Читать книгу Две ЛиИ и Иаков. Книга 4 - Алик Серебров - Страница 3

Что может быть приятнее для истерзанной души, чем спокойный вечер в кругу искренних друзей, когда не заботит необходимость следить за происходящим, все время быть начеку, ожидать коварного подвоха. Это завтра предстоит снова распутывать целый ворох проблем, метаться с места на место, пытаясь оказаться в нескольких местах одновременно, а сейчас хочется полностью отключиться от преследующей суеты и жадно черпать живительную энергию маленького мирка покоя.

Четверо таких разных людей, которые до недавнего времени даже не подозревали о существовании друг друга, мирно беседовали в маленьком садике под развесистой яблоней. Здесь, в центре Харрана, в это вечернее время уже не было слышно городского шума или звуков караванного тракта. Солнце покидало небосвод, пыль, поднятая тысячами колес, ног, копыт, оседала; крики людей, верблюдов, ослов затихали, наступало время отдыха. Нет, скорее время перехода от одного состояния, работы и неизбежных хлопот, к другому – неспешного разговора и спокойных раздумий.

Лие совсем не нужно было представляться здесь ни беззащитной полуслепой простушкой из недалекого поселка, ни состоятельной авилумой, ни подругой всемогущих богинь, а то и вовсе их посланницей. Можно быть самой собой, никто не будет допытываться о твоих чувствах и приставать с советами. Ей было более чем достаточно последнего сумасшедшего дня в поселке, когда приходилось иметь дело со взрослыми мужчинами. Иногда доказывать им, что в теле молодой женщины кроется сила и воля опытного бойца, а иногда давать указания, пытаясь представить их как просьбы слабой девушки. Тарбит и Адат, два сознания, нашедшие убежище в разуме Лии, одновременно почувствовали необходимость отдыха, да и тело Лии нуждалось в покое, которое просто немыслимо было отыскать в родном доме. Едва только Лия-Тарбит смогла решить очередную проблему в поселке с новым владельцем корчмы, все три сущности, волею Создателя собранные воедино, не сговариваясь, заторопились в город.

Нет, поспешный отъезд из поселка не был вызван необходимостью. Но находиться в полутьме столовой за одним столом с угрюмо молчавшей семьей было выше их сил. А если при этом твои глаза заволокло туманом, и ты можешь полагаться только на свои ощущения, напряжение превышает все человеческие возможности. Сидеть и выслушивать угрюмое чавканье Лавана, вздохи Иакова и посапывание Рахели особой радости не доставляло. Оставалось только пережевывать ячменную лепешку или надоевший финик и перебирать в уме прошедшие события. Хорошо хоть, что сознания Адат и Тарбит могли обмениваться мыслями, переговариваться, так, что окружающие оставались в неведении. Но сколько можно толочь воду в сту́пе, обсасывать одно и то же, строить планы, над которыми потом посмеются боги, вновь и вновь повторять слоги клинописи! И все это в обстановке тоски, пропитавшей всю комнату…, да что там, весь дом…, нет, все поместье Лавана. И если радужные перспективы близкого обогащения могли порадовать хозяина, то предстоящее расставание Иакова и Рахели никак не могло добавить настроения. Да и переживания Адины за дочерей угадывалось в тишине столовой. Лия уже провела несколько вечеров в подобной обстановке, и повторять подобные эксперименты не имела никакого желания. Слава богам, или богу, или собственной сообразительности и решительности, она теперь могла не испрашивать ничьего разрешения для своих действий. Просто ставила в известность, а чаще обходилась без этого. Скрипя зубами, все смирились с необходимостью прислушиваться к ее мнению.

Но все это сейчас было далеко. А вот пальцы Рабити, ласкающие ладонь, были здесь, рядом. Две женщины, молодая полная сил и надежд Лия и искалеченная Рабити, чью душу ей удалось излечить, черпали друг у друга жизненную энергию. Ее неиссякаемый поток пронизывал души, настроенные на одну волну, вызывал приятные воспоминания, заставлял закрывать глаза в приятной истоме.

Даже Устад и Чензира не нарушали тишины разговором. Под вечерним освежающим ветерком трепетали листочки на ветках старой яблони, куст жасмина неназойливо посылал сидящим приятный аромат, из сарая доносился невнятный шум, созерцание спокойных друзей настраивало на философский лад, спокойная расслабленность – вот, вероятно, слово, которым можно было описать состояние собравшихся. Как ни странно, первым нарушил молчание Устад.

– Рабити, я обещал тебе, что нам не придется скучать после того, как однажды ночью в нашу калитку постучала необычная девушка, сопровождаемая отцом? – голос Устада звучал иронично, – и могу спорить, что ее сегодняшнее появление принесет нам немало приятных минут. А те новости, если, конечно, мы их сможем услышать, доставят нам в будущем немало приятных часов воспоминаний и обсуждений.

– Устад, оставь бедную девочку в покое, – сердитое ворчание кормилицы стало ответом на неуклюжую попытку завязать разговор, – не знаешь, разве, что только здесь она может отдохнуть от бесконечных забот и испытаний, которым ее подвергают боги и люди. Тебе мало той игрушки, которую она вам подарила? Я имею в виду…

– Тахаз. Я помню, кому обязан тому удовольствию, которое получаю даже от вида невзрачной клетчатой площадки для битвы. Но сегодня не тот вечер, когда я смог бы насладиться умственным поединком. Нет соперника. Что ж. С одной стороны, вы не можете противостоять мне, да и подобные игры вас не прельщают. С другой – я представляю столько же интереса для Чензира. Он будет только из вежливости передвигать башенки и делать вид, что напряженно думает. Оно нам нужно? Пустая трата времени. Именно поэтому я решительно потребую у нашей прекрасной знакомой развлечь нас новыми подробностями совершенно невероятных приключений, что произошли с ней в последние дни. Да и о том, что было, раньше мы еще не все знаем, – насмешливые нотки в голосе Устада крепли. Прекращение разговора явно не входило в планы хозяина. – Сама посуди: на огород вместе съездили? Съездили. Я о тыквах и бобах все рассказал? Все. Люций остался доволен? Остался. Получается, что я самый несчастный на свете старик, которого никто не любит и которому никто ничего не рассказывает.

– Уважаемый Устад, – отозвалась Лия-Тарбит, – ну как вы можете заставлять краснеть скромную девушку. Все-все расскажу, ничего не скрою. Ну почти ничего. С чего начинать? Только не очень далеко. Если все вспоминать, одной ночи не хватит.

– А зачем женщине раскрывать все свои тайны? Так она станет неинтересной, и рискует оказаться в одиночестве среди перешептывающихся сплетников. Ее достоинства немедленно превратятся в недостатки, а последние, действительные или мнимые, вырастут до невероятных размеров. Мне до сих интересна история с заброшенным участком, – со стороны Чензиры послышался шорох, – на котором выросло денежное дерево.

– Конечно. Все изложу, ничего не скрою. Только начать придется с того момента, когда толпа на площади, где проходило судилище, ахнула в недоумении, – улыбаясь отозвалась Лия. – Народ не поверил своим ушам, когда услышал, что победительница в процессе, сумевшая пройти испытание Рекой, в качестве главного приза получает убыточный кусок земли. Но ведь ты помнишь, уважаемый Устад, что пустырь я приняла только потому, что была обязана взвалить на свои хрупкие плечи заботы о нем, ибо так написано в законах Хаммурапи. Я уверена, что мои слова о помощи богов еще не выветрились из твоей памяти? Боги, Устад, все боги.

– Да уж. Те два удивительных дня прошли под знаком всевластия богов. Точнее богинь. Ведь именно их ты призывала в качестве свидетельниц своей невиновности, – язвительные нотки зазвучали в голосе ученого лекаря.

– Ты будешь удивлен, но именно они помогли мне. Посуди сам. Разве иначе смогла бы я, невинная козочка на пастбище божественной властительницы, жалобно умолять грозных пастухов оберегать мое тучное поле от набега злых волков. А ведь они не только не отказали, но прекрасно справились, выполняя мою просьбу.

Один зубатый волчища, которого они связали, даже раскрыл мне секреты, как они разбойничали. По наущению жирного кабана промышляли на тропах в тростниковых зарослях, полных всевозможной живностью. Я только вежливо поспрашивала его и немного побрызгала на него водичкой, которую мне любезно подсунула богиня. Только и всего.

Нет, не так. Пришлось еще немного пободаться с тупым бараном, которого каба́нище поставил охранять мой, только мой, трудами заработанный, пустырь. Но ничего, урок продолжался недолго. До упрямца дошло, что козочку, из-за спины которой выглядывают сильные покровительницы, обижать не сто́ит. В конце концов, мы разошлись, причем он побежал. Побежал, привел себя в порядок, и вернулся. Теперь прежде, чем на что-то решиться, спрашивает разрешения. Но я его не обижаю, наоборот, думаю подобрать ему овечку посмирнее, чтобы на козочек не бросался. Но скажи мне, уважаемый Устад, почему все смеются?

– Представляют себе картину, как слабая козочка сражается за свое имущество, – сквозь взрыв едва сдерживаемого до сего момента смеха произнес Устад, – но продолжай. Не останавливайся, умоляю тебя. Вдруг забудешь самую ничтожную мелочь, а она окажется драгоценным рубином в прекрасном ожерелье твоего рассказа. Скажи только, волк выжил?

– Не забуду, боги не позволят. А волк? Цел, конечно, и был почти здоров, когда я передавала его охотникам. Да ты ведь знаешь его историю. Его посадили в клетку к его братцу. Тот тоже в свое время посягал на беззащитную козочку, ей даже пришлось бежать из загона и жалобно просить защиту у мудрого старца и доброй женщины.

Представляешь?! Кабан, вот уж до чего хитрая животина, освободил обоих волков, да еще и гиену в придачу, что мыкалась в той же клетке. И решили они проверить, а вдруг богиня Реки помогает не только козочкам и овечкам, но и зверью покрупнее. Но полновластная хозяйка реки не поняла их намерений, не пошла им навстречу. А возможно даже наоборот, – Лия-Тарбит задумалась на мгновение, – да, скорее всего было именно так. Богиня решила удовлетворить их любопытство, и забрала их к себе. Подводное царство у нее огромное, сами знаете. Пока везде побываешь, все осмотришь, много воды утечет в Белихе. Только для этого тела-то ей зачем? Только место занимают. Вот она их и выплюнула на берег, а души к себе забрала.

Скорее всего так и было. Хотя кто их разберет, богов-то, у них свой юмор, нам не понять. Да и не стоит соваться к ним с ненужными вопросами. Вдруг захотят ответить на них со всеми подробностями и объяснениями. Придется слушать и поддакивать. Так и надоесть может. Мне продолжать? Или в другой раз?

– Нет, не останавливайся, – три голоса слились в один.

– Хорошо, хорошо. Уже недолго осталось. Когда козочка управилась на пустыре, она задумалась. А что в нем может быть такого, из-за чего кабан так за него цепляется. Он тогда еще не ушел в гости к богине Нанше. И стала она бегать, с холмика на холмик перепрыгивает, в ямки заглядывает. И представьте себе, нашла одну, о которой ветерок весточку принес. Будто из той ямки червячки вылезают и на ее земле безобразничают.

А тут и знакомый жук-скарабей подоспел. Из самого́ Египта добирался, чтобы помочь. Не иначе, боги его оттуда направили. Подбежал, значит, лапками перебирает, а козочка от нетерпения даже подскакивать начала. Раскопали они ямку, а там, вы не поверите, бобы и фасолины. Крупные, красивые и много-много. Как только на свет белый появились, так все и расцвело. Трава такая густая-прегустая выросла. Козочка с жуком весь урожай подальше оттянули, а скарабей его еще и землей присыпал. Тут и поднялось дерево денежное. Но не простое, волшебное. Только козочке и жуку является, а остальные его о не видят даже.

Но козочке с жуком сразу скучно стало. Что им там делать? Травку щипать? Земляные шарики из угла в угол перекатывать? Вот и стали они посматривать на небеса. А оттуда на них смотрят с ехидцей и ждут, выдержат они такое существование или нет. И скажу вам совершенно откровенно, ждать им долго не пришлось. Жук отправился дальше мир познавать, а козочка запрыгала с камешка на камешек, и прискакала к мудрецу.

Там ее приласкали, и стало ей хорошо-хорошо, спокойно-спокойно. И решила попрыгунья побыть денек-другой среди милых ее сердцу людей, прежде чем отправиться на поиски приключений. А как вы думали? Разве подружки богини разрешат ей надолго оставаться на одном месте? Нет уж. Эти затейницы непременно захотят посмотреть, на что еще способна их подопечная.

Аплодисменты и одобряющие смешки были ответом на последние вопросы. Начинало темнеть. Слуга принес светильники, и два веселых огонька осветили небольшое пятно, скрыв в сгущающихся сумерках оживленные лица таких разных людей.

– Рабити, – Устад притворно серьезно обратился к кормилице, – завтра утром напомни мне, что нужно срочно вызвать рабочих, и возвести вокруг нашего дома высокую стену, чтобы никакая козочка не смогла перепрыгнуть ее и покинуть нас. Я за всю свою жизнь не испытывал того удовольствия, которое почувствовал, проведя несколько дней рядом с тем чудом, что подарила мне случайная встреча на дороге.

– А может это было пожелание твоего осла, когда ему прискучило плестись по пыльной дороге, таща за собой скрипучую тележку? – тут же откликнулась Лия-Тарбит.

– Скорее мы избраны богами для помощи их земной подруге. Нет, не так. Я знаю… Я звала их… – в голосе Рабити слышались слезы. – Я долго просила их милости, молила избавить меня от ночных кошмаров, что мучили меня каждую ночь. От вида оскаленных лошадей, несущихся на крошек, которых я пыталась закрыть от страшного грохота их копыт, от яростного ветра, поднимаемого их дыханием. Эта картина преследовала меня. Я умоляла богов забрать истерзанную душу, но они прислали мне, не тебе, Устад, а мне, несчастной женщине, избавление.

Лия отбросила компресс со своих глаз, мужчины вскочили со своих мест и затаили дыхание. Устад потянулся за кувшином с водой, а Чензира застыл в растерянности. В сгустившихся сумерках, едва различая сквозь слабую пелену, сидевшую рядом Рабити, ее изуродованное громадными копытами съежившееся тело, Лия осторожно нащупала и охватила ладонями виски плачущей женщины. Два чела соприкоснулись, и мощный поток неведомой энергии хлынул в сознание Рабити.

«Ты сохранила память обо мне? – и невозможно было понять: то ли громкий зов, то ли шепоток ветра с дальних гор произнес эти слова. – Обратись к сердцу. Оно подскажет, напомнит, что я обещала тебе. Закрой глаза. Помнишь цветущую равнину, где мы были вместе. Присмотрись. Там, вдали, у самых гор удаляющаяся колесница. Видишь? Я обещала тебе, что она не вернется. Так есть, и будет всегда. Ветер с гор, напоенный ароматом трав и цветов, стремится к тебе. Вдохни его полной грудью. Снова и снова».

Дыхание Рабити выровнялось. Она слабыми руками обхватила Лию, на мгновение затихла, и глубоко вздохнув, выпрямилась. Мужчины облегченно выдохнули, и теперь переминались с ноги на ногу, так и не решив, что же следует предпринять. Вечер, казалось, был окончательно испорчен.

– Устад! Не смей обижать девочку, – голос Рабити был неожиданно тверд и категоричен, – благодари кого хочешь. Судьбу, богов, удачу, случай, всех, кому веришь или не веришь, неважно. Благодари всех и всегда, за то счастье, к которому тебе позволили прикоснуться. Устад…

– Что ты, Рабити, – голос Лии был несколько взволнован, – что ты, родная защитница. Не сомневайся, не будь я так уверена в своих друзьях, разве искала бы приюта в этих стенах. Все хорошо, Рабити, все просто отлично. Мы затеяли шутливый спор и намерены продолжить его. Разве лень и скука могут служить развитию разумного существа? Нет, конечно. Только наука и познание. А смех и дружеские шутки позволяют расслабиться и отдохнуть. Как усталому телу потребен отдых, так и разуму не мешает развлечься. А о необходимости наслаждаться известно не только людям. Прислушайся к шуму из сарая. Это Люций и Красотка отдыхают там душой и телом.

Все рассмеялись и задвигались, неловкое напряжение было снято последней шуткой. Тени уже сгустились, и остатки приятного вечера все решили провести в доме. Слабые поползновения Чензира, попытавшегося уйти в таверну, были пресечены в корне, и он с охотой отправился помогать слуге накрывать на стол. Да, да. Именно помогать. Это его откровенно шутовские ухватки еще более ослабили остатки возникшей скованности.

Рабити не отпускала руку девушки. Воспользовавшись тем предлогом, что Лие непременно нужна была помощь, она не отпускала ее ни на миг. Это был только ее вечер. Неожиданный, и тем еще более приятный.

– Адат, не хочешь подменить меня? – разговор сознаний, как обычно, происходил беззвучно для окружающих, – а я с удовольствием послушаю, удобно устроившись в нашей извилине.

– Только смотри, не засни. Не потеряй нить беседы. Вдруг, придется поучаствовать, – речь Адат соответствовала легкому тону общего разговора.

Девушка на миг замерла на пороге большой комнаты, служившей столовой и кабинетом хозяина. Рабити почувствовала короткое вздрагивание, и в комнату она вошла уже с Лией-Адат. Все расслабились, и интересный вечер продолжился в новой обстановке, он был столь же приятен, как и прежде. Лия устроилась на знакомой кушетке, и тут же почувствовала на глазах приятную прохладу влажной тряпицы.

Голоса мужчин звучали приглушенно и спокойно, навевая дрему. Приходилось напрягаться и прислушиваться к разговору собеседников. В сегодняшней беседе, как бы шутливо она не проходила, все время упоминалось вмешательство богов. Слишком невероятными представлялись события, сделавшие из никому не известной девушки самостоятельную владелицу немалого состояния. Устад начал разговор на эту скользкую, крамольную, по тем временам, тему.

– А скажи-ка мне, мой друг Чензира, – подобное обращение приглашало к приятному, ни к чему не обязывающему общению, – не египетские ли боги надоумили жука-скарабея отправиться в столь долгий путь. Помнится, не так давно, мне была обещана помощь в наведении порядка с массой табличек, папирусов, обрывков пергамента, что завалили стол и полки. Рабити уже сколько раз грозилась выбросить все это богатство. Нет, нет. Не смущайся. Ни в коем случае я не позволю замечательному вечеру превратиться в кропотливую работу. Нет, и еще раз нет. Но все же, призна́ешь ли ты участие божественных сил в своем появлении здесь?

– Скорее нет, чем да. Но абсолютно не уверен в своем утверждении. В своих странствиях по Египту я сталкивался с таким количеством богов, что, возможно, надоел им и раздражал одним лишь своим видом. Не исключено, что, они решили избавиться от настырного юноши, пытающегося докопаться до истины. Посовещались, и вытолкали меня подальше. Надеялись, что чужие боги в далекой стране найдут на меня управу.

– То есть, вероятность того, что боги все же приложили свою руку к твоему появлению здесь, не исключена? И многих ты встретил на своем пути?

– Немало. Если тебе интересно, я попробую в деталях вспомнить свое плавание по Нилу. Именно во время того путешествия мне довелось услышать о многих из них.

Я еще совсем юнцом попал в караван фараона, и мы возвращались из Нубии, страны черных людей. После этого путешествия мне никогда больше не приходилось видеть таких богатств. Слоновая кость и сандаловое дерево, золото и драгоценные камни, корабль с экзотическими животными для парков фараона. Помню, как поразил меня вид жирафа и ужимки обезьян. Тогда именно они вызвали мое наибольшее любопытство. На стоянках толпа собиралась возле барки в надежде рассмотреть диковинных зверей, а вооруженная охрана отгоняла ее.

– Охотно верю, – Устад перебил египтянина, – сам бы с удовольствием поглазел на невиданных тварей. Но сейчас не об этом. Ведь не страх перед ними заставил тебя отправиться в столь далекое путешествие. Я уверен, что подробнейший рассказ об этом плавании еще ждет своей очереди. И вновь я убеждаюсь в дальновидности нашей Лии, когда она посулила мне встречу с прекрасным собеседником. И все же. Ты обещал рассказать, какой мудрый и всезнающий бог надоумил тебя бросить все и отправиться в неизвестную страну.

– Бог любопытства. Не могу сказать тебе его имени, но подозреваю, что он существует. Но посуди сам, какой из встреченных мною богов может быть им. В Египте каждая область, ном, поклоняется своему божеству. Сейчас я начну называть их имена, а ты меня остановишь, когда надоест слушать. Первый ном в верховьях Нила – Та-Сети. Там правят Хнум, Сесет и Анукет. И поклоняются жители, никогда не поверишь, крокодилу.

– Для того, чтобы я не поверил, – хозяин дома усмехнулся, – я должен знать, о каком существе идет речь. Для меня что жираф, что крокодил – просто слова. Может это какие-нибудь виды жуков. Как скарабей, например. Не отвлекайся. Поклоняются, значит так надо.

– Мы спускались по Нилу, и следующим номом на нашем пути был Учес-Хор. Скажу откровенно, сомневаюсь, что какому-либо торговому каравану удастся пройти всю реку от истоков до самого устья. Каждый правитель нома считает своим долгом обложить купца непомерной податью. Так что, к концу пути хорошо еще, если у отчаянного искателя выгоды в далеких краях, останется барка. Пусть и пустая, но целая. Только знак фараона на наших лодках позволил нам пройти весь Нил.

Все. Больше не отвлекаюсь, только о бога́х. Мы остановились на землях Учес-Хора. И покровителем там считают Хора Бехдетского. Далее следуют Нехен с Хнумом, Хором и Нехбет, Уасет с богами Монту, Мут и Бех, Нечеруи и бог Мин. Двадцать две области. Все называть?

– Нет, нет. На сегодня достаточно. Но к тому времени, когда ты соберешься выполнить свое обещание уточнить карты караванных путей, я приготовлю большой свиток лучшего пергамента и запишу весь твой путь. Думаю, если записывать на глине, потребуется табличка размером с мой двор. Сдается мне, что ты так надоел египетским богам, что они совместными усилиями вытолкали тебя подальше.

– Не думаю, что всем им было дело до настырного юноши. Скорее, это был Тот, бог луны, знаний и магии. Скорее всего, именно он покровительствует любопытным. Не пугайся, Устад. Все не так страшно. Я говорил о местных богах. Но Египтом, и вообще, всем сущим на земле, правит великолепная девятка богов. Это они создали день и ночь, земную твердь, водное царство и небесный океан, людей и животных. Вот они-то и являются истинными повелителями всего сущего на земле, именно им принадлежит будущее.

– Чензи-и-ра-а. Не будь так самоуверен. У нас набор всемогущих не хуже. И может статься, они победят ваших богов в битве за обладание людскими умами и душами.

– Уважаемый Устад. Мы сейчас говорим о том, во что верим? Или просто хвастаемся друг перед другом богами своих земель, как две модницы хвастают на балу в царском дворце своими нарядами?

– Скорее рассуждаем, какая из легенд о создании мира победит, и каких богов будут почитать через тысячи лет.

«Тарбит, вылезай. Сейчас точно прицепится к нам, а я не имею ни малейшего понятия, что им отвечать. Или, что еще хуже, переругаются, и придется утихомиривать их», – Рабити вновь почувствовала слабый толчок в руке, которой она касалась девушки.

Обмен сознаний произошел незаметно и буднично. Лия слегка пошевелилась, устраиваясь поудобнее на кушетке, скрытой в полутьме.

– Ну что ж. Давай так. Я попробую коротко изложить легенду о сотворении мира богами Египта, а ты сделаешь то же, ссылаясь на сказания Месопотамии. И совершенно посторонний человек, не сведущий в вопросах религии, решит, какие боги будут управлять людьми в будущем.

Итак. В начале начал был бездонный темный океан, и не было в нем даже намека хоть на искорку жизни. В круговерти хаоса смешались неведомые частицы сознания разных сущностей и миров. В какой-то миг они сплелись воедино, океан взорвался, и появилась мысль, а за ней и бог Атум.

И увидел он, что нет места в безбрежном океане, куда бы он мог поставить ногу. И поднял из глубин холм, и назвал его Бен-бен. Взошел Атум на холм, выдохнул, и появился бог Шу – повелитель воздуха. А из океанских вихрей, по его воле, родилась Тефнут, богиня водного мира.

И возрадовался Атум, и полились из глаз его слезы радости, и упали они на первородную землю холма, и превратились в живых существ. Но понял Атум, что создания его не могут существовать в темноте, и разделился на богов Ра и Тота. С тех пор правит на земле бог Солнца Ра-Атум, а с ним бог Луны Тот. И появились на земле день и ночь, а с ними порядок и гармония.

Не надоело? Прекрасно. Глоток пива, и я продолжаю.

От брака Шу и Тефнут родились Геб и Нут, которые стали управлять землей и небом. А от них уже Осирис, Хор, Исида, Сет и Нефтида. Люди на земле плодились, начинали заниматься самыми разными ремеслами, науками, торговлей и управлением. И великие боги дали им местных богов, которые следят за обыденной жизнью, не отвлекая великолепную девятку на хлопоты обычных людей. Ведь нужно кому-то управлять мирозданием и следить за порядком. С тех пор жители Египта поклоняются Великим, но в своих ежедневных хлопотах не забывают обращаться и к богам помельче.

Устад, это совершенно краткое изложение. Легенд о создании мира я слышал несколько, но все они прекрасно мирно уживаются. Теперь твоя очередь.

– Твой рассказ, Чензира показался мне столь неубедительным, что я подумываю, стоит ли мне начинать свою историю. Но договор есть договор.

Упоминание бесконечного океана в кромешной темноте вечной ночи есть и в наших сказаниях. И существовали в нем два жутких порождения первобытного хаоса Апсу и Тиамат. И породили они злобного Мумму, носившегося над темной поверхностью безбрежных волн. Но, несмотря на старания богов сохранить хаос, глубоко в глубинах темного океана, начала зарождаться жизнь. С позволения, конечно, повелителей. Так появились первые боги. Они попытались навести хоть какой-нибудь порядок в извечном хаосе, но этим потревожили Апсу и Тиамат.

Свирепому Мумму они поручили избавиться от настырных богов, но один из них, Эйа, разгадал подлые намерения, вступил в битву и уничтожил Апсу и Мумму. В дикую ярость пришла Тиамат. Решила она погубить всех новых богов и восстановить вселенский хаос. Создала она одиннадцать чудовищ. Все это на века высечено в камне, между прочим.

Устад, полузакрыв глаза, начал нараспев декламировать:

«Остры их зубы, их клыки беспощадны!

Она ядом, как кровью, их тела напитала,

В Ужас драконов свирепых одела,

Окружила нимбами, к богам приравняла.

Увидевший их – падет без силы!

Если, в битву пойдут, то уже не отступят!

Гидру, Мушхуша, Лахаму из бездны она сотворила,

Гигантского Льва, Свирепого Пса, Скорпиона

в человечьем обличье,

Демонов Бури, Кулилу и Кусарикку.

Безжалостно их оружие, в битве они бесстрашны!

Могучи творенья ее, нет им равных!

И еще сотворила одиннадцать этим подобных!

Из богов, своих первенцев, что совет составляли,

Кингу избрала, вознесла надо всеми —

Полководителем, Главным в Совете».1

Никто из богов не решался выйти против грозного воинства. Тогда младший из богов Мардук согласился выйти на бой, но за это все остальные должны были признать его своим предводителем. Ничего удивительного в том, что боги приняли условия Мардука, я не усматриваю. Деваться было некуда.

«Непреложно отныне твое повеленье,

Вознести, ниспровергнуть – в руке твоей ныне!

Лишь ты, о Мардук, наш отомститель!

Надо всей вселенной мы даем тебе царство!»

Не стану описывать тебе решающую битву. Раз мы собрались здесь, исход ее тебе должен быть ясен. Но то, что Мардук сделал с телом Тиамат, хранительницей хаоса, я тебе вкратце опишу. Огромное туловище чудовища он разрубил на две половины: одной он перекрыл верхние воды и отделил их от нижних, из второй создал земную твердь, имеющую вид полукруглой чаши. Опрокинул ее в нижние воды, отданные в управление мудрого Эйе. Свод небесный украсил, звезды и планеты сделал, двенадцать месяцев звездных расставил. Призвал богов Шамаша и Сина, разделил между ними сутки.

Не буду открывать тебе всех деяний Мардука, замечу только, что он изрядно потрудился. Но поскольку ты упомянул сотворения людей, остановлюсь на этом и я.

«Кровь соберу я, скреплю костями,

Создам существо, назову человеком.

Воистину я сотворю человеков.

Пусть богам послужат, чтоб те отдохнули».

Так повелел великий Мардук создать людей, что и выполнил верный Эйе. Замешал глину на крови могучего безжалостного Кинга, военачальника войска Тиамат.

«Объявили вину его, кровь излили.

Людей сотворил он на этой крови,

Дал им бремя божье, богам же – отдых.

Так Эйа, мудрейший, род людской создал,

Возложил на него божье бремя!

Непостижимо для разума это деянье

По замыслу Мардука… исполнил!».

Создал, и наказал служить всемогущим богам, поставленным его волей следить за порядком во всех уголках владений Величайшего из Бессмертных.

Стемнело. Лия, удобно устроившаяся на знакомой кушетке, совмещала приятное с полезным. К приятному нужно было отнести в первую очередь отдых, предоставленный молодому телу. Нельзя сказать, что все мышцы ныли и настойчиво требовали покоя. Но, коли предоставилась такая возможность, почему бы не воспользоваться подходящим случаем и не понежится всласть. Когда еще удастся побаловать себя. Уютная атмосфера расслабляла, а влажный компресс на глазах только подчеркивал заботу, которой старая кормилица окружила свою любимицу. С того момента, как Рабити узнала о болезни Лии, лечебный отвар постоянно хранился на полке с другими снадобьями. А их то у хозяина дома, известного лекаря, было предостаточно.

К мирному уюту вечера следовало отнести также тепло, исходившее от сидевшей рядом Рабити. Она взяла в свою ладонь маленькую, но неожиданно крепкую руку своей подопечной еще во дворе, когда помогала ей передвигаться в надвигающихся сумерках.

Что же можно было отнести к полезному? Конечно же, интересную беседу. Это не было спором. Два атеиста, в той степени, которую им позволяло общество и собственные знания, сравнивали преимущества и недостатки целого сонма богов. Лия-Тарбит прислушивалась к разговору мужчин. Здесь, еще несколько дней назад, о ее существовании даже не подозревали, а сейчас она была признана полноправным членом этого маленького мирка.

– И кто же согласится стать судьей? Кто осмелится предсказать будущее? – снова наступившую тишину прервал вопрос Устада.

– Выбор невелик. Рабити, сможешь рассудить нас? Нет? Я почему-то так и предполагал. А подруга богинь не может считаться беспристрастным судьей. Так что, если слуга меня проводит, я еще успею добраться до таверны, пока не заперли ворота.

Чензира, казалось, уже собрался уходить, когда из темноты прозвучал голос Лии:

– Если мне будет позволено высказать свое мнение, мнение обычного человека, я буду вам признательна. Никоим образом я не претендую на то, что мое мнение истинно.

С самого детства я окружена богами, точнее их воплощением. Мой отец, Лаван, чрезвычайно верующий человек. У него есть целая комната со статуэтками богов, куда никто не допускается. В ней он размышляет и принимает решения. В углах нашего дома закопаны фигурки божеств, управляющих земными стихиями. Так что, с богами связана вся моя жизнь

Пусть мое мнение и не может считаться окончательным, но наберусь смелости и попытаюсь высказать его. Не слишком ли я расхрабрилась? Возможно, действительно достаточно на сегодня? Поняла. Последую вашему примеру. Я короте́нько.

То, что мне довелось услышать, чрезвычайно интересно. Чензира упомянул, что легенд о сотворении мира несколько даже в одной стране, что уже говорить о богах. А если начать перечислять всех известных в Египте и Месопотамии, да еще и добавить богов дальних стран, то, боюсь, на это не хватит и целой жизни.

Думается мне, что у всех народов есть вера в Главное божество. Покровитель страны, города, которого он считает истинным создателем всего сущего. Но каждый человек поклоняется еще и тому богу, которого однажды выбрал своим заступником. Поэтому говорить, что все одновременно смогут признать самым Великим кого-то одного, мне кажется нереальным.

Вот еще что. Все известные мне божества обладают чисто человеческими качествами. Отвага и страх, доброта и зло, миролюбие и воинственность. Все, что присуще любому из нас. Неправильно это. Не может Создатель всего сущего иметь слабости, вести себя подобно обычному человеку. Он выше этого, он Господин созданного им мира. Когда это поймут, тогда вокруг него и смогут сплотиться люди любого происхождения и положения. Человек не должен сомневаться. Он обязан жить по совершенно ясным, не подлежащим сомнению законам. Их должно быть немного, и выражаться они должны короткими рубящими фразами. Тогда эти заветы смогут объединить если и не всех, то многих.

А еще, скажу вам, уж больно сложна ваша письменность. Такое впечатление, что количество знаков вашего письма, египетского или вавилонского, неважно, приближается к числу богов. Овладеть им простому человеку немыслимо. Дождемся времен, когда все станет попроще. Знаков будет поменьше, а грамотных людей прибавится. Или не дождемся, придется дожидаться другим. Неважно. Времени достаточно, целая вечность.

Вера в целую армию богов будет жить еще сотни и тысячи лет, пока на смену им не придет вера в Единого бога. И случится это, когда народы будут убеждены в необходимости одной идеи, которая сможет объединить их.

Не знаю, известно ли вам, но брат моего прадеда Нахора, Авраам, верил в Создателя, которому подчинены не боги, нет. Нет кроме него вершителей судеб. Вседержитель создал и теперь управляет всем мирозданием. И если судить по тому, что Аврааму пришлись покинуть Харран, его идея особого интереса и понимания здесь не встретила. Но весьма возможно, не берусь утверждать наверняка, правота на его стороне.

А сейчас можете не обсуждать. Победителя в споре не будет. И не очень-то хотелось. Нас будут защищать все боги, которым каждый из нас верит. Вот мне, например, покровительствуют прекрасные женщины богини: Иштар, Гула, Нанше, Нисаба, все, все, все. И чем мы дружнее, тем больше у нас будет поддержки.

Порыв ветра пошевелил слабые огоньки светильников. Снова воцарилась тишина. Устад, а за ним и Чензира, поднялись и молча вышли из комнаты. Шуточный разговор вдруг превратился в философский диспут. Но никакой тяжести на душе ни один из участников не ощущал. Только раздумья. Воспоминания об услышанном и раздумья.