всевидящее око хозяйственной Галины Данииловны недостачу ежемесячной наличности замечало, что ястреб мышь серую.

Армейские осциллографы были приобретены в обычном комиссионном магазине – как они туда попали, боюсь, даже Господу не известно. Старенький компьютер близнецы по отцову заказу из Свердловска привезли, списанный у себя в институте купили на тайно высланные телеграфом деньги. Дорого неимоверно! А кому легко? Излучатель и небольшой радиотелескоп Сан Палыч с Валерий Вадимовичем сами склепали из алюминиевых листов и хитрого наворота спаянных медных трубок – всё со свалки механического завода в общей сложности за два ящика белой. Сторожам, естественно. Станину в тепловозном депо знакомые мужики из рельс сварили. За пять поллитр, получив ещё две за секретность заказа.

В августе, когда агрегат был готов и установлен в мастерской, Первач с Пробкиным занялись последним делом – раздвижной крышей. И опять: подшипники, шестерёнки, швеллера… Но это уж, как говорится в армии – дембельский аккорд. Пусть нелегко, зато финиш близок.

Нельзя сказать, что Валерий Вадимович изменил своё отношение к «штуке», как они с Сан Палычем договорились называть агрегат в целях конспирации, но отчаянный страх его перед возможным возмездием провалился куда-то на самое дно души, уступив место спортивному азарту. Энтузиазм друга бил настолько мощным фонтаном, что не попасть под его напористые струи оставалось практически невозможным. И Пробкин, конечно же, попал…

Наконец, к восемнадцатому числу всё было готово. Пробный пуск агрегата решили не откладывать и устроить следующим вечером. Тем более что на послезавтра было запланировано возвращение Галины Данииловны с анапских курортов.

Однако утром девятнадцатого случилось… Короче, случилось то, что случилось. Нам ли трепаться о причинах и следствиях ГКЧП? Мало без нас болтунов?

В Солитёрск войск, естественно, не вводили и танки не посылали – масштаб не тот. Кому нужны райцентры? Разве что подневольным участковым, что ходили с утра по улицам с красными с похмелюги зенками в цвет подмышечных папкок и зыркали во все стороны расфокусированными вззглядами, лениво пытаясь зафиксировать возможных мародёров. Но и мародёров не было. Скучно.

Первач с Пробкиным встретились в семь вечера у городской бани.

– Ссышь? – без приветствия вопросил Сан Палыч.

– Да нет, вроде, – пожал плечами Валерий Вадимович.

– А я ссу, – натянуто улыбнулся Первач. – Ладно, пойдём, что ль, пивка хлопнем. За наш успех и их провал.

– Чей провал, Шура? – не понял Пробкин.

– Тех, кто против народа, – ещё более запутал разговор Сан Палыч.

Пиво пили молча. После пары кружек вышли на остановку, дождались автобуса до садоводства «Ракета» и так же молча ехали всю дорогу.

В мастерской, не говоря ни слова, сняли с агрегата чехлы, раздвинули крышу. Пробкин проверил, не пробит ли глушитель – нет, не пробит – и запустил дизель-генератор. Первач уселся в кресло агрегата, снятое с «москвича», поднял рычаг трансформатора, включил компьютер и отщёлкнул тумблеры осциллографов. На экранах замельтешили зелёные точки.

– Расчётное время – двадцать три часа сорок минут. Наводи! – приказал он.

– На которую? – голос Пробкина дрогнул.

Настал час икс.

– На любую, – спокойно ответил Сан Палыч.

– А вдруг в наших космонавтов попадём? – медлил Валерий Вадимович.

– Вероятность ничтожно мала, – с сомнением посмотрел на друга Первач. – А… вдруг и впрямь в своих попадём?

– Нет сейчас наших на орбите, благополучно приземлились… В газете читал, – вдруг вспомнил Пробкин, – ф-фу…

– Ф-фу… – эхом отозвался Первач и вытер рукавом рубахи пот со лба. – Наводи!

Валерий Вадимович ухватился за поворотный рычаг и, одним глазом глядя в экран осциллографа, поймал в перекрестье лучей самую медленную точку.

– Пли! – скомандовал он.

Сан Палыч нажал на гашетку.

Стоя в Белом Доме у распахнутого окна Борис Николаевич глядел в чёрное небо. Невесёлые мысли крутились в его голове. Одолеем? Ох уж… Победим? Сомнут нас, как бульдозером котят…

Неожиданно далеко-далеко в небе ярко вспыхнула микроскопическая звёздочка и резкой светящейся стрелкой упала в сторону Кремля. Через пяток секунд ещё одна… Потом ещё… А потом как посыпались – только желания загадывай!

«Победим! – пронеслось в голове Борис Николаевича. – Обязательно победим!»

Он дождался конца звездопада, благо, тот продолжался не более двух минут, потом опустил взгляд на площадь и, схватив с подоконника матюгальник, громким голосом обратился к людям:

– Россияне! Вы выдели? Вы это видели?! С нами Бог! Победа будет за нами!..

Трансформатор задымился через пару минут. Экраны осциллографов погасли. Только генератор продолжал гудеть, выпуская наружу из мастерской в чёрный ночной воздух клубы вонючего белого дыма.

– Валерик, ты это видал? Нет, скажи мне, видал?! Ай да Яблочкин, ай да голова!

– Видел, Шура, видел, – у Пробкина дрожали руки, – успокойся, а? Давай гасить дизель. И ставь кресло в машину. Поехали-ка в город… от греха…

Из мировой прессы:

«В нескольких европейских странах накануне вечером на десять минут, пока не пустили дублирующие сигналы, погасли телеэкраны. Упал в океан новейший вещательный спутник…»

«…в ту ночь из-за светящихся окон Генштаба беспрестанно звонили телефоны, мешая отдыхать жителям ближайших домов. Источник сообщил, что произошел сбой в передаче шифрованных донесений в дальние округа, два наших военных спутника исчезли с орбиты…»

«Жители крупнейшего из Соломоновых островов наблюдали прелюбопытную и ужасающую картину. Три, один за другим, неопознанных летающих объекта с дымящимися шлейфами ушли в океан, подняв волну, сравнимую с цунами…»

«Самая настоящая летающая тарелка, тому нашлось десятка полтора свидетелей, упала в пустыне Колорадо, не оставив, правда, после себя ничего кроме гигантской воронки…»

«Запуск китайской ракеты-носителя, которая должна была вывести на орбиту метеоспутник, окончился неудачей…»

«Жители европейской части России, восточной Украины, Урала, Западной Сибири и северного Казахстана прошлым вечером около двадцати двух часов по московскому времени могли наблюдать удивительной красоты звездопад, продолжавшийся не менее двух минут. По утверждению астрономов, Земля прошла сквозь метеоритный поток, который совершенно безвреден для планеты, защищённой плотной атмосферой, но крайне опасен для искусственных летательных объектов…»

– Ну что, Валерик, повторим?

Сквозь кухонное окно, выходящее на восток, забрезжил рассвет. Сан Палыч, наполнив до краёв по второму стакану, ловко подцепил вилкой томатную кильку из банки.

– Что повторим, Шура? – Пробкин аж закашлялся. – Что, скажи мне, повторим?!

– А всё повторим! За Яблочкина! – весело гаркнул Первач и перевернул стакан в глотку. Закусив, он кашлянул, цыкнул сквозь зубы. – Не запалиться б только… Твоя-то куда-нибудь ещё ехать собирается?

Валерий Вадимович, разломив пополам кусок хлеба, положил на него дольку солёного по-венгерски шпига и, тягуче выдохнув, мелкими глотками опустошил налитое. Потом так же не спеша разжевал закуску и, улыбнувшись, кивнул:

– Ты ж знаешь, Шура. Галя моя каждое лето в Анапу ездит. В августе. Привычка у ей такая.

Сан Палыч отправил в рот очередную кильку, подмигнул товарищу и, перейдя на шёпот, изрёк:

– Значит, в следующем августе и повторим, – а потом добавил: – Дадим людям немного научно-технической романтики. Пусть желают, чего захотят. У нас же с тобой, Валерик, получилось? Получилось! И у них обязательно получится.

– Что получится? – встрепенулся задумавшийся было Валерий Вадимович.

– А всё получится! – Сан Палыч вновь разлил по стаканам. Теперь по половинке. – Только желать надо правильно. Искренне. И ловить глазами падающие звёзды…