Читать книгу Белый Лис - Алексей Юрьевич Кузьмин - Страница 5

«И знаю опять, как можно. А зачастую, и как нужно».

Многие засмеются при словосочетании «китайские лингвисты», но почитайте дальше, и Вам станет не до смеха!

Мао Цзедун пришел к власти под видом коммуниста и марксиста, но его сущность была совсем иной. Это был классический китайский националист, просто примкнувший к тому лагерю, в котором он смог добиться высот, невзирая на свое происхождение.

Основывая современную КНР, он совершил три великих деяния императора, закладывающего основы династии:

– Он объединил страну;

– Он изгнал иноземных захватчиков;

– Он переименовал столицу.

Если бы он не опирался на коммунистическую риторику, то вполне мог бы стать императором, его заслуги это вполне позволяли, согласно традиции.

Древнее китайское общество издревле делилось на четыре класса: служивые, торговцы, ремесленники, крестьяне. Мао ввел «пятизвездный красный флаг», на котором большая звезда символизировала компартию, а остальные – это все те же четыре класса, только в ином порядке: рабочие, крестьяне, интеллигенция и национальная буржуазия.

Вы спросите, нет ли тут расхождений с традиционным марксизмом, и я разделю Ваше недоумение. В такой ситуации, когда классовая борьба удалена из формулы марксизма, компартия превращается в неких новых опричников, оперативно реализующих указания руководства.

И вот теперь перейдем к китайским лингвистам.

Главная проблема Китая – в стране пять видов письменности, множество языков и народов. Официально 55 малочисленных (ну, это как понимать…) народностей, хотя современные этнографы убеждаются, что их реально больше. Большинство этих народностей имеют собственные языки, которые зачастую отличаются от языка основного народа Хань, как французский от эскимосского. Кроме того, язык ханьцев – собственно китайский, имеет множество диалектов, между которыми также нет понимания в устном общении. Единственным способом установить взаимопонимание между всеми является иероглифическая письменность, но она предельно сложна.

Попытки перевести иероглифы в фонетическое письмо невозможны. Слова короткие – сотни разных слов, звучащих, как «и», «ши», «юй», и так далее. Даже комбинаций из двух слогов слишком много, чтобы в фонетечиской транскрипции определиться, какой же у сочетания «ши ши» на самом деле смысл.

Мао поставил первую задачу: радикально упростить иероглифы.

Тут мы неожиданно вспоминаем Николая Марра – новая общность радикально меняет язык. Это был настоящий прыжок над пропастью. Дело в том, что с этого момента, каждый новый грамотный человек уже не имел возможность прочесть в оригинале ничего из классической литературы, написанной полными иероглифами. Это была революция.

Однако, результат был получен. Новые знаки содержали намного меньше черт, их просто стало меньше, за счет того, что иногда разные сложные иероглифы упрощали в один знак, и расширялось количество значений простого знака. Скорость обучения радикально возросла, и неграмотность была побеждена.

И, практически одновременно с этим, был поставлен вопрос о создании Всеобщего языка.

Откровенно говоря, его предтечей был так называемый «язык чиновников», или «мандарин». Суть такова: Китай дважды оказывался под властью кочевых империй с севера. И монголам, и маньчжурам приходилось учить китайский язык и овладевать письмом для нужд управления этим громадным государством. Чиновники держали столицу на границе степей Северного Китая – Ханбалык, ныне Пекин – «Северная столица».

Разумеется, в устной речи чиновники ориентировались на говор провинций, прилегающих к их столице. Не только они учили китайский, но и под их влиянием менялся язык. В «языке чиновников» упростилась, или стала более четкой система тонов, они привнесли некоторые словечки и суффиксы из своего языка. Разумеется, столичные жители стали подражать речи чиновников, и вот сформировался Пекинский диалект.

Китайские интеллектуалы в кратчайшие сроки разработали следующую систему:

– Они отобрали словарный состав нового языка на основе Северных диалектов (в разных диалектах для обозначения некоторых понятий использовались разные комбинации иероглифов, было много вариантов) ; включили в лексикон некоторые слова из древнего языка. Также взяли вошедшие в широкое хождение слова из некоторых диалектов, не относящихся к северным, а также некоторые заимствования из иностранных языков (например «ша фа» – «софа», «диван»).

– Они взяли за основу произносительную норму Пекинского диалекта. То есть, дали четкое стандартное произношение для выбранного набора слов.

– За основу грамматики они взяли литературные произведения прогрессивных писателей конца 19 – начала 20 века, написанных на понятном народу языке байхуа (в противоположность древнему языку веньянь, на котором писали до 20 века, но уже давно не говорили).

Язык получил название Путунхуа – то есть «Всеобщий язык».

Компартия ставит следующую цель: создать фонетическую транскрипцию для облегчения поиска иероглифов в словаре, и обозначения чтения иероглифов для носителей других диалектов. Были опробованы и созданы разные системы, выбор пал на систему пиньинь – азбука из букв со знаками тонов на основе латиницы.

Дальше пошла стройная система поэтапного внедрения путунхуа. Сначала на него перешли дикторы радио, потом появились требования к актерам кино, телевидения, и, разумеется, педагогам.

Была введена система экзаменов на владение путунхуа.

Постепенно появлялись требования для разных специальностей и бизнеса. Например, в сфере обслуживания, для работы с клиентами в больших торговых центрах нужен сертификат на знание всеобщего языка нижнего уровня, а для диктора радио – уже высшего.

В настоящее время путунхуа понимают уже во всех уголках Китая. Для провинций, где различия все же очень велики, большинство фильмов, телепередач, имеет иероглифические субтитры.

За семьдесят лет тысячелетняя проблема языковых различий в Китае была, в целом, решена.

За это же время, все славянские языки социалистического лагеря максимально обособились, создав почву для политического сепаратизма, который разрушил Югославию, Чехословакию, СССР.

Ситуация вовсе не стабилизировалась, мы имеем полноценный «Балканский синдром». Языковые различия не оставят в покое ни Украину, ни Белоруссию.

Можно ли было этого избежать, мы разберем в главах о «славянском единстве».