Читать книгу Вне закона. Бастард и попаданка - Алиса Калинина - Страница 6

И что это значит? Что я, правда, рехнулась от потрясения? Боль, которую я забыла, словно снова проснулась и попыталась колоть мою душу своими безжалостными иголками. Хотя, надо признаться, ощущалось это совсем не так остро, как тогда.

Я поняла, что значит – клин клином вышибает. То, что мне пришлось сегодня пережить, заставило думать о других проблемах. Сидя в парке, я хотела умереть, раствориться пыльной крошкой в просторах Вселенной, чтоб никогда и никто больше мне не причинил никакой боли. Тогда я думала, что не смогу жить без Вадима, без его любви.

А сегодня я хотела жить. Несмотря на то, что окружающий мир наполнял мою душу ужасом, я не хотела сдаваться. Наверно, то желание, которое произнесла на мосту, было очень искренним и произнесено в нужный день, нужный час и в нужном месте.

Иначе, чем объяснить, что Вселенная дала возможность начать новую жизнь? Просила? Получи и распишись!

И неважно, что я имела в виду совсем другое. Значит, нужно было конкретней выражать свои мысли. А так Высшие силы исполнили мое желание самым удобным для них способом. Забросили не пойми куда, но формальности соблюдены.

Обещаю, когда выберусь из этой переделки, то научусь правильно думать и поступать! Я восстановлюсь в институте. Буду подрабатывать. Научусь красиво одеваться и отстаивать свое мнение. Чтоб больше ни одна мартышка крашеная не смела обозвать меня овцой.

Поймав настрой боевого хомячка, я немного успокоилась, потому что сейчас, реально, ничего не могла сделать.

Я сидела, временами проваливаясь в полудрему, а мой Рыцарь ободранной рубахи все не приходил. Проснулся голод, и напомнил, что я не ела … А не ела я ровно с прошлой жизни.

Однако уходить, чтоб найти хоть какое-нибудь яблоко нельзя – я надеялась, что Пипин сможет раздобыть мне одежду. А потом я еще у него выспрошу все о жизни в этом месте. Не знаю, как работает все здесь, но у нас кто владеет информацией, тот владеет миром.

А как завладеть этим миром, когда у тебя из вещей – одна зажигалка. Но зато она уже помогла два раза.

Я так погрузилась в свои наполеоновские планы, что не заметила, как вернулся Пипин. Сначала обрадовалась, а потом чуть не рванула со всех ног отсюда. За его спиной буквально выросли еще четыре «рыцаря», такие же обросшие, немытые и обтрепанные. И они разглядывали меня, как разглядывали бы елку крестьянские дети, приглашенные в барские хоромы на Рождество.

Я поняла, что выражение «волосы зашевелились» не голая метафора. Мне стало так страшно, как не было страшно даже в тюрьме с висельником за окном. Я полезла в карман за своим единственным оружием, но Пипин успокаивающе поднял руку.

– Не надо Силы огня призывать! А то парней перепугаешь!

У меня вырвался нервный смешок. Кто кого перепугать должен? Или они себя в зеркало не видели никогда?!

– Я принес то, что ты просила. Парни помогли. Чистое, – подчеркнул он. – С веревки сняли.

Он протянул свернутое платье из грубого льна, выкрашенного в практичный коричневый цвет. Когда я его развернула, из него выпал чепчик. Не белоснежный и накрахмаленный, но главное выстиранный и, надеюсь, без насекомых.

– Ты наверно, голодная? – не дожидаясь, пока я налюбуюсь своим нарядом, поинтересовался Пипин.

Мне не хотелось обижать своего нового друга, но есть кусок хлеба из его рук и из его котомки я б не смогла. Я уже собралась сказать: «Нет», но голодное урчание желудка все равно меня выдало.

– Голодная! – констатировал факт Пипин. – На вот.

Из той же грязной котомки теми же грязными руками он вынул яблоко. Спелое. Ароматное. Будто только- только сорванное с ветки. Слюна тут же начала собираться во рту, и я шумно сглотнула.

– Спасибо, Пипин. Я пока приберегу его, – я сказала чистую правду, лишь не уточнила, что приберегу до того момента, когда найду хоть какую-нибудь лужицу, чтоб его помыть.

Похоже, словами благодарности Пипина никто не баловал, поэтому он расплылся в довольной улыбке.

– Но у нас к тебе просьба.

Он сделал паузу и выжидательно посмотрел мне в глаза. Наверно, и правда, юродивый, раз не понимает, что просить о чем-то несчастную потеряшку еще глупей, чем у какого-нибудь каменного идола. Но они ж как дети, а значит, отказывать или пытаться открыть им глаза, нехорошо.

– Пипин, обещаю, сделаю все, что в моих силах, – и успокоила, и ни капли не соврала. Просто не сказала, что вообще не представляю, на что может хватить моих сил.

– Когда станешь королевой или приближенной, замолви за нас словечко. Чтоб нас нанимали хоть на какую-нибудь работу. Выдали метрику. А так мы просто отбросы, которые вынуждены скитаться. Стражники нас или прогоняют, а те, кому не лень, волокут в тюрьму. А оттуда не все возвращаются. Виселицу на площадь, и нет Пипина или еще кого.

Небольшая речь, но я с огромным трудом ее переварила. Предположение, что я стану королевой подтверждает мою версию, что передо мной юродивые, которые от фантика придут в восторг. А дальше совсем здравые рассуждения насчет метрики и работы. И еще одно, не касающееся Пипина и его друзей. Почему виселица на площадь? А как же тот бедолага? Тайная казнь?

Спрашивать, где дают метрики я не стала. Во-первых, надеюсь все-таки здесь надолго не задерживаться, а во-вторых, если им, коренным жителям не дали, то мне, не имеющей здесь ни единой родной души, тем более.

Решила начать с самого нереального.

– Пипин, а с чего ты взял, что я могу стать королевой?

– Ну ты же избранная, сразу видно! Ты светловолосая, у тебя взгляд королевский, и ты левша. Только в очень благородных семействах рождаются левши. Многие знатные пытаются своих дочерей приучить что-то делать левой рукой, но против природы не попрешь. Переученных сразу видно, – снисходительно пояснил он.

 А я еще больше утонула в полученной информации. Интересные тут нравы. Кажется, у нас нет ни одного государства, где те, кто отличается в физиологии от большинства, имеют какие –то привилегии. Ну если не считать каких-то льгот людям с ограниченными возможностями.

– А как ты узнал, что я левша?

– Да очень просто! Ты достала свое волшебное кресало правой рукой, а потом переложила его в левую, – Пипин говорил терпеливо, как ребенку объясняют простые вещи.

– Так, хорошо. А королевский взгляд – это какой? – продолжала я выуживать сведения, способные мне хоть как-то помочь.

– Не такой, как у наших женщин. Они постоянно опускают глаза, и во взгляде злоба, жесткость, зависть. Глянешь и вздрогнешь. А ты смотришь открыто, словно никого не боишься и никому не желаешь зла.

– Так я никому и не желаю зла. И до недавнего времени никого не боялась это точно, – согласилась я с очевидным.

– А ты это, переодевайся. Уходить надо. У тебя ж метрики нет? Вот и заберут, как бродяжку.

– А где у вас получают метрику?

– Знамо где, в мэрии. Только тебе не дадут, – для убедительности он покачал головой.

Почему, я догадывалась. Должны быть какие-то записи о рождении, сведения о родителях. Если только каким-то образом узнать данные любой девушки примерно моего возраста и сказать, что потеряла эту самую метрику…

Но Пипин сразу отмел этот вариант.

– У нас делают вот это…, – он послюнявил большой палец и приложил его к камню, показательно покрутив кистью, будто вдавливая.

– Отпечаток пальца? – изумилась я. А википедия говорит, что дактилоскопию начали использовать только в самом конце девятнадцатого века!

– Ну да. И в мэрии есть бумаги на каждого.

Фантастика! В городе, где не знают, что такое зажигалка, имеются базы данных на всех жителей.

– Слушай… Вокруг еще много городов? Таких? – Я неопределенно покрутила указательным пальцем.

– Ну…, – задумчиво протянул он. – Мы далеко не ходим. День-два пути. Дальше не ходили. Опасно становится в одном городе, перебираемся в другой.

А мой боевой дух окончательно упал. День- два пути – это …Скорость пешехода пять километров в час. Умножить на максимальное количество часов, которые человек способен идти – двенадцать. Итого – шестьдесят километров. Черт. Кажется и для лошади это многовато будет. Окончательно запутаться в расчетах Пипин мне не дал.

– В харчевне прислужник слышал, как гвардейцы говорили, что облава здесь будет. Так что, если не готова предъявить права, лучше убраться отсюда.

Меня тронула забота бедняги, которому я создала проблему, а он продолжает беспокоиться обо мне. И насчет уходить – хороший вопрос. Куда податься на ночь глядя?

Очевидно, вопрос так явно отразился на моем лице, что Пипин его считал.

– Можешь пойти с нами. Мы сейчас в лес. Пересидим. А наутро в другой город подадимся, – предложил он. А у меня опять сердце сжалось в маленький жалкий комочек – сколько ж всего городов на территории этого дурдома?