Читать книгу Где же Лизонька? - Алиса Антонова - Страница 5

На выходе из парка Мартин догнал меня, но тут же отскочил в сторону и исчез за густым кустом, который рос в нескольких метрах от тропинки. Вдруг я услышала повизгивание пса, доносившееся из-за куста. Я, всеми силами стремясь домой, уже раздражаясь, приказала Мартину вернуться. Но пес не реагировал и продолжал тихонько поскуливать.

– И не надейся, я не пойду за тобой, там снег глубокий. Пошли уж скорей! – почти умоляла я. Бесполезно. Противный пес возился за кустом и не собирался выходить.

Обреченно вздохнув, я сошла с протоптанной тропинки и полезла к кусту, проваливаясь по колено в снег. Вдруг, не доходя пары шагов, я увидела ногу лежащего человека…

Это была стройная женская ножка в тонком чулке и в лакированной туфле на высоком тонком каблуке. Это было все, что я могла разглядеть с моего места, – остальное тело скрывалось за кустом. Еще был виден край шубки, прикрывающей колено до середины. Я стояла, полностью остолбенев, наблюдая, как снег ложится на ногу и не тает. Мартин выскочил из-за куста и, поскуливая, прижался ко мне. Я чувствовала что-то похожее на ужас, еще не успев осознать происходящее. Когда ко мне вернулась способность соображать, то первое, что пришло в голову, – позвонить в полицию. Потом я подумала, что женщина мертва, убита, причем недавно – снег не успел запорошить тело; и убийца, возможно, где-то рядом и может услышать, как я вызываю полицию. Но тут меня посетила третья на редкость дубовая мысль: «А вдруг человек просто упал; лазил по глубокому снегу в туфлях и свалился». То, что это бред, я диагностировала сразу; но он помог мне встряхнуться, и я уже собралась было пролезть немного дальше, – как вдруг из парка донеслись низкие мужские голоса. Похоже, по тропе, приближаясь к выходу из парка, шли какие-то люди.

«Убийцы!» – мелькнуло в голове. И вот тут я поняла, что такое настоящий ужас. Такой можно испытывать только в детстве или во сне. Сознание полностью отключилось, в глазах почернело…

Сорвавшись с места, я даже не заметила, как очутилась за железной дорогой и нырнула в снег за железнодорожной насыпью. Хотя я пробежала совсем немного, у меня потемнело в глазах и я совершенно запыхалась. Все-таки «несколько за пятьдесят»… Главное, что сработала интуиция и я не помчалась дальше на открытое пространство. В этом случае выходящие из леса люди меня бы непременно заметили, несмотря на белую куртку и шапку; а убежать не хватило бы сил. Во мне не было даже тени сомнения, что эти люди представляют опасность. Позже, обдумывая произошедшее, я поняла, что подсознательно я боялась стать «свидетелем», которых, как известно, не оставляют. Но где же Мартин! Охваченная ужасом, убегая, я побоялась вслух позвать его за собой. Ох, слава Богу, он лежал рядом в снегу, виляя хвостом и радуясь, что с ним побегали наконец. Мне было очень страшно, но возможность осознавать происходящее восстановилась. Тяжело дыша, я осторожно осмотрелась и попыталась высунуться из-за насыпи и посмотреть на другую сторону железнодорожного полотна. Насыпь довольно высокая, да еще на ее склоне заросли кустов, – поэтому, чтобы что-то увидеть, мне пришлось встать на колени и, раздвигая ветки кустов, осторожно высунуться.

– Закрой лапой нос и лежи тихо, – приказала я Мартину.

Сбежала я вовремя: как раз в эту минуту на освещенную часть тропы вышли два человека. Я разглядела двоих мужчин в черных куртках и черных круглых вязаных, с виду одинаковых шапках. Впрочем, с моего расстояния, сквозь пелену густого снега, в боковом свете недалекой платформы, все цвета были черными и вся одежда одинаковой. Они о чем-то переговаривались, но густой снег приглушал звуки, и, несмотря на тишину, я не могла разобрать ни слова.

Все, о чем я могла думать, – это как остаться незамеченной и при малейшей возможности убежать в сторону дома. Мне бы только добраться до начала улицы, которая была хорошо освещена.

Тем временем те двое, не задерживаясь ни на секунду, сошли с тропинки в глубокий снег и проделали необходимые несколько шагов по направлению к телу. Я могла заметить, что один был крупнее, выше другого и шире в плечах. Он скрылся за кустом и исчез из моего поля зрения, но тут же появился, неся женщину на руках. С помощью напарника он переложил тело себе на плечо и понес как куль. Я смогла увидеть свисающие длинные темные волосы и руки без перчаток.

Мужчина добрался до дорожки, идущей между платформой и лесом, и направился по ней к дальнему концу платформы. Вдруг он остановился и осмотрелся – я нырнула в снег. Потом послышался окрик, в котором я разобрала слова: «Посмотри там… Сумку ищи». Тот, который поменьше, некоторое время что-то высматривал вокруг куста, потом, крикнув первому: «Есть!» – догнал его, неся в руках, насколько я могла разобрать, небольшую женскую сумку или предмет, похожий на женскую сумку. Через пару секунд они скрылись за платформой.

Скорее всего, они дошли по дорожке до ее конца, пересекли железнодорожные пути и вышли на начало дороги к университету. Похоже, там была припаркована машина, потому что я услышала звук заведенного двигателя, – и через некоторое время все стихло.

Я откинулась на спину и боялась встать: а вдруг убийцы не уехали и зачем-то вернутся. Почему-то я была уверена, что это – убийцы, а женщина, которую они унесли, – жертва. Но зачем им тогда ее уносить? Резонный вопрос. Спрятать? Зарыть? А может, она вовсе не жертва, и вообще не мертва. Но вот в это мне верилось мало. Перед глазами стояла картина стройной женской ноги в тонком чулке, на которой лежал и не таял снег. Нет, я явно начиталась детективов и мне все это померещилось! Да еще усталость, тревожные мысли… Мало ли что привидится…

Издалека послышался звук подходящей электрички. Я обрадовалась. Звук возвратил меня к реальности, и страх стал понемногу уходить. Я решила дождаться людей, которые сойдут на станции и пойдут в мою сторону, чтобы с ними вместе дойти до нашей улицы. Тогда страх развеется окончательно.

Из электрички никто не вышел… Я с трудом поднялась и почему-то направилась обратно, в сторону куста, чтобы убедиться в реальности случившегося. Обойдя его, я посмотрела на место, где лежало тело. След от него еще был виден, но совершенно ясно, что уже через час он полностью исчезнет под снегом. Я осмотрела все вокруг – ничего нет, только снег. В любом случае ничего не разобрать толком: света с платформы явно недостаточно. Даже если какие-то предметы и остались лежать вокруг места, где было тело, все уже занесло снегом. Мартин ходил вокруг меня, обнюхивая и снежную вмятину, и сам куст. Вдруг он, поскуливая, попытался залезть мордой прямо внутрь куста. Я присмотрелась и увидела небольшой предмет, застрявший между ветками. Им оказалась небольшая книжка, похожая на записную. Там же, в середине куста, валялся маленький карандашик на оборванной цепочке золотистого цвета. Я сунула книжку с карандашиком в карман, мы с Мартином развернулись и поспешили к дому.

Через пару минут мы уже были на нашей освещенной улице. Снег продолжал идти, но, казалось, природа не одобрила происшедшее, не соответствующее той красоте, которую она подарила, и погода начала меняться. Поднялся ветер, сметая кружево с крон, снег стал колючим, легкий мороз все больше ослабевал, проступало предчувствие оттепели. «На дорогах будет кошмар завтра», – уныло подумала я.

Дома я еле добралась до постели и, несмотря на изрядную порцию полученного перевозбуждения, уснула как убитая, чего со мной давно не случалось.

Утром в суете сборов яркость происшествия стерлась, но было ощущение другого состояния жизни: фоном все время проступала картина стройной женской ножки в лакированной вечерней туфле, – и я совершенно не знала, что с этим делать.

Двигаясь в плотном утреннем потоке машин, я продолжала размышлять, – стоит ли нанести визит в полицию: ведь ни одного факта! Кроме рассказа о моем вечернем приключении, мне принести нечего. Записная книжка, которую я нашла и успела мельком просмотреть, была совершенно новой и совершенно пустой. Ни одной записи, надписи, подписи и всего прочего, именуемого словами с этим корнем. Более того, как часто бывает у новых книг, красивая кожаная обложка была продублирована легкой бумажной, которая размокла от снега совершенно. Я не прикасалась к предмету голыми руками, но у меня были большие сомнения, что какие-либо другие отпечатки пальцев могли сохраниться на вымокшей бумаге.

Но, надо признаться, была еще одна причина, по которой я убеждала себя в бесполезности этого визита: я очень боялась. Я прекрасно помнила охвативший меня ужас, а любой публичный рассказ о моем приключении открывал меня как свидетеля. «Знают два, знает свинья» – вспомнила я. Я живу одна в большом доме, на довольно глухой улице. Сигнализации у меня нет. Я очень боялась открыться где бы то ни было и кому бы то ни было, что стала свидетелем преступления и видела преступников. И хотя, если подумать, я ничего толком не поняла и даже опознать бы никого не смогла, – но попробуйте, расскажите это тем двоим! Сильно сомневаюсь, что им это понравится, и они оставят этого самого свидетеля и саму ситуацию на произвол судьбы. Короче, страх прочно укоренился во мне.

Но, понятно, оставлять этого тоже нельзя. Я искала способы сообщить об увиденном. Можно написать анонимное письмо в полицию с описанием события вчерашнего вечера – но это будет еще более бесполезно, чем визит. Можно поговорить по телефону, не называя себя и объяснив, почему. Это пока мне нравилось больше всего. Но здесь есть опасность попасть на какого-нибудь недобросовестного или, напротив, особенно добросовестного дежурного, который не соединит анонима со следователем. И вообще, телефон в наше время прослушать ничего не стоит, если кто-то задастся этой целью.

В общем, я не знала, что делать. А если не знаешь, что делать, надо у кого-нибудь спросить.

Я решила поговорить с друзьями.