Читать книгу Квирит - Alexander Agassiz - Страница 4

Cкелет явно знал куда идти и сразу же, по выходу из пещеры, направился в сторону леса, подгоняя римлянина бормотанием и махая рукой. Скелету отдых был не нужен, а физическая форма центуриона позволяла проходить большие растояния даже с весом всего походного снаряжения в ~ 2 таланта10, что римляне постоянно делали.

В ноябре становилось прохладнее, а в том месте, где оказались путники, было ощутимо холоднее, чем в первоначальном лесу. Эти территория заметна отличалась своей лесистостью и широченными и пустыми просторами, на которых росла трава. Шагая за скелетом, Фавст радовался, что на нём был более тёплый вариант экипировки. Paenula11 покрывавшая голову, и опускалась в своей длине до колен,броня с кольчужным доспехом, штаны и сапоги из овчины. Поверх доспеха, к груди груди прилегали фалеры12, на левом боку гладиус, а на правом пугио, небольшой, обоюдо острый кинжал. Потеря шлема с поперечным гребнем и шапкой, на которую надевался шлем, и щитом скутумом, былы обнаружены не сразу, но экипоровка всё больше теряла для центуриона какой либо смысл и сакральную важность.

Скелет вёл центуриона за собой, сквозь изрезанную озёрцами, речушками и каналами землю. Пока они шли и местность становилась всё более водянистой, римлянин спросил :

–Расскажи о своём брате. Что произошло?

Скелет ему ответил, что некоторое время назад, они с братом выполняли первую часть уговора с богом и жаловался, что брат его слишком упрямый. Он не следовал указам “ждать два года, чтобы вместе вы жили и память свою сохранили” и решил противиться и прятаться, не желая возвращаться в аид. Скелет рассказывал, что Зевс может позволить быть братьям вместе и оставить им все воспоминания. Уговор с богом был поделен на два этапа и после выполнения первого, брат не согласился возвращаться в аид, чтобы позже выполнить вторую часть. А когда за ним пришли Эринии, девы мести, он дал им бой, из-за чего кровь Эриний пролилась на землю, орошила травы у берегов и вылилась в реку. “Старухи вперемешку с девами, походившие на горгон, но и Горгоны – не подобье им. Скорее гарпии и птицоподобные женщины, но без крыльев “– вспоминал скелет о том образе, что видел при встречи с ними – “Они дико вопили и заглушали собой все звуки.” Скелета с братом всё равно поймали и вернули обратно в аид, где Юпитер дал указ Плутону разделить их и никогда не давать возможность даже пересекаться взглядами и слышать голос друг друга. Вдобавок за непослушание братья получили и новую кару. Скелет свой золотой облик, который не может сделать его богатым, а лишь мешает и заставляет чувствовать всю тяжесть костей, а о каре своего брата, не знает и сам скелет.

–Но потом Зевс помиловал нас и поставил условие. Разобраться с тем, что мы натворили в прошлом году. После этого, он может смилостивиться и дать вторую попытку, чтобы завершить уговор и не разлучать нас с братом. После этого, я найду брата и нам будет позволено совершить ритуал, чтобы вторая часть уговора была завершена, – сказал скелет и достал из своих замотанных тряпок небольшой свиток с некими надписями.

– В этой местности водились обычные бобры и после битвы с Эриниями, их кровь изменила зверей. Они стали агрессивны ко всем людям и вместе с ненавистью возрос и интеллект”

Скелет шёл впереди, то и дела вздыхая, словно настраивал голос, откашливался и тихо повторял написанное. Не сложно заметить, как важно было для него повторять текст без ошибок и как щепитильно он к этому относился. Скелет передвигался медленно и неуклюже наступал на ветки, которые постоянно хрустели под его ногами. Сложность его передвижения и медлительность ощущались постоянно.

Центурион не хотел мешать скелету повторять написанный текст и отвлекать его. Он заметил, что этот лес отличался от предыдущего. Именно тем, что солнце здесь ещё было в небе и только только начало приблежаться к своему закату.

–Мы практически сутки провели в аиде?

–Ммм…?

–Когда мы встретились – была ночь

–Я не знаю. В моём состоянии уже не наблюдаешь за солнцем, звёздами, или временем. Оно всё сливается воедино.

Ответ скелета не удовлетворил Фавста, но римлянин не стал донимать его вопросами. Фавст, думая о бобрах и рассматривая, как странное полуденное солнце освещало листья осееннего леса, вспоминал связанную со зверьками историю, что преключилась во время северной военной компании.

Тогда у центуриона была задача взять крепость-деревню, расположенную слишком хорошо, чтобы атаковать в лоб. Поселение огороженное каменными валами было на естественном возвышении и упиралось в скалы, что добавляло отличную видимость и защищённости от атак с нескольких направлений. Из скал бил сильный поток, что преобразовывался в реку и местные жители использовали этот водопад как нескончаемый источник воды, а пойму приспособили для развития сельского хозяйста и выращивания съедобных культур. Эта крепость не представляла собой большой тактической значимости, но было важна статегически, так как отсюда можно было бы с лёкгостью наносить наскоками удары легионам в тыл, уничтожать линии снабжения, перехватывать гонцов и возвращаться обратно за стены с трофеями. Примипил13 не просто наказал захватить крепость, но и избегать потерь, потому что военная компания продвигалась медленно и с паритетом, а лишние потери будут просто недопустимы. В добавок северная компания велась за пределами дорожных систем империи и легионы должны строить за собой мосты и дамбы, что делает солдат уязвимыми во время строительства и на маршах.

Скауты докладывали, что забраться на скалы и забрасать врага пилумами было невозможно и очень опасно. Камни скользкие, а при малейшем обнаружении, враги скроются в домах и за баррикадами. Отравить источник воды, забросав трупами или экскрементами тоже не было возможно т.к. он находится непосредственно на территории деревни и ограждён стенами. Осадные же орудия были направленны в другие места войны. Огонь бы тоже не помог в полной мере из-за большого количества именно каменных оборонительных сооружений. Открытое сражение, скорее всего не возымело бы успеха потому что больше половины центурии Фавста переместили, на некоторое время, другому центуриону. Фавст же, чтобы не выдать себя врагу, встал небольшим лагерем в 20 человек, в глубине леса на расстоянии 1 мили и 2 песов.14. Рабы и вьючные мулы были оставлены в основном легионе. В отличие от обычных римских лагерей – этот не имел стен и рва, но был прикрыт зелеными ветками и листьями деревьев с несколькими созданными ловушками поблизости. К счастью температура ещё позволяла не разжигать костры, а спать обернувшись в шкуры.

Фавст понимал, что тактика сircumvallation15 и привычные манёвры и осадные хитрости не подойдут из-за малого личного состава и ограниченности по времени. Стоило использовать тактику противника против него самого. Он собрал всех легионеров в лагере и приказал снять всю броню и оставить в своих палатках: “Нам нужна скрытность и неожиданность, а куски металла будут предателями, а не союзниками”. “Нашими союзниками же будут зубы и стихия”. Реакция солдат на подобную образность была очевидной, они ничего не поняли, но они доверяли своему центуриону. Это были легионеры прошедшие не через один десяток боёв и проявившие себя как максимально дисциплинорванные и храбрые. Также они выделялись находчивостью, из-за чего Фавст с примипилом выбрали именно их на подобное ,особенное, задание.

К ночи центурион отправил двух соглядатаев наблюдать за поселением максимально близко и расположиться на другой стороне реки. Они соорудили небольшую палатку и тщательно прикрыли её зеленью, посменно наблюдая. Остальным центурион сказал, что заметил удивительнейших животных: “Дальше по реке располагалось семейство бобров и если мы заставим строить их плотины в нужном нам месте, то добьёмся создания заводи и затопления части поселения врага. Их посевы будут уничтожены и они будут вынуждены искать этому причину. Найдя причину естественную, не созданную человеком, они не будут поднимать тревоги, а мы сможем атаковать их из засады не гремя броней, и сможем быстро уйти в лес, забрав с собой тела. Такими хитростями мы сможем не навязывая открытого боя и не возбуждая подозрительности врага, уменьшит их численность и получить преимущество”

Идея сподвигнуть бобров создавать платину в нужном месте была рождена благодаря жене – Элизии. Её семья вела бизнес домашнего хозяйства и она смогла получить всестороннее образование, которое успешно применила в расширение бизнеса и занималась не только производством хлеба и вина, но и знакомилась с влиятельными людьми, получая дополнительные деньги и популярность путем общения. Прекрасные собой и своим умом гетеры высоко ценны в обществе. Хотя она было замужней, в доме Элизы и Фавста часто появились мужчины со всей империи. Поэты и философы из Греции, политические деятели и юристы из Рима, скульпторы и торговцы из Северной Африки и Испании. У неё была удивительная возможность располагать к себе. Она одновременно жадно слушала новости и идеи со всей ойкумены16, записывала интересные мысли и ни секунды не перебивала. А когда наступало время говорить, то включалась её актёрская манерой делать круги по перистилю17, широко разводить руками, на подобии оратора или учителя, брать всё внимание на себя. Каждый раз общение с ней затрагивало новые, актуальные темы. Не возможно было не очаровываться ей и божественному разнообразию мира, и тому воодушевлению и радости к жизини, что она дарила всем слушателям. Очевидно, что живя вместе, Фавст учился у неё наукам и искусству мыслить так, как никакой грек не научил бы его. Никакой грек не дал бы того, что она.

Однажды, Элизия рассказывала об удивительном изобретателе и механике Ктесибии Александрийском. О нём же упоминал и знакомый и любимый многим образованным римляням – Марк Витрувий Поллион.18 Ктесибий восхищал не только своими описаниями и трактатами об упругой силе сжатого воздуха и её использовании в воздушных насосах и в водных часах и других механизмах, но и своими работами. Поющие механические дрозды, двигающиеся и пьющие фигурки акробатов и актёров. Один из любимейших музыкальных инструментов – гидравлос19 сопровождал римлян в театрах, на общественных играх, пиршествах, а его устройство из насоса, водяной мельницы и силой воздуха выходящей из труб было для образованного человека не сложным. ”Насос, да воздух, играющий по трубам”, как говорила Элизия. Они – замечательные примеры любопытства и находчивости человеческой мысли , но воссоздать это сооружение для осады было невозможно в силу отсутстующих под рукой материалов, да и не имело никакого смысла. Однако путешественники, что записывали фауну северных земель, писали, как рассказывала Элизия, о том, что бобры чувствительны к звуку, и не только чинят существующие платины при первом подозрительном звуке журчания, но и по нему же определяют где нужно строить. Поток воды должен быть не слишком сильным, но и не слишком медленным.

Знания же центуриона о бобрах, полученные без жены, ограничивались лишь Плинием, что писал о своеборазном методе защиты этих зверьков. Когда им угражает опасность, они могут отгрызть себе тестикулы. А Клавдий Элиан сравнивал действия бобра с действиями мудрого человека, попавшего к пиратам, который ради собственной безопасности бросает все, что носит с собой. Хотя сам подобного поведения за бобрами, Фавст ни разу не замечал.

Несколько дней подряд одни солдаты ловили бобров и переносили в ящиках на нужный участок. Другие зачищали старое место бобров, чтобы они не вернулись обратно. Ломали их хатки и плотины, так же рубили деревья вокруг, потому что насколько известно, бобры не любят использовать уже поваленные и искупавшиеся в воде деревья. Срубали осоку, кубышку, камыш, крапиву, щавель и множество других растений, что попадались и были пищей бобров, а срубленную растительность перетаскивали к их новому месту. Уничтоженные бобринные холмики из грязи тоже воссоздавались у нового дома. Третьи пытались воссоздать маленькие фонтанчики и воспроизводить звук журчащей воды. В одно утро, в надежде, что бобры останутся, легионеры спрятались далеко за кустами и потянули за верёвку, вытянув нижнюю часть ящика так, что бобры бы смогли освободиться и перевернуть его. Зрение бобров оставляет желать лучшего и они не заметили людей. Побродив вокруг они ушли, но за ними не стали гнаться, а солдаты оставались на своих местах, пока зверьки окончательно не уйдут. Римляне приняли провальность идеи фонтанчиков и убрали их, думая о новых возможностях имитации журчания воды. Однако cледующей ночью бобры вернулись и в отсутсвии солнца успели наделать новые кучи грязи, которыми помечали границы и положили начало плотине и своим жилищам.

Как и предполагалось, враги не сведуя о нахождении по близости римлян возлагали всю вину за разрушения, вызванные затоплениями, на бобров. Несколько раз они ломали плотины, но на следующие дни и ночи плотины были вновь отстроены. Двое римских скаутов, что находились в непосредственной близости к поселению и сменяли друг друга вечером, однажды заметили самую большую группу мужчин из всех предыдущих. Вооружённые копьями они направлялись по реке в сторону бобровых домиков. Один из разведчиков отправился в лагерь, чтобы передать информацию и римляне быстро окружили мужчин, пытавшихся окончательно решить проблемы с бобрами. Пока враг крушил в ярости бобриные сооружения и убивал самих животных – римляне выждали лучший момент, когда враги будут заняты и максимально сфокусированы на охоте и забросали воинов противника десятками пилумов и оттащили тела в лес, забрав с собой и метательные орудия. Тела противников легионеры отнесли подальше от лагеря и реки, всю кровь замыли, а погибших бобров вечером разделали и оставили шкуры в качестве трофеев и для будущих продаж.

В лагере установилась радость из-за успешного первого акта и центурион с оптионом20 собрали несколько сведующих в инженерном и ремесленном деле солдат, а так же знакомых с изобретениями Архимеда и Герона. Они вместе создали несколько небольших кукол из дерева и тонкой коры, которые передвигались вперёд, покачиваясь из стороны в сторону благодаря перемещению жидкостей по маленьким трубкам внутри кукол. Поставив их под определённым углом, они начинали движение и опираясь с одной ноги на другую шагали пока не столкнуться с препядствием.

Один из легионеров, знакомый с трудами математика и механика Архитаса предложил идею создать голубя, чтобы ещё больше запутать противника. Ценутрион самостоятельно не знал как создавать столь умные механизмы и интерес к наукам и искусству, накоплению знаний и учёбе в нём тогда был всё ещё в процессе брожения, благодаря Элизии. Фавст с 17 лет был в римской армии и до встречи с Элизией интересовался в основном азартными играми, публичными боями и женщинами. Отчего получил прозвище “Бланд”21. В римской армии Фавст изучал связанные с военным делом науки и в процессе карьерного роста узнавал больше о риторике, ораторском искусстве, архитектуре, политике и наставничестве. Получив звание центуриона первой когорты,(primi ordinis), он был так же послом, представляющим интересы Рима за его пределами. Во время строительства военных и мирных конструкций был супервайзером22 и помогал возводить храмы, башни, мосты, бани и города. По мере необходимости помогал вигилиям23 в борьбе с бандами и расследовании преступлений. Это помогало устанавливать хорошие связи с местными на завоёванных территориях и общительность Фавста часто использовали как привентивную стратегию задабривания местных, чтобы снизить мятежы и сделать племена более лояльными Риму. Однако, только с помощью жены, он в полном мере раскрыл вкус добычи знания путём вопросов, сомнения. Именно благодаря ей, он начал постепенно меняться и отходить от старых друзей и наслаждений. Они становились более скучными и бесполезными. Даже вызывали раздражение своей примитивностью. Поэтому Фавст всё больше погружался в науки и развивал любопытство.

Летающий голубь Архитаса с паровым двигателем был весьма передовым изобретением для своего времени. Он был назван летающим голубем, потому что его конструкция напоминала птицу в полете. Он был построен из дерева и представлял собой одну из первых попыток понять, каким образом птицам удается летать. Легкое тело летящего голубя было полым и имело цилиндрическую форму. С обеих сторон от него выступали крылья, а сзади – крылья меньшего размера. Передняя часть объекта была заострена, как клюв птицы. Форма конструкции была очень аэродинамичной, что обеспечивало максимальную дальность и скорость полета. Между тем, в задней части летающего голубя было отверстие, которое вело к внутреннему пузырю. Это отверстие было соединено с нагретым герметичным котлом. Когда в котле образовывалось все больше и больше пара, давление пара в конце концов позволяло голубю взлететь.

Следующая идея заключалась в попытках напугать врага. Заставить его поверить, что сверхъестественные силы обозлились на них. Те племен были достаточно суеверными и последовательность неизвестных событый и наростающего страха могла вынудить их к переселению, например. Местность затапливалась, а мужчины не возвращались с охоты. Их тела не могли найти и последующие вылазки противника. В одну ночь римляне установили в свящённой рощи врага, на большой каменной плите, музыкальную шкатулку и позже запустили из леса, по направлению входа поселения, несколько кукол с насечками в виде открытого рта, изображения которого, по свидетельствам, боялись суеверные умы врага. Римляне наблюдали за последующей реакцией, но никто так и не вышел, чтобы проверить звуки с рощи. Несколько людей выглядывало из-за ворот и смотрело за куклами со стен, но к ним никто даже не приблизился. Это был очевидный успех и римляне, забрав шкатулку, готовились к новому дню.

Рано утром, жрецы с десятком людей собрались на той самой роще вокруг камней, чтобы принести в жертву овцу. Пока большинство мужчин, женщин и детей были на жертвоприношении половина из вексилии, особого отряда центуриона, проникли за каменные валлы поселения и перебили тех, кто оставался внутри. Затем измазанного в иле голубя с прикреплёнными к нему перьями они запустили в сторону рощи и зная, что птицегадание было важной частью верований, надеялись посеять панику среди врага. Исчезновение тел, затопленная местность, передвигающиеся самостоятельно куклы с вырезанными на них открытыми ртами и странная птица в небе, с которой падала грязь, должна была посеять в сердцах врагов неописуемый ужас. Перед тем как уйти, римляне они насадили на пики пару голов поселенцев прямо у входа.

Единственные выжившие оставались в роще. Хитросты были действительно восприняты германцами как зловещие знаменования богов и их охватил ужас, присущий всем верующим людям.

Финальный акт немой осады завершился, когда разведчики с остальными силами соединились и вновь закованные в броню лигионеры атаковали с нескольких сторон людей, возвращавшихся в поселение. Когда вооружённые мужчины с кольчугами переступили порог дома – римляне атаковали дротиками остальных и посеяли хаос. Сначала военная мощь врага увидела головы своих земляков на пиках, а затем крики и неразбериху стариков и детей сзади. Хотя высокие блондины с пышными бородами обычно внушали ужас – сейчас имено они были его заложниками. Поселение было взято малыми силами и с дозволенной креативностью. Часть трофеев войны была распределенна между легионерами, а часть, вместе c провизией, была отвезена основному легиону.

Со временем скелет и Фавст вышли к деревянному частоколу, повторявшему контуры и изгибы земли. Созданная местность, полная воды, озёр и резервуаров с водой, из-за сильно пропитанной влагой среды была очень мягкой и выглядела словно большое болот, но вместо тухлого запаха туалета и гниющей помойки болот был подаренный хвойными деревьями запах свежести. Частокол ростом по человеческую грудь тут и там проваливался и по всему периметру и не имёл ровных границ. Тут и там были холмики грязи по которым бобры “чертили” границу своими струями называемых в научном мире “castro”. Единственный проход за забор был по воде, и хотя, очевидного входя по суше нет, но уровень частокола позволяет заглянуть за границу, не пересекая её.

Животные селились по берегам речек,прудов, карьеров и водных каналов. Они меняли ландшавт по своим нуждам, умножали количество древесно – кустарниковой растительности по берегам. Рогоз, кувшинки, лилии. На богатой почве выращивали морковь и капусту, а пышные кусты малины и клубники заманивали своими запахами. За ними красовались яблочные сады. В воздухе пахло жареными овощами.

На реке бобры предпочают жить в норах высоких берегов, которые не затапливаются во время половодья. Но у этих бобров были не только норы и хатки на воде, но и имитации человеческих домов, даже с несколькими этажами. В месте, где живут бобры, были слышны специфические звуки и локальное помутнение воды возле берега. Там звери занимались чисткой своих жилищ и убирали лишнюю землю в воду – отсюда и муть. Между берегами стояли хатки и суша имела несколько водных каналов, что шли вглубь лесного массива. К вечеру животные постепенно просыпались и выходили из своих домиков. На их хатках даже существовали выложенные римские буквы из скреплённых между собой веточек. На одной хатке было всего две буквы: “D” и “N”, хотя обычно они живут семьями и инициалов на других домах куда больше. Некоторые хатки достигали высоты в 3 высоких мужчин. Запруды они использовали как пешеходный мостик между берегами и каждый был чем то занят. Так же вокруг их домиков бегали и другие существа. Вместе с бобрами, в разных уголках большого поселения, мирно жили лягушки, черепахи, рыбы, ондатры.

Скелет медленно пересёк речушку золотыми костями и в встав центре бобрового мини- полиса он собравшись с собой, немного погодя, принялся читать по свитку на латыни, взволнованно и нелепо:

“Души, вознесённые кровью Эриний

В прошлом тихие

Ныне желающие

Мир неизвестный во власть подчинить

Местью обузданные и восхвалённые

Вам под людьми трепетать!

В аид же вернётесь – не будет свободы

А разум ваш с мехом на рыночной лавке…”

Скелет продолжал читать, а недовольствие отвлечённых от своих забот бобров лишь росло. Постепенно они бросали свои дела и собиралсиь в большую группу, окружая скелета, что блистел в лучах солнца. Бобры эти действительно казались чрезвычайно необычными и умными, а и их деревянные строения напоминали имитацию греко-римской архитектуры. Хотя центурион и слышал историю про этих бобров от скелета, но всё равно думал, что “возможно, когда то группа учёных людей ушла из шумных городов и решила построить свою общину, забрав с собой эстетику и воплотив её из дерева.” Но никаких других доказательств людей больше не было. Бобры не обладали членораздельной речью, а звуки их одновременно напоминали плач и смех ребенка, или мяуканье котят. Не раздирающе истошный, но достаточно громкий. При этом бобры явно понимали слова скелета и реагировали соотвественно. Фавст наблюдал за речью из-за частокола, но в какой то момент один из бобров впился зубами в окрею24 центуриона и тот с выработанным за десятилетия рефлексом молниеностно пронзил бобра мечом. В бронзе явились дыры проникающиее через вкладку кожу и ткани под доспехом, но чудом не задевшие плоть. ”Хотя это и была защита, зверёк был один и от него можно было бы отбиться иначе и убежать“ – думал центурион, начиная сожалеть о сделанном.