Читать книгу Идеальный парень - Алексис Холл - Страница 11

– Итак, – сказал я Алексу Тводдлу, – один человек входит в бар. Он садится за стол, на котором стоит тарелка с арахисом. И вдруг из этой тарелки раздается голос: «Эй, а у тебя отличная прическа». И вдруг – другой голос, из автомата по продаже сигарет в противоположном углу бара: «Нет, ты выглядишь как придурок. А твоя мамаша полоумная».

Алекс удивленно выпучил глаза.

– Ну знаешь! Это уж слишком!

– Да, но подожди, я еще не дорассказал. Когда мужчина спрашивает у бармена, что происходит, бармен ему отвечает: «Не волнуйтесь. Орешки – это комплимент от повара, а автомат у нас больше не работает».

– Да, и его вряд ли починят, потому что теперь запретили курить в пабах.

Я должен был предугадать такую реакцию.

– Ты прав, Алекс. Благодаря твоему уточнению анекдот становится еще смешнее.

– Я тоже это запомню. – Он улыбнулся, словно пытаясь подбодрить меня. – Ну и какой конец у анекдота?

– Я тебе уже все рассказал. Орешки – комплимент, автомат для сигарет – больше не работает.

– Ты уверен, что это анекдот? Больше похоже на перечисление фактов об одном из баров.

– Ну вот, – сказал я, смирившись с неизбежным, – ты опять попал не в бровь, а в глаз. Ладно, завтра попробую рассказать тебе что-нибудь посмешнее.

Я потопал в свой кабинет, и в кои-то веки настроение у меня было хорошее. Хотя свидание с Оливером и обернулось настоящей катастрофой, в итоге все вышло не так уж плохо. Напротив, я почувствовал себя гораздо свободнее теперь, когда мы договорились, что будем лишь играть роль влюбленных, а значит, мне не придется переживать из-за всякой ерунды, как это бывает в нормальных отношениях. И бояться, что все испорчу. Даже упоминания обо мне в прессе оказались позитивными. Кто-то заснял нас около ресторана, но, к счастью, до того момента, когда Оливер с отвращением оттолкнул меня. Поэтому фото выглядело даже романтично: полы пальто Оливера развевались на ветру, он смотрел на меня, а я тянулся к его губам. Большинство заголовков представляли собой вариации на тему: «Известный тусовщик и сын судьи из телешоу нашел себе новое увлечение», и они мне даже нравились, так как подразумевали, что у меня не такой уж плохой вкус. Пускай это новое увлечение и не было настоящим.

Я сел и стал проверять списки спонсоров, чтобы выяснить, не отказался ли еще кто-нибудь от участия в вечере, когда зазвонил телефон.

– Боже мой! – воскликнула Бридж. – Ты даже не представляешь, что произошло!

– Ты права. Наверное, я…

– Я не могу об этом распространяться, но мы приобрели права на публикацию очень популярной шведской писательницы. И все с нетерпением ждут, когда выйдет перевод ее дебютного романа, про который говорят, что там «Сто лет одиночества» встречаются с «Исчезнувшей». Но мы никак не могли решить, перевести название книги на английский или оставить оригинальное шведское. Вышло так, что до последнего момента не могли принять решение, и теперь новая книга выходит из типографии под заголовком «Сейчас меня нет в офисе. Пожалуйста, пересылайте все тексты для перевода на мой личный почтовый ящик»!

– Даже не знаю. Я бы сказал, что в этом есть нечто метатекстуальное.

– Теперь меня точно уволят.

– Бридж, если тебя до сих пор не уволили, то и сейчас нечего бояться.

– Ой, – вдруг оживилась она. – Совсем забыла. Как прошло твое свидание?

– Ужасно. У нас нет ничего общего. И кажется, я слишком активно пытался домогаться его. Но мы все равно попробуем использовать этот шанс, так как оба находимся в отчаянном положении.

– Я знала, что у тебя все получится.

Я закатил глаза, но лишь потому, что она не видела меня.

– Я бы не сказал, что у нас получилось. Мы просто договорились.

– Совсем скоро ты поймешь, что не такие уж вы и разные, а потом он сразит тебя своей заботливостью, а затем ты придешь ему на помощь в тот момент, когда ему это будет особенно нужно, и в конце концов вы безумно влюбитесь друг в друга и будете жить вместе долго и счастливо.

– Ничего этого не случится. Я ему даже не нравлюсь.

– Что? – Я живо представил себе удивленное выражение ее лица. – Почему же он тогда согласился встречаться с тобой, если ты ему даже не нравишься?

– Помнишь, я сказал, что мы оба оказались в отчаянном положении?

– Люк, я не сомневаюсь, что ты ему нравишься. Как ты вообще можешь кому-то не нравиться? Ты ведь такой милый.

– Но он сказал обратное, когда я попытался поцеловать его.

– Так вы уже целовались? – тихо пропищала она.

– Нет. Я набросился на него и стал целовать, а он пришел в такой ужас, что едва не сшиб кадку с цветком.

– Может, это было слишком неожиданно?

– Это для меня было неожиданностью, когда вы, ребята, устроили вечеринку-сюрприз на мой день рождения. Ну ладно, я даже не удивился, потому что Джеймс Ройс-Ройс случайно проболтался заранее. Но я же не стал отпрыгивать от вас с криками: «Я хожу на вечеринки только с теми людьми, которые мне нравятся!»

– Подожди. Он прямо так и сказал?

– Почти. Если только заменить «хожу на вечеринки» на «целуюсь».

– Ой. – На мгновение она замолчала, а затем добавила. – Мне кажется, ты сгущаешь краски. Я ведь тебя знаю.

– Нет, нет. Он именно так и сказал.

Бридж вздохнула.

– Оливер, Оливер. Что ты делаешь? Знаешь, иногда он совершенно безнадежен.

– Он не безнадежен. Он просто чопорный придурок. В общем, он такой по жизни. И я говорю так не потому, что его возмутил мой неожиданный поцелуй. Ладно, давай я перефразирую: он чопорный придурок, которому я просто не нравлюсь, но это никак не связано с его придурковатостью и чопорностью.

– Люк, – воскликнула она, – это неправда! – Затем она издала странный звук, похожий не то на икоту, не то на чих. – Он никакой не чопорный. Он очень… Понимаешь, он хочет всегда поступать правильно. И, если честно, мне кажется, он очень одинок.

– В последнее время я склоняюсь к мысли, что некоторым людям суждено оставаться одиночками. Я одинок, потому что размазня и никому не нужен. Он одинок, потому что у него ужасный характер, и он тоже никому не нужен.

– Видишь, у вас все же есть кое-что общее.

– Бридж, это не смешно.

– Ты серьезно хочешь сказать, что за все свидание не было ни одного приятного момента? Ничего такого, что бы тебе понравилось и не оставило равнодушным?

Что ж, без сомнения, этот человек превосходно умел выбирать рыбные сэндвичи. И лимонные поссеты. А иногда в его взгляде появлялась какая-то затаенная нежность. И мне понравились его редкие улыбки. И то, как он говорил «Люсьен» – в этом обращении ко мне было нечто очень личное.

– Нет, – твердо ответил я. – Совершенно ничего.

– Я тебе не верю. Ты постоянно делаешь вид, будто ненавидишь людей, в которых на самом деле тайно влюблен.

– Послушай. Неужели ты не можешь смириться с мыслью, что в твоем окружении есть два одиноких гея, которые совершенно не подходят друг другу?

– Тут есть одно но, – она повысила голос, и в нем зазвучали жалобные нотки, – на самом деле вы отлично подходите друг другу.

– Ладно, вижу, ты ничего не понимаешь, но считай, что сейчас я поднял карточку, на которой написано: «фетишизация».

– И как эта карточка выглядит?

– На ней два симпатичных парня в свитерах держат друг друга за руки на фоне радуги.

– Я думала, тебе было бы приятно держать за руки симпатичного парня на фоне радуги.

– Да, но ты хочешь этого не меньше, чем я, и меня это немного пугает.

Она грустно вздохнула.

– Я только хочу, чтобы ты был счастлив. Особенно после того, как украла у тебя Тома.

– Ты его не крала. Просто ты понравилась ему больше. – Я надеялся, что если буду постоянно повторять эти слова, то один из нас в конце концов в них поверит.

– Ну ладно, – резко сказала она, – мне пора. Только что написал один из наших авторов и сказал, что флешку с его рукописью проглотила утка.

– В наше время кто-то еще пользуется флешками?

– Мне нужно срочно разобраться с этим. Люблю тебя. Пока!

Я успел только разочарованно хмыкнуть, как связь прервалась. По правде говоря, пора было немного поработать. Теперь, когда я нашел себе респектабельного фиктивного парня, появился шанс спасти «Жучиные бега». На практике это означало, что придется просить прощения у людей, которым, по моему мнению, было не за что меня прощать и которые никогда бы не признались в том, что, по их мнению, я нуждался в прощении. Первым делом нужно было обратиться к ним и сказать: «Привет, я знаю, вы считаете меня грязным наркоманом-извращенцем, но я решил исправиться и начать новую жизнь в соответствии с теми стандартами, которые вы для меня определили. Так что, пожалуйста, ради всего святого, пожертвуйте нам немного денег, чтобы мы могли спасти жуков, которые едят навоз». Только, разумеется, не стоило использовать эти слова или идеи или выражать подобные чувства.

После долгого дня, шести стандартных (по меркам доктора Фэрклаф) кружек кофе, двадцати трех черновиков и трех перерывов, во время которых мне всякий раз приходилось заново объяснять Ризу Джонсу Боуэну, как делать двустороннюю ксерокопию, я, наконец, сочинил достаточно дипломатичное письмо и разослал его адресатам. Честно говоря, я не рассчитывал на ответы. Но, с другой стороны, вы просто не поверите, на что бывают способны богачи ради бесплатного угощения. И при благоприятном исходе у меня появился бы шанс убедить хотя бы парочку таких богачей отложить на время все запланированные дела и посетить «Жучиные бега».

Испытав легкую эйфорию от столь редкого для меня чувства удовлетворения своей работой и ощущая прилив не то оптимизма, не то мазохизма, я разблокировал экран телефона и отправил Оливеру сообщение: «не пора ли фиктивным парням обменяться фиктивными сообщениями».

Я не знал, какой получу ответ, но в итоге он написал мне следующее: «Только не в тот момент, когда один из них в суде». Текст был именно таким, со всеми знаками препинания. Но это было все-таки лучше, чем не получить никакого ответа вовсе, однако чуть хуже равнодушного «нет». Потому что по сути, он сказал мне: «Нет, спасибо, и кстати, не забывай, что моя работа намного серьезнее твоей».

Было уже около девяти вечера, и я ужинал курицей гунбао[21] у себя дома, когда он прислал второе сообщение: «Прости, что заставил тебя ждать. Я подумал и решил, что, наверное, нам действительно стоит переписываться для большего правдоподобия».

Я заставил его немного подождать, чтобы показать – у меня тоже много важных дел, с которыми нужно считаться. И неважно, что я всего-то посмотрел четыре серии «Коня БоДжека», а потом мстительно вздрочнул перед тем, как ответить: «Прости, что заставил тебя ждать, и я не удивлен, что у тебя никого нет, если во втором сообщении ты употребляешь слово “правдоподобие”»

Ответа не последовало. И мне было наплевать, хотя я прождал его до половины первого ночи. В пять утра меня неожиданно разбудило жужжание телефона: «Прости. В следующий раз я пришлю тебе фотографию моего пениса». Потом телефон вибрировал еще несколько раз.

«Это была шутка».

«Наверное, мне стоит сразу сказать тебе, что я не буду присылать никаких фотографий».

«Я никогда никому ничего подобного не присылаю».

«Я адвокат и прекрасно осознаю возможные последствия».

Я окончательно проснулся, а надо сказать, так рано я просыпаюсь крайне неохотно. Но мерзкий тип вроде меня не мог не порадоваться тому, как перепугался Оливер при одной лишь мысли о подобной фотке.

«Еще я понял, что ты сейчас, наверное, спишь. Так что можешь просто удалить предыдущие пять сообщений, когда проснешься».

«Конечно, я должен был подчеркнуть, что ни в коей мере не осуждаю людей, обменивающихся друг с другом интимными фотографиями».

«Но мне это не нравится».

«Впрочем, если это нравится тебе, я пойму».

«Но это не означает, что я предлагаю тебе прислать мне фото твоего пениса».

«Господи, пожалуйста, удали все сообщения, которые я тебе отправил».

Поток сообщений прервался, и пауза была достаточно длинной, чтобы я успел ответить: «Прости, я так и не понял, тебе отправить мой дикпик[22] или нет».

«Нет!»

Еще одна пауза. Затем: «Люсьен, мне очень стыдно. Пожалуйста, не подливай масла в огонь».

Честно говоря, я не знаю, что на меня нашло. Возможно, мне стало жалко его. Но он, сам того не осознавая, здорово поднял мне настроение с утра.

«С нетерпением жду завтрашней встречи с тобой».

«Спасибо».

Теперь я уже пожалел о том, что так разволновался. Однако через пару секунд пришло еще одно сообщение: «Я тоже с нетерпением жду встречи с тобой».

И хотя я почувствовал себя чуточку лучше, мое смущение усилилось.