Читать книгу Две Лии и Иаков. Книга 1 - Алик Серебров - Страница 6

«Как болит голова! Хорошо же меня приложило. И резь в глазах. Глаза закрыты, а ощущение словно там песок. Может и вправду присыпало. А почему я лежу на животе? И, вообще, жива я, или тушка здесь валяется. Судя по тому, что какие-то мысли бродят, жива. Но шевелиться не буду, папа говорил, что, если очнулась в незнакомом месте, нельзя шевелиться, а сначала следует попытаться вспомнить, что произошло, где я нахожусь, как здесь очутилась и, только после всего этого оценить обстановку.

Все по порядку. Вместе с классом приехала на обычную экскурсию в пустыню Арава. Отлично помню поездку и болтовню с Гилой. Познакомилась с Максом. Да нет, не познакомилась, влюбилась. Мы нашли друг друга. Помню тот безмолвный разговор в походе, когда не нужны были слова. Значит был поход, мы замыкали колонну, а он шел сразу за спиной. Я слышала мысли моего единственного, и он отвечал мне. Стоп. Не об этом сейчас, вспоминай! Был поход по высохшему руслу ручья, скорее по обрывистому каньону. Не помню окружающего, но внезапно вокруг потемнело, Макс заволновался и показывал рукой в сторону… В сторону чего? В сторону того ужаса, что я увидела обернувшись. Что потом? Все замерло, и я почувствовала приближение конца. Ко мне обратился некто, называющий себя Создателем. Это мне привиделось или произошло в действительности? Нет, я отчетливо помню соглашение, которое заключила с ним, все условия и договоренности. Отчетливо помню замершую фигуру Макса с протянутой ко мне рукой. Значит, все-таки эта невероятная фантастическая встреча произошла на самом деле. Потом все сорвалось с места, меня подхватила масса воды и грязи. И где я теперь? Вынесло на открытое место, и я провалялась без сознания, а меня не могут найти? Нет, меня не засыпало землей, а место, где я нахожусь совсем не похоже на пустыню, следовательно, мое сознание пребывает сейчас в другом теле и в совсем неизвестном месте, как и было обещано. Примем это за одно из предположений, и попытаемся определиться с дальнейшими действиями.

Прислушиваемся и принюхиваемся. Стрекочут какие-то кузнечики, сверчки-паучки. Пахнет травой, цветки какие-то, легкий ветерок. Голосов не слышно. Свет через веки не пробивается, темно. Похоже, сейчас ночь. Но это возможно потому, что лежу на животе. Как бы там ни было, я жива и это громадный плюс. Еще плюсы. Кроме шишки на голове и рези в глазах, особо ничего не болит, будем надеяться, кости целы, да и ран особых не ощущаю. Теперь минусы – таки меня забросило неизвестно куда, все, что помню, действительно было, это мы логически вычислили. Хотя поверить в сие достаточно сложно, это просто одна из возможных гипотез, но это потом. Ночь, место незнакомое, да хотя как оно может быть знакомым, если я могу только предполагать обстоятельства, в которых нахожусь. Но явно не помещение какое-нибудь, так что сверчки-паучки отпадают, скорее цикады. Чтой-то я совсем не о том. Значит лежу на лугу или в степи одна, ночью, относительно здорова, это радует.

Кто это меня ворочает? Здесь кто-то есть? И глаза открываются. Но я же пока ничего не делала. Не пойму ничего, надо притаиться, немного подождать, посмотрим, что дальше. Жду. Слушаю. Жду. Вроде ничего. Оп-паньки, чего это я подниматься стала?»

– Стоп, – это я закричала и тело сразу упало на землю, – потише, потише, больно ведь. Ощупать бы не мешало, прежде чем поднимать. Вдруг сломано что-то, а меня ворочают. Кто здесь?

– Неужели сбылось! Благодарю тебя, всемогущая Иштар, избавившая от отчаяния и безнадежности, в чертогах твоих буду верной рабой.

– Что за бред! Ты кто? Почему мои губы шевелятся, и я это говорю?

– Я Лия. Неужели, великая, ты забыла ту, кто просила тебя и кого одарила милостью своей? Великий бог Син был свидетелем моей мольбы.

«Кажется, надо выкручиваться, – мысли проносились в голове, а решение не просматривалось, – может удастся выведать, в конце концов, кто я теперь и где я. Но зато появился еще один плюс, жирный такой плюсище, я понимаю язык. Так что пока хоть в этом не обманул, да и зачем ему это, он же Создатель. Чего-то не договаривать – это пожалуйста, с превеликим удовольствием. Вот как сейчас. И тут же еще один минус. Похоже, Всемогущий изволил пошутить, и теперь в одной голове присутствуют два сознания. Сейчас начнем выяснять».

– Успокойся. Кто бы ты ни была, не шевелись, закрой глаза. Судя по всему, твое желание не исполнилось. Или исполнилось? Не знаю, чего ты просила, но ты жива, а почему боги решили так, узнаешь позже. Иштар не призвала тебя в свои чертоги, а послала меня на землю, дабы помогла я тебе словом и делом. Одно могу сказать с уверенностью – жизнь твоя, какой бы она ни была, изменится. Уже изменилась, как ты и просила. Именно так повелели боги, если тебе угодно. Сейчас коротко и внятно поведай, что привело тебя сюда, а я сообщу, что мне поручено, и мы решим, как нам следует выполнять их волю. «Что я несу? – промелькнуло в сознании, – здесь что, именно так принято изъясняться? Речью я владею, но этого, похоже, недостаточно. Все эти местные языковые обороты еще придется осваивать».

– Я даже не могла рассчитывать на ту милость, что подарили мне сияющий Син и могучая Иштар. Благодарю, тебя, великая посланница богов, за то внимание, что оказываешь ты несчастной девушке. Моя…

– Не называй меня великой, не для повседневных деяний титул этот предназначен. Земное имя мое сообщу тебе позже. До чего же неудобно иметь один рот на двоих. Если хочешь что-то сказать, приходится бороться за это с напарницей. Нужно приспосабливаться. Приступай.

– Если можно, я начну с самого начала, так мне будет проще. Жизнь, подаренная мне, с самого рождения была омрачена болезнью. Слабые глаза были уготовлены мне судьбой, видно боги приберегли силы, дабы создать совершенство в образе сестры моей Рахели. Я начинаю плохо видеть, когда солнечный свет слабеет. Летом около половины суток, а зимой вообще совсем недолго я вижу нормально. В сумерках все расплывается, как в тумане, различаю только очертания окружающего. Ночью даже при свете фонаря плохо вижу, только полная луна позволяет сносно существовать. Глаза не выдерживают долгого напряжения, а когда все цветет, как будто в них песок попадает, и они начинают слезиться. Отец мой, Лаван думает, что боги не дают ему сыновей из-за меня и винит в этом мое уродство. Он часто и долго молится, но это не помогает. Жизнь превратилась в сплошную череду ярких картин и смутных туманных пятен, и я уже устала бороться за нее. Всякий может оскорбить и обидеть, даже не обратив на это внимания. Я по-всякому пыталась изменить свое униженное существование. Старалась быть доброй со всеми, а, когда это не помогало, ссорилась и озлоблялась. Только возле Гиваргиса, смотрителя колодца, такого же побитого невзгодами, как я, удается отдохнуть душой, только он сочувствует и утешает. Сегодня вечером я сидела возле ног его, когда к колодцу приблизился молодой мужчина и сказал: «Я Иаков, сын Исаака, направляюсь к родственнику моему Лавану. Он должен жить тут, в этих местах». Он сильно устал, я слышала это по голосу, одежда его была пыльна и поношена, я чувствовала это по знакомому запаху верблюжьего пота, гари походных костров, ароматов пряностей из поклажи. От него пахло караваном. Это был обычный странник. Пастухи указали ему на Рахель, дочь Лавана, приближавшуюся с отарой, и он, забыв обо всем, очарованный красотой сестры, рванулся к ней.

Слова восторга от возможности лицезреть ее слетали с уст пришельца, восхваления красоты и признания в любви обволакивали смущенную Рахель. Она благосклонно отвечала Иакову, по-видимому сестру тоже поглотила любовная страсть. Не знаю, почему она поверила столь удивительному незнакомцу, но она позвала его в наш дом. И тут я решилась. Я поспешила домой и умоляла отца отдать меня пришельцу, даже не зная, кто он. Но господин мой, отец, разгневался на недостойную дочь свою, прогнал и запретил являться без позволения. По пути к дальнему загону, едва разбирая дорогу, лицезрела я восхождение бога Сина на небосвод и вознесла молитву к нему и величайшей из богинь, дочери его Иштар, дабы забрали они мою никчемную жизнь и взяли мою душу в услужение. Тут я оступилась, почувствовала удар, а дальше темнота и беспамятство. Помню, что, когда очнулась и начала подниматься, услышала крик, о великая. – Лия затихла. – Все ли я изложила правдиво, госпожа моя? Нигде я не покривила душой, не скрыла от тебя содеянного, не просила снисхождения.

«Что-то начинает проясняться. – мысли стали упорядочиваться, а я что-то понимать, – насчет двух сознаний в одной голове гипотеза очевидно подтверждается. Похоже влипла я в библейскую историю и придется мне нарожать кучу детишек, да не просто нарожать, а в соответствии с уже изложенным порядком. И открутиться не получится, из головы не выпрыгнешь. Нда-а. Если не можешь избежать изнасилования, расслабься, а дальше по тексту. Так мало этого, еще предстоит добиться изнасилования, хотя в этом случае еще неизвестно, кто кого будет насиловать. Хотя до этого еще далеко, теоретические размышления и построение планов оставим на потом. Что еще за сюрпризы нам преподнесут, узнаем позже, а сейчас нужно придумывать и договариваться. Что придумывать и о чем договариваться, по ходу разговора. Первым делом успокоить и выдать удобоваримую версию».

– Хорошо, садись. Хотя, если тебе удобнее общаться лежа, устраивайся поудобнее. Разговор о будущей жизни нас ожидает обстоятельный

– Место удара болит, да и резь в глазах еще не успокоилась. После падения нужно прийти в себя, мне трудно двигаться и нужно отдохнуть.

– Я чувствую это. Лежи и слушай. Создатель всего сущего, верховное божество, коему подчиняются все боги земель и континентов, повелители воздуха и воды, покровители всех ремесел и искусств услышал твою молитву, видно велика твоя вера и справедливы слова твои, – подумала: «ну и ничего себе я закрутила, но в этом времени должно пройти», – остановилась и продолжила, – и решил Всевышний не забирать дарованную тебе жизнь. а повелел могучему богу Сину, чей лик воссиял на небосводе, и отважной дочери его, покровительнице всех женщин Иштар, исполнить волю его, дабы прославляла ты и потомки твои величие и могущество Творца.

И прислали великие Син и Иштар их верную подданую Лию, да-да, не удивляйся, и меня нарекли Лией, для вразумления врагов и завистников и провести тебя по предначертанному пути. Все ли тебе понятно?

– Да, посланница богов. Я буду покорна и послушна тебе. Но может, ты вернешься, а я уже буду жить, как прежде. Мне страшны перемены. Что делать, если судьбой предназначено именно так. Вернусь к отцу, мы с матерью вымолим прощение, и все пойдет, как раньше.

– Но ведь именно ты просила о переменах. Если ты молила о смерти, что сейчас может тебя испугать, когда рядом с тобой посланница? Но не богов я посланница, а единого Создателя. И поместил он сознание мое рядом с твоим не для разногласий и ссор, а единственно дабы прошли мы предначертанный им путь в мире и согласии.

«Опять я изрекла нечто, похожее на наставление. Кто бы мог подумать, что вчерашняя школьница на это способна. Хотя, говорят, в экстремальных ситуациях и не такое вытворяли. Если учесть, что все происходящее иначе как самый, даже слов сразу не подберешь, ну самый экстремальный экстрим, во! чего придумала, то все сказанное еще только цветочки, ягодки всем предстоит попробовать. Ты хотел развлечений, Создатель, найду, скучно не будет. Я теперь не та восторженная девчушка с короткой стрижкой, повадками похожая на мальчишку, которая заключала договор с тобой, а решительная деятельная женщина, намеренная выполнить все условия договора и остаться „в здравом уме и твердой памяти“. А моя, вообще интересно, кем она мне приходится, подруга, сестра, нет, наверное, пока партнерша, слышит эти мои размышления?» – подумала и продолжила:

– Никуда я не уйду. Пойми, наконец, и тебе и мне дали новую жизнь, одну жизнь на двоих, и повелели прожить ее вместе. Мы теперь одно целое, одна Лия. Новая, решительная, не боящаяся никого Лия. Но прежде, чем направлять тебя, следует нам кое-что прояснить.

И я и ты, обе мы наречены Лиями и следует нам научиться общаться так, чтобы посторонние даже смутно не воспринимали наших разговоров. Сейчас нашу беседу отчетливо слышат все, ибо шевелятся наши губы, а из уст раздаются звуки. Просто назови себя, но не произноси ничего ни вслух, ни про себя, просто подумай, – и через несколько мгновений спросила, – сказала уже?

– Да. Я все сделала, как ты велела. Сказала, вернее подумала: «Я Лия».

– Прекрасно. Я тоже в уме произнесла фразу, и мы не слышали друг друга. Значит наши мысли никто воспринимать не может. Даже мы друг друга их не подслушаем. Теперь то же произнеси про себя, не открывая рта.

«Я, Лия, дочь Лавана и Адины, – прозвучало в мозгу и тут же, – жизнь хороша, и жить хорошо».

– Ты слышала? Отлично, в воздухе не пронеслось ни звука. Нас никто не услышит, если мы будем мысленно разговаривать. А теперь громко, чтобы знали все, скажи то, что услышала от меня. Ты первая.

«Жизнь хороша и жить хорошо. Я, Лия, дочь Натана и Оры. – две фразы, произнесенные с небольшим перерывом, громко разнеслись над пастбищем. – Не волнуйся, я специально произнесла имена своих родителей, а не Лавана и Адины, иначе было бы неправильно».

– Вот и здо́рово. Теперь мы знаем, как разговаривать, – прозвучало в мозгу. Первой попробовала общаться по-новому посланница, – и не надо всем знать, о чем мы договариваемся. Теперь будем беседовать только мысленно. Это умение нам еще не раз пригодится.

– Но как нам узнать, когда следует объясняться мысленно, а когда говорить вслух, когда должна вести разговор или делать что-либо я, а когда ты? Можем совсем запутаться и попасть в неприятную ситуацию.

– Да-а. проблема. Я Лия, ты Лия, мы вместе тоже Лия. Как различать, что говорить и как говорить. Нужно придумать секретный знак, о котором знали бы только я с тобой. Есть предложения, идеи?

– Можно поднимать руку или щипать себя за ногу. – пронеслось в мозгу, – на меня внимания не обращают, так что никто и не заметит.

– И ходить с синяком на ноге или поднятой рукой? Нет. – и через некоторое время, – нам нужны имена. Имена, которые будем знать только мы и называть которые мы будем только в мыслях.

– Придумала! Я буду Лия, а ты другая, – руки вдруг захлопали от восторга, – у меня еще никогда не спрашивали, как называть или что делать, что я хочу или не хочу. Теперь я почувствовала, что боги милосердны ко мне.

– Идея хороша. А может еще другие предложения будут? Как-то… – и указательный палец правой руки поднялся вверх и описал пару кругов.

– Да, немного не звучит – другая Лия. Я бы обиделась, если бы меня так называли. Другая… Обидно. Может я буду Лия, а ты подруга?

– Как-то не складывается. Получается, ты будешь главная, а я так, сбоку, но ведь мы равны. Тебя мама как называла в детстве?

– Дочка, доченька, хорошая моя. Она меня жалеет. А тебя?

– Попрыгунья. – молчание. Потом резкий вздох и длинный-длинный выдох, – родителей вспомнила.

– Ой! Я этого не делала, но почувствовала. Извини, если тебе пришлось вспомнить свой мир. Я не хотела сделать больно.

– Ничего, меня прислали помочь тебе и выполнить поручение Создателя. Если ты узнала, что я сделала, значит я могу управлять телом так же, как и ты. Это очень важно. Надоело лежать. Кто будет вставать? Ясно, что мы, но кто будет управлять телом? Давай ты, а я прислушаюсь к ощущениям. – и через некоторое время, – в принципе, ожидаемо. Впечатление такое, будто тебя кто-то ворочает, нужно привыкнуть и освоиться. Теперь моя очередь. Ничего не предпринимай, только прислушивайся к себе.

– Здорово, стопы сложила под себя, колени расставлены, никогда так не сидела, неудобно, да и больно немного с непривычки. Ощущаешь? Я всегда подбирала ноги под себя, мы все так делаем.

– Вот видишь, прокол. Значит так садиться нельзя. Хорошо, что никто не видит. Поначалу придется все время себя контролировать, а еще лучше, если все это будешь делать ты, я имею ввиду двигаться. Что-то я совсем запуталась, но вернемся к нашим баранам.

– А что мы прокололи и к каким баранам возвращаться?

– Опять неправильно. А слова. Эти слова и выражения из моего мира. Прокол – значит сделала что-то неправильно, здесь делают и выражаются иначе, а бараны -следует вернуться к проблеме, которую обсуждали раньше.

– Уж очень непонятно ты иногда говоришь, так, наверное, боги между собой разговаривают. Хочешь, я буду называть тебя Божественная или Богоравная? Или посланница богов, ведь ты действительно послана мне богами. Так будет правильно и справедливо.

– Нет уж, это слишком. Сейчас, подожди, устроюсь иначе. Так нормально? Колени правильно? Это ты платье одернула? Ладно, а я уж подумала, что сама, чисто автоматически. Так вот, насчет имени. Я к богам отношения не имею, не отношусь то есть. Мне поручили помогать тебе и не более того, так что никаких чудес не будет. Вернуться в мой мир тоже не получится, но это я приняла и с этим смирилась. И предстоит нам, как говорили, «учиться, учиться и учиться». Сдаваться я не собираюсь и тебе не позволю. Да ты и сама не захочешь. Мы им всем покажем, кто в доме хозяин, хозяйка, то есть. Так вот, по поводу имени. Как у вас называют тех, кто знает больше, чем остальные, кто делает и говорит иначе, чем остальные?

– Говорят: илум – бог, симтум – судьба, тарбит – воспитание, тертум – указание. Какое имя тебе больше нравится?

– Наверное, Тарбит. Конечно и судьба, и указание по смыслу подходят, но как-то вызывающе получается. Да, Тарбит. А ты какое выберешь?

– Не знаю. Может синисту – женщина, катум – рука, ведь я рука божья, что он велит, то и выполняю, или адат – местная, из этой местности.

– Стоп. Адат мне нравится больше всего. Я буду называть тебя Адат.

– Адат. – молчание, – Адат хорошо звучит. И похоже на имя матери Адина. Адат – Адина, Адина – Адат. Да, я согласна.

– Значит, если мы обращаемся друг к другу Тарбит или Адат, мы общаемся мысленно, и нас никто не слышит. Если мы разговариваем с кем-то, делаем что-нибудь, значит делает или говорит Лия. Главное не говорить одновременно. Если я захочу вмешаться в разговор, сначала предупрежу. Ты тоже не начинай говорить, пока я не умолкну. Если позовут, откликаешься ты. Если будет какой-то важный разговор, говорю я. Прерывать чужой разговор только после мысленного обращения. Если что-то срочное, предостережение или приказ, выполняем сразу, без рассуждений и объяснений, все обсуждения после. Договорились?

– Договорились. Никогда так много не разговаривала, только слушала, как другие рассказывают. Даже устала немного. Может день такой удался, необычный, а может из-за раны на голове. Болит, все никак не успокоится. Но все это неважно, главное я теперь не одна, все остальное придет.

– Адат, теперь мы одно целое. Никого не боимся, знаем, чего хотим, вот, правда, не знаем, как сделать. Вот ты чего хочешь от жизни? Что просила у богов и у отца, я знаю. Но чего бы ты попросила у Создателя?

– Знаешь, Тарбит, сейчас я хочу, чтобы все знали, что я такая же, как и все. Пусть больная, пусть не могу работать, как остальные. Но я чувствую, мне больно, я умею смеяться, а не только плакать, я просто человек. А сейчас я попросила бы у Создателя ребенка. Мне никогда не доверяли детей, а меня тянуло к ним. Мне хочется родного, моего, такого ласкового, мягкого.

– Стоп, остановись. Сейчас польется из всех дыр. Не забывай, что, если ты начнешь плакать, я почувствую, что из носа течет, а глаза мокрые. Я тебя услышала и поняла. Здесь наши интересы совпадают, не буду вникать в подробности. Но, задача видится не такой уж и простой. Если ты согласна видеть мужа в любом мужчине, не беря во внимание ни статус, ни возраст, ни происхождение, то мне нужен в качестве отца моих, извини, наших, детей конкретно Иаков. Тебе подходит Иаков?

– Конечно подходит. Вопрос только в том, подходим ли мы ему. Иаков утверждает, что он наш родственник из известной и богатой семьи. Ревека, жена Исаака и мать Иакова, сестра моего отца и получается, он мой двоюродный брат. Такие браки не запрещены богами, но сомневаюсь, что он захочет видеть меня своей женой, ведь все его мысли о Рахели.

– Захочет, не захочет, вопрос второй. Если захотим узнать, спросим, но это вряд ли. Я имею в виду – будем спрашивать. Ответ твой я услышала, значит цель определена, вот только ссора твоя и уход из дома немного не ко времени. Хотя, как посмотреть. Будь мы не здесь, не удалось бы нам познакомиться и поговорить по душам. Завтра, точнее уже сегодня, домой явно не пойдем, так что, куда ты шла? В овечий загон? Ну я встаю, а ты идешь. Я сначала попробую двигаться, а потом виртуально поучаствую.

– Давай попробуем, Тарбит. Знаешь, иногда я тебя не понимаю, только догадываюсь, такие слова произносишь. Но то, что мы уходим я поняла. Нужно вот еще бурдюк и корзинку с припасами, что мама собрала, найти и забрать. Вставай, а потом я направлюсь, куда приказано. Неизвестно, как будут разворачиваться события, а там есть шатер и можно будет отдохнуть.

– Ты знаешь, Адат. О, уже встали и начали искать. Уже нагружены, значит все нашли, идем, и это радует, скоро отдохнем. Впечатление такое, будто я на все это со стороны смотрю, как во сне, только чувствую все. А по поводу слов… Мама всегда говорила, что я знаю три языка: для дома – правильный; во дворе, когда играю с друзьями или болтаю с подругами – особый, когда непонятных непосвященным выражений больше, чем известных слов, такой тайный язык получается; а в школе – вообще смесь трех: правильный, тайный, а еще язык учебников. Этот самый непонятный. Его, бывает, никто, ни взрослые, ни молодежь не воспринимают, только ученые и учителя. Адат, я тебе еще не надоела? Помолчать?

– Все хорошо, Тарбит, мне интересно, как сказку слушаю. Только вот почему я стою не так, как обычно. Плечи расправлены, спина прямая, да и глаза смотрят не вниз, а прямо перед собой. Непривычно как-то.

– Я встала как обычно, даже не задумывалась, мне так удобно.

– Из-за больных глаз я стараюсь смотреть вниз, на дорогу. Поэтому привыкла немного горбиться и закрывать голову платком. А так, как мы движемся сейчас, думаю, мы далеко не пройдем.

– Тут, Адат, ты не права. У богини Иштар, которую ты просила о милости, есть брат Шамаш, великий владыка дня. Он дарует всему сущему свет, дает полям и пастбищам плодородие, людям – благосостояние и здоровье. Лучи солнца, достигая земли, оживляют ее и, отражаясь, возвращаются к небесам, к своему божеству. Если ты идешь, наклонив лицо и разглядывая дорогу, то эти отраженные лучи попадают тебе прямо в глаза. Они начнут болеть и у нас появятся проблемы даже днем. Так что, стоим прямо, смотрим гордо. Кто они, в конце концов, такие, чтобы не уважать посланницу Создателя, которую оберегают великие и могущественные Син и Иштар. Так что, ничего не боимся, смотрим прямо и вперед. Ну, конечно, соблюдая осторожность. Тут я тебя подстрахую. Как беречь глаза от солнца – решим. А сейчас, подруга, данная мне богами, следует поспешить добраться до нужного нам места, пока Син помогает нам. Тем более, что осталось идти совсем недалеко, уже виден забор загона. Пойдем, Адат, на месте устроимся, наговоримся. Все обсудим, обо все договоримся. Смотри-ка, стих получился.

Извилистая тропа вилась по ковру серебреющей в свете полной луны травы, а по ней плыла стройная фигура уверенной в своих силах девушки.