Читать книгу Донбасский Разлом - АЛЕНА ПИРОНКО - Страница 2

Родилась в семье музыкантов на Урале, но уже в годовалом возрасте была перевезена родителями в Ворошиловград. Все детство и отрочество провела в Донбассе (Луганске), закончив там школу и музыкальное училище. После окончания музучилища переехала в Москву для дальнейшей учебы, где прожила 35 лет. В настоящее время живёт в Бостоне (США).

Актриса областного театра

Во времена оттепели в нашу «хрущёвку» в Луганске примерно в один год заселилась так называемая «творческая и техническая интеллигенция» – в городе было создано три новых вуза, построен аэропорт, открыт театр драмы, краеведческий музей, строилось здание цирка. По приглашению на работу из разных концов страны приехали семьи молодых специалистов.

Нам, семье преподавателей-музыкантов с годовалой дочерью (ваша покорная слуга) досталась «двушка» на первом этаже первого подъезда. Нашими соседями на этаже стали: семья авиадиспетчера, семья инженеров и семья артистов театра. Примерно такой же расклад оказался на остальных этажах и в соседних подъездах.

Из общей веселой и дружной компании сразу выделились соседи, живущие на 4 этаже – семья водителя грузовика, мрачного огромного мужика с такой же мрачной огромной женой, которая устроилась на работу в новый детский сад, и их такого же мрачного толстого сына.

Все дети в доме оказались примерно одного возраста, плюс-минус пара лет разницы, включая сына водителя по имени Павло́ (ударение на последний слог), и сына актеров драмтеатра, красивого стройного мальчика по имени Костик. Костик был любимцем детской публики, так же как его родители-красавцы стали любимцами взрослой аудитории. Это были настоящие актеры, с красивыми поставленными голосами, тонкими и живыми чертами лица. Актриса наносила на свое красивое лицо профессиональный макияж, из-за чего казалась звездой Голливуда. Все завидовали Костику, который вырос за сценой, так как в спектаклях были заняты его оба родителя, и Костика им приходилось брать с собой на репетиции, прогоны и спектакли. На премьеры в театр ходили всем подъездом, исключая семью Павла́ – культурный досуг им представлялся несколько иначе.

Время шло, мы, дети, росли. Менялись наши игры во дворе: играли в вышибалу, в прятки («а хто не заховався, я не виноват»), скакали между двумя натянутыми резинками (кажется, на каждой высоте нужно было исполнить 10 вариантов узоров); играли в слова, чтобы отдохнуть от беготни. Все дети постепенно приобретали особый донбасский говор, и стали звучать иначе, чем их родители, приехавшие на Донбасс с Урала (подобно моим родителям), из Сибири или Армении. Кажется, актеры были родом с Поволжья.

И только Павло́ с нами не играл никогда – он не умел и не хотел играть. Он умел и хотел лишь драться.

Однажды здоровенный агрессивный Павло́ побил худощавого застенчивого Костика – просто так побил, руки чесались. Костик побежал домой, всхлипывая и зажимая рукой свой маленький кровоточащий нос. Мы, дети, в ужасе сбились в кучку, боясь заступиться за Костика. Павло смачно сплюнул, вошел в подъезд и пошел домой на четвертый этаж. Мы же остались на улице, не в силах преодолеть свой страх и ужас. Для нас это событие стало первой сценой насилия в нашей детской жизни.

Длинный донбасский летний день медленно двигался к вечеру. К дому потянулись наши родители, возвращающиеся с работы. И лишь актеры собирались ехать на работу, но почему-то медлили: выглядывали из окна, выходили из подъезда и возвращались обратно. Вскоре к дому тяжелой разваливающейся походкой подошла мама Павла́, таща в руках авоськи, наполненные продуктами – в детском садике, ясное дело, есть чем поживиться. В двух сетках виднелись бутылка кефира, полбатона колбасы, промасленный сверток с чем-то жирным, торчала толстая куриная нога, лежала даже кастрюлька, накрытая крышкой, с чем-то еще теплым внутри.

И тут из подъезда искрометной зигзагообразной молнией вылетела Актриса – рыжие длинные волосы, красиво собранные на макушке, мгновенно разлетелись и стали похожи на развевающийся флаг. Она издала немыслимый звук, похожий на клич индейцев, и впилась своими длинными красными наманикюренными ногтями в волосы жены водителя грузовика. Толстуха рефлекторно стала защищаться обеими руками. Полился кефир, из кастрюльки вылился борщ с мясом и повис на рыжей голове Актрисы. Толстуха визжала, а Актриса громко выкрикивала своим красивым поставленным голосом, медленно расставляя слова:

– Еще раз, твой, сын, тронет, моего, Костика! Я, тебя, изведу! Воровка! Хабалка!

После чего отпустила толстуху и с высоко поднятыми скулами возвратилась домой, громко хлопнув дверью. Толстуха молча собрала с земли остатки своего продуктового набора и также молча, с красным лицом, поднялась к себе на четвертый этаж.

Этим вечером в Луганском драматическом театре давали спектакль «Гарнир по-французски или играем в дружную семью».

P.S. Мои фэйсбучные друзья после прочтения этого сюжета спросили меня, – а было ли продолжение истории? – Конечно было! Да вы и сами скорее всего дописали бы сюжет: семья актеров эмигрировала в Германию (Актер оказался поволжским немцем); Павло сел в тюрьму, где его убили сокамерники (даже для них он оказался «дуже поганым»); его мать, жена водителя, через несколько лет умерла в муках от рака; водитель спустя полгода женился на другой – точной копии своей первой жены, она даже работала в том же детском саду.

Ну а потом впереди была еще целая жизнь, которая зачем-то превратилась в нескончаемую войну.