Читать книгу Рожденная без мамы - Алиса Алмазова - Страница 5

Когда я пыталась что-то прояснить с матерью и отстоять себя, она любила повторять: “Ну не все же в твоей жизни было плохо!” Действительно, не все. А как вообще все может быть плохо? Тем более у ребенка. В детстве мы видим этот мир в более радужных красках и умеем быть счастливыми просто так. И даже когда нам обидно и больно, то быстро от этого отходим, убегая на детскую площадку играть и смеяться с другими ребятами.

Даже во взрослом возрасте, в сложные времена, какие-то просветы обычно все же бывают, человек не может страдать каждую секунду. В условиях голода и корка хлеба принесет радость. Хотя, возможно, человеку остается жить несколько дней, а значит, его обстоятельства трудно назвать благополучными.

Никому не придет в голову сказать тому, кто убежал от маньяка с ножом, что-то вроде: “Ну у тебя же не все время нож был к горлу приставлен!” При этом, безусловно, человек мог испытать положительные эмоции, когда понял, что может спастись, к примеру. Мы же не будем делать вывод, что раз у жертвы нападения был в какой-то момент душевный подъем, значит, не так уж плохо в целом, что маньяки на людей нападают.

Дело в том, что “не все плохо” еще не значит “хорошо”.

Когда мы счастливы в каком-то месте, то обязательно хотим туда вернуться. Но я бы ни за что не вернулась в свое детство.

Хорошо, как бы странно это ни звучало, – это когда хорошо, а не когда “не все плохо”. Какой-то малюсенький процент света в ваше окно, разумеется, мог проникать, и тогда получается, что уже этому малому вы должны быть рады, словно не достойны большего. Слова человека, который приводит подобные аргументы, следует понимать так.

С другой стороны, очень показательно то, какие детали и ситуации человек выделяет в качестве положительных. Это может помочь понять, в какой точке своего развития и освобождения от груза прошлого мы находимся. Теперь я расскажу несколько примеров того, что казалось мне хорошим в моем опыте взаимодействия с матерью.

Я выбираю тебя

Мне было около пяти лет, и подруга матери долго упрашивала ее пойти с ней куда-то, но в тот день она обещала взять меня с собой на пляж.

– Ну отдай ее соседям, пока мы куда-нибудь сходим, – не унималась мамина подруга.

– Как я ее незнакомым людям оставлю?

Я все слышала, как они спорят, и стало даже страшно, что же они решат на мой счет. До этого я никогда не оставалась с чужими людьми. Вдруг мать отдаст меня им, а сама уйдет с этой тетей Светой?

Но мать развернулась, взяла меня за руку, и мы поехали на пляж. Я была так горда и счастлива. Мама выбрала меня, я важный человек!

Казалось бы, это и вправду хорошо: мать взяла ребенка на пляж. Но дальше жизнь шла своим чередом, и стали происходить другие истории. Например, когда я училась в старшей школе, к нам пришла еще одна подруга матери и попросила у нее мой букварь для своего сына. Я всегда была человеком, который любит памятные вещи, и я стала протестовать, что букварь мой, я училась по нему в первом классе, и он мне дорог.

И мать, и ее подруга так посмотрели на меня, словно я говорю какие-то глупости.

– Да зачем он тебе, букварь тебе уже точно не понадобится, а этом мальчику он нужен, – возмущалась мать.

И почему бы его маме не пойти и не купить ему свой? Хотела сказать я, но ком встал в горле, если бы я так ответила, то точно схлопотала бы по первое число. Меня бы, конечно, не побили, но я бы ощущала себя не лучше, чем после побоев.

– Отдай его нам, – решила вмешаться мамина подруга, – а я тебе его потом верну.

Я горько кивнула, а может, и правда вернут? Разумеется, свой букварь я больше не видела. В этот день мать не выбрала меня. Она меня вообще не заметила, не видела во мне человека со своим характером и особенностями, на которые нужно обращать внимание и учитывать.

Это не было случайностью. Еще позднее, когда я уже жила отдельно от нее и навещала три-четыре раза в год, я приехала в гости, а там не оказалось моего плюшевого медведя. Папа дарил его мне, когда мне было лет восемь. Тогда я могла полностью поместиться на том мишке, как в кресле. Он был белый с красной бабочкой на шее. И я думала, что когда-то его заберу, возможно.

В любом случае, я знала, что есть место, куда я могу приехать и взглянуть на него. Но теперь его здесь не было.

– А где мишка? – задала я матери свой вопрос.

– Да мы его в деревню увезли.

– Что? Почему ты меня не спросила? Это ведь мой медведь! А можно как-то вернуть его назад?

– На нем у бабы Гали коты спят, он уже весь в блохах, наверное.

Что?! Мой подарочный мишка весь в блохастых деревенских котах и вообще уже, наверное, кишит клопами! Я не верила своим ушам и была в шоке от такого пренебрежения мной.

Когда я совсем выросла, а еще подрос мой младший брат, уровень равнодушия ко мне достиг своего апогея. По крайней мере, я стала еще более остро его ощущать. Так, в один прекрасный день я поздравила брата с Новым годом и получила в ответ: “Спасибо”. Ни каких-то ответных поздравлений, ни слов: “У тебя же первого января еще и день рождения, хорошо отметить, сестренка”. Просто ничего, как будто только у него был праздник.

Мои попытки прояснить у матери, почему так происходит, не увенчались успехом. Она просто отвечала, что ее сын не любит писать, он не любит звонить и прочее. И вообще, нет никакой проблемы, она ведь поздравила меня, что еще нужно?

И снова мама не выбирала меня. В общем-то, она не делала этого почти никогда, если обернуться назад. Но тот случай с пляжем создал какой-то теплый образ, и это сыграло со мной злую шутку, давало какую-то надежду. Внутреннему ребенку было за что уцепиться, чтобы доказать самому себе, что у него есть мама, которая может любить и выбирать его. Такое ведь случалось. Хоть и когда-то очень давно.

Оборотная сторона этой медали в том, что на фоне общего игнорирования тот случай, когда меня все-таки выбрали, создал в мозгу болезненную связку. И это заставляло меня цепляться за людей, которые хоть как-то проявили ко мне интерес. “Он выбрал меня!” – звучал голос подсознания. Вот только это часто оказывались совершено не те люди, которые были нужны, а главное, я не задумывалась, выбираю ли их Я. Не задавалась вопросом, а что мне вообще нужно по-настоящему?

В случае с братом вообще стало понятно, что мать всегда будет выбирать его, а такого варианта, чтобы быть на стороне нас обоих, у нее даже нет в голове. Словно это в принципе невозможно.

Разговор через закрытую дверь

Когда мне было примерно четыре года, папа получил двухкомнатную квартиру на нашу семью. Она была еще не готова к заселению, там не было мебели. Не помню зачем мы отправились туда с матерью.

Кажется, она стояла и болтала на лестничной площадке перед дверью с кем-то из будущих соседей, а я в это время зашла в абсолютно пустую квартиру и закрылась там. Это вышло случайно. Дверь не открывалась ни изнутри, ни снаружи.

Я напугалась и сидела под дверью. Мама, находясь с другой стороны, успокаивала меня. Прошло несколько часов, прежде чем пришел мастер и открыл квартиру.

Долгие годы эта история казалась мне положительной. Мама вроде как переживала за меня, разговаривала через преграду, видимо, в тот момент это принесло мне утешение.

Вот только как я вообще оказалась там заперта? Выходит, сначала моя мать, не обращая на меня никакого внимания, допустила такую ситуацию, что я зашла в пустую квартиру и даже успела закрыть дверь, вряд ли это произошло в одну секунду. Может, это вообще было реакцией на какие-то ее слова, что я захотела отстраниться и зашла в квартиру, дверь захлопнулась, а потом, обнаружив это, мать просто пыталась удостовериться, что со мной все в порядке. Было бы странно, если бы она просто оставила меня и пошла сидеть в кафе, пока ожидала мастера. Все-таки я осталась в пустой квартире, мало ли, что могло произойти. От сильного испуга до засунутых пальцев в розетку. Сначала она накосячила, а потом пыталась хоть как-то исправить возникшую ситуацию, и в лучшем случае “вышла в ноль”, позитивным этот опыт точно не назовешь.

Уничтожить засранца!

Мне было тринадцать лет, я собиралась в школу во вторую смену. Тут подходит мать и говорит:

– Расскажи мне еще раз, что он там тебе сказал.

– Кто?

– Женя.

– Когда? Ничего он мне не говорил, ты о чем?

Женя. Был такой мамин знакомый. Они тогда временно разошлись с отчимом, и она общалась с этим Женей, который был лет на десять ее моложе. Еще у него был друг, он тоже как-то приходил к нам, и они всей толпой сидели на кухне. Только я вообще тогда не поняла, что он должен был мне сказать, этот Женя.

– Как ничего! Ты же мне рассказывала вчера, что он к тебе приставал, предлагал конфеты.

– Нет. Не было такого. Я в школу опоздаю.

Я продолжила собирать рюкзак и одеваться, а мама вдогонку причитала:

– Правда? А я уже всем знакомым позвонила и собрала толпу, чтобы побить его. Говорю: “Этот урод приставал к моей дочери. А если потом он пристанет к вашим детям. Ну куда это годится!”

Я даже не знала, что ответить, потому что Женя ко мне не приставал, мы вообще особо не говорили, тем более наедине. Я видела его пару раз у нас дома и еще столько же в гостях у подруги, мать которой и познакомила с этой компанией молодых друзей мою мать.

– Мам, Женя мне ничего такого не говорил. Я пошла в школу, закрой за мной дверь.

Я начала обуваться, а она выдала:

– Так мне что, приснилось это, что ли?

– Ну видимо. Пока.

В растерянности и смятении я ушла на занятия, а вечером после школы слушала, как мать со смехом пересказывала то, что случилось днем.

– Приснится же такое! А я еще позвонила всем, это же надо! Ххха-хаха.

– Да уж, ну ты даешь, мам.

Я тогда тоже смеялась. Вот дела! Раньше мне казалось, что это хорошо, раз мать была готова так за меня вступиться, если что. Но по прошествии времени и с накопленным опытом разного рода ,смогла переосмыслить то, что было у нас с ней.

Теперь я понимаю, что основная угроза для моего благополучия всегда исходила от нее самой. Может, из-за какого-то подсознательного чувства вины ее мозг и сконструировал такой сон, чтобы дать ей возможность побороться с каким-то противником, якобы обидевшим меня.

Но вообще весьма странно, что человеку приснился настолько реалистичный сон, и у него даже не возникло никаких подозрений посреди ночи, а он просто начал всех обзванивать.

Я до сих пор не знаю, что она потом говорила этим людям, когда поняла, что все ей привиделось. А еще страшно представить, что могло бы быть, если бы она тогда не подошла ко мне еще раз прояснить произошедшую по ее мнению в реальности ситуацию.

Представляю, как к бедному Жене врывается толпа разъяренных родителей и избивает его за то, что он приставал к чьей-то дочери. Его отрицания никто не принимает всерьез. Они пишет заявление в полицию (тогда еще милицию), вызывают меня, а я прихожу и говорю, что он мне ничего не делал. Вот это да! В итоге история якобы благородного поведения матери превращается в историю о том, как из-за меня чуть не избили ни в чем не повинного человека.

Сон ей приснился! Не говоря уже о том, что это вообще за метод такой решения подобного конфликта. Если бы он даже приставал ко мне, при чем только на словах, почему ей не пришло в голову подать заявление в правоохранительные органы и просто перестать с ним общаться после этого? Но она же хотела побить толпой одного человека. Что тоже говорит о той же самой жестокости. Даже в способе “постоять за меня”.

Так уж и быть, можешь ехать

В возрасте шестнадцати лет я бросила школу, мне тогда было очень плохо. Мать все больше подавляла меня, вообще перестала отпускать гулять или переночевать к подруге, хотя раньше я могла у нее оставаться. Теперь мне стали отвечать: “У тебя есть дом, чтобы ночевать”.

При этом в доме рядом была она и постоянно срывала на мне раздражение: “Ты не так дышишь! Ты держишь булочку, как белка. Кто так ест?! Ты ходишь, как палка, хоть руками двигай!” Ее бесило во мне практически все.

Я старалась не показ лишний раз из комнаты, даже стала брать туда еду с собой про запас, чтобы, когда проголодаюсь, не нужно было идти на кухню. Это тоже вызывало раздражение матери. А один раз она выдернула меня из комнаты, чтобы предъявить за то, что якобы я взяла из холодильника более красивый копченый окорок, а менее красивый оставила. Хотя я просто взяла тот, который лежал ближе. При этом тот факт, что ее ребенок боится пересечься с ней в квартире, ее вообще не беспокоил. Неужели она правда думала, что я уносила в комнату еду, чтобы другим не достались более красивые кусочки?!

А я просто не хотела есть и слушать, что я как-то не так держу окорок.

С полной подавленностью в душе я шла в школу, где с таким багажом тоже становилось все труднее. Раньше я могла с выражением читать стихи перед классом, но теперь не могла произнести ни звука, когда на меня смотрели десятки глаз. “Да что с тобой такое?!” – недоумевала учительница по русскому и литературе.

Мне стало казаться, что я выгляжу глупо, когда читаю стихи. По математике вообще пошли двойки. Новая учительница невзлюбила меня и ставила мне плохие оценки. Я попала в какую-то другую реальность, где мне не было места.

Репетитор по математике говорила, что я решила задания хорошо, но когда я делала все то же самое в школе, то все равно получала двойку. Мне грозила даже двойка в четверти. Я ощущала себя просто разбито, ведь раньше была хорошисткой, по многим предметам получала пятерки! Мать пыталась обвинить в проблемах с учебой меня, но тут у меня хватило смелости настоять на том, что она должна заступиться за меня перед учительницей, а еще напомнила слова репетитора о том, что я решаю задачи по текущей теме на четверку.

Мать и вправду пошла к математичке и узнала, что оказывается, та хочет отправить меня из школы со справкой для умственно отсталых, и что я, по ее мнению, видите ли, белая ворона. “Какое это имеет отношение к математике?” – спросила ее моя мать, как она мне потом рассказывала. Что ей на это ответила учительница, я уже не помню.

К слову, после этого, уже переехав в другой город, я участвовала в олимпиаде по математике и даже заняла далеко не последнее место. А позднее вообще получила два красных диплома, один из них – о высшем образовании.

Так что, можно заставить плохо учиться в принципе обучаемого и даже способного ребенка.

Одноклассники тоже улавливали какую-то мою уязвимость. Всегда видно, когда у человека уходит почва из-под ног. Конечно же, они хотели держаться от этого подальше и спокойно проживать свою радостную подростковую жизнь, когда тебе позволяют бунтовать и делать какие-то шаги во взрослении. Между нами образовалась пропасть, однажды я была единственной из класса, кого не отпустили на какую-то общую вечеринку. При чем я хотела пойти, но мать потом выставляла все так, как будто у нее просто более добродетельная дочь, чем остальные несносные дети.

А когда классная руководительница после родительского собрания сказала матери, что все ходят группами или парами, а я вообще одна, она посоветовала мне: “Ну расскажи анекдот!”

Сложно рассказывать анекдоты с огромной дырой в душе, мама! Так я тогда подумала. Мне хотелось ответить: “Ты же и забрала мою уверенность, мою дерзость и веселость, которыми я могла завоевывать любовь и уважение в классе”. Но я была нужна ей в затравленном виде, иначе она не смогла бы постоянно самоутверждаться за мой счет.

Современным подросткам и так не нужен особый повод, чтобы объединиться против кого-то, а так у меня вообще не оставалось шансов избежать участи изгоя.

В общем, мой подростковый возраст был полнейшим адом. Спасала только художественная школа, где я могла выплескивать на холст свои эмоции и общаться в спокойной атмосфере с творческими детьми. Там мне было комфортно.

Я решила бросить школу, когда подходил к концу десятый класс, и только закончить художественную, где мне оставалось учиться несколько месяцев. Сказала матери, что хочу забрать свой аттестат, выданный после девятого класса, и пойти учиться в средне-специальное учебное заведение в Новосибирске. Мне нужно было вырваться прямо сейчас и задышать свободно.

Мать собрала целый консилиум в составе еще моей тети и бабушки. Я неловко уселась на стуле перед ними, и мать описала мою ситуацию, а еще идею о том, чтобы прямо сейчас бросить все и уехать отсюда. Не знаю, что было бы со мной, если бы родственники стали против моего отъезда. Но, к счастью, все сказали, что раз я хочу, и мне тут так плохо, то надо ехать, тем более, я уже не маленькая, и можно учиться там.

На следующий день я не пошла в школу. Какое это было счастье! Моя душа запела. Зато я с гордостью отправилась в художку, даже призналась преподавателю, что бросила учебу. И он не ругал меня, не осуждал, а только отметил, что по мне сейчас видно, как отличаются от других свободные дети. Видимо, я воспряла духом, и это было заметно невооруженным взглядом. Я действительно ощущала себя гораздо легче. Будущий отъезд из моего личного ада и отсутствие необходимости ощущать на себе все эти взгляды детей, которые даже понятия не имели, что мне приходилось переживать, давали надежду на спасение. И тот факт, что мать все же отпустила меня, грел мне душу.

В общем, так я уехала из маленького городка в Новосибирск, где родилась и провела раннее детство, где жил мой отец и бабушка по отцовской линии. Сначала тоже было нелегко, но я хотя бы освободилась от гнета матери и одноклассников. Здесь я могла начать все с чистого листа, что я и стала делать небольшими шагами. У меня снова пошли хорошие оценки, появилась подружка.

Правда, приходилось видеть, как отец злоупотребляет алкоголем. Но меня он не обижал, и это было всяко лучше прошлой жизни. Мне предстоял еще очень долгий путь примерно в пятнадцать лет, чтобы обрести себя окончательно и начать полноценную жизнь.

Все эти истории: и про пляж, и про мое заточение в квартире, и про “ложные приставания”, и про отъезд в другой город я считала положительными примерами отношения ко мне матери.

Как я уже говорила, на мой взгляд очень показательно то, какие детали и ситуации человек выделяет как позитивные. Например, если вам кажется, что в семье все было хорошо, потому что вас кормили и одевали, это грустный показатель. Такие вещи подразумеваются сами собой и являются базой, на которой в свою очередь уже должно располагаться это самое “хорошее”.

Тут поможет простой тест. Вспомните момент, который считаете положительным из вашего опыта общения с матерью. Теперь задайте себе вопрос: “Могла ли она этого не делать, чтобы все прошло для нее гладко?” Так, если бы она вас не кормила, вы бы умерли, ее бы в этом обвинили и скорее всего посадили бы в тюрьму. Значит, нет, не могла не кормить. Значит, это не хорошо и не плохо, а просто минимальная для выживания необходимость. Хорошее – это нечто такое, что в принципе мать могла бы и не делать, но делала из любви к вам. Чтобы порадовать и вызвать вашу улыбку.

Кстати, для теста реальности можно использовать и вопрос: “Могла ли так делать?” Например, протестируем так аргумент: “Я же тебя не избивала”. А что, могла избивать? Вообще, это уголовное преступление. Значит, не делать этого нормально. Если ваша мать приводила вам такой довод, тут надо подумать, а зачем люди вообще такое говорят?

Она что, хотела вас избивать, но держалась изо всех сил? А теперь вот решила высказать, как тяжело ей пришлось, нужно было терпеть, сжимая кулаки. Так не хотелось за решетку. Ведь если человек никогда не хотел и не думал никого избивать, то не будет даже и говорить об этом.

Конечно, это лучше, чем если бы вас и вправду избивали, но раз у матери были такие наклонности, в любом случае они проявлялись в чем-то другом и тоже ранили вас. Это не ваша вина, что люди с такими отклонениями и склонностью к агрессии становятся родителями на общих основаниях и при этом не обращаются за лечением, либо его им не назначают принудительно.

Что можно сказать про описанные выше истории из моей жизни? Давайте протестируем их.

История про то, как мать выбрала меня и взяла с собой на пляж, вместо того чтобы оставить соседям и пойти гулять с подругой.

Могли ли она этого не делать?

Ответ: наверное, могла, если бы хорошо знала кого-то из соседей. Видимо, дела обстояли иначе, и она боялась, что со мной может что-то случиться, тогда ведь проблемы возникли бы и у нее.

Вывод: это не хорошее воспоминание о чем-то светлом, то была необходимость, продиктованная здравым смыслом и элементарными нормами безопасности.

История о том, как я заперлась одна в квартире в возрасте четырех лет, и мать разговаривала со мной через дверь.

Могла ли она этого не делать?

Ответ: нет, не могла. Если бы она просто ушла куда-то заниматься своими делами, как ни в чем не бывало, то я могла бы травмироваться, выпасть с балкона, например, открыв его каким-то образом. Тогда ей нужно было бы отвечать за это перед всей семьей и законом. Ей пришлось отслеживать, все ли со мной в порядке.

Вывод: это нормальное поведение матери в такой ситуации, не более того. Тем более, она сама проворонила, когда я заперлась изнутри в пустой квартире.

История о том, как матери приснился сон, и она хотела побить парня, который якобы ко мне приставал. Пыталась защитить меня, как она думала.

Могла ли она этого не делать?

Ответ: если бы приставания действительно имели место, наверное, никак не реагировать было бы странно. Скорее нет, не могла. Но в данном случае речь идет вообще о несуществующей проблеме.

Вывод: это воспоминание не о материнской заботе, а о бредовом случае, когда человек вел себя неадекватно из-за приснившегося сна и чуть не нанес физический вред третьему лицу. По-хорошему, нужно было пройти обследование, раз она перепутала сон с реальностью.

История о том, как мать отпустила меня в другой город и разрешила бросить школу.

Могла ли она этого не делать?

Ответ: могла. Тогда мне пришлось бы ждать два года до совершеннолетия, и неизвестно, в каком психическом состоянии я дожила бы до него в том гнете.

Вывод: это можно считать хорошим поступком в мой адрес, который был реально нужен и полезен для меня.

То же можно сказать и про обучение в художественной школе. Мать могла не согласиться оплачивать мое обучение там, например. В итоге, из всего, что мне запомнилось за мою жизнь, набирается всего пара значимых и по-настоящему хороших поступков, на фоне всего остального хаоса этого недостаточно, чтобы компенсировать весь пережитый ужас.

Тем более, я по сей день не уверена, насколько это было сделано ради моего блага, а насколько была какая-то своя мотивация. Может быть, она меня отпустила, чтобы полностью посвятить себя сыну, чтобы я не мешала ей и не отнимала ресурсы, тем более, раз я сама захотела уехать. Да еще и родные это одобрили, и она этим сняла с себя всю ответственность.

Выходит, чуть ли не единственный по-настоящему хороший поступок от матери в мой адрес – это разрешение уехать в другой город. Что только подтверждает, насколько все было плохо. Действительно значимый поступок, который оказал положительное влияние на мою жизнь и имел высокую ценность от матери, – это отпустить меня подальше от себя.

Самый большой подвох таких вот светлых моментов, что вы начинаете считать чем-то хорошим для вас очень маленький вклад в ваше благополучие, а то и вовсе просто прекращение прессинга на какое-то время вам видится уже чем-то таким, за что можно благодарить судьбу.

Чтобы разрешить себе счастливую жизнь, для начала нужно осознать, где вы радовались “обглоданной кости”, как куску именинного пирога.

Если вы привыкли радоваться малому, даже неприятному и невкусному, как голодная собака, то счастье будет казаться вам чем-то далеким, недосягаемым. Словно это что-то для каких-то других людей, не таких, как вы. А на самом деле вас просто долго держали на голодном пайке, чтобы те самые редкие подачки более-менее нормального обращения или просто остановка давления на короткое время были для вас чем-то вкусным и желанным.

Поверьте, что имеете полное право на огромный вкусный торт, красиво украшенный, свежий и ароматный, приготовленный на заказ с учетом ваших пожеланий. Только ваш целый собственный торт!