Читать книгу Город, в котором все счастливы - Алиса Кордий - Страница 3

Тёплый ветер, трепавший её распущенные солнечного цвета волосы, доносил дурманящий запах полыни и чабреца из нагретой солнцем степи. Она с наслаждением вдыхала ароматный букет, любимый с детства дух разогретого солнцем июльского разнотравья. За окном поезда проносились убогого вида хатки, выбеленные мелом, редкие посадки, серо-голубые ставки́1 с зарослями камыша по краям. На сочных лугах паслись одинокие бурые коровы, нехотя пережёвывали обильную в этот год траву, словно давали понять заглядевшимся на них пассажирам, что они довольны и сыты, и ничто не грозит их коровьему благополучию. Человеческие жилища, напротив, являли собой образец нищеты и запустения: кое-где поваленные, давно не крашенные заборы, кособокие домики, заросли бурьяна по канавам и куцые клочки огородов, лоскутными ковриками разбросанные по степи, на которых стояли в весьма не изысканных позах вышедшие на сбор урожая владельцы загородных дач. Они копали картошку – невзрачный с виду, перепачканный земляной пылью корнеплод, спасающий от полуголодного существования семьи рабочих, селян, трудовой интеллигенции иразорённых рэкетирами неудачливых бизнесменов. «Вся страна стоит раком на полях, – подумала она, задумчиво разглядывая мелькавших за окном дачников. – «Вся страна в едином порыве» копает картошку, чтобы пережить шестую по счёту постсоветскую зиму». За окном промелькнула речушка, за ней – синий овраг, поле подсолнухов. «А всё равно красиво», – думала она, засыпая. Горячее марево послеполуденного зноя, тёплый степной ветерок, перестук ритмичных колёс мчавшегося на север поезда делали своё дело. Она проснулась, когда только начало светать. И первое, что увидела за окном, – показавшиеся ей гигантскими берёзы – длинные, как мачтовые ели, и толстоствольные, как многолетние дубы. Таких не было у них в степи. Редкие берёзовые посадки, высаженные в подёрнутые дымкой её детского счастья времена расцвета социализма, бывали красивы первой зеленью по весне, в остальное же время выглядели чахлыми и худосочными.

Пейзаж за окном разительно изменился. Высокие, наверное, в пояс, травы с россыпями мелких белых звёздочек цветов, густые чащи лиственных деревьев вдоль железнодорожного полотна, полноводные, изредка попадавшиеся на пути поезда реки, через которые он проезжал по прочным на вид каменным мостам – всё это произвело на неё благоприятное впечатление. Она легла на спину и, запрокинув голову, смотрела в окно. «…и ветер, удаляясь, нёс, Как за возом бегущий рой соломин Гряду бегущих по небу берёз»2, – вспомнила пастернаковские строки и, сама не зная чему, улыбнулась.

Вокзал, к которому плавно, как корабль к пристани, причалил раскачивавший её на невидимых волнах поезд, ничем не отличался от сотен таких же однотипных, построенных в семидесятые кирпичных вокзалов. Ольга неспешно вышла на перрон и пошла за толпой приехавших вместе с ней пассажиров по направлению к выходу. По пути ей бросилось в глаза выбеленное мелом двухэтажное здание с башенкой и часами. Оно явно затесалось в серый вокзальный пейзаж из другой, по-видимому, прекрасной эпохи. Девятнадцатый век равнодушно глядел на прохожих из длинных, увенчанных арками окон, а массивные дубовые двери были плотно затворены: все его пассажиры давно разъехались в разные стороны того света, а нынешние, снующие по перрону, были чужды и неинтересны ему.

Прямо у здания вокзала, со стороны небольшой площади, была трамвайная остановка. Красный проворный трамвайчик, прозвенев, остановился, гостеприимно распахнув перед ней двери. Она вскочила на его подножку, прошла в конец вагона и, поставив на пустое сиденье дорожную сумку, припала к окну. Ей хотелось видеть, куда занесла её судьба, явившаяся в лице декана и навязавшая ей это неожиданное и странное распределение.

Город не спешил открываться ей: трамвай пополз по окраинам, проскрежетал по мосту надширокой, отсвечивающей синевой рекой, въехал в густую аллею и затормозил перед гипсовой аркой с надписью «Парк».

– Вам здесь выходить, – услышала за спиной голос кондуктора.

Поблагодарив кивком головы, схватила сумку и легко спрыгнула с трамвайной подножки на каменную мостовую, гладкую и чистую, как омытая морской водой прибрежная галька. На противоположной от парка стороне, через дорогу, возвышалось величественное белое здание со стройными дорического ордера колоннами и портиком над белоснежными мраморными ступенями крыльца.

Девятнадцатый век на сей раз гостеприимно распахнул перед ней свои двери. Мраморная табличка на стене у входа не оставляла сомнений в том, что приехала она по верному адресу: «Государственный колледж культуры и искусств».

Войдя в просторное круглое фойе, она невольно залюбовалась строгой красотой высоких колонн и повторявших их очертания белых балясин широкой мраморной лестницы, ведущей наверх. Повинуясь инстинкту, она стала подниматься по ней и, дойдя до второго этажа, так же интуитивно ступила в просторный, выстеленный новеньким дубовым паркетом коридор. Повернула направо и пошла вдоль стены, разглядывая таблички на дверях. Увидев надпись «Директор», невольно оробела: неожиданная красота и сдержанная роскошь здания, видимо, сделали своё дело. Ольга тихонько постучала и, не получив ответа, решилась заглянуть внутрь. За дверью оказалась просторная приёмная со стойкой секретаря, устланная мягким ковром и обставленная изящной, стилизованной под прошлый век мебелью. «А может, и не стилизация», – решила она.

– Добрый день! – раздался приветливый голос секретарши. – Вы к Наталье Ивановне?

– Да, я учитель истории, по распределению к вам.

– Да-да, меня предупредили. Как вас зовут?

– Лёля, то есть, Оля… Ольга Михайловна.

– Проходите, пожалуйста, Ольга Михайловна! Наталья Ивановна как раз не занята, – сказала красивая, нарядная секретарша с безупречно гладкой причёской и нажала кнопку внутренней связи. – Наталья Ивановна, к вам новая учительница истории.

– Сюда, пожалуйста, – ласково кивнула секретарша и указала на массивную деревянную дверь в правой стене.

Ольга повернула бронзовую ручку и вошла в кабинет директрисы. Она даже зажмурилась на секунду от представшего её взгляду великолепия: изысканная мебель красного дерева, полотна в золочёных рамах по обитым шёлком стенам, мягкие кресла для посетителей в окружении роскошных комнатных растений в мраморных вазонах. И посреди всей этой ослепительной красоты – не менее ослепительная Наталья Ивановна, яркая полная брюнетка лет пятидесяти с гаком в прекрасно сшитом голубом костюме, подчеркивающем цвет её миндалевидных татарских глаз. Ольга в нерешительности остановилась у двери, но приветливая улыбка директрисы вселила в неё некоторую уверенность.

– Здравствуйте…

– Здравствуйте, Ольга Михайловна! Проходите, пожалуйста, присаживайтесь, я вас ждала ещё вчера. Мне сказали, вы приедете в понедельник.

– Я должна была заехать домой, чтобы собрать вещи, – оправдывающимся тоном начала было Ольга.

– Ничего страшного, – успокоила её Наталья Ивановна. – До начала учебного года ещё почти месяц, вы успеете осмотреться и привыкнуть. Я расскажу вам немного о нашем колледже и о городе в целом, вы разместитесь, отдохнёте, а завтра гид из музея проведёт небольшую экскурсию, если захотите.

– Спасибо, вы очень любезны, – настороженно улыбнулась Ольга.

Ей всё ещё не верилось, что это роскошное здание – всего лишь «кулёк»3 в заштатном провинциальном городке. Она вспоминала свой институт с облезлыми деревянными партами, крашенными в грязно-бежевый цвет, расписанныминепристойными четверостишиями, которыестудентов ежеквартально заставляли смывать во время субботников и которые с упорнымпостоянством появлялись вновь, кажется, даже на прежних местах и в прежнем порядке.

Только их факультет, размещавшийся в здании, отданном истфаку старшими товарищами из обкома партии как кузнице кадров, выглядел относительно презентабельно. Но даже то сверкавшее чистыми полами и лакированными поверхностями здание, созданное из стекла и бетона, не шло ни в какое сравнение с этой бывшей гимназией, приютившей городской «кулёк» с его богатыми, стилизованными под девятнадцатый век интерьерами и мраморными колоннами.

– Наш колледж – прогрессивное учебное заведение, приветствующее научно-педагогические эксперименты. Мы являемся экспериментальной базой для нескольких научных школ Москвы и Ленинграда. Простите, Санкт-Петербурга, всё никак не привыкну, – заулыбалась Наталья Ивановна. – Сейчас происходит исторический по своему значению процесс трансформации образовательной системы, потому мы желали бы видеть среди своих сотрудников не отягощённых опытом советского прошлого школьных учителей, а новое поколение молодых педагогов, готовых экспериментировать и развиваться. Понимаете?

– Думаю, да, – кивнула Ольга.

– Система воспитания в нашем колледже сосредоточена на развитии нравственных и эстетических качеств личности студентов, ведь они – будущая творческая элита нашего города. Через несколько лет мы будем ходить на их спектакли, на выставки их картин. Они в определённом смысле станут законодателями мод в культурной жизни общества. Уверена, вы обратили внимание на интерьер нашего учебного заведения?

– О да, конечно…

– Всё это – часть эксперимента по формированию культурной среды, способствующей эстетическому и нравственному развитию учащихся. Наши педагоги – не только их интеллектуальный потенциал, но и их внешний вид – должны работать на создание этой среды.

Ольга как раз разглядывала под столом свои покрытые дорожной пылью, утратившие девственную белизну мокасины. «Сейчас решат, что я неряха, и не возьмут», – с досадой подумала она, пряча ноги за ножками стула.

– Поэтому прибывающим к нам молодым специалистам город выдаёт подъёмные, чтобы они могли спокойно влиться в наш дружный коллектив и не чувствовать себя стеснёнными из-за недостатка средств.

Глаза Ольги медленно поползли на лоб, но она вовремя спохватилась, закивала в ответ:

– Чрезвычайно разумная политика адаптации неофитов к вашей э-э-э… эстетической среде. Директриса, довольная произведённым её словами впечатлением, снова заговорила:

– Наш колледж, как и весь наш город, в чём вы сами в скором времени убедитесь, – островок благополучия посреди царящей в стране разрухи и хаоса. На наших предприятиях регулярно, без задержек выплачивают зарплаты, притом суммы выплат постоянно растут. Что уж там скрывать? Наши зарплаты привязаны к доллару, поэтому даже нынешние бешеные темпы инфляции и девальвация рубля нам не страшны. Всем этим мы обязаны нашему мэру, – она указала на висящий за еёспиной поясной портрет мужчины в золочёной раме. Ольга поначалу не обратила на него внимания, решив, что это какая-то репродукция полотна современного художника. Теперь же принялась разглядывать портрет. Статная широкоплечая фигура, правильные черты смуглого, породистого лица, изображенного вполоборота: твёрдая линия губ, тонкий нос, чёрные глаза, смотрящие прямо и гордо, высокий лоб, обрамлённый копной тёмных, с лёгкой проседью волос. «Гришка Мелехов какой-то, – подавив некстати накатившее желание улыбнуться, подумала она. – Только шашки и коня не хватает. Не уложились, видимо, в формат поясного портрета».

Наталья Ивановна между тем говорила:

– Анатолию Ивановичу удалось сделать немыслимое: победить коррупцию, поставить милицию на службу горожанам. У нас нет рэкета и бандформирований, уровень безопасности гораздо выше, чем в среднем по региону и в целом по стране. «Утопия какая-то, – подумала Ольга. – Так не бывает… Город Солнца, сборище Кампанелл, а я – Незнайка в этом Солнечном городе».

– Вам может показаться, что всё это – больная фантазия пожилой женщины, – Ольга внутренне напряглась: неужели её мысли так явственно отразились на лице?

Но директриса уверенно продолжала:

– Дело в том, что наш мэр – химик по образованию, бывший главный технолог химзавода. Он не позволил разворовать его во время приватизации. Вместе с друзьями скупил акции. Став новыми владельцами завода, они привлекли лучших учёных-химиков и фармацевтов страны, оставшихся без зарплат, а порой и вовсебез работы. Коллектив, не побоюсь этого слова, подвижников сумел наладить производство химической и фармацевтической продукции, пользующейся повышенным спросом не только у нас в стране, но и за рубежом. Завод успешно конкурирует с крупными европейскими компаниями, поставляет свою продукцию на рынок Западной Европы и Северной Америки. И что очень важно, производство на заводе экологически безопасное, современные очистные сооружения позволяют не загрязнять, а напротив, улучшать экологическую обстановку в городе… Анатолия Ивановича выбрали на должность мэра сразу после развала СССР. И с каждым новым годом мы только убеждаемся в правильности этого выбора. Он не оставляет без внимания ни социальную сферу, ни медицину, ни образование, ни культуру. Привлекает в город лучших специалистов из нашей страны и из-за рубежа. В нашем медицинском центре – лучшее в регионе оборудование, в нашем оперном театре поют теноры из «Ла Скала». Ольга сдержала смешок и ехидно подумала: «Теперь не только фальшивые «Бони Эм», но и поддельные Паваротти с накладными бородами по стране гастролируют. На каждый товар – свой купец, однако».

– Впрочем, лучше, как говорится, один раз увидеть, чем сто раз услышать, – подытожила Наталья Ивановна. – Сейчас Лидочка, мой секретарь, поможет вам оформиться в отделе кадров, получить подъёмные и ключи от вашей служебной квартиры, а на время после обеда я запишу вас на приём к мэру.

– Зачем? – немного дёрнувшись от неожиданности, спросила Ольга.

– У нас так принято, – с благожелательной улыбкой ответила директриса. – Все вновь прибывшие специалисты должны явиться на аудиенцию в мэрию. Мы формируем культурную среду сообща, каждый новый человек в городе вносит нечто новое своим появлением, и мы хотим, чтобы он стал нашим единомышленником, понимаете? Анатолий Иванович пристально следит за тем, чтобы в сфере образования и медицины работали не просто высококлассные специалисты, но и люди, обладающие определённым набором нравственных качеств. Это же такая ответственность – воспитывать молодое поколение!