Читать книгу Ночь в номере 103 - Алиса Аве - Страница 4

Мичи исподлобья наблюдала за администратором. Её бесили плавные движения и учтивость молодого человека.

Где же накаи? Почему не горничная показывает номер? Мичи колотило от негодования. Если рассуждать спокойно, причина вовсе не в симпатичном работнике рекана. Не в этом работнике. А в другом, старшем и неприятном. Он не хотел её заселять! Списывал на ошибку системы! Но она-то не ошибка системы, она живой человек!

На вокзал за ней тоже приехал совсем молодой водитель. Дерганный и смущающийся. Мичи с разочарованием отметила, что у представителя отеля глаза светло-карие. «Такому присуща склонность к уединению», – выглянула из подсознания бабушка. Мичи отогнала её и решила, что узнавать у парня группу крови с налета, не стоит, потому скромно поинтересовалась именем встречающего.

– Мацумура Нобуо, – представился он.

На лацкане пиджака поблескивала плашка с названием отеля, глянцевый бок микроавтобуса вторил им «Kiri no mori». Кири но мори, Туманный лес.

«Он повезет меня в лес, где зелень листвы омыта туманами, – Мичи тормошила радостные предчувствия, но они не торопились наполнить её восторгом, топтались на расстоянии, точно как Мацумура Нобуо.

Дорога к рекану вилась между живописных деревенек, мелькали соломенные крыши домов и рисовые террасы в отдалении. Мичи не обращала никакого внимания на пастораль за окном. Деревеньками и террасами она наелась у бабушки. Микроавтобус нырнул в лес, волной переходящий от равнины в горы. Предчувствие всколыхнулось, Мичи прильнула к окну. Не светлый, многоголосый бамбуковый лес и не картинная, багряная чаща кленов провожали её к рекану. По обеим сторонам возвышались сосны. Мичи открыла окно, запустив в машину пахнущую хвоей душу леса.

«Все-такие омытые», – радость занимала подготовленное место чуть ниже солнечного сплетения.

Деревья тесно обступали трассу, почти заглядывали в окна микроавтобуса и в глаза Мичи, смыкались за машиной. Мичи обернулась, лес поглотил скользящую позади дорогу.

– Вас должны были оповестить о некоторых накладках с заселением, – водитель, молчавший с самого вокзала, ожил в лесу.

– Верно, – сказала Мичи, – но потом пришло письмо с подтверждением. И мне звонил ваш менеджер, заверил, что нет никаких проблем.

– Эээ, – замялся водитель, – это был Рюу-сан.

– Значит, проблема решена?

– Д-да. Все хорошо.

Как она поверила в неловкий ответ Мацумуро Нобуо?! Отвлеклась на лесной антураж!

За деревьями мелькали тени. Мичи размышляла, не перевести ли сюжет истории в историческое русло. Или добавить мистики. В таком мрачном лесу наверняка кто-нибудь кого-нибудь убил ради мести или во имя славного рода, или чтобы скрыть страшную тайну. И дух невинноубиенного – мстительный онрё – бродит меж сосен по сей день.

Мичи вошла во вкус: дух за много лет напитался жаждой мщения и периодически совершал поползновения на ближайшую деревню, чтобы найти случайную жертву, пока настоящий виновник или тот, кто связан с ним кровными узами, волей судьбы не вернется в лес. Сила его возросла, он мог вызывать пожары и землетрясения, а после бродил по разрушенному поселению и собирал души умерших, чтобы стать еще сильнее. Мичи почти создала в воображении облик духа, как впереди запульсировали оранжевым светом фонари-торо³² и вернули Мичи в реальный мир. Рекан раскинулся в сердце леса. Высокие каменные фонари с навершиями в форме цветка лотоса вели к большим воротам – комосуомон, напоминавшим шапку буддийского монаха, от неё же и получивших название.

– Пересекаем границу мира духов, – провозгласила Мичи отчего-то с интонациями робота, хотя стоило добавить немного заунывности, – Оставим за воротами глупое, слабое «я».

Водителю шутка не зашла.

– Приехали, – сообщил он невесело. Помог Мичи выбраться из автобуса, вытащил её розовый чемодан.

– Благодарю, Мацумуро-сан! – кивнула Мичи.

– Нобуо, – буркнул он.

Колеса чемодана дробно застучали по мощенной тропинке.

«Нет же! Будет история любви! – стоило Мичи ступить на дорожку отеля, как восторг, который она призывала, накрыл с головой, – Все здесь так и поет о любви!»

Двор рекана действительно пел. Щебетали птицы, журчали небольшие фонтаны, где-то журчала вода, скорее всего в глубине сада располагался рукотворный водопад, негромко общались гости, голоса соединялись в единый напев, подхвативший Мичи. Она летела в этом благозвучии по саду, где каждый угол, каждый ракурс открывал новое. Прогулочные дорожки тянулись во все стороны. Кудрявилась гортензия, гордо поднимались роскошные головы ирисы, белели скромные калимерисы. Трехэтажное, аккуратное здание поднялось перед Мичи. По навесам разлетались журавли, крыша игриво загибалась хвостами рыб, на деревянных перегородках раскрывал рты вырезанные лягушки. Рекан обещал своим гостям благоденствие, защиту от пожара и благополучное возвращение домой. Переговаривались колокольчики, развешенные в галереях по периметру отеля. Слегка светились окна, бумажные рамы пропускали солнечный свет внутрь комнат. Мичи приглянулось круглое окно на первом этаже, с изящной решеткой из бамбука. Она представила, как чудно сидеть напротив окна и любоваться на сад.

Вход в здание украшали мукаэдори – птицы счастья. Мичи не удержалась, тронула одну из птиц за крыло и уловила легкий трепет. Птица ответила ей, не иначе. «У меня все получится!». Мичи прикусила губу от удовольствия, как будто счастье уже обрушилось на неё с непоколебимой решительностью.

Нобуо откинул норэн³³. Мичи скинула кеды, наступив на задники. Она разглядывала эмблему рекана, вышитую на ткани – рука, держащая ветвь с вытянутыми трубочкой цветами.

Солнце пробиралось в рекан сквозь ворота, сад, террасу и занавес рассеянными мягкими лучами, отражалось от фусума³⁴ и освещало нарисованное солнце. Роспись на стенах двигалась.

– Гэнкан – место очищения от пыли дорог. Здесь у нас стойка размещения и лобби, – пояснял Нобуо.

– Ага, – Мичи наблюдала за движением бликов и теней. Волновалась гладь воды, дрожал тростник, падали лепестки сакуры..

– Я, кстати, провожу экскурсии. По лесу или в храм, она тоже увлекательная.

– Ага.

Мичи даже не передвигала ногами. Рекан дышал вокруг и нес её силой вдохов и выдохов. Что там говорил Нобуо, она почти не разбирала.

– Если вас что-то заинтересует, обращайтесь. Ёокосо!³⁵ – закончил Нобуо.

– Ага, – Мичи натолкнулась на каменный взгляд мужчины средних лет. Восхищение разбилось о недовольное лицо мужчины за стойкой приема и размещения.

– Хирано Мичи, в сто третий, – доложил Нобуо, – Я пока отнесу багаж.

– Погади-ка, – остановил его старший менеджер.

И началось. Как легко разрушить красоту! Она лопается с мелодичным звоном. Превращается в иллюзию – в то, чем она и является, красота. Неважно, момента, эмоции, интерьера. Краски меркнут, благозвучие оборачивается какофонией, упоение – разочарованием. Мичи стойко держала оборону. Нет, она не хотела в другой отель. Нет, она не понимает, что произошла ошибка программы. Она не согласится переночевать в стандартном номере три ночи, пока не освободится другой люкс. И да, она готова подать жалобу. Где же обещанное гостеприимство? И лицо у вас неприятное! И залысину не прикроют редкие прядки! И уголки рта безвольные! В Мичи сражались обида и бабушка. Побеждала обида, хотя впервые Мичи болела за бабушку.

– Никаких проблем, – за спиной старшего менеджера появилось третье действующее лицо противостояния. Мичи испугалась юноши с белоснежными волосами и серыми линзами в глазах. Он отделился от стены, не иначе. Вырос неожиданно, положил руку на плечо коллеги и повторил низким голосом:

– Это я возьму на себя. Спасибо за ваши труды, Джун-сан.

Мичи мысленно пообещала ему место в книге. Внешностью он как раз походил на призрака. Поэтому мужчина вздрогнул от прикосновения! «Он не может противиться воли призрака, – тут же включилась Мичи, – Обязан повиноваться ему. Иначе гнев духов падет на отель. Может ведь быть влюблённый призрак? – она вспомнила о любовной линии в книге, – Почему нет?»

– Мацумура Рюу, – представился юноша.

«Братья, – отметила Мичи, – А тот, – она прищурилась в сторону удаляющегося старшего менеджера, – наверняка отец. У моего водителя такие же глаза. Интересно, почему одному братцу разрешили выкраситься в дурацкий цвет?».

– Все называют меня просто Рюу, – добавил он.

Кимоно со строгим орнаментом из треугольников, цепляющихся друг за друга основаниями, перевязанное ленточным поясом сглаживало впечатление от необычной внешности.

– Прошу и вы зовите Рюу. Благодарю, что выбрали «Туманный лес». В номере вас ожидает небольшой сюрприз, надеюсь, он сгладит неприятное впечатление от заселения. Мне очень неудобно за отца и брата. Простите нас! И простите, что не оками-сан встречает вас сегодня. Бабушка стара, ей не здоровится. Приложу все усилия, чтобы скрасить ваше пребывание в рекане.

Он глубоко поклонился Мичи.

– Вы можете оставить обувь здесь, – Рюу протянул Мичи суриппа³⁶, – Позвольте проводить вас в сто третий.

И Рюу повел Мичи на третий этаж.

– Сто третий носит имя «Восход». Если проснетесь около пяти часов утра, насладитесь красивейшим восходом в вашей жизни. Лес так и тянется к солнцу. На табличках значатся номера цифрами, для удобства иностранных гостей. Мы также заменили входные двери, постояльцам хочется больше уединения. И сменили простые ключи на ключ-карты.

Дверь приняла ключ-карту, замигав зеленым огоньком, Рюу открыл дверь в «Восход».

Гордо задранный подбородок Мичи отвис от удивления. Татами звали пройтись по свежему тростнику, присесть на дзабутон³⁷ или на сидение возле вполне европейского столика, раскрыть ноутбук и писать. В нише висел свиток с хайку и изображением необычного дерева. Бледно-фиолетовые цветы его напоминали колокольчики. «Цветы с эмблемы», – узнала Мичи. Под деревом художник изобразил реку, по застывшей воде плыл листок с крохотным то ли пауком, то ли жуком. Поверх свитка свисала тонкая цепь, к ней прикреплялся серебристый полумесяц, скрывавший в чашу, из которой к Мичи тянулась такая же цветущая ветвь. Как и положено номеру рекана, сто третий не давил мебелью, не нависал над гостем вычурностью украшений, картин и техники. Все седзи были раздвинуты и воздух гулял по огромному пространству. Мичи видела сиреневатые завихрения, воздух в номере обрел цвет и форму и дохнул на вошедших. Волосы Рюу взлетели, Мичи спешно прибрала пряди своей модной стрижки wolf cut. Её манил балкон – просторный, нет, бескрайний, уносящий в сине-зеленый лес и дальше, за горы.

«Нару-тян утопится от зависти!» – подумалось Мичи, – «В своем Мияко».

– Номер с личной ванной комнатой, – Рюу отгадал её мысли, прошелся по номеру, открыл незаметную дверь в ванную. Мичи досталась полноценная ванна, редкость для реканов, где все пользовались удобствами на этаже. Рюу продолжал знакомство с номером, – Гардеробная, где вы найдете выбор юката, спальня, гостиная. Перегородки формируют пространство, двигайте, по своему желанию.

Мичи ходила за ним, прижимая руки ко рту. Она тихонько попискивала и надеялась, что молодой человек не слышит. «Благовоспитанная девица не корчит рожи. Если она хочет рассмеяться, то улыбается кончиками губ, прикрываясь ладонью, – напомнила Мичи бабушка, которая прочно засела внутри внучки и выступала самозваным голосом совести. «Я рот прикрыла», – огрызнулась Мичи.

– Комплимент от отеля, – Рюу кивнул на журнальный столик, где в большой плоской тарелке умостилась гора фруктов, а в глиняной пиале блестел зеленый чай, – смею верить, что вы простите нас за возникшее недоразумение. Сервис как честь, мы им дорожим. Гость для нас бесценен.

Мичи уловила легкую издевку в словах Рюу. Он высился над ней, бледный и серьезный, выискивал малейшее проявление недовольства. И все-таки говорил чуть насмешливо.

«Я придираюсь, – решила Мичи, – Такой номер! А я придираюсь!»

– К вашему возвращению мы накроем ужин. Во сколько вам удобно, в шесть или в семь вечера?

– В семь, – наугад выбрала Мичи.

– Как скажете. А пока, мой совет, спускайтесь к источнику. Для вас подготовлена индивидуальная купальня. По территории отеля можно ходить в юката. Полотенце с собой не носите, вам все выдадут у онсена. Поверьте, – Рюу сверкнул ровными зубами, – вы забудете о проблемах. Вода творит чудеса.

Он направился к двери.

– Погодите, – обратилась к нему Мичи, – что за дерево на свитке и в икебане. Такие же цветы у вас на эмблеме, не так ли?

– Дерево Кири³⁸, – пояснил Рюу, – Все предпочитают сакуру, но лично мне по душе кири. Сакура говорит о мимолетности жизни, цветы дерева кири – о самой жизни. И возможно, о надежде на счастье в мимолетности.

– Никогда его не видела, – Мичи дотронулась до лепестков.

– По легенде, – Рюу поправил кимоно и отступил от Мичи, – птица хо-о или иначе феникс прилетает, чтобы полакомиться его плодами. В Китае его называют деревом дракона. У нас деревом принцессы. Когда в семье рождалась девочка, обязательно высаживали во дворе «дерево принцессы». Когда она выходила замуж, дерево срезали и из него изготавливали свадебный сундук.

– Сколько всего об одном дереве!

– Рад, что сумел сохранить его для вас! Оно росло в саду, но, к сожалению, погибло, больше не цветет. Кстати, на свитке любопытное хайку, если вы интересуетесь поэзией. О жучке плывущем в неизвестность, – Рюу поклонился и, не разгибая спины, вышел из номера.

– Как там говорят, в семье не без черной овцы? – спросила Мичи у закрывшейся двери, – В этой не без белой!

Она не стала вчитываться в строки. Пусть жучок плывет, куда хочет! Закружилась по номеру, распахнув руки.

– Всё моё! Спасибо папе за его доходную работу! Спасибо маме за сообразительность!

Мичи достала из гардероба первую попавшуюся юкату. Развернула. Ничего необычного, пеньковое голубое кимоно, серый пояс. Мичи выбрала старинный отель, чтобы погрузиться в атмосферу прошлого, вдохновиться и дописать уже свой роман, в котором не могла продвинуться дальше второй главы.

– Да, я же здесь не просто так! Сегодня же засяду. Ну, – она потерлась щекой об юкату, – после купания засяду.

Юката щекотала кожу. Мичи путалась в полах одеяния, последний раз она облачалась во что-то напоминающее традиционную одежду во втором классе школе. Начальные классы ставили спектакль, Мичи выпала роль младшей служанки младшей дочери младшей жены императора. Даже простая юката выглядела эффектней, чем её наряд на спектакле. В школьном представлении отважная императрица бросилась в море со скалы, в обнимку с сыном-наследником. «Смерть придет к нам как победа, мы не сдадимся на милость врага!» – кричала Нару, разодетая в императрицу. Мичи, поджав губы, отворачивалась. Кимоно Нару парило, обдуваемое вентилятором, Нару делала вид, что изящно падает. Мичи же предстояло раздирать лицо в скорби. Что её совершенно не вдохновляло. Она тоже мечтала драматично кричать и грациозно падать.

Мичи оборвала мысль о том, что надо бы обрядить предательницу-подругу в будущей истории в безликое кимоно и науськать на неё призраков. «Я плохая подруга, – укорила она себя, и тут же оправдалась, – Я просто обиделась на Нару». «Как маленькая!» – совесть не сдавалась. «Её никто не просил звать меня в горы», – Мичи не уступала совести в упорстве. Совесть промолчала, оказалась умнее.

Откуда-то донеслась музыка. В отеле, видимо, работала аудиосистема. Невидимые пальцы перебирали струны. Сперва брали одинокие ноты, затем череду трезвучий и после, долгими переборами, грустную мелодию. Мичи пробежалась по балкону. Покатые склоны гор, поддернутые туманом, ласкали взор. Чистый воздух переполнял легкие, вызывая легкое головокружение. На балконе мелодию звучала тише. Мичи вернулась в номер. Музыка шла из стен. Мичи добралась до двери, выглянула в коридор в поисках источника мелодии. Коридор звучал поскрипывающей тишиной. Рекан отзывался на движение гостей по лестнице и этажам. Мичи прошлась налево, на третьем этаже находилось два номера. Через тридцать пять шагов на двери блеснула табличка «14». Мичи пошла обратно, справа от сто третьего обнаружился одноногий столик. На шестигранной поверхности громоздилась статуэтка-нэцкэ³⁹, изображавшая известный сюжет: сражение бога правосудия Шоки и демона Óни.

– Привет, – не слишком почтительно улыбнулась она борющимся фигурам.

Надутый от злости óни походил на ежа-переростка. Выражением выпуклых глаз он напомнил Мичи старшего менеджера Джун-сана. Мичи фыркнула и перевела взгляд на дверь. Немногим выше головы Мичи на двери висела табличка «103». Логично бы обозначить номер соответствующей цифрой – тринадцать, ведь следом шел четырнадцатый номер. Но по-видимому владельцы отеля разделяли европейское суеверие насчет цифры, и потому разделили единицу и тройку нейтральным нулем.

– И ты здесь по той же причине? – спросила Мичи óни, которого бравый Шоки придавливал камнем и объемным пузом.

Фигурки óни в домах обычно ставили для защиты от козней духов.

– Одного нуля недостаточно, чтобы спастись от тринадцати, да?

Демон молча пыхтел под плитой божественного наказания.

Мичи вернулась в номер и растянулась на циновке. Пришло время хвастаться!

– Нару-тян, – растянула она обращение к подруге, появившейся на экране телефона в шляпе с широкими полями и обгоревшим носом, – я заселилась!

– О, какой большой номер, – заголосила Нару. Мичи обвела камерой роскошные апартаменты, – а у нас стандартный. Юрико пошел за коктейлем, – заявила она, не дожидаясь, что Мичи спросит.

Нару изогнулась, чтобы Мичи получше разглядела бирюзовое море за её плечом. Слышался звук набегающих волн. Мичи поставила один-один и отбросила идею о подруге-предательнице в книге – за балконом сто третьего шептался лес.

– Я сейчас пойду к источникам, – Мичи добавила бал в свою пользу, – Будем созваниваться?

– Конечно! Завтра у нас прогулка на яхте, я оттуда наберу!

Счет снова сравнялся, и девушки успокоились.

Двор погружался в вечерние краски. Сумерки смягчили силуэты людей фиолетовыми тенями. Постояльцы прогуливались по террасе, отодвигали перегородки, крались по тропкам, перемежающим сад. Двигались с неохотой и погружались в темные повороты и углы, которые создавались специально, чтобы растворять в полумраке ищущих тишины. Чуть шуршали юката, глухо стучали гэта.

Продолговатые фонари, тянущиеся от здания к саду, светили мягко, вокруг мотыльки вились, потрескивали крылья. Мичи подпрыгнула, дотронуться до одного фонаря на удачу, еле зацепила кончиками пальцев. Фонари закачались, колебание передалась по проводу, соединяющему их. Мичи пошла вдоль линии огней к мосту над прудом. Мост венчали полутораметровые тачи-гата⁴⁰. Мичи возвышалась над ними всего-то на полголовы. Она задержала дыхание, взошла на мост. Огромные ворота рекана открыли Мичи дверь в мир покоя и гармонии. Мост, если верить народным приметам, мог провести в другой, более тайный мир. Мост предлагал выбор, пройти дальше и очутиться в новом пространстве или повернуть назад. В пруду суетились карпы. Высовывали из воды жадные рты и громко чмокали, просили есть. Карпы были длиной с руку Мичи, их отменно кормили, но рыбки хотели есть постоянно.

«Пусть у меня все получится!», – Мичи помахала карпам, загадала желание, надеясь на магическую силу моста, спустилась на другую сторону и вдохнула.

Рюу, стоящий у стойки размещения, проследил за гостьей сто третьего, идущей в сад. Перевел взгляд в противоположную сторону. В дальнем углу холла сидел маленький человечек в соломенной шляпе. Никто из постояльцев его не замечал. А если бы заметили, не удивились человеку с рваной тряпицей на бедрах и перебинтованными ногами, приняли бы его за очередную статуэтку, дополняющую интерьер отеля. Человечек указал длинным пальцем вслед удаляющейся гостье из сто третьего номера.

– Пусть слегка отдохнёт, – распорядился Рюу, – Проследите, чтобы к её возвращению из купальни в номере накрыли ужин.

Человечек поспешил исполнить приказ. И сообщить остальным: «Удивительное дело, в сто третий заселили человека. Живого человека!»