Читать книгу Спасти царевича - Алеся Ли - Страница 3

…И молвил тогда царевич Аннушке: «Жди меня три года, тря дня и три ночи, как только исполню волю царя-батюшки, вернусь к тебе, сдержу слово данное: приведу тебя в палаты белокаменные, и будем жить-поживать…» В общем, треплом оказался царевич, "сгинул в пучине морской, не вернулся". Потому как сказилель о заморским понятии "хеппи енд" понятия не имел ни малейшего.

Встреча с бабулей, чопорной и малость суховатой мадам, прошла так же, как и в прошлом сезоне. И в позапрошлом, и пять лет назад. Не менялся ни нудный обед в честь приезда, ни выражение ее лица. Скука. Тут даже сестрицы со мной были согласны. С горем пополам дождавшись вечера, мы тайком сбежали из своих комнат и, собравшись вместе, принялись строить планы на бал, открывающий Зимние празднования.

Нэнси, наша старшенькая (матушка настояла, чтобы мы звали сестру на заморский манер), статная девица, а ежели не миндальничать, то просто каланча, была похожа на девицу с лубочных картинок с шикарной русой косой до пояса и огромными синими глазами.

Характером сестрица выдалась в папеньку. Она была улыбчива, мила, не слишком болтлива. Идеальная жена для какого-нибудь самодурствующего князька. К ней сватались многие, но неизменно получали отказ. Сердце сестрицы принадлежало лишь одному человеку, и наше шумное семейство в порыве трогательного единодушия хранило сию тайну. Невозможность удачно вытолкать замуж Нэнси временами вгоняло маменьку в уныние, но не настолько, чтобы настаивать всерьез.

Стоило признать, в тайне я хотела быть похожей на старшую сестру. Про меня родители говорили, что им еще и доплатить придется, чтобы такой подарочекс рук с быть. Мало того, что красой особой не отличаюсь, так еще и увлечения имею не подобающие. В общем, горе луковое, а не княжна, пусть и самая младшая.

Нашу среднюю сестрицу звали Мирна. Невысокая, бойкая и наглая, как таракан в мужицкой хате, она, как и сие… многоногое, считала себя хозяйкой положения. Везде и всегда. Мы с сестрицей никогда не ладили. Возможно потому, что я тоже унаследовала некоторые из этих матушкиных качеств. Боевым задором, звонким смехом и сияющими темными очами она с лихвой компенсировала в глазах окружающих отсутствие стати и чувства меры, так украшавших Нэнси.

И вот сии две красы, каждая по своему поражавшая воображение мужчин, сидели у меня на кровати. Мирна что-то увлеченно рассказывала, взмахивая руками так стремительно, что я поспешила отодвинуться. Отражение повторило мое движение.

Я невольно вздохнула. Девица в зеркале была в меру костлява, в меру угловата, ведь мне едва исполнилось семнадцать лет, имела приличную русую косу и кучу конопушек на чуть вздернутом носу. Ежели верить маман, годам к 20 я обещаю стать настоящей красавицей. Вот только слабо верится. Сейчас же рядом с сестрицами на меня никто и не взглянет.

Хотя, о чем я. Спасу царевича, как задумано, и выскочу замуж даже раньше Нэнси. Вот! Сказано – сделано. Может, внешность у меня и не для парадного портрета, зато характер исключительный. Для царевны в самый раз.

– Ариша! Ты слышишь?

– А то ты не видишь! Нэнси, ей же с нами скууучно. Мы вышиваем, песенки поем, ведем себя как домаааашние безголовые кууууры, сие ведь не по ней, – пропел у меня над ухом голосок любимой сестрицы Мирны. Но прежде чем я успела выдать ответный монолог, вмешалась Нэнси.

– Не нарывайся. Ариш, я хотела спросить с кем ты бы хотела открыть танцевальный сезон? – сестрица старательно "в нос" выговорила новомодное слово.

Я усмехнулась.

– Маман уже, небось, все расписала и пообещала за полгода до Зимних празднований.

– Ты прекрасно знаешь, что можешь выбрать сама.

– Зачем ей это?! Она у нас только за царевича пойдет, забыла? – Мирна, как заведено, не скупилась на слова.

– Я ежели и пойду, то надолго. А вот от твоей болтовни благоверный сбежит уже через декаду! – душевно сообщила я, борясь с желанием швырнуть в сестрицу подушкой.

Нэнси обреченно покачала головой. Она любила нас обеих и никак не могла взять в толк, почему мы не можем жить дружно.

Я закрыла глаза и откинулась на подушки. Бубнеж Мирны стал доноситься словно бы издалека, разбавляемый мелодичным голосом Нэнси. Они обсуждали мою детскую мечту, неизвестно по какому кругу перебирая возможные и невозможные варианты. Первым неизменно шел престарелый царевич Олег, видевший отроком еще батюшку нынешнего царя, выпивоху и бабника, о чем, не стесняясь, судачил не только двор, но и все окраины.

Царство с нетерпением ждало тот день, когда на престол взойдет старший сын царя, цесаревич Мирослав, и так правящий государством, в тени сумасбродного родителя. Младший же, царевич Елисей, пошел в папеньку и похождениями своими затмил даже неподражаемого батюшку.

Сестренки развлекались, даже не подозревая главного. Со свадьбой, или без, я действительно дала зарок спасти царевича. Было кое-что такое, о чем я не рассказывала ни маман, ни даже Ненси. Мне было девять лет, когда мы с сестрами впервые поехали в стольный Софийский град на Зимние празднования. Бабушка отреклась от маменьки, сразу после замужества, ведь батюшка в молодости был, прямо скажем, неудачной партией для дочери из богатой и влиятельной семьи. Но, когда Ненси стукнуло 16, сменила гнев на милость и согласилась принять внучек в стольном граде. Бабушка вхожа в высшее общество, так что первый сезон в жизни Ненси, выросшей в суровом и небогатом Южном, обещал стать оглушительным. Нас даже представили ко двору. Всех троих, несмотря на юный возраст. Я была слишком маленькой, чтобы танцевать, а в царских палатах столько всего интересного… Немудрено, что я сбежала от мамок-нянек бродить по многочисленным залам и переходам в гордом одиночестве. И в оранжерее, возле диковинного фонтана, в который так весело было бросать камушки, я впервые увидела Его.

***

– Ежели бросишь чуть ниже над водой, он пролетит дальше и подпрыгнет несколько раз.

Чей-то голос раздался над ухом, когда я, перегнувшись через бортик, пыталась выудить очередной камушек.

Я испуганно выпрямилась и оглянулась. Темноволосый мальчишка лет пятнадцати в аккуратном камзоле с парадными лентами и расчесанной челкой, сидел на бортике фонтана, почти касаясь воды носками сапог.

– Ты кто? – испуганно спросила я, прижимая мокрые руки к груди.

– Царевич, – грустно улыбнулся мальчишка. – А ты кто, Кроха?

Я задумчиво посмотрела на мальчишку.

– Ты не похож на царевича..

– Почему? – удивился он.

– Царевичи веселые и смелые, они царевен от чудищ спасают, – сообщила я мальчишке, ни секунды не сомневаясь в своей правоте. – Вот ты когда-нибудь спасал царевну?

Мальчишка улыбнулся краешком губ, а глаза его остались задумчивыми.

– Скорее царевне придется спасать царевича, Кроха…

Я гордо выпрямилась, не обращая внимания на подмокшее платье и мятые розовые банты.

– Ежели понадобится, спасу!

Одинокий смешок как-то уныло прозвучал в тихой пустой оранжнрее.

– Я тебе верю, Кроха. Ежели, кто-то меня и может спасти, то только ты.

– Но я ведь не царевна… – От неожиданного расстройства даже слезы на глаза набежали.

– Царевич всегда женится на спасенной царевне? – неожиданно уточнил мальчишка, серьезно глядя на меня.

Я уверенно кивнула – большой розовый бант на голове согласно трепыхнулся.

– Значит, я женюсь на тебе, и ты тоже станешь царевной.

– Тогда я точно тебя спасу! – я вздернула нос и сжала кулачки, подтверждая решительность своих намерений. – Вот только… ты научишь меня бросать камушки?

Грустный царевич улыбнулся.

Мне, смущенно теребящей бант, ужасно захотелось улыбнуться в ответ…

***

Осенью того же года в стольном Софийском граде вспыхнул мятеж. Люди устали терпеть самодурство бестолкового царя и жаждали уже не перемен, а крови. Цесаревич Мирослав, по счастливому стечению обстоятельств, оказался в Южном, куда не успела докатится волна народного недовольства. Суровые вояки, непрерывно имеющие дело с басурманами, благоволили цесаревичу. Гвардейский подпоручик Луговской, наш батюшка то бишь, одним из первых поддержал наследника престола. Цесаревич лично возглавил войско, навел относительный порядок с стольном граде и с тех пор фактически правил государством, позволяя царю-батюшке тихо транжирить казну в свое удовольствие. А про младшего все как-то забыли. Никто не знал, как он выжил, что испытал, когда понял, что до брата ему не добраться, а царю глубоко без разницы, что будет с сыном.

Я несколько раз видела царевича возмужавшим. Он возвратился после долгой учебы в заморском Университете, лишь для того, чтобы потрясти царский двор безумными выходками и ледяным презрением ко всему, что раньше было ему дорого.

Минуло восемь лет. Я повзрослела, поняла, что не вижу в холеном, безжизненном лице ни одной черточки того Царевича, что до сих пор сидит на бортике фонтана где-то в глубине моей памяти. Того Царевича, которого я обещала спасти.

Временами, я мечтала, как мальчишка с длинной темной челкой оказывается каким-то другим царевичем и…

…и, возвращаясь с небес, приходилось признавать: запас царевичей в мире жестко ограничен. Наше Царство располагает лишь пятью, трое из которых годятся мне в дедушки.

Приходилось признавать очевидное: грустный юноша превратился в царевича Елисея, франта, мота и пьяницу, спасать которого, даже подвернись мне такая возможность, я бы не стала.