Читать книгу Соприкосновение - Алина Романовна Бакурина - Страница 3

– Восемь из десяти!

– Не паникуй, уменьши хотя бы до пяти. Сейчас мы всё найдём.

Я шла по длинным залам аэропорта с подругой Дианой, провожающей меня в моё первое большое путешествие, и чувствовала, как внутри нарастает паника.

Может быть, я погорячилась и совсем не готова?

Нет, конечно же нет. Я всегда нервничала перед чем-то «вот таким»: долго желаемым и обретённым внезапно.

Перед тем, как начать искать нужный посадочный сектор, мы целый час просидели в кафе, болтая о чём угодно, только не о предстоящей поездке. А что толку обсуждать её, когда суть была понятна с самого начала.

Я знакома, и то поверхностно, только с одним человеком из нашей будущей группы. Кроме того, первый раз направляюсь за границу.

Перед поездкой я не вбила в поисковую строку Google ни одного запроса, связанного с Индией. Не хотелось загружать голову чужими фотографиями, мнениями и стереотипами о стране, в которую собралась. Разбираться по ходу – правило номер один в моей жизни.

Это будет личная Индия, и я буду знакомиться с ней без каких-либо ожиданий и клише.

Когда тему пытались затронуть родные и знакомые, я отвечала:

– Это не имеет значения. Всё, что мне нужно – пересечь границу.

– Как можно вести себя так безрассудно?

– Тебе не страшно?

– А знаешь ли ты, что в Индии…

Слишком много дребезга. Я отбивалась с показным безразличием, но в душе очень переживала.

Было большой глупостью рассказать родным и знакомым о поездке в Индию до упаковки вещей и бегства в аэропорт.

И вот мы мчимся с Дианой по лабиринтам Шереметьево, и я в панике. Что будет, как будет?

Перед процедурой досмотра мы распростились. От волнения я ощущала себя жалкой, но, оставшись без подруги, вспомнила, что буквально с минуты на минуту предстоит встреча с нашей группой. Томясь в очереди на досмотр, я пыталась укрепить намерение попасть в Индию.

Вдруг в кармане заныло – проклюнулось СМС. Я собралась было достать смартфон, но неожиданно пришло чёткое осознание: ни с кем больше не хочу здесь общаться, потому что, наконец, на пороге мечты. За неделю до отъезда у меня появилось предчувствие, что билет куплен в один конец.

Внутренняя шкала Бофорта высвечивала восемь баллов тревожности из десяти, но на самом деле я давно обрела готовность ко встрече со всем, что бы ни было.

А сейчас надо побыстрее найти свою группу…

Во время возни с багажом мне позвонил Азат, организатор предстоящей поездки, из сказанного им я уяснила, что надо найти его с группой в каком-то кафе. Я снова занервничала: знакомство с новыми людьми – моя не самая сильная сторона.

Ведь главное – попасть в Индию, всё прочее второстепенно, это лишь рамка будущей картины, случайная выборка людей, временно объединённая общим интересом и не более того.

Я нашла столик, за которым расположился Азат с двумя дамами средних лет.

– Добрый день!

Жаль, что со мной нет Дианы, наличие подруги рядом определённо бы поддержало. На меня взглянули, поздоровались. Я предпочла устроиться возле Азата.

За месяцы, которые мы не виделись, из малознакомого преподавателя йоги он превратился в проводника к моей мечте.

После Нового года я отправилась из Москвы в Санкт-Петербург на январские праздники, чтобы сделать глубокий выдох и сменить обстановку.

Кроме прогулок по Невскому и обозрения достопримечательностей города намечалась ещё одна цель. Мне было известно, что классическую йогу в Петербурге ведёт один из преподавателей школы Виктора Сергеевича Бойко1, а у самого ВСБ я уже как два года занималась в Москве. В одну из его групп я пришла по рекомендации знакомого, протестировав до этого ряд «йогических» школ, и убедившись, что они никак мне не подходят.

Мотивацией моего интереса к Индии была исключительно йога. Классический её вариант привлёк тем, что, в процессе освоения технологии я продолжала оставаться собой, обучаясь более качественно осознавать свои мысли и тело. Нигде больше я не переживала такой свободы действия и возможности находиться наедине с собой и внутри себя.

Индия должна была подтвердить либо опровергнуть аутентичность подхода ВСБ, и потому мне очень хотелось оказаться там. Судьба или случай, но Азат не только преподавал йогу, но и устраивал для желающих авторские поездки туда. До того, как попасть в школу ВСБ, он скитался по Индии около десяти лет, пытаясь обнаружить йогов, достигших просветления, но так их и не нашёл.

Уже тогда, в Питере, после сумбурного разговора я договорилась отправиться с ним и группой энтузиастов в долгожданное путешествие. Это случилось так быстро, что я и сейчас с трудом осознавала факт превращения мечты в авиабилет, рюкзак с вещами и коврик за спиной.

А пока я сидела рядом с Азатом, поглядывая на него и сидящих напротив женщин. Непросто обнаружить себя фрагментом незнакомого коллектива.

– Вот это Татьяна и Фаина, а это – Алина, – он представил нас друг другу, но имена спутниц моментально вылетели из головы. Со мной всегда так: нужно время, чтобы адаптироваться к новым людям.

– В Дели к нам присоединятся ещё две женщины, – добавил Азат, – У них рейсы из других городов России. И потом подхватим ещё одну даму в Наггаре.

Итого вместе со мной набирается семь человек. Группа небольшая. Нормально.

Пока они обсуждали места, которые мы собирались посетить, я позвонила домой. Думать о поездке и включаться в текущие хлопоты не хотелось. Как получится, так и хорошо.

Облик спутников ещё не приобрёл для меня конкретного наполнения, но запомнить их будет не лишним. Диспетчер объявил посадку на наш рейс, и мы встроились в мгновенно возникшую очередь.

В самолёте я волновалась из-за того, что все мы оказались разбросаны по салону. Случилось это потому, что каждый приобретал билет самостоятельно.

Расслабиться удалось после того, как я узрела Азата впереди, и его голова постоянно оставалась в пределах видимости. Этого хватило для того, чтобы мои нервы пребывали в относительном покое.

Устроившись в середине ряда, я оценила обстановку. Большую часть мест в салоне заполонили индусы, светлых лиц было мало. Ладно, за шесть часов полета адаптируюсь к обстановке.

В моём ряду оказались трое улыбчивых индусов, в тёмных очках и строгих костюмах.

Я разъединила их, и они попытались поменяться местами. Меня это не вдохновило, сидеть с краю не хотелось. Изолированный от друзей индус ничуть не расстроился и занял своё место у прохода.

Перед взлётом по салону прокатилась волна холода от кондиционера, и пассажиры закутались в пледы, висящие на спинках кресел. После длинного разбега лайнер оторвался от полосы и перешёл в крутой набор высоты. Индус слева предпринял попытку пообщаться, кое-как я втолковала ему, что это бесполезно, поскольку я не владею английским.

Проявив смекалку и находчивость, он попросил мой телефон, нашёл в Интернете переводчик и уже через него начал разговор.

– Вы первый раз летите в Индию?

Я утвердительно кивнула.

– Самостоятельно?

Я написала, что мои друзья располагаются на соседних рядах.

Он понимающе покачал головой и попросил мой телефон снова.

– Если понадобится помощь – обращайтесь.

Надеюсь, не понадобится…

Вскоре изолированный от друзей индиец мирно заснул.

Через какое-то время бодрствующие с другой стороны индусы принялись жевать орешки с какой-то травой, а затем предложили это странное угощение и мне. Я поддалась только на орешки. Потом придремали и они. И тут началась тягомотина: я пробовала читать, спать, и даже что-то писать, но всю эту активность быстро заклинивало. После четвёртого часа противно заныла поясница, и я уже не знала, куда деваться.

К счастью, подали ужин, и я авансом соприкоснулась с индийской кухней. Еда оказалась непонятной, необычной и с долгим неприятным послевкусием.

Пока я изучала содержимое контейнеров с едой и принюхивалась, мои очнувшиеся соседи молниеносно проглотили ужин. Разворотив салат и рис со специями неудобной пластиковой вилкой, я отодвинула эти печальные останки и взялась за индийские фрукты. Впечатление, оставшееся на языке, совершенно ему не понравилось. Хорошо бы в дальнейшем не возникло проблем с местной кухней…

Тем временем мои левые соседи заказали у стюардессы колу, после её получения извлекли откуда-то миниатюрные бутылочки виски и втихую соорудили по алкогольному коктейлю.

Правосторонний индус в этот момент возбудился, но, получив через меня свою дозу, благостно затих. Я в очередной раз отказалась примкнуть, и они окончательно утратили интерес к моей персоне. Употребив коктейль, индусы снова отбыли в страну Морфея.

По мере сокращения времени полёта я замёрзла и напряглась. Как всё сложится, что такое Индия, какими людьми окажутся мои спутники? Не потеряюсь ли после выхода из самолёта?

Чтобы отвлечься и сбросить напряжение, я составила план действий на случай негативного развития событий.

Самолёт наконец-то начал ощутимо снижаться, соседи разом очнулись, будто в них был вмонтирован таймер и бодро воскликнули: «Welcome to India!»

На выходе я всё же откололась от своих и, оглядываясь по сторонам, неуверенно пошла с толпой. Группа ждала меня в конце выходного рукава. Я пообещала себе больше не упускать их из виду.

Мы с трудом поспевали за Азатом, ступая по мягкому красному ковру. Мимо мелькали люди в незнакомой военной форме, индийские семьи с огромными чемоданами и, судя по облику, такие же туристы, как и мы.

Мелькнула мысль, что, если придётся с такой скоростью передвигаться в процессе всего путешествия, я вымру, как мамонт.

Однако, совсем не ощущалось, что я не спала больше суток и уже стою одной ногой в незнакомой стране. Было ясно, что без Азата и спутников мне здесь пришлось бы туго. Кроме того, за шесть часов тупой неподвижности я почти разучилась ходить и едва поспевала за ними.

Не терпелось попасть на воздух, увидеть страну, которая так нужна мне, как и я, быть может, ей. Хотя последнее далеко не факт.

Вскоре движение людского потока замерло, чему я была очень рада, но это оказалось проблемой. Выданный стюардессой во время полёта листочек, о котором я напрочь забыла, убрав его в тетрадку, а ведь могла и выбросить, являлся пропуском в иную реальность.

Анкету в самолёте заполнил только Азат, и мы застопорились у паспортного контроля, нервно передавая друг другу шариковую ручку.

Где и что писать?!

Как создать проблему на ровном месте…

Азат помог мне, наши дамы – друг другу. Через турникет я прошла последней.

Полицейский за стойкой вознамерился пообщаться, я ответила затравленным взглядом, и он пропустил меня молча. Все формальности остались позади, а вот появление багажа на бегущей ленте затянулось. Нам повезло почти сразу, и только вещи Татьяны никак не хотели появляться.

Я забыла свой коврик для йоги и, увидев его уже на втором круге движения транспортёра, невозмутимо выдернула из гущи чужих вещей. После самолёта болела спина, а мозги соображали так же скупо, как полз багаж на ленте.

Во время эпопеи с чемоданом я устроилась на близстоящей скамейке, наблюдая за коллегами, которые метались вдоль ленты. Когда Татьяна вспомнила, что чемодан обмотан синей плёнкой, он тут же нашёлся.

Но как только мы покинули здание аэропорта, я поняла, что заполнение анкет и возня с багажом не такое уж плохое занятие. Иссиня-чёрное небо в мелкой звёздной сыпи и делийцы, напоминающие цыган пёстрой одеждой и смуглостью – это совсем неплохо, но… воздух!

В лицо и ноздри ударил жар, словно из раскрытой топки. Ладно, дыши размеренно, ты привыкнешь. Как же хорошо, что сейчас ночь.

Мы снова притормозили. Ожидая багаж, я заметила, что к моим попутчицам периодически подходит незнакомая женщина. Сначала подумалось, что это родственница Фаины, потому что обращалась она исключительно к ней. Но я ошиблась, они просто познакомились во время полёта.

Пока я привыкала к температуре и морально готовилась к выживанию, у Азата происходило активное общение с возникшим ниоткуда молодым человеком, который в конечном итоге увлёк незнакомую женщину за собой.

Было сложно контролировать багаж, одновременно наблюдая за окружающими событиями. Я закинула рюкзак за спину, чтобы присматривать только за чемоданом, коврик же постоянно выпадал из поля зрения. Татьяна с Фаиной обсуждали возвращение в Москву. Насколько я поняла, Татьяне придётся отбывать на день раньше, она в своё время не согласовала дату отлёта с Азатом, и теперь была этому совсем не рада. И меня вряд ли прельстила бы перспектива оказаться в делийском аэропорту одной, я могла ей только посочувствовать.

В полёте я размышляла о том, как вести себя, если вдруг такое случится со мной в Индии? Помогут ли выжить наличные навыки и умения?

Наконец Азат поймал такси, и мы направились вслед за водителем. На ходу я рассматривала дефилирующих у аэропорта делийских девиц, из-под платьев разной длины виднелись их ноги в плотных лосинах. По проезжей части сновали компактные, словно игрушечные машины. В ночном небе пылала круглая, как блюдце, луна, здесь она казалась ближе, чем дома.

Перед тем, как сесть в такси, я ещё раз огляделась и увидела ту самую женщину, которую увёл за собой молодой индус. Она застыла возле тротуара в нервном ожидании. Ощутив неясную тревогу, я забралась в салон и устроилась по центру заднего сиденья.

Неожиданно мои волосы отлетели назад, а в лицо ударил холодный воздух. Ура, здесь, оказывается, есть кондиционеры! Однако, тут же вспомнилось, что резкая смена температуры чревата, и я попросила Азата втолковать таксисту, чтобы он убавил напор и слегка уменьшил холод сквозняка. Глупо простудиться с самого начала.

Я вертела головой, цепляясь взглядом за мелькающие в ночи машины в оригинальной подсветке. На обочинах и тротуарах кучковалась делийская молодежь. Громкая музыка, резкие жесты – маленькие свободные группы, отгородившиеся от мира. Наверное, хозяева, если не прислужники. Факелы в их руках ярко пылали, заменяя электрическое освещение. Один за одним проносились грузовики с открытым кузовом, также забитые танцующими подростками. В каждой такой группе ревела своя музыка и сверкали факелы поменьше. Они наслаждались шумом и скоростью.

А в салоне нашего такси вспыхнуло эмоциональное обсуждение книги «Шантарам» Дэвида Робертса. Помню, я прочла её на втором курсе университета.

Мою тихую радость прибытия в Индию, кажется, никто не разделял. По крайней мере, я этого не ощущала.

На всякий случай Фаина решила помолиться. Её очень волновало, насколько окружающая действительность будет совпадать с описанной в «Шантараме».

В этом отношении я была спокойна как удав – всё, что от меня требуется, это здесь не потеряться. Во всех смыслах.

Когда мы въехали на территорию старого Дели, я попыталась хоть что-нибудь разглядеть сквозь лобовое стекло. Тесные улочки, вспыхивающие под лучами фар таблички на зданиях… Словно перед спектаклем в театре. В ярком свете софитов заметно любое движение тяжёлого занавеса, кажется, что он вот-вот раскроется и перенесёт тебя в иную реальность. Когда мы добрались до гостиницы, часы в фойе показывали около трёх ночи.

Пятеро индусов у стойки ресепшена горячо общались с администратором, не обращая на нас внимания. На спинах у них громоздились огромные тюки с непонятным содержимым.

Всё вокруг происходило слишком медленно. Не то чтобы я уж слишком устала, просто хотелось быть участником каких-то полезных для нас действий.

Мы устроились в креслах неподалёку от стойки и молчаливо ждали. Прошло пятнадцать минут, тридцать, сорок… Мне захотелось хотя бы выйти на улицу, и я сказала об этом Азату. Он ответил, что смотреть в темноте не на что, но не возражал.

Ему неинтересно, а я умираю от любопытства. Охранник у мощной двери глянул на меня снисходительно.

Всё так же электрически светились вывески. Мимо проскочил мотороллер, прошивая безлюдную улочку грохотом выхлопа. Моё сердце стучало едва ли не громче. Звёзд уже не видно, небо затянуло плотными облаками.

Хотелось вертеться юлой и орать от восторга, но я держалась благопристойно. Пока. Всё вокруг было незнакомым, но в то же время пришло чёткое ощущение правильности моего пребывания здесь.

В гостиницу я вернулась более позитивной, но ситуация усложнилась, администраторы не нашли брони и потеряли к нам всякий интерес.

Я готова была в качестве стартового приключения заночевать на улице либо найти более гостеприимное пристанище, но возможность удобно устроиться и заснуть прямо сейчас выглядела гораздо предпочтительней.

Азат отправился в соседнюю гостиницу, и вскоре вернулся за нами. Это заведение располагалось буквально в десяти метрах от предыдущего, потому особо прогуляться не удалось. Тамошняя администрация вела себя намного дружелюбнее, и вскоре мы втроём заселились в двухместный номер. В принципе, не беда, кровать-то большая. Пока все суетились, я замерла посреди комнаты, не понимая, как себя вести.

Я всегда путалась в новых ситуациях, не понимая, какие эмоции нужно испытывать. Чаще я не испытывала ничего. Я наблюдала за поведением окружающих, пыталась примерить их реакции на себя, но бесполезно, потому что во множестве событий не различала волнующих меня моментов. Значительно сильнее меня цепляли мелочи, выбившиеся из контекста, общая картина не воспринималась никогда.

Один из администраторов гостиницы принёс нам дополнительную раскладушку, и мы определили на неё Татьяну.

– Не вздумайте пить воду из-под крана! – предупредил Азат и отправился встречать ещё двоих из нашей группы.

Пока в номере происходила разборка на тему «что, где, куда и как?», я подалась в душ. Всегда бегу от суеты.

В душевой обнаружилась пара вёдер и пластиковые ковшики, из кафельных стен торчали ржавые краны. Мне нужен был банальный душ – штука с дырочками, из которой течёт вода. Встроенный у самого потолка, он заработал лишь с третьей попытки.

По тактильному восприятию вода оказалась мягкой. Я боялась, что после омовения волосы заживут собственной жизнью, но этого не произошло.

Переключение с крана на душ срабатывало с большим трудом, и вскоре мне пришлось объяснять спутницам, что у нас обнаружились трудности с водными процедурами.

Они продолжали искать в данной ситуации плюсы, а я попыталась выйти на балкон. Дверь, похоже, заклинило, но зато удалось открыть жалюзи. Розоватая подсветка улицы смешалась с освещением номера.

Время подбиралось к четырём утра, нужно было хотя бы немного поспать, нервное напряжение зашкаливало. Я угнездилась под одеялом, стараясь не обращать внимания на звуки, продуцируемые соседками. Вскоре упали в горизонталь и они.

Однако сон не шёл. Тело охватила усталость, и я впала в состояние тяжкой полудрёмы. За окном проносились машины, кто-то кричал вдали… Когда я приоткрыла глаза, во тьму комнаты сочился сквозь жалюзи тусклый рассвет.

В носу стоял дух казённого белья, под плотным белым одеялом пробивала испарина. Фаина и Татьяна безмятежно посапывали. Как у них это получается?

В тоске я принялась считать овец, потом стали тревожить мысли о перспективах предстоящего путешествия. Затем в наплывающий сон вторгся противный скрип, что-то ударилось об пол. Я приподнялась на локтях: раскладушка с Татьяной приобрела дикие очертания. Я без сил рухнула на постель. Татьяна смутно возилась в полумраке, пытаясь как-то пристроиться на остатках своего хрупкого ложа. Я хотела было предложить ей перебраться ко мне, но неожиданно провалилась в сон.

Когда открыла глаза, вокруг был белый день. Фаина и Татьяна проснулись и обсуждали происшествие с раскладушкой. Они истерично смеялись, и, не совсем понимая их истерику, я засмеялась тоже.

Когда все успокоились, я воспользовалась моментом, и расспросила у Фаины про загадочную женщину с самолёта. Почему-то мне показалось важным, что именно с неё началось наше путешествие.

Эту женщину уволили с работы, и она устроилась уборщицей в депо. Через какое-то время её семнадцатилетний сын покончил собой, бросившись под поезд. После самоубийства сына женщина долго не могла прийти в себя. Четыре месяца назад она познакомилась в социальной сети с молодым человеком из Индии и убежала от себя в чужую страну к нему, не зная языка и традиций его страны.

Смогла бы я совершить что-нибудь подобное? Сомнительно.

– А где Азат? Он вернулся?

Я проспала от силы часа четыре и назвать себя отдохнувшей никак не могла, но мне не терпелось отправиться хоть куда-нибудь. Пытаться снова заснуть – пустая трата времени.

– Нет, наверное, они ещё в аэропорту. Или заселились в гостиницу и спят, – сонно ответила Фаина.

– Пойдёмте вниз спустимся, узнаем. Вы же знаете английский?

– Я учитель английского!

– Класс! – я свесила ноги с кровати и быстро оделась, – Пойдём.

Наш поход не увенчался успехом. Азат ещё не вернутся.

Я тоскливо посмотрела на выход из гостиницы и вместе с Фаиной отправилась обратно в номер. Так близко и так далеко…

Мы снова забрались под одеяло. У меня проскользнула мысль сделать заметки в телефоне, но включать голову было лень, и я отложила записи на потом. Опять попыталась открыть балконную дверь, но ничего не вышло. За окном начинался новый день, душный и с множеством незнакомых запахов. Приложившись щекой к стеклу, я сумела разглядеть лишь потухшие вывески и стены домов с осыпавшейся штукатуркой.

Прошло совсем немного времени, прежде чем в дверь постучали. В номер зашёл Азат, а за ним две женщины. Я бегло пробежалась взглядом по каждой, не запоминая деталей их внешности, а только для того, чтобы понять, насколько сложно будет найти с ними общий язык.

Все женщины были старше меня раза в два. В лучшем случае… Азат представил нас друг другу, и я тут же забыла, как кого зовут. Рена, Ольга… Даже Татьяны с Фаиной для меня много.

Отдыхать никому не хотелось (или хотелось, но не настолько, чтобы об этом сказать), и мы поднялись на крышу, где было обустроено небольшое кафе для постояльцев гостиницы.

Сев за дубовый стол, я оглядела всех с головы до ног. На подсознательном уровне я слабо понимала, как влиться в начинающийся процесс взаимодействия нашей группы между собой.

Ольга часто улыбалась и задавала вопросы. Её глаза светились энтузиазмом и готовностью пробовать всё, что нам предложат. Рена отвечала на вопросы вместе с Азатом. Татьяна слушала только Азата, а Фаина действовала согласно обстоятельствам, то есть молча листала меню.

Было совсем не до поисков своего места в нашем первом завтраке. Разумная часть меня пребывала в номере, так как я оставила там всё своё имущество. Наверное, так делать не стоило.

Пока все обсуждали заказ, я решила спуститься обратно и забрать деньги из рюкзака. Найдя более конкретную цель, чем выбор незнакомой еды для завтрака, я уверенно направилась в номер.

Самостоятельный поход прервался Азатом. Он догнал меня и пошёл рядом. Так даже лучше. Отдам всё ему и не буду ломать голову сколько и куда лучше убрать. Дополнительная мотивация не терять его из виду.

– Всё нормально было ночью? – мы методично перешагивали строительные материалы, которыми была завалена лестничная площадка на одном из этажей.

– Да. Только я не спала почти.

– Вам это свойственно?

– Да. На новых местах всегда так.

– Тогда ладно. Сейчас позавтракаем и поменяем деньги.

– Я думала, что в Индии можно расплачиваться долларами…

– Нет. Нам нужны рупии.

Я забрала деньги из рюкзака, отдала их Азату, и мы вернулись обратно.

Все были настроены на традиционную вегетарианскую еду. Я тоже морально подготовила себя к тому, что придётся пару недель обойтись без мяса. Хоть я и практиковала йогу и чувствовала, как порой еда влияет на самочувствие и сознание, экспериментировать с питанием никогда не хотела и тем более становиться вегетарианкой. Я предпочитала прислушиваться к потребностям организма, а отказываться от мяса на долгое время он точно не собирался.

Из того, что мы заказали, я запомнила только название чая. Масала2. Ошибкой было позволить ему остыть. Пить масалу холодной просто невозможно. А так, вроде ничего.

В самолёте я переживала, кажется, за последние сутки я выполнила свою месячную норму переживаний, по поводу того, чем мы будем питаться. Я и острое – не очень совместимые вещи. Придётся привыкнуть. Привыкну к воздуху, привыкну к еде. К людям.

Над нашими головами кружились широкие лопасти вентилятора, из-за которого и остыл чай. Помещения в гостинице были оборудованы встроенными в потолок вентиляторами и кондиционерами. Оставив масалу и сухие лепёшки, я вместе с одной из женщин вышла на балкон. С высоты старый Дели показался нагромождённым, давящим на землю бетоном.

Стены домов выглядели недостроенными, над узкими пыльными улицами были протянуты бельевые веревки и провода, небрежно собранные в запутанные пучки. Из-за ряда прямоугольных домиков, будто забравшихся друг на друга, выглядывал следующий ряд точно таких же. Безликость домов оттеняли разноцветные наряды их жителей. Индийские женщины босиком ходили по крышам, передавая друг другу корзины с бельём.

С правой стороны от гостиницы виднелся пыльно-голубой купол, очень напоминавший церковный. Скорее всего, это была мечеть. Внизу по дороге мчались велорикши, открывались магазины, на улицах появлялись люди.

Вот это мне и было нужно. Чувство, что от меня прячут самое важное то ночь, то стены гостиницы, прошло. Сегодняшнее утро было утром новой жизни.

Мы вернулись за стол и включились в общий разговор. План наших действий для меня звучал так: ехать куда-то – не знаю куда, смотреть что-то – не знаю что. План мне понравился.

Я прочитала программу поездки, которую прислал Азат за месяц до отъезда, с равнодушием человека, не понимающего ни слова из написанного. Мыслей искать обозначенные места в Интернете и читать про них не возникло.

Зачем всё портить? Зачем убивать интригу? Зачем создавать определённый образ и ожидания от поездки?

Куда бы мы ни поехали, меня всё устраивало заранее.

Выход на улицу никак не осуществлялся из-за долгого обмена валюты. Пока женщины выясняли, сколько денег менять, как лучше и выгоднее, я крутилась на стуле на колёсиках и рассматривала фотографии самых популярных достопримечательностей Индии, висящие над головами офисных сотрудников.

Ну, а что? Все деньги я отдала Азату.

После получения рупий мы поймали такси рядом с гостиницей. Проехав район узких переулков и потёртых домиков, машина покатилась по озеленённым, почти ничем не отличающимся от подмосковных дачных дворов, улицам. Густая зелень деревьев укрывала тенью людей, спящих на дырявых матрасах возле дороги. Меня не удивили подобные кадры жизни Дели. Где-то глубоко в подсознании заранее было заложено, что это именно то, что я должна увидеть.

Я снова контролировала температуру воздуха в машине. Остальные не обращали на неё никакого внимания. Моя радость пребывания в прохладе была слабее страха заболеть. Не хотелось бы дышать ртом.

На одном из светофоров возле нашего такси остановился скутер. За спиной водителя сидел его маленький сын и, подложив под себя одну ногу, писал что-то в школьной тетрадке. Вот это я понимаю тяга к знаниям.

Когда мы приехали к нашей первой достопримечательности, выходить из такси было откровенно лень. Солнце горело в небе белым пламенем, а жаркий воздух проникал в сознание и делал его мутным, как смок. Я старалась дышать медленно.

Нашими верными спутниками стали бутылки с холодной водой и зонтики. Во вторых я особого смысла не видела. Никогда не любила носить с собой зонтик. Себя бы донести. Проще промокнуть или получить солнечный удар, чем постоянно держать его над собой.

От быстрого шага легко поднималась дорожная пыль и, попадая мелкими песчинками в глаза, ложилась на одежду. Парковку заполняли палатки с сувенирами и жаждущими внимания и денег продавцами.

Я отдала выданный мне зонтик Азату при первой же возможности и всё думала о том, как игнорировать ощущение, что моя кожа не то, чтобы потела, это привычнее и естественнее, а будто томилась в духовке.

Прежде чем зайти на территорию храма, ради которого мы сюда приехали, женщины захотели попробовать кокосовое молоко, что продавали в палатке возле парка.

Я люблю кокосы. Кокосовая стружка, гель для душа, мыло, туалетная вода с кокосом… Но не молоко, нет. Кокосовое молоко не вошло в мой фанатский список. Пьёшь его и понимаешь – тебя надули.

Пчёлы и мухи со мной не согласились и, толкая друг друга, кружили возле ведра, куда мы отправили кокосы, допив специфическое молоко. На секунду у меня помутнело в глазах, а желудок сжался от непривычного продукта.

Прежде чем перейти в Дели даже самую узкую дорогу, следует очень много раз посмотреть в обе стороны, желательно одновременно. Ты хочешь перейти дорогу, ты решаешь, когда стоит её перейти… Индийское дорожное движение уверенно в том, что каждый человек абсолютно бессмертен.

Перейдя дорогу без потерь, мы направились за людьми, которые как муравьи уверенно ползли в сторону… цветка? Мы действительно двигались к огромному мраморному цветку лотоса. Необычно для храма.

От Азата, а чуть позже и Интернета, я узнала, что мраморный цветок представляет собой материальную форму религии бахаи и является их главным храмом в Индии. Белоснежное здание построили на деньги сторонников религии из пантелийского мрамора в форме распускающегося цветка лотоса, расположив по периметру бассейны, благодаря которым возникает иллюзия, что каменный цветок покоится на водной глади. Строительство храма длилось 8 лет и закончилось в 1986 году.

Двери Lotus Temple3 всегда открыты для представителей всех вероисповеданий. Учение бахаи базируется на убеждении, что человечество является одним целым, а у всех религий общая основа. Каждый человек должен познавать истину самостоятельно и волен выбирать свой путь.

Несколько раз в день в храме проводятся служения. В течение пяти минут последователи разных религий произносят перед всеми молитвы в микрофон. Во время чтения молитв посетителей храма просят оставаться на местах, чтобы проявить уважение к чувствам верующих.

Я шла под зонтом рядом с Азатом, обдумывая глобальность идеи и не понимая, как могла не знать об этой религии. На самом деле очень даже могла, поскольку в последнее время сосредоточилась на себе и получении личного опыта.

Присущая мне безграничная, а вернее сказать, граничащая с безрассудством, любознательность была направлена моим преподавателем йоги ВСБ в наименьшее зло.

С каждым месяцем занятий в школе классической йоги я всё сдержаннее бродила по сайтам в поисках информации о каких-либо учениях и йогах, потому что меня заняли другим – мной. Но была и обратная сторона такого подхода.

Многое из теоретически узнанного я практически опробовала на себе. Так же понятнее «работает» или «не работает». Но, могу сказать, что благоразумие во мне определённо росло, и, прежде, чем что-то делать, я всё-таки сначала думала. Старалась думать.

Ещё в аэропорту Азат уведомил меня о том, что ВСБ заранее обо мне побеспокоился и попросил его смотреть за мной всю поездку в оба глаза.

Перед отъездом я обижалась на своего преподавателя за то, что он почти не разговаривал со мной последние занятия и ссылался на то, что я скоро уеду, и там, в Индии, меня ждут перемены, после которых я вернусь «немножко другой». Не особо понимала, что это значит, и только переживала о том, что меня предоставляют зловещей неизвестности.

Азат намеренно напомнил о том, что под зонтом я с ним иду не просто так. Он прилежно исполнял долг заботы обо мне.

– Так значит, помощь, которую Вы мне оказываете, неискренна?

Хотелось знать, насколько я могу быть расслабленной и доверчивой в поездке. И то, и другое давалось мне с трудом.

– Я искренен в своей неискренности, – пожал плечами Азат.

Уже неплохо.

У высоких ступенек, ведущих к входу в Lotus Temple, люди с просвещёнными выражениями на лицах снимали обувь и убирали её в специальные мешки. Практично. Азат тоже где-то достал такой мешок, пока мы вертелись по сторонам, и я поспешила разуться и бросить туда обувь.

В Индии в любой храм можно заходить только босиком. Меня обрадовало то, что никаких препятствий в виде мелких камней на пути не предвиделось. Ровная плитка. Замечательно. Иначе пришлось бы ползти на четвереньках.

Нашей группы как таковой для меня не существовало. Лица я запомнила, это не сложно, и ориентировалась на них. С именами труднее. Когда одно запоминалось, другое вылетало из головы. Я всегда помню людей, с которыми общалась хоть раз. Никаких проблем. Но пять имён. Первый день. Сложно.

Шершавый влажный ковёр, струящийся вверх по ступеням, приятно соприкасался со стопами при подъёме. Я посмотрела на бассейны, наполненные водой, и подумала о том, что было бы неплохо сейчас лечь туда. Тяжёлый воздух делал меня сонной и вызывал желание освежиться.

Поднимаясь наверх, я случайно увидела повисшего на ограждении мужчину. Цвет его лица свидетельствовал о том, что жара поступила с ним безжалостнее, чем со мной. Его стошнило. Я задалась вопросом, почему из всего заметила именно это.

Стеклянные двери производили впечатление входа в современный музей, но никак не храм. В произведение искусства двадцать первого века. Возле дверей образовалось несколько очередей. Я оглядела людей, окруживших меня, и поняла, что единственные русские туристы здесь – мы. Непривычно знать, что рядом с тобой есть только шесть человек, которые говорят на русском языке, и все они – твоя группа. Я чуть не оказалась в отдельном от них ряду, но увидела знакомый красный платок Рены и перескочила к ней.

Очереди сформировались так, что возле дверей осталось свободное пространство. Индус, имеющий непосредственное отношение к храму, занял место в центре и начал нам что-то рассказывать. Его повествование было прекрасно и непонятно. Я довольствовалась мимикой смотрителя, наполненной разнообразными эмоциями хорошего рассказчика, и собственной фантазией. Уверена, он отлично нам всё рассказал.

После вводной речи, людей стали частями запускать в «цветок». Я ничего не ожидала от храма, ни когда мы поднимались к нему, ни когда входили внутрь. Первой эмоцией, которую испытала, было удивление. Ряды длинных скамеек образовывали амфитеатр. Вдоль них такой же, как и на улице, стелился бордовый ковёр. Всё. Минимализм.

Азат перевёл сказанное смотрителем. В храме запрещалось располагать какие-либо религиозные атрибуты и украшения, чтобы не отвлекать посетителей от истинного предназначения святилища. Его мраморные лепестки несли в себе самодостаточность. Я посмотрела вверх и увидела под куполом среди образующих своды плавных линий девятиконечную звезду – священный символ бахаи. Там же на арабском языке вырисовывалась фраза «Бог превыше всего».

Разговаривать в храме было нельзя, да и не нужно. Люди приходили сюда медитировать, молиться или просто побыть наедине с собой. Мы заняли места в одном из нижних рядов, стараясь не нарушать тишину. Я медленно оглядела внутреннюю сторону лепестков храма, выискивая занимательные детали, входящих и уходящих из него людей… Деловые, знающие, зачем пришли, задумчивые, весёлые, перешептывающиеся между собой. Разные.

Люди создавали тишину в этом месте, но кое-кто её нарушал. Не весь «цветок» был застеклён, между лепестками оставалось пространство, впускающее и выпускающее воздух, поэтому в храме всегда сквозил ветерок, создавая приятную прохладу. Сюда свободно залетали птички, ныряя в воздухе и взмывая до самого купола. Я проследила взглядом за самой маленькой. Она порхала по окружности храма, будто стремясь заполнить щебетанием всё пространство.

Я закрыла глаза. Покой, исходящий от места, его гармония не вовлекли ум в состояние созерцания, но совсем чуть-чуть я расслабилась. Рой безличных мыслей мешал забыться. Когда получилось отстраниться от них, а тело обмякло, следуя за размеренным дыханием, меня одёрнули.

После посещения Lotus Temple мы вернулись к такси, которое отвезло нас в усыпальницу монгольского падишаха Хумаюна4, построенную по приказу его жены Хамиды Бану Бегум во второй половине XVI века. Эта гробница считается примером ранней монгольской архитектуры и включена в список Всемирного наследия Юнеско. Азат был не только грамотным организатором нашей поездки, но и хорошим рассказчиком. В своих повествованиях он упоминал не только исторические факты, но и сопутствующие им легенды.

Одна из легенд о смерти Хумаюна гласит, что случилась она при довольно нелепых обстоятельствах. Падишах любил читать и, выходя из своей библиотеки со стопкой книг в руках, услышал призыв на молитву. Он поспешил преклонить колени, продолжая держать книги, и, запутавшись в полах длинного халата, скатился по лестнице. Хумаюн не смог оправиться от полученных травм и вскоре скончался. Не завидная смерть для падишаха…

На пути к центральному входу на территорию гробницы нас окликнул старый индиец в чалме. Улыбнувшись беззубым ртом, он махнул рукой и поприветствовал нас на русском языке без акцента. Мы ответили ему, и он поспешил показать свои знания, спрашивая, как у нас дела. Азат не остановился, и мы не посмели задерживаться возле старика.

Я шла быстрым шагом, но всё равно отставала от группы. Оценив примерную траекторию движения, сбавила скорость и огляделась. Если продолжу ходить тем же шагом, что и они, ничего не увижу, так как буду сосредоточена только на скорости. Более того, духота и жар дневного солнца не располагали к активному движению.

Преодолев главные ворота крепости, я остановилась, оборачиваясь на разветвление тропинок, которые лучами уходили в разные стороны от центральной аллеи, огибая клумбы и деревья с выпирающими из земли корнями. Неподалеку остановилась женщина из нашей группы и тоже огляделась.

– Красиво так…

– Ага.

– Я люблю деревья. Люди портят своим вмешательством в природу настоящую красоту…

Мы быстро друг друга сфотографировали и догнали группу. Ещё одно имя выяснено. Ольга. Теперь я не должна его забыть.

– Почему все торопятся? – я на ходу крутилась по сторонам, чтобы не упустить из вида ни одного метра. В ярко-голубом небе парили соколы, по-хозяйски оглядывая территорию усыпальницы.

– Потому что вечером мы уезжаем.

А. Да. Кто не читал программу? Я.

Из ворот, завершающих коридор аллеи, мы вышли на главную площадь перед усыпальницей. Выложенная из песчаника, белого и чёрного мрамора она размещалась на небольшом постаменте с миниатюрными арками, перекрытыми решётчатыми оконцами. Солнечные блики отражались в воде, струящейся из фонтана, расположенного на пути в усыпальницу и привлекающего туристов к себе. От воды исходила прохлада. Мою группу этот факт ничуть не заинтересовал, и они только увереннее двинулись вперёд.

Мы с Ольгой всё-таки остановились у фонтана для очередных фотографий и после нескольких снимков побежали по мелкой гальке за группой, чтобы не заставлять себя ждать.

В усыпальницу нужно подняться. Для того, чтобы подняться – пройти по ступенькам. Никогда не понимала строителей, которые не делают поручней, но делают ступени. В смысле? Конечно, можно уцепиться за пыльные стены, что я и сделала, но это несправедливо. Ступени сделали высокими, я предпочла не думать о том, как буду отсюда спускаться.

Правило моей жизни номер два: когда куда-то забираешься, помни о том, что придётся спускаться. Всегда его ценила, но использовала через раз, чаще всего прибегая к первому. Не слишком надёжное и много раз создающее дополнительные приключения. Кто я без них?

Ступеньки закончились, а под ногами распростёрлась ровная площадка, много столетий удерживающая сердце комплекса. Подойдя к краю, я увидела весь парк целиком, а так же гуляющие по дорожкам точки туристов.

География усыпальницы немного напоминала лабиринт. Тесные помещения шли друг за другом и сводились к центру – просторному залу с массивными колоннами. Все помещения походили друг на друга, но сходство я заметила только когда потерялась. Звучит слишком громко, но…

Сначала я видела перед собой всю свою группу, но вот кто-то пошёл направо, а кто-то налево. Я часто поднимала голову вверх, разглядывая своды потолков, и продолжала идти то в одну, то в другую сторону, то вертясь вокруг собственной оси. Позже заметила, что рядом со мной… никого нет. Ни одного знакомого лица. Только что были, а теперь нет. Как в трёх соснах заблудилась.

Я переходила из одного зала в другой, и все они были похожи словно близнецы. Перебирала глазами людей. Главное, чтобы никто не вышел отсюда. Без меня. Не заметив порожек, я чуть не упала в центре главного зала усыпальницы. Хорошо, что давно ела, внутри всё перевернулось, а в голове загудело.

В этот момент из другого коридора в центр вышел Азат. Я изо всех сил постаралась не смотреть на него, как потерявшийся и внезапно найденный щенок. Вскоре нашлись и остальные. После воссоединения с группой я почувствовала себя спокойнее и пристально следила за Азатом.

Нашу прогулку по усыпальнице я воспринимала как угодно, но точно не как посещение места захоронения завоевателя. История, живущая здесь, не коснулась моего любопытства.

Возможно дело в адаптации. Глаза хватались за всё, уши слышали ровно половину, а память пропускала информацию, как сито пропускает мелкий песок. Мне хотелось пить. В горле пересохло, а жарко было не столько телу, сколько ноздрям и голове.

– Спустимся тут, – мы вышли с другой стороны усыпальницы, и Азат указал мне на ступеньки.

Я бросила на них оценивающий взгляд и поспешила не согласиться. Предыдущие ступени выглядели безобиднее, да и я успела с ними породниться.

– Может, спустимся там, где поднимались? – даже стены, зажимающие ступени, казались ненадёжными.

Естественно, мы спустились именно по этим ступенькам. Азат дал мне руку, что не намного облегчило мои страдания. Только теперь я испытывала не физическое неудобство, а моральное.

Увидев лавочку под деревом, чья крона укрывала тенью уставших от жары туристов, женщины живо засеменили к ней. Азат же разулся и направился на залитую солнцем поляну. Я решила, что тоже могу себе позволить пройтись по траве без обуви.

Мои спутницы вскоре оставили лавочку и поспешили на поляну, к солнцу. Раскинув ноги, мы сидели на мягкой траве и лениво смотрели на усыпальницу. Резкие лучи солнца светили мне в щёку и вынуждали щурить глаза.

Почему я так хотела сюда поехать?

Я снова задала себе этот вопрос, но ответить на него не смогла. Когда видишь воочию то, куда хотела много лет, становится неловко внутри. Вот оно, перед тобой почти в прямом смысле. Не могла понять свои эмоции. Они кипели и бурлили внутри, но описать их мыслями не получалось.

После отдыха на поляне мы прогулялись по комплексу усыпальницы. В глубинах парка встречались разрушенные части крепости и деревянные настилы, куда запрещалось ступать в обуви. К одному из настилов вели высокие ступеньки, особенно выделялась последняя. Я села на холодный камень где-то на полпути, решив не подниматься до конца, поскольку не приметила наверху ничего интересного, кроме плохо освещённого лучами солнца грота и беседки, сложенной из багряного песчаника с белыми в трещинах колоннами. Часть группы осталась со мной, но любопытство взяло верх, и я, вздохнув и разувшись, продолжила подъём. Боялась увидеть недостаточно для того, чтобы найти.

Что найти? Я не знала.

И не знаю, насколько помогли моим поискам мужчины в грязных рубашках, спящие на матрасах в этой самой беседке, но, по-моему, достаточно для того, чтобы вспомнить, что всё, что мы видим и узнаём, не экскурсии, а реальная жизнь.

Я немного устала. Одни впечатления накладывались на другие слишком быстро. Я забывала, что произошло полчаса назад, встречаясь с новым снова и снова. Пока новое проявляло себя лишь в материальной картинке.

Вернувшись в старый Дели, мы пообедали в кафе, на крыше гостиницы, куда нас не заселили ночью. Рано утром Азату удалось устроить туда Ольгу и Рену.

Названия блюд абсолютно ни о чём никому не говорили, и женщины заказали одно и тоже. Я даже не посмотрела на меню. Вентиляторы шумно кружились над столиками, идущий от них ветер ронял салфетки на пол, но зато мы дышали относительно свежим воздухом.

Номера в этой гостинице, по словам Ольги и Рены, были обустроены лучше, чем наши. Я безразлично относилась к тому, где спать, главное – не задохнуться от духоты и не замёрзнуть от кондиционера. Баланс. Фаина и Татьяна пожаловались нашим спутницам на душ.

Всем хотелось немного передохнуть. На лицах женщин проступили первые черты усталости. Из-за проблем с душем нам предложили принять его у кого-нибудь в этой гостинице. Фаина согласилась, а мы с Татьяной отправились к себе в номер.

Спускаясь по ступенькам, Татьяна тревожно спросила у Фаины, как же мы заберём без неё ключ от номера у администраторов гостиницы, ведь она отвечает за английский язык, когда Азата нет рядом.

– Это же просто! Алина знает, скажет им всё, – кивнув на меня, Фаина скрылась в неизвестном направлении.

Да?

Татьяна с надеждой посмотрела на меня.

– Всё будет, – я судорожно воскрешала в голове скромные знания английского языка, но вместо них там появилась обезьянка, звонко стучащая тарелками.

Оставшись с Татьяной наедине, я почувствовала за неё ответственность, несмотря на то, что она меня старше. Собрав в одно предложение элементарный набор слов, я выдавила его трём мужчинам на ресепшене. Они немного нас помучили, с улыбками задавая один и тот же вопрос, меняя слова местами. Завоевав ключ, мы вернулись в номер.