Читать книгу Минуты между нами - Алиса Гордеева - Страница 1

Лера

Первый ряд… Последняя парта… Место у окна… Я по привычке прихожу в класс раньше всех и, спрятавшись от мира за черным капюшоном толстовки, смотрю в пустоту.

«Я ненавижу школу», – мигает на экране смартфона вместо обычного поздравления с Днем знаний. Нажимаю «Отправить» и снова притворяюсь невидимкой в собственном классе.

«Я ненавижу жизнь, и ничего – живу». – Ответ от Джокера прилетает мгновенно.

Ухмыляюсь, на миг вынырнув из душного кокона. Равнодушным взглядом обвожу кабинет русского языка и литературы и откровенно хмурюсь при виде взбудораженных лиц одноклассников. И почему летние каникулы не могут длиться вечно?!

«Ты не понимаешь!» – набираю в ответ своему единственному в этом мире другу, добавив к короткой фразе эмодзи с мордашкой грустного котика, а потом снова отворачиваюсь к окну: созерцать притворные улыбки на лицах повзрослевших парней и размалеванных девчонок до омерзения тошно. Только глупцы могут радоваться началу учебного года – я не из их числа!

«Так объясни!» – требует Джокер, не скупясь на смайлики. Наивный! Он просто не знает, что такое «школа»! Прикованный к инвалидной коляске и напрочь лишенный слуха, он только и может, что раздавать глупые советы, оторванные от реальности!

«Ты все равно не поймешь!» – рявкаю буквами и, спрятав мобильный в рюкзак, отсчитываю секунды до первого в этом учебном году звонка на урок. Раз, два, три…Бр-р!

***

– Одиннадцатый «А», внимание!

Маргарита Сергеевна пару раз звонко хлопает в ладоши, чтобы мы обратили на нее внимание, и принимается что-то выводить на доске аккуратным почерком.

– Тема сочинения… – приговаривает, не выпуская из рук мел.

– «Как я провел лето»? – бесцеремонно вставляет свои «пять копеек» Даня Кротов, а класс вполне ожидаемо подхватывает его глупый выпад чередой смешков.

– А что? Я не против! – Данила вальяжно раскидывается на стуле, явно перепутав помещение лицея с дешевой забегаловкой. – Только боюсь, Маргарита Сергеевна, у вас щечки заалеют читать о моих похождениях!

Стоит ли говорить, что после заявления Кротова класс окончательно ложится на парты со смеху, а щеки молодой учительницы авансом заливает краской.

– Даня, а дашь и мне почитать? – закусив кончик авторучки, игриво лепечет Ульяна Громова – девушка Дани и по совместительству местная Барби с модельной внешностью и мозгами кокер-спаниеля. Хотя с последним я бы поспорила: братья наши меньшие порой ведут себя куда разумнее Громовой!

Впрочем, глупее брошенных Улей слов становится только ее влюбленный взгляд, обращенный к Дане. Пустоголовая кукла словно не замечает элементарных вещей: Кротов – это исчадие ада, черствый, самовлюбленный кретин с очаровательной улыбкой и камнем вместо сердца! У него даже глаза и те сияют всеми оттенками замерзшей лужи, а голос пропитан арктической стужей и царапает похлеще острой льдинки.

– А разве у вас не одно сочинение на двоих? – тут же оживляется Егор, сосед Кротова по парте. Смахнув белокурую челку с очаровательных голубых глаз, он по-дружески подталкивает Данилу в плечо. И пока Кротов закатывает к потолку дебильный взгляд, Егор оборачивается к Уле: – Что, Громова, смазливой мордашки не хватило, чтобы удержать возле себя нашего Даньку?

– Завали, Лихачев! Тебя забыли спросить! – надув пухлые губки, фыркает Ульяна. – А вообще у нас с Даней всё серьезно! Правда, Кротик?

Здесь уже даже я, не удержавшись, хмыкаю. Нет, конечно, ласково-идиотское «Кротик» проходится кусочком масла по моей воспаленной ненависти к Дане, но и сама абсурдность ситуации знатно веселит: это только в безмозглую голову Громовой могла прийти мысль выяснять отношения при всем классе, да еще и во время урока.

– У нас свободная любовь, детка! Ты не забыла? – не глядя в сторону Ули, развязно мычит Данила, и пока Громова растерянно хлопает ресничками, он небрежно закидывает руку на плечо друга и добавляет во всеуслышание: – Егорыч, тебе ли знать, каким жарким выдалось это лето!

– О! Е-е! – неприлично громко стонет Лихачев, сдувая со лба непослушную челку, а класс, как стадо баранов, снова заходится в диком смехе.

– Довольно! – наконец прорезается сквозь разнузданный гомон почти сорванный голос Маргариты Сергеевны.

Позабыв о тряпке, она рукой стирает все, что успела написать на доске, и с видом разъяренного быка оборачивается к нам.

– Кротов, Громова, Лихачев – дневники на стол! Остальные записываем тему сочинения: «Глядя на себя в зеркало, я думаю…».

– Раз уж мне по-любому светит замечание… – Первым поднимается с места Егор и, прихватив с парты помимо своего дневника еще и Данин, уверенными шагами направляется к учительскому столу. – Я вам, Маргарита Сергеевна, скажу прямо: тема для части нашего класса неподъемная.

– И отчего же? – Нахмурившись, учительница с недоверием смотрит на него.

В отличие от меня Маргарита Сергеевна никогда не любила Егора. Придираться к нему по мелочам – ее хобби. За любую провинность – замечание в дневник! А сколько раз она снижала ему оценки за сущие пустяки! То стихотворение Егор прочитает не так, то его запятая похожа на точку, то почерк слишком мелкий… И пусть Лихачев всегда обращает в шутку все ее придирки, я вижу, как ему бывает больно и обидно в такие моменты. Вот и на этот раз меня прямо-таки распирает от желания заступиться за Егора: вскочить со своей последней парты и сказать, что он ни при чем, что в очередной раз ему досталось незаслуженно, а виноват во всем Кротов. Но я молчу, как и всегда. Да и кто станет слушать меня, Леру Ильину – невзрачную невидимку без права голоса?

– Сами посудите, – между тем обреченно вздыхает Лихачев и, бросив на учительский стол дневники, поворачивается к классу. – Громовой, например, думать не дано от рождения, а Ильина и вовсе в зеркало никогда не смотрелась. Правда, Лерка?

Под лающие звуки одобрительного смеха Егор мельком проходится по мне уничижительным взглядом. Ничего необычного! Я давно привыкла быть девочкой для битья. Но в этот раз отчего-то становится невыносимо больно: всегда грустно, когда твои трепетные чувства натыкаются на равнодушную глыбу из камня. Впрочем, Егор никогда и не обещал мне любви или даже дружбы, а его неприязнь ко мне – заслуга Кротова, только и всего!

– Сдаём работы! Ильина, не спим!

Вздрогнув от резкого замечания Маргариты Сергеевны, я наспех скидываю вещи в рюкзак и по привычке натягиваю капюшон. В своих размышлениях о Егоре я и не заметила, как прозвенел звонок и почти полностью опустел класс, а значит, под шумок со всеми сбежать уже не получится. Вот только вместо сочинения у меня пустой лист, и, видимо, этот учебный год я начну с жирной двойки по профильному предмету.

– До свидания, Маргарита Сергеевна!

Улучив момент, я всё же пытаюсь улизнуть, но куда там!

– Лера! Работа твоя где?! – командным тоном тормозит меня у порога учительница.

– Я… я… сейчас… – Возвращаюсь, поджав хвост. Делаю вид, что копаюсь в рюкзаке, и что есть силы тяну время до конца перемены. Получать «неуд» за сочинение, когда твоя мать – декан в универе, а отец – журналист года, как минимум странно. Да и никогда раньше проблем с учёбой у меня не возникало.

– Лера, я жду. – Маргарита Сергеевна исподлобья наблюдает за моими тщетными поисками.

Понимаю, что должна сознаться. Тем более у меня веская причина: я никогда, со слов Егора, не смотрела на себя в зеркало. Но что-то мне подсказывает: от двойки это меня не спасёт.

– Маргарита Сергеевна! – Бася на всю округу, в кабинет возвращается Егор. – Вы нам дневники так и не отдали! – напоминает он и бодрой походкой спешит к учительскому столу.

В нос ударяет терпкий аромат модной туалетной воды, а дурацкий рюкзак выскальзывает из рук: я всегда волнуюсь, когда Егор бывает так близко.

– Ильина, ты в своём репертуаре, – ухмыляется Лихачёв и, присев на корточки, помогает мне собрать вещи с пола.

– И чего ты вечно такая неуклюжая, а, Лер? – Егор суёт мне в руки стопку тетрадей, а я становлюсь не умнее Громовой, зависая в бирюзово-прохладном сиянии его глаз.

– Дуешься? – совершенно неверно трактует мою реакцию Егор и, выдернув из онемевших от волнения пальцев рюкзак, сам засовывает тетради на место. – Да ладно тебе! Не бери в голову. Сама знаешь, я порой несу всякую чушь.

Лихачёв игриво подмигивает мне, а я забываю сделать вдох. На автопилоте киваю и чувствую, как предательская краснота пятнами расползается по лицу. Судорожно подбираю слова, но язык будто онемел, распух, как от укуса пчелы. Только и могу, что глупо хлопать глазами. Егор же хватает со стола дневники и уходит.

– Лера, у тебя всё хорошо? – интересуется Маргарита Сергеевна.

– Да, – отвечаю, продолжая смотреть вслед удаляющейся фигуре Егора, а потом и сама срываюсь с места и несусь прочь: я зависима от терпкого послевкусия Лихачёва.

– Сочинение, Ильина! – бурчит в спину Маргарита Сергеевна.

– Я его не написала! Ставьте «два»! – отвечаю на бегу, совершенно не думая о последствиях.

Я почти нагоняю Егора, но внезапно из-за угла выныривает Кротов. Небрежно закинув свою лапищу на плечо простившей его Ульяны, Данила со скучающим видом забирает дневник.

– И чего так долго?

– Да так! – лениво отмахивается Лихачёв, а потом смеётся, заметив меня неподалёку. – В кабинете русского пробки!

А я снова зависаю. Егору идёт улыбка! Особенно такая – искренняя, добрая. Так и хочется улыбнуться в ответ.

– Чего уставилась, Ильина? – наматывая на указательный палец прядь чёрных, как смоль, волос, писклявым голоском выбивает меня из равновесия Уля.

Молча мотаю головой, порываясь уйти. Мне не нужны разборки с Громовой, да и вообще пора на алгебру, но ноги отчего-то словно прилипли к полу.

– Иди, куда шла! – поддакивает своей подружке Данила и противно так скалится.

Ненавижу его! Грубый, неотёсанный, подлый! Такое чувство, что все пороки мира Создатель ради нелепого эксперимента запихнул в одного человека и наградил того тупой фамилией Кротов.

– Да ладно вам! Забейте! – пытается обратить всё в шутку Егор, а мне бы не помешало разбудить в себе инстинкт самосохранения, но я продолжаю стоять.

Поджав губы, с ненавистью смотрю на Данилу. Если бы не он, я не была бы такой жалкой и одинокой в свои семнадцать.

– Иди давай! – брызжет слюной Кротов и дневником, как поганой метлой, подмахивает, чтоб убиралась куда подальше.

– Вот-вот! – жмётся к подонку Громова, с брезгливой жалостью скользя по мне взглядом. – Ещё не хватало, чтобы каждая крыса тут уши свои грела! Проваливай, Ильина! Общество нормальных людей не для тебя!

– Да чего вы к ней привязались?! – Сдув со лба непослушную чёлку, Егор закатывает глаза. – Тоска зелёная! Это ж Ильина! Пошлите лучше в столовую. Ещё успеем!

Как по велению волшебной палочки, интерес к моей персоне моментально сменяется голодным блеском в глазах Кротова и прокисшей физиономией Ули.

– А пошли! – голосит Данила и разворачивается на пятках в сторону школьного общепита.

– Фу-у! – тянет в руках парня Ульяна. – Опять потом от одежды ватрушками будет пахнуть.

– Громова! – хохочет Егор, проходя мимо меня. – Ты можешь остаться с Ильиной. Мы и без тебя пиццу слопаем!

Втягиваю носом уже знакомые нотки терпкого парфюма и улыбаюсь: как ни крути, Егор – самый лучший парень на Земле!

– Не-е, – спешит отравить собой пространство вокруг меня Кротов. – Лучше ватрушками, Уль, чем Леркиной плесенью. Чуешь? Фу-у! – Он наигранно машет ладонью перед носом.

– И правда. – Прежде чем уйти с парнями, Громова бросает на меня победный взгляд. – Ильина, от тебя ж воняет тухлым чесноком! Я и забыла!

Прикрываю глаза, чтобы не разреветься, а потом, наплевав на алгебру, бегу в библиотеку. Схватив с полки первую попавшуюся книгу, забиваюсь в дальний угол читального зала и достаю телефон.

Lera [02.09 10:43]: Как же я его ненавижу!

Joker [02.09 10:44]: О! Я смотрю, Клоун проигнорировал твои проклятия и за всё лето так и не стал завтраком для африканского крокодила?

Lera [02.09 10:44]: Не смешно!

Joker [02.09 10:45]: Рассказывай, что на этот раз?

Lera: пишет…