Читать книгу Враги Кощея Бессмертного - Алена Москвитина - Страница 4

Вокруг догорали остатки домов. Дым застилал глаза, затруднял дыхание. Мечислав внимательно осматривал пожарище, пытаясь сообразить – где же был дом Старосты. Вдруг он услышал скрипучий старушечий голос:

– Молодец! Добрый молодец! Не здесь ли были Кощей со Змеем?

Мечислав обернулся и увидел горбатую старуху в грязном тряпье, которая спешила к нему и волочила за собой метлу.

– Не горюй, добрый молодец, каждое мгновение уходит в прошлое и не возвращается.

– Ты о чем, бабка? – нахмурился Мечислав.

– Ну, что деревня сгорела. Новую построите. Еще лучше станет.

– Кто строить-то будет? – в отчаянии воскликнул юноша.

– Ну, ты. Да, еще те, кто в погребе томятся. Вон, да не слышишь неужто?

Баба Яга указала своим кривым пальцем на горку догорающего дерева, и действительно, Мечиславу показалось, что плачет там кто-то.

Он побежал на то место, а когда принялся разгребать головешки голыми руками, то обжегся, выругался и обернулся, чтобы спросить у бабки какую-нибудь ветошь. Но той уже и след простыл.

А крик и плач из-под земли слышались все отчетливее. Мечислав стянул с себя рубаху, разорвал ее и обвязал кисти рук. Работа заспорилась. Вскоре завал бы расчищен и юноша добрался до двери в погреб. Он попытался открыть ее, но не тут-то было.

В этот момент услышал он цокот копыт. Приложил Мечислав ребро ладони к бровям и попытался рассмотреть через дым – кто это там едет.

Заиграли трубы торжественную музыку и в бывшую деревню въехала золотая карета, запряженная шестеркой лошадей. Позади кареты – шесть всадников в кольчугах с щитами и гербами на них в виде солнца.

Рядом с кучером сидел воевода, который вскочил, как только увидел Мечислава.

– Эй, парень! Где деревня Васильки?

– Нет больше деревни, – поклонился ему в пояс Мечислав, – змей проклятый сжег ее. Подсоби людей из погреба достать, что спрятаться успели.

Воевода махнул рукой своим молодцам, слезли те с лошадей, подбежали к двери погреба и вскоре выпустили на волю закопчённых и плачущих людей.

– Что еще такое? – послышался капризный голос из кареты, – почему царя – батюшку плачем встречаете?

Из кареты вылез грузный чернобородый царь в золотой одежде, в собольей накидке, в красных сапогах и в золотой короне с огромным рубином. А за ним сын его, царевич Алексей. Крупный и широкоплечий как отец. С круглым лицом и оттопыренными ушами. Сам в кольчуге серебряной с мечом на поясе, рукоять которого усыпана драгоценными камнями. Недовольно сдвинул он брови, сложил руки на груди крест-накрест.

Староста деревни, весь закопченный, в ноги кланится царю-батюшке.

– Горе страшное случилось с нами. Прилетел сюда змей трехглавый и поджог деревню всю нашу.

А царь ему кулаком машет, того и гляди в зубы заедет:

– Какой-такой змей трехглавый? Не бывает змеев в нашем царстве. Это все соседи-печенеги. Подожгли, пограбили все тут. А вы даже с ними драться не стали. Все попрятались в погреб глубокий, опозорили землю русскую!

Тут не выдержал наш Мечислав. Вышел он вперед с голым торсом, с обмотанными тряпками руками, с кощеевым мечом на поясе.

– Что это еще за чудо-юдо? Отобрать у него оружие! – так воскликнул сынок царский Алеша, указуя перстом своим на мечника.

А тот как достанет меч кощеев, как закрутит им, завертит, что напугал всех богатырей, которые такого дива-дивного отродясь не видывали.

Может, и обошлось бы все это для Мечислава и удалось бы ему сбежать от царской кары. Но Кощей в эту минуту заглянул в волшебную тарелочку.

Увидел свой меч, живых деревенских жителей, чуть от злости тарелочку не разбил. Щелкнул костлявыми пальцами и меч его растворился в руках молодца и вернулся к своему хозяину.

Тут солдаты царские набросились на парня и скрутили ему руки за спиной.

– Что это такое, Слава, было? – закричал ему Староста испуганно.

– Это меч Кощеев, что он оставил. Вместе со змеем они тут были. Вместе деревню жгли. Потом ускакал Бессмертный и меч свой забыл…

– Эх, врет и не краснеет! – засмеялся царь, – казнить его надо за вранье и колдовство.

Испугался Староста, что потеряет лучшего воина. Бросился в ноги к царю-батюшке:

– Не казни его! Золотой, ты наш! Службу он сослужить может великую. А вдруг вернется Змей проклятый?!

Царь переглянулся с царевичем. Не выгодно им было признавать то, что Змей Горыныч вернулся. А то испугаются купцы заморские, торговать не приедут, диковины различные не привезут. А с другой стороны, ежели действительно змей вернулся, то можно отдать ему первым делом этого выскочку.

– Ладно, сделаем так, – ударил себя царь рука об руку, – обещался ты, староста, сделать нам праздник. Даю тебе три дня и три ночи на приготовление. Посидим пока в тереме, у моего брата двоюродного, что живет здесь недалеко, через лес. Устроишь нам праздник, подумаю над твоей просьбой. А пока опустите этого молодца в погреб, а два моих витязя сторожить его будут.

Повелел так царь. Залез со своим сыном вновь в карету и уехал к родственнику.

А Староста, первым делом, велел всем жителям отмыться в озере и достать запасы еды из другого погреба, о котором, кроме него больше никому ведомо не было.

За три дня и три ночи построили резную избу для царя и его сына. Длинный широкий стол поставили. Накрыли его скатертью белой и из запасов угощением заставили.

Деревенские жители еще успели в лес, на охоту сходить и приготовить великолепное жаркое и дичь.

Когда вернулся царь с царевичем, то доволен оказался чрезвычайно.

А уж после угощения, когда заиграла задорная музыка и девки устроили перепляс – и подавно!

Приглянулась царевичу большеглазая улыбчивая Сияна, которая выделялась и ловкостью в танце, и выразительностью, и плавностью в движениях. Решил он ее к себе во дворец забрать.

– Да зачем тебе эта деревенщина? Тебе царевен заморских не хватает, что ли? – удивился царь.

– Да ты, папенька, не видишь, что ли? Сравниться разве царевна заморская с красотою такою, русскою? В глазах я вижу сияние северное. Помнишь, мы были в краях тех дальних, и видели чудо такое чудесное? Ну, а волосы длинные, дивные, русые! А улыбка широкая, нежная… Помнишь, папенька, ларец мой славный, а в нем камни самоцветные. Так вот девушка та, что камень самый ценный, и хочу я ее в свой ларец-дворец заполучить. Усмехнулся царь в бороду. И подумал, может, и ему перепадет потом, когда сынок наиграется.

– Ладно,– махнул он рукой, – бери!

Подозвал к себе царевич Алеша Сияну.

– Подойди ко мне девица красная. Дай полюбуюсь на тебя, ненаглядная, – с улыбкою сказал ей царевич.

Подошла к нему Сияна, поклонилась.

– Жаль сгорела у вас деревня. Жаль, что дома у тебя не осталось. Приходи жить ко мне во дворец, будешь с золота есть и на золоте спать.

Усмехнулась Сияна и взглянула на него не как на царевича, а как на поклонника назойливого. Насмешливо. Резануло это больно царевича. Возопила его гордость гордая.

– Как ты смеешь смотреть на меня так, девка? – возмутился он, разозлился.

– Уж простите меня, Ваше Высочество. Предложение мне ваше не понравилось. Не хочу я быть вашей наложницей. По душе мне уж воля вольная.

– Оскорбила ты меня девка, своим взглядом и отказом своим оскорбила. Эй, слуги, бросьте ее в яму! Где сидит тот колдун дерзкий. На рассвете отрубим им головы.

Схватили Сияну витязи и бросили в погреб Старосты.

– И не жалко ли тебе красоту эту, русскую? – насмешливо спросил сына царь-батюшка.

– Ничего, посидит, напугается. Наутро сговорчивее будет.

5. Темнота.

Спустили Сияну в погреб темный и дверью сверху прихлопнули. Сразу вспомнилось девушке, как страшно и душно было здесь сидеть, когда сжигал деревню Змей Горыныч. И темно было вокруг, хоть глаза выколи.

– Эй, Мечислав, ты здесь? – позвала она со страхом в сердце.

В дальнем углу огромного погреба загорелась лучина.

– Иди сюда, Сияна, не бойся. Тут и попить есть, и поесть. Все предусмотрел наш Староста умный.

Медленно пошла девушка на огонек. Постепенно привыкли ее глаза к темноте. И увидела она, наконец, Мечислава. Всего чумазого, а глаза горят голубым огнем. И улыбка на вымазанном сажей лице кажется ослепительно белой. Сидел он на сундуке и пытался зажечь еще одну лучину. – Что будем делать, Мечислав? Казнить нас хотят на рассвете, – горько вздохнула Сияна.

– А тебя-то за что? – удивился парень.

– За то, что отказала царевичу быть его наложницей. С золота есть и на золоте спать.

Белозубая улыбка Мечислава стала еще шире.

– Ты прости меня, Сияна, что оскорбил тебя давеча. И я совсем не удивлен, что ты ему отказала.

Улыбнулась ему девушка в ответ:

– Спасибо тебе, Мечислав, за добрые слова. И ты меня прости, что ушла от тебя так невежливо.

Парень махнул рукой и рассмеялся:

– Да я бы сам от себя ушел. Ни «бе», ни «ме» с тобой сказать не мог. Не то, что Айдар.

– Айдару проще. У него все есть, да и парень он ладный.

– Что же он тебе не помог, когда в погреб тебя спускали? – не выдержал и съязвил Мечислав.

Вспыхнули глаза девушки недобрым огнем.

– Ты думаешь, что он один может справиться со слугами царевыми? Даже ты, со своим искусством владения мечом, не справился.

– Так ведь меч у меня сам Кощей отобрал.

– Как Кощей? Он же у тебя в руках растворился.

– Так ведь был этот меч Кощеев, он забыл его рядом со змеем. И помог мне тот меч прогнать трехглавого. Он волшебный и пробьет что угодно.

– А не хвастаешь ли ты, Мечислав? – в свою очередь кольнула девушка, не забыв выпад в сторону Айдара.

– Ох, Сияна, и едкая ты девица. Не могу доказать тебе, что не вру,– грустно отвечал Мечислав и девушка поняла, что говорил он правду.

– Прости меня, Мечислав. Ты тоже на Айдара не нападай.

– Любишь его? – напряженно спросил парень.

– Какая разница? Если нам завтра головы срубят.

– Не срубят. Смотри!

Мечислав отдал ей одну лучину, другую взял сам, и, прихватив лопату, позвал девушку за собой.

Пока он сидел в погребе, то времени зря не терял. Рыл туннель в сторону озера.

– Видишь, здесь уже вода? – указал Мечислав на земляной пол, где образовалась немаленькая лужа, – сейчас копну лопатой еще несколько раз и докопаю до озера, мы через него выплывем.

Мечислав копал, а вода все пребывала. Как хлынула она потоком, схватил он за руку Сияну и пролезли они в вырытую дыру.

Плыл он изо всех сил и девушку тащил, хотя она тоже старалась. Воздух уже заканчивался в легких, и в этот момент добрались они до поверхности озера. Вынырнули, еле отдышались. Хорошо, ночь была, и никто их не заметил.

Доплыли они до противоположного берега, где лес непроходимый чернел. Выбрались на сушу. Вода с них ручьями стекает. Сияна стала сарафан прямо на себе отжимать, а на Мечиславе кроме портков больше не было ничего. Стал он осматриваться, соображая, как лучше в лес войти. Темнотища была, хоть глаза выколи. Луну тучи закрыли.

– Они теперь думать будут, что мы утонули, – печально произнесла девушка.

– Может, и к лучшему это, искать не будут, – пробормотал Мечислав, пытаясь найти вход в лес.

Но было это не так-то просто.

– Сияна, может быть, ты лучше меня видишь? Я, кроме стволов, валежника и непроходимых кустов больше ничего не вижу.

– Ты еще кусты разглядел? – отозвалась девушка, – по мне – что в погребе, что здесь – все одно – темень непроглядная.

Вздохнул тогда Мечислав и предложил:

– Давай руку, чтоб не потеряться. Пойдем вдоль границы леса, может, и увидим тропку какую-нибудь.

Сияна на секунду замешкалась. Давать руку или не давать.

Блеснула в темноте улыбка парня, от звезды случайной отразившаяся. Понял он ее заминку.

– Так я ж тебя уже за руку через озеро тащил! Думаешь, неприлично это?

Но не о приличии думала Сияна. А о гордости своей и о том, чтобы Мечислав не возгордился.

Почти официально протянула она ему свою ладошку, но было темно, и парень не углядел эту официальность, но почувствовал. Улыбнулся еще шире, взял ее за руку и повел, стараясь не отвлекаться, а заниматься своим непосредственным делом – тропинку искать.