Читать книгу Советник царя Гороха (сборник произведений) - Алексей Мефокиров, Алексей Владимирович Мефокиров - Страница 7

На следующее утро опять продолжились занятия с царскими грамотеями. Еще немного, и царь прикажет отправить их всех в экспедицию по земле царства, чтобы сделать картографическую съемку всех губерний и уездов.

Через неделю уже ехал Никита с Мокрутой и Нестором выбирать место под устройство верфей. От количества забот кружилось в голове, а спать приходилось все чаще в карете во время переездов. Работы не прекращались ни днем, ни ночью.

Река Гороховка подернулась легкой рябью, неспешная речная волна плескалась об глинистый берег.

– Надо выбирать место, чтобы был пологий берег. Вот тут, возле камышей, доброе место, – показал пальцем Мокрута.

– Но надо ведь, чтоб и глубина была достаточной, баржи-то большие будут сходить, – возражал ему Нестор.

– Верфи мы будем строить вот здесь, около заводи. – Никита решительно двинулся вперед. Мокрута нес на своем плече столбики, которыми предстояло разграничить место будущей стройки. Их сопровождало около десятка рабочих, с разметочными колышками и молотами в руках.

– Великое дело намечаем, – проговорил Нестор. – Отсюда пойдут по рекам невиданные прежде чудеса.

Будто в ответ на это Никита взял первый колышек и одним ударом осадил его.

Началась работа. Вязаные плоты приводили сплавшики откуда-то с юга, и рабочий люд, с пением «Дубинушки» втягивал его на берег. Застучали топоры, запели пилы, и начала возводится верфь. Поначалу Никита очень терялся, не знал, какие распоряжения ему отдавать. Но потом привык. Всего за два месяца построили верфь и заложили на ней два паровых буксира: «Судак» и «Осетр».

Сложнее всего давалась отливка котлов. Копоть висела над рекой, рабочие валились с ног от усталости. Все чаще стали наведываться государевы слуги, качали головами и охали.

– Да где ж это видано: кастрюлька на лодке. Смех, да и только.

– И посмотри, посмотри. Ишь, железом дно лодки простилают. Утонет баржа, и от берега не отойдет.

– Не сносить головы ни Никитке ихнему, ни Нестору, что привел его. Да и остальные закончат жизнь свою в царской пыточной.

– Да, давно уж пустует пыточная. Но недолго ей осталось пустовать – будет вся набита теми, кто верфь эту потешную сделал.

Посмеивались и иностранцы, да не все. Некоторые смотрели вострым глазом, да привечали всякое движение, и своим правителям слали доклады.

Более всех бранил идею Селиван Никифорович, поднимая люд и общественность на протесты против строительства новых судов.

– Видано ли дело, отцы-братия, – вопил Селиван Никифорович перед толпой собравшихся жителей Горохова, – чтобы пускать столько казны на отроческие игры. Служивым людям не плочено, подати поднял – а тута забавы детские, и то, чего никогда не будет, ибо сие есть против того порядку, что указано нам самим Богом. Да и кто такой есть, отрок сей Никита? Откуда он явился? Не боярский сын он, не царевич – а возможно и вовсе холоп прирожденный.

– Верно говоришь, Селиван Никифорович! – выкрикивали в ответ. – Где же это видано, чтобы дитяти, да еще и возможно холопскому или того хуже, сыну какой девки непотребной, енеральское звание давали?! Что же это делается, люди добрые.

– Вон самозванцев! Вон самозванцев! Долой верфи! – дико завопил кто-то в толпе.

Казалось, еще чуть-чуть, и народ бросится к верфям, и начнет их громить. Но вдруг появился на добрых конях отряд конных гвардейцев, и впереди скакал на вороном жеребце сам воевода Кирило Евсеич.

– Эгей, народ! – зычно прокричал Кирило Евсеич. – Больно голосисты стали зовущие вас на бунт! Вашими руками державу нашу разрушить хотят! Кто против воли царской – выходи наперед!

Толпа поутихла. Люди в молчании уставились на конницу, которая их окружала. Стоявший на трибуне Селиван Никифорович, увидев мрачные лица конников, был обескуражен, губы его задрожали. Он вдруг понял, что еще мгновение, малейшее неразумное действие с чьей-либо стороны – и начнется стычка. И, вполне возможно, ему уйти не удастся, и тяжелая шашка царского конника не посмотрит в пылу схватки на его боярское звание – разрубит пополам. Зарубежные протекции посмертно – помощь приятная, но небольшая.

– Да нечто кто посмел бы, – начал медоточивым голосом Селиван Никифорович, – против воли батюшки нашего, надежи-государя, даже слово молвить. Все мы здесь собрались люди мирные и законопослушные, дабы лишь обсудить происходящее.

– Ну, эту свободу у вас никто не отбирает, обсуждайте. Но кто если посмеет что… не сносить тому головы! Лично на кол посажу!

Толпа начала потихоньку расходится.

Через несколько дней глашатаи в Заморском царстве, в Вестфридии и даже в саркабской столице Джейран-Джейран зачитывали на перекрестках обычную недельную сводку со следующей статьей:

« В землях царства Гороха 24 июня года 1022 прошли массовые акции протеста против деспотичного стиля правления и притеснения всяческих свобод. Кроме политических, выдвигались и экономические требования. Демонстранты потребовали отчета власти за несоразмерные бюджетные расходы на проекты, целесообразность которых поставлена под большое сомнение. Лидер оппозиции Селиван Никифорович Скрытнинский призвал приостановить финансирование несбыточного проекта строительства самоходных барж, что выглядит по меньшей мере справедливым в царстве, где четыре пятых населения находится за чертой бедности. Демонстранты требовали, по крайней мере, дать отчет по расходу средств на этот проект. Требования выполнены не были, при этом власть применила силу против мирного населения… Вот как сам лидер оппозиции Селиван Скрытнинский описывает происходящее: «Это произвол царского режима, и мировая общественность не может молчать. Лидеры мировых держав обязаны применить разнообразные инструменты воздействия, включая жесткие экономические и политические санкции, чтобы противостоять бесчеловечному режиму царя Гороха. Возмутительным образом мирная демонстрация была разогнана тяжеловооруженными конными гвардейцами, есть много жертв. В тайной царской пыточной томятся тысячи безвинных узников». С места событий, специальный корреспондент Вэли Вайрисон…».

На тумбочку царя лягло сразу несколько десятков нот протеста от лидеров мировых держав. От заморского царя пришло целых четыре ноты протеста. Царю и его воеводе запретили въезд во все страны, кроме страны саркабов. Там поддерживали общий шум, но торговлю не останавливали. Царь, сцепив зубы, наблюдал за происходящим. Только мрачнел лицом.

– Да, развернули они против нас кампанию: заморозили выплаты за вывезенные нами же товары, – жаловался царь Горох Кириле Евсеичу, – просто наглый грабеж. Фактически свернули всю торговлю. Да что свернули: товар забрали, а как деньги платить, так кукиш с маслом. Падлы!

– Не печалься, царь-батюшка. Возобновят торговлю, только уляжется шум.

– Да не уляжется. Видишь как взялись. Видно готовят что-то серьезное. Свергнуть меня хотят, а на мое место поставить свою марионетку. Все у них просчитано…

И вот наконец готов был «Судак», ухнул в воду и поплыл, не утонул. Царь пришел лично со свитой посмотреть на судно.

Никита стоял около котла и бодро командовал.

– Так, заливаем воду… Уровень не превышать! Теперь дрова закладываем. Не слишком туго.

– Когда думаешь плыть, Никитка? – Нестор обеспокоено ходил в передней части судна. – Ишь громадина какая, говорил, меньше надо делать. Какие бурлаки такую-то громадину потянуть смогут?

Никита молчал. Котел начал постепенно шуметь, как закипающий чайник. На набережной набралась громадная толпа любопытствующих.

– Ой, глядите, печка на барже. Вот смеху-то.

– Никита Орлович умен, пойдет баржа…

– Да ну, с деда-прадеда вдоль бережка Гороховки да Немы все бурлацкими босыми ногами истоптано. Так и далее будет.

В верхней части котла было сделано нечто вроде манометра, из трубочки и пружинки. Чем более пар давит, тем больше из трубочки выпирает наружу прут, покрашенный в полосочки. Прошло около двух часов и прут вышел почти полностью.

– Ну все, трогаемся, – взволнованным голосом сказал Никита и начал потихонечку отодвигать задвижку на сопло. С шумом вырвалась струя разгоряченного пара, все более разрастаясь позади судна. В толпе зевак, стоявших на берегу, послышался мужичьи возгласы и бабий визг, в городке залаяли собаки.

Вначале медленно, как бы нехотя, судно сдвинулось с места и начало набирать скорость.

– Надо бы прикрыть немного задвижку, а то улетим, – улыбнулся Никита. «Судак» несся по речной глади словно птица, вырвавшаяся на свободу.

– Царь весьма довольным выглядел, – сказал Мокрута, вглядываясь за корму.

– Сколько у нас до Лапотного порта?

– Пешком вдоль реки – дня два перехода. А бурлаки тянут баржу почти семь дней.

– Значит, около ста километров. Сейчас у нас скорость – километров двадцать пять – тридцать в час. Жаль, придется останавливаться, чтобы залить вновь воды. Когда прицепим баржи – больше десяти-пятнадцати не дадим, тем более против течения. Итого, туда – четыре часа ходу, назад – десять часов. Завтра обернемся, может еще и к обеду успеем.

– Это будет истинным чудом.

– Эй, кочегар, дровишек подкинь…

На рев машины из прибрежных сел выбегали люди. И увидев несущуюся баржу, похожую издали на огнедышащего змея, вновь прятались по избам. Через полтора часа запас воды исчерпался, судно замедлило свой бег.

– Ну что же, придется подливать воду. Но котел горячий, можно обжечься, поэтому, осторожно…лицо не приближать. И сначала по чуть-чуть. И руки тряпьем обмотать… – отдавал распоряжение Никита.

Вода полилась в воронку, зашипела, выбросив облако пара. Затем, когда бак был наполнен, пришлось еще около полутора часов разогревать котел до рабочего давления.

– Нда, – сказал Никита, – не рассчитал я немного. Таким образом будем мы добираться намного дольше, чем я думал.

– И все равно, уже поворот на Нему. Быстрее идем, чем на коне! – восхищенно ответил Мокрута.

В Лапотный порт прибыли ближе к ночи. В морской гавани города стояли иностранные суда, крутобокие многопалубные заморские и длинные саркабские галеры, полные рабов-гребцов. Военные галеры заморцев имели по три ряда весел, и до тысячи гребцов приводило их в движение. На речной пристани грузилось несколько барж.

Убавив до минимума ход, практически на выбеге, Никита подвел буксир к пристани. Судно гулко стукнулось об деревянные сваи.

– Эгей, где смотритель пристани! – закричал зычно Мокрута, – Царские посланники прибыли!

Из ветхого домика вышел человек и подошел к буксиру.

– Вижу, это вы, на самобеглой барже. Как же, слыхали и мы обо всем. Ну что же вы, проходите, гости дорогие. Переночуйте же у нас, уважьте.

– Нам утром надо баржи на Горохов вести.

– Утром и отправитесь.

– А сколько у вас барж готово.

– В Горохов – четыре баржи. Одна с заморскими товарами, три – с камнем для строительства.

Как только рассвело, Никита сразу же отправился на буксир. Сонные матросы начали закладывать дрова в топку.

– Ну что, попробуем все четыре баржи и повести.

– А пойдет ли?

– Пойдет, иначе и быть не может.

Возле пристани собралось почти все население Лапотного порта. Вело оно себя, в отличии от столичных жителей, достаточно смирно: просто с любопытством рассматривало невиданное сооружение. Крючники и бурлаки сцепили вместе четыре баржи, а потом привязали их к буксиру. Вновь зашумел котел, и Никита слегка открыл задвижку. Очень медленно, поезд из судов пополз вперед, но потом начал потихоньку набирать скорость. Послышался уже привычный, радостный рев пара за кормой. «Судак» повел свои первые баржи против течения.

– Теперь надо будет обучить людей, чтобы могли управлять буксирами – и оживет река. Не бурлаки, а пар будет доставлять грузы во все уголки.

Прибыв назад в Горохов, переключился Никита на новое дело: контейнерные перевозки.

– Дело это такое. Вместо того, чтобы каждый раз загружать-разгружать, – рассказывал он Архипу, голове плотничьей артели, нужно делать большие деревянные ящики, всегда одинаковые, такие, чтоб аккурат один ящик занимал всю телегу. Наверху такого ящика – крючья, чтоб можно было его привязать к подъемному крану на пристани.

– А как же делается твой подъемный кран.

– Ну, это дело несколько более сложное. Вот чертежи, посмотрите внимательно, что я за ночь нарисовал.

На кусочке ткани было изображена большая деревянная свая, к ней крепилась поворотная стрела, которая поднималась веревкой через систему блоков.

– А что это, в стороне…

– Это – революционная вещь. Такого у вас еще никто никогда не применял. Называется – электричество. Это – мотор-генератор, штука крайне любопытная. Вот посмотри, как она устроена… В основе всего – магниты, любяший камень, да проволока медная.

– И что же это все здесь будет делать?

– Здесь – это привод крана. Именно он позволит легко и быстро загружать наши ящики.

Никита с видом восточного фокусника достал еще один рисунок.

– Вы конечно знаете, что магнит притягивает железо, причем довольно сильно. Этой силой мы и хотим воспользоваться. Во всяком металле внутри живут такие огненные частички. Когда ничего не происходит, мы их не видим. Но перемещая магнит около металлической проволоки, мы как бы проталкиваем эти частички от одного конца проволочки к другой. Когда частички начинают бежать за магнитом, мы это называем электрическим током. Чем больше проволоки намотать, тем больше частичек одним магнитом можно переместить. Единственно, проволока в намотке не должна соприкасаться, лучше ее обсмолить, прежде чем наматывать. Частички, живущие в металле, обладаю колоссальной силой: они могут нагревать, приводить в движение механизмы…

– Это явное волшебство.

– Ну, можно и так сказать. Хотя ничего сверхестественного. Мы намотаем проволоку на деревянный вал, а с обоих сторон поставим магниты. Концы проволоки соединим на одном конце вала со специальными пластинками, их называют ламелями. Они должны быть отделены друг от друга. Возле ламелей крепятся две другие пластиночки, так, чтобы их концы пружинили и прижимались к ламелям. Эти пружинные пластиночки называют щетками. Именно на них и будут поступать наши огненные частички, которые так разбегутся, что уже их так просто не остановишь. Но для того, чтобы они разбежались, нам надо начать вращать вал…

– Это все весьма потешно и любопытно, но что это даст.

– Все очень просто. Если протянуть провода, то есть две проволоки от одного такого устройства к щеткам точно такого же, то можно передать вращение на любое расстояние. Огненные частички, бегущие по проводам, будут вращать вал. А когда на магнит намотать проволоки, и пустить по нему электричество, то он станет сильнее во много раз. Вот так-то.

– А остановить эту машину как?

– Да очень просто – разъединил один проводок: и остановка. А когда поменять проводки местами, то машина начнет вращаться в обратную сторону. У, это такая сила – у нас на этом все держится. Ведь одна большая машина, которую мы вращаем, может вращать много маленьких. Кроме того, если пустить огненные частички по железу, то оно будет нагреваться. Но сами огненные частички – штука опасная, когда взяться за голую проволоку, по которой они бегут, то и убить может.

– А чем вращать такую машину, ведь для этого надо много силы? – Архип вопросительно поднял косматые брови.

– Ну, можно водой, можно и паром… да, чем угодно. Ветром, к примеру.

– А это… как его…лектричество, можно вместо лошади впрячь?

– Конечно. Но, к сожалению, это несколько сложнее.

Через несколько дней Никита отобрал из работников верфи три кузнеца и с десяток плотников и поставил им задачу построить недалеко от верфи и пристани сооружение Гороховской тепловой электростанции.

В основе всего был стандартный котел, точно такой же, как тот, что был установлен на «Осетре» и «Судаке». Но сопло теперь не просто выбрасывало пар, а подавало его на вращающееся колесо, которое в свою очередь было соединено с генератором. Долго собирали самые умелые мастера эту конструкцию…

А на верфи уже заложили еще два паровых буксира: один точно такой же, как два предыдущих – «Сом». А второй – несколько иной конструкции, больший и более совершенный: «Белуга».