Читать книгу Город, в котором все счастливы - Алиса Кордий - Страница 4

«Всё это смахивает на какую-то псевдорелигиозную секту с харизматическим лидером», – думала Лёлька, расписываясь в журнале за выданные ключи от служебного жилья. Но деньги приятно оттопыривали карман стареньких джинсов, а в желудке сладостно млел дармовой говяжий гуляш. «Для сотрудников и студентов бесплатно» – гласила надпись на гостеприимно распахнутой двери студенческой столовой. «Ну и что? – решила она. – Никто же меня, в самом деле, к батарее не приковывает. Осмотрюсь, понравится – останусь, не понравится – поеду «к маменьке в деревню грядки полоть», – вспомнила фразу из фильма о гардемаринах и повеселевшим взглядом окинула стоящий за главным корпусом колледжа трёхэтажный дом, такой же беленький и нарядненький, как и здание колледжа. И в нём угадывался прекрасный век расцвета русской литературы: окна его так же венчали полукружья арок, а к парадному вели гранитные ступени. Лёля прошла в просторное фойе, поздоровалась с консьержкой, и та указала ей, где находится её служебная квартира. Нужно было подняться на второй этаж, и Ольга набрала скорость, намереваясь поскорее взбежать на два пролёта вверх. Однако это оказалось не так легко, как она представляла себе: потолки были высоки, пролёты длинны, и, поднявшись с увесистой дорожной сумкой на плече на второй этаж, она с удивлением отметила, что немного даже запыхалась. Достала из кармана джинсов ключ, легко провернула его в замочной скважине и вошла внутрь.

За свои двадцать два года Ольга ни разу не ездила за границу, не останавливалась в хороших отелях в столице, а потому не могла оценить уровень «звёздности» служебной квартиры. Опытный турист сразу бы определил, чтоинтерьер тянул на хорошую европейскую «четвёрку»;

она же просто сняла при входе мокасины, ослеплённая сиянием чистого паркетного пола, и осторожно ходила по квартире, разглядывая мебель, картины на стенах, заглянула в выложенную красивой плиткой, безупречно чистую ванную, возрадовалась висевшему на стене предупреждению о том, что уборка и смена белья и полотенец производится дважды в неделю. Затем всё так же осторожно, стараясь не плескать из-за шторки на пол, вымылась под душем и с вороватым видом человека, забравшегося в чужой дом, улеглась на белоснежную постель, провалилась в мягкий, но при этом приятно упругий матрац, и задремала.

Её разбудил телефонный звонок. Она не сразу сообразила, что происходит: телефон в номере она не заметила. Потянулась к тумбочке, стоящей в дальнем от двуспальной кровати углу. Неловко подцепив трубку, поднесла её не тем концом куху и окончательно пробудилась только, когда услышала конец фразы Натальи Ивановны: «Я записала вас на аудиенцию к мэру сегодня на тринадцать часов».

Лёля судорожно завертела головой в поисках настенных часов, но Наталья Ивановна опередила собравшееся подняться в ней волнение: «У вас есть ещё два часа. Мэрия – в десяти минутах ходьбы от нашего колледжа, консьержка подскажет вам дорогу». Ольга поблагодарила директрису осипшим спросонья голосом и, повесив трубку, некоторое время тупо глядела в одну точку. Потом вспомнила, что в комнате есть кофеварка, засыпала, следуя инструкции, ароматный молотый кофе в нужную ёмкость, нажала кнопку и понеслась в ванную сушить волосы феном.Через час она была готова. Ради аудиенции с мэром пришлось вынуть из сумки и выгладить лучший, на её взгляд, костюм: лёгкую белую блузу без рукавов и такую же узкую юбку-карандаш, выгодно подчёркивающую плавные изгибы талии и бёдер. Волосы она собрала в пучок, постаравшись как можно лучше их прилизать, но такой красоты, как у секретарши Лидочки, всё равно не вышло. Лёля психанула и распустила волосы, пригладила их расчёской, разделила на косой пробор. Отсутствие причёски решено было компенсировать макияжем: нарисовала черным карандашом стрелки, накрасила ресницы и даже тронула губы подаренной мамой помадой кораллового оттенка. Достала босоножки на высокой платформе, оглядела себя придирчиво в зеркале и в целом осталась довольна.

На аудиенцию шагала уверенно, но, чем ближе подходила к зданию мэрии, тем сильнее смущалась: всё те же колонны, мрамор, строгая красота классицизма. Внутри обстановка ещё более впечатляющая, чем в здании бывшей гимназии, но этого и следовало ожидать, всё-таки «мэрский» дворец.

Вежливый молодой секретарь не поленился открыть перед ней дверь кабинета, Лёля вошла, внутренне сжавшись и впившись пальцами в ремешок висевшей на плече сумочки. Она даже не успела разглядеть интерьер, потому что сразу наткнулась глазами на прямой, какой-то, как ей подумалось, «несгибаемый» взгляд человека, привыкшего властвовать. «Таким взглядом можно хребет переломить», – заключила она. Лёля потупилась, потом снова подняла глаза и слегка дрогнувшим голосом поздоровалась. Не то, чтобы она оробела, но какое-то чувство неловкости овладело ею. Впрочем, Анатолий Иванович, а это и был он собственной персоной, сразу попытался эту неловкость сгладить. Он поднялся из-за стола, сделал несколько шагов по светлому персидскому ковру в сторону Лёли и любезно улыбнулся ей, обнажив при этом ряд белоснежных, отсвечивающих голубизной зубов. На нём была белая рубашка, светлые, мягко струящиеся по бёдрам брюки и туфли-оксфорды из дорогой кожи. В его облике угадывался отпечаток неброской роскоши и даже какого-то изысканного щегольства, присущего людям, умеющим носить дорогую одежду: и тонкая белая рубашка, под которой взыграли мускулы, когда он подвинул Лёле тяжёлый стул, жестом приглашая присесть, и лёгкие брюки сидели на нём безупречно.

– Добрый день! Вы, вероятно, Ольга Михайловна, наш новый историк? А я Анатолий Иванович, впрочем, думаю, вы уже знаете моё имя.

– Да, разумеется, мне много рассказывали о вас и о вашей деятельности, очень приятнопознакомиться с вами лично, – Лёля надела дежурную улыбку, присела на предложенный им стул.

Ей так и не удалось рассмотреть кабинет, потому как всё внимание приковал к себе этотнеобычный человек. Лёля, и вправду, наслушалась от секретаршиЛидочки, пока оформлялась в колледж, восторженных комплиментов в адрес мэра: он-де и умница, и красавец, и талант, и спортсмен. «Откуда только такие берутся? Их что, по спецзаказу делают?» – она внимательно разглядывала мэра, пока тот шёл обратно к столу. Он был высок и статен. Прямая осанка, гордая посадка головы, грациозные жесты. «Ему бы на сцене играть», – невольно подумала она. И почему-то представила, как он, должно быть, прекрасно держится в седле – Лидочка говорила, что мэр увлекается конным спортом и большим теннисом. Лёля собралась было вообразить его на корте в белых шортах, выгодно оттеняющих его загорелое тело, но в это время он повернулся к столу, и она успела перевести взгляд с его подтянутой пятой точки на картину, висящую над креслом.

Это Шагал. Подлинник, – небрежно бросил он.

– – Неужели?! – Лёля уже с неподдельным интересом уставилась на картину.

Опустив глаза, она заметила, что Анатолий Иванович оценивающе разглядывает её декольте. Он понял, что его застукали, чуть улыбнулся, но взгляд не отвёл.

– Я пригласил вас, чтобы получше познакомиться с человеком, которому собираюсь доверить образование нашей будущей творческой элиты, – мягко начал он, медленно скользя взглядом по её шее к губам. – Историческая наука сейчас мечется в поисках истины: кто-то бездумно перечёркивает все заслуги советской историографии, кто-то, напротив, пытается вопреки здравому смыслу отстаивать её позиции буквально во всём. Мне хотелось, чтобы историю в колледже преподавал выпускник вашего истфака. Я знаю тамошнего декана, он по-настоящему прогрессивный человек, и мне известны методы преподавания на факультете. Мне также хотелось бы знать, каких взглядов на исторический процесс придерживаетесь вы.

Он смотрел теперь на её глаза, но так, будто старался разглядеть их цвет. Его игривый взгляд удивительно не соответствовал серьёзности затронутой им темы. Но мэра это, по-видимому, ничуть не заботило.

– Видите ли, Анатолий Иванович, – начала Лёля, смелея и будто стряхивая с себя паутину его очарования, – как вы правильно отметили, декан наш – человек прогрессивный, широких взглядов. Именно поэтому преподавание на факультете поставлено так, что историю СССР у нас читает убеждённый коммунист Каргин, историю России – ярая националистка, внучка генерала РОА Полтавская, историю стран Азии и Африки – адекватнейший Пётр Петрович Гуков, историю Древнего мира и археологию – сумасшедший подвижник Красовский, доверяющий только тем фактам, которые можно пощупать. А историю Средневековья – профессор с мировым именем Рольф, стоящий выше любых политических веяний и презирающий марксистско-ленинскую философию как несостоятельную именно в философском смысле. Очевидно, что мой взгляд на исторический процесс, сформированный таким окружением, не может быть однобоким: хотели того наши учителя или нет, нас научили рассматривать любой факт и любое историческое событие с различных точек зрения, оценивать их с разных позиций. Поэтому, если вам нужен историк, склонный трактовать факты с точки зрения неких политических сил, я вам не подойду.

Наконец, он смотрел ей в глаза по-человечески. Немного даже растерянно. Взгляд его стал теплее.