Читать книгу Командорские острова - Алексей Волков - Страница 4

Я никогда не любил танцы. Разве что в пору курсантской юности использовал их для знакомства с очередной девицей. Но где те девицы и та юность?

Никаких причин изменять привычкам я не видел. И ни разу не приложил старания узнать что-либо о нынешних танцах. Благо возраст и положение позволяли мне уклониться от чинного хождения под музыку или приплясывания в неком подобии польки. Или это полька и была? Я не слишком разбираюсь в танцах.

Но я никогда не навязывал собственных пристрастий. Особенно женщинам. Каждый отдыхает так, как ему нравится. Да и не с кем-нибудь танцует – с королем.

Если же вдуматься: кто такой польский король? Марионетка в руках шляхты. Не столько правитель, сколько представитель. Практически – всего лишь президент.

Сам Петр лихо отплясывал с какой-то юной баронессой. В зале был явный переизбыток мужчин при недостатке женщин. Мои друзья по обыкновению оставили семьи дома, и я был единственный из всей армии, который имел при себе жену. Пусть официально Мэри все еще числилась супругой другого.

– Смотри, как Август старается. Не ревнуешь? – спросил Флейшман.

Он тоже не любил танцевать.

– А ты провокатор, – хмыкнул я.

– Какое там? Кто такой польский король по сравнению с легендарным Командором? – тоже улыбнулся Флейшман. – Зато Август увлечен так, что начисто забыл о цели приезда. Паткуль весь из себя исходит, а королю хоть бы хны.

– Я тоже заметил. Может, переубедить этого деятеля? Доказать, что российский порядок намного лучше польского бардака? – предложил я. Сам не знаю, в шутку или всерьез.

– Думаешь, таких интриганов лучше иметь на своей стороне? – уловил мысль Флейшман.

Определение «интриган» в наших устах было не оскорблением, а лишь неким фактом. Человек, старательно создававший коалицию одних государств для борьбы с другим, иначе быть назван не может.

Я тоже являюсь поджигателем войны, хотя мне совсем не стыдно. Вообще, одно дело ярлык и другое – моральные оценки. Паткуль, похоже, играл против нас. Хотя враг ли он? Или просто человек со своим представлением о благе?

Вообще интересно, что им двигало столько лет? Ненависть к шведам? Желание видеть родной край счастливым? Честолюбие?

Кто разберется в чужой душе? Это с нами все ясно. Даже такой ненавистник России, как Маркс, признавал завоевание Прибалтики жизненной необходимостью. Мы просто следовали железной логике истории. По крайней мере, в этом вопросе. Лишь постаравшись сделать войну намного короче, чем она была в нашем прошлом. Если получится, конечно. На бумаге всегда все гладко.

Паткуль в стороне беседовал с несколькими местными помещиками. При нашем приближении беседа оборвалась. Хотя ни я, ни Юра не владели немецким языком. Разве что в пределах самых общих классических фраз. «Хенде хох», «Хальт», «Дас ист фантастиш». Времена меняются, а с ними меняется и распространенность тех или иных языков.

– Насколько понимаю, барон, вас можно поздравить, – говорю по-французски. Нас уже представляли друг другу, и это дает право завязать беседу на любые темы.

– С чем, генерал? – уточняет Паткуль.

Обращение по титулам и чинам имеет большие плюсы. Можно не запоминать имена. Баронов в здешних краях много, а генералов хватает всегда и везде.

– Как? О вас все говорят как о главном противнике шведской власти в Лифляндии. И вот теперь господству шведов пришел конец.

– Да, конечно. – Паткуль старательно улыбается. Но глаза у него остаются холодными. – С вашей помощью, генерал.

Я благодарно склоняю голову, а барон продолжает:

– Осталось лишь решить дальнейшую судьбу отвоеванных земель.

Делаю удивленное лицо и спрашиваю невинным тоном:

– Разве все не решено? Я, конечно, человек военный, далекий от политики, но, по-моему, дальнейшее ясно. Жители Риги и окрестностей уже присягнули на верность российскому монарху. А некоторые уже записались в Лифляндский драгунский и Рижский пехотный полки.

Последнее тоже было правдой. В свое время мне удалось убедить Петра, что полки надо называть не по фамилиям полковников, как повсюду в Европе, а по городам, где они комплектуются. Пополнение из одной местности сразу обеспечивало некоторую спайку части, а название напоминало солдатам, откуда они родом, и заставляло любить свой полк как часть оставленной ими земли.

Объявление же о создании двух новых полков должно было сразу показать друзьям и врагам, что Россия пришла навечно на балтийские берега. А заодно и пополнить войска теми, кто желает посчитаться со шведами за предыдущие унижения и вдобавок знаком с местными условиями.

Не сказать, что добровольцев было много. При шведах местных помещиков в армию не брали. Речь, понятно, об урожденных немцах, но на приток новопоселенных шведов мы не рассчитывали. Потому пришедшим аборигенам предстояло пройти весь курс подготовки на общих основаниях. Офицерские должности сразу они получить не могли. И вообще, если в науках главное – знание, в искусстве – талант, то в армии – воспитание. А как раз соответствующего воспитания пока у прибалтийских баронов не было.

Ничего. Главное – почин и хорошо поставленная реклама. Скоро вспомнят, в чем заключается долг дворянина. У русского служивого сословия служба всеобщая и пожизненная. Здесь пока добровольная, но тоже обязательно со временем станет всеобщей. Непорядок – у завоеванных больше льгот, чем у завоевателей. В настоящей Империи равны все.

Ничего. Костяк появился. Потом и мясо нарастет.

– Подумайте сами, барон. Принадлежать всегда лучше к сильной стае. Россия сейчас на подъеме. Сравните с Польшей. Сегодня шляхта думает так, завтра – иначе. Поодиночке они, может, сильны, но судьбу войны решают большие батальоны. Обязательно – хорошо дисциплинированные. Я уже молчу, что Россия – единственная страна, которой подвластен даже воздух.

До покорения пятого океана было очень далеко. И паровая машина, и электродвигатель слишком тяжелы, а изготовить самый примитивный двигатель внутреннего сгорания не позволяют нынешние технологии. Но на непосвященных кабаньер оказывает незабываемое впечатление. Про дирижабль уже не говорю.

– В ближайшее время Рига станет крупнейшим портом на Балтике, – бросает свои пять копеек Флейшман. – Наша торговля с Британией растет. Помимо традиционных товаров мы поставляем англичанам паровые машины и еще некоторые изделия. А что может продавать Польша? Разве что жителей. Скоро Лифляндию будет не узнать. Развитая губерния развитой страны.

Паткуль явно задумывается. Про русские успехи уже начинают говорить повсюду. Нам бы еще одержать крупную военную победу, и тогда многие не будут возражать против своего завоевания.

Пока еще сильны предубеждения против азиатских дикарей. В чужом глазу соломинку мы видим. Европа сама далековата от культуры и просто привыкла взирать на других свысока.

Еще посмотрим, кто кого.

– Но… – все пытается что-то возразить Паткуль.

– Извините, барон, – перебиваю собеседника. – Я краем уха слышал, что здесь будет учреждено губернаторство. Причем вице-губернатором будет кто-то местный. Вы не могли бы порекомендовать кого-нибудь умного, энергичного и пользующегося авторитетом среди жителей? Не торопитесь, подумайте. Пост высокий и ответственный. Не каждый с ним справится.

Намек наверняка понят. Если Паткуль честолюбив – а кто из нас без греха? – обязательно должен проглотить наживку.

– О чем речь? – вырастает рядом Петр.

Он разгорячен вином и танцами.

– О новом губернаторстве. Сколько край может находиться без власти? – невозмутимо говорю я.

Разговоры об этом уже шли. Перейти к делу мешало только ожидание решительного сражения со шведами.

Петр косится в сторону продолжающего танцевать польского короля, а затем решительно произносит:

– Быть посему. Назначаю губернатором… – Он смотрит на меня, однако я опережаю монарха:

– Я думаю, что лучшая кандидатура – это Александр Данилович Меншиков. Государь, мне хватает иных дел. Да и не справлюсь.

Никогда не пробовал себя в роли администратора и не хочу. Тут успеть бы основное. Жаль тратить время на текущие дела, а за положением не гонюсь. Оно у меня без того высокое.

Сверх того, Алексашка в последнее время стал посматривать в мою сторону с завистью. Пусть получит свою порцию почестей и хоть чуть успокоится. Энергии у будущего Светлейшего хоть отбавляй, талантами он не обижен, а тут такое поле деятельности!

– Гут, – по-немецки отвечает Петр.

Меншиков словно чувствует, что речь идет о нем, и направляется к нашей группе.

– Слышь, Алексашка, будешь с сегодняшнего дня губернатором Лифляндии.

Меншиков кланяется и лишь затем выдавливает из себя:

– Спасибо за доверие, государь.

Глаза Алексашки сверкают, как у кота, завидевшего миску вожделенной сметаны. Насчет пирожков не знаю до сих пор, но знатностью рода Меншиков не блистал, а тут в один миг стал одним из главнейших воевод. Теперь-то он точно будет удерживать край руками и зубами.

– Не меня благодари. Это все Кабанов за тебя просит. Говорит – лучшего не найти. – Петр панибратски хлопает меня по плечу.

Меншиков действительно смотрит на меня с благодарностью. Зависти вновь нет следа.

Паткуль с жадностью прислушивается к нашей речи.

– Еще надо вице-губернатора из местных, – напоминаю я.

– Есть кто-нибудь на примете? – Петр в хорошем настроении и явно готов согласиться еще с одной моей кандидатурой.

– Барон Паткуль.

Петр внимательно смотрит на барона. Он наслышан о взглядах и предпочтениях представителя местного дворянства. Но молодой царь схватывает на лету и понимает мою идею.

Помимо привлечения авантюриста на свою сторону в назначении на такую должность есть еще один плюс: лучше уж держать его перед глазами, чем позволить шляться и шептаться за спинами.

Но Паткуль еще не давал присягу на верность и потому подданным считаться не может. Подданного просто назначают, а иностранца приходится спрашивать.

– Пойдешь? – коротко осведомляется Петр.

В ответ слышится поток благодарностей на смеси немецкого и французского, а также заверения в том, что все силы будут приложены для процветания края и выполнения воли Его Величества.

– Указ надо написать, – напоминает Юра.

Без бумаги любое назначение недействительно. Раз уж должностей таковых официально нет.

– Пошли в кабинет, – кивает Петр.

Долго ли настрочить пару строк да скрепить своей подписью?

Мы пробираемся среди гостей.

Король Август продолжает танцевать с Мэри. Он что-то шепчет ей, увлеченно и самозабвенно, и даже не замечает нашего ухода.

Танцуй, король! Ты все равно выборный. Тебе о государстве думать не надо.

Указ объявляется спустя полчаса. Толпа немедленно бросается поздравлять новое начальство. Лишь Август со своими приближенными стоит несколько в стороне и то краснеет, то бледнеет. От волнения он даже позабыл о моей супруге.

Но возражать, тем более публично, нельзя. Приходится принять нейтральный вид да надеяться на то, что после разговора наедине Петр отменит свое решение.

Я тем временем наконец-то оказываюсь рядом с Мэри.

– По-твоему, это порядочно – бросить меня одну с королем?

Кажется, Мэри обиделась.

А я хотел как лучше. Женщины…

– Почему одну? Полный зал гостей. Я не бросал, лишь не хотел мешать вашим танцам.

– Да? И ты не ревнуешь? – Мэри говорит тихо. Воспитание мешает ей устроить мне сцену прямо на людях. Зато потом может отыграться наедине.

– К танцам? – уточняю я.

– Не только. Слышал бы, какие он мне комплименты делал!

– Было бы странно, если бы Август молчал. При виде тебя оживают даже камни. Ты – самая лучшая и в этой зале, и на всей земле…

Но лесть не удается.

– И не только комплименты. Он мне еще и предложения делал.

– Звал в королевы?

– Нет. Всего лишь ехать с ним. – Мэри отворачивается от меня, идет прочь, и приходится догонять ее так, чтобы это не бросалось в глаза.

Еще в пору первого распавшегося брака я научился философски относиться к женским капризам. Радовались бы, что не скандалю в ответ, но их и это бесит.

Даже такую выдержанную и благовоспитанную леди, как Мэри.

– Хочешь, я набью ему морду? – предлагаю примиряюще.

– Командор! Ты же человек с положением. И вдруг такое!

Любой ответ предпочтительнее молчания.

– Но не могу же я вызвать на дуэль короля! Зачем нам его смерть? К тому же убивать человека только за то, что потерял голову при виде самой прелестной женщины в мире, – этак людей скоро не останется. Да и поверь, он уже наказан. Тем, что ты со мной.

Мэри вздыхает и спрашивает уже другим тоном:

– Серж, ты не боишься, что однажды я от тебя уйду?

Как ни странно, боюсь.

– Но разве тебя удержишь, если ты решишь? – отвечаю вопросом на вопрос.

– Не уйду я никуда. Я так долго ждала, когда же мы будем рядом…

Британская леди куда-то пропадает, и передо мною стоит очаровательная женщина. Без меры любимая и родная.

После ее заявления нам не остается ничего другого, как незаметно улизнуть с праздника и направиться в свои покои.

Кажется, ночью кто-то нас искал. Не уверен. Но если и так, то верные Василий и Ахмед наверняка объяснили, что барина нет, не приходил и непонятно, придет ли, а посему не пошли бы уважаемые и не очень посетители ночною порою да подальше в надежде на желаемую встречу?

Утро было отнюдь не мрачным. Немного не выспался, зато своевременный уход избавил меня от затяжного похмелья.

Полетов сегодня не предвиделось. Володя еще вечером заявил, что дизель требует переборки. А раз он сказал…

Только был Ардылов в неважном состоянии, и работа могла затянуться надолго.

Хотя нет. Как ни удивительно, мой бывший раб и нынешний российский дворянин умел трудиться в любом виде. И никогда никаких нареканий по поводу его работы не было.

Раз сегодня разведка не состоится, то, следовательно, именно в этот день Карл объявится в пределах досягаемости. Вопрос лишь: на суше или на море? Шведский король может попытаться десантироваться прямо в виду Риги, а может высадиться где-нибудь в Ревеле и оттуда двинуться пешим порядком.

Ладно. Это под Нарвой в другой истории ему удалось обрушиться на русскую армию как снег на голову. И вместе со снегом. Сейчас сезон не тот. И вчерашний облет ничего не дал. Даже в самом худшем случае идти ему на нас не меньше двух полноценных дневных переходов. Морем быстрее, но морем эскадрой стремительно не подойдешь. Пока будешь маневрировать у берега, мы вполне успеем подготовиться. Сорокин говорил, на последние штрихи ему потребуется пара часов.

Все же я велел Ардылову максимально поторопиться. Володя хмуро буркнул, что постарается. Он остался, а я направился к Петру.

В кабинете царя как раз шла горячая беседа.

– Мы же договаривались, Питер! – пылко вещал Август. – Устье Невы – твое, а Лифляндия с Эстляндией отходят к Польше.

– Где это видано – отдавать завоеванное? – вместо Петра возразил Головин.

– Население присягнуло на верность России, – поддержал его Меншиков.

Тихонько сопел в углу Паткуль.

Для этих двоих уступка земель означала лишение их новых постов. Да и с какой стати уступать?

Страх Августа тоже был понятен. В свое время шляхта выбрала его благодаря обещанию присоединить к Речи Посполитой Прибалтику. Хотя сама рисковать и воевать не собиралась. Теперь трон под королем пошатывало.

– Не боись, – хмыкнул Петр. – В Польше мы тебя поддержим.

Я послушал еще немного, убедился, что все идет должным образом, и потихоньку отправился прочь.

Политика политикой, однако судьбу Риги придется вскоре решать силой оружия. И не только Риги…