Читать книгу Не чужие дети - Алиса Ковалевская - Страница 7

Есения

Когда я приехала, температура у Даши была уже почти тридцать восемь. Не надо было врать утром воспитательнице, что дети приболели. Вот, пожалуйста! Слова, что говорится, материальны.

– Я балкон открывала, – призналась Соня. – Чай пила. Даша ко мне пришла. Но, вроде, тепло было.

Соседка расстроенно посмотрела на малышку. Даша выглядела вялой, но в постель идти отказывалась категорически. Увидела меня, подскочила и больше не легла, как я ни уговаривала.

Я потрогала её лоб, хотя было незачем. Само собой получилось, инстинктивно.

– Вряд ли это из-за балкона. Не могла же она за несколько часов заболеть.

Припомнила вечер. Когда мы возвращались, Даша шла в расстёгнутой кофте. Вроде, ветра как такового не было, только порывы. Правда, холодные. Но что махать кулаками после драки? У Даши температура – факт остаётся фактом.

Звонок в дверь растревожил воцарившуюся тишину. Только увидев на пороге курьера, я вспомнила, что по пути заказала торт.

– Ну ты что? – смутилась Соня. – Есь… Мало того, что у Даши температура, так я тебя ещё и с работы выдернула. Это я тебе торт должна, ещё и не один.

– С ума сошла? – бросила на неё взгляд и прошла в кухню. Поставила чайник. – Кто будет чай с тортиком? – спросила громко.

Даша уже успела уйти в комнату, но не прошло и десяти секунд, как и она, и Костя примчались к нам. Значит, всё не так плохо. Показала детям на стулья и вручила торт соседке.

– Режь. И ничего слышать не хочу, – сказала решительно и добавила тихо, подняв на соседку взгляд: – Мне нужна минутная передышка, Сонь. Ощущение такое, что я в болоте. Чем больше пытаюсь выбраться, тем сильнее вязну. Родителей нет, друзей тоже – одни коллеги. Давайте просто съедим все вместе этот торт.

– И не будем думать, что он останется на наших бёдрах, – пошутила Соня и посмотрела на коробку. – Шоколадный со сливочным кремом. М-м-м…

– Вообще ни о чём не будем думать. Режь, – подала ей нож, а сама взялась разливать чай.

***

Заслушавшись рассказом Сони о поездке за город, я настолько отвлеклась, что перестала следить за детьми.

– Есь, – вдруг показала мне соседка в их сторону. Я так и ахнула.

– Ты что делаешь, Дарья?! – подскочила к племяннице и впала в ступор. Её ладошки были выпачканы кремом, рот тоже, а с торта бесследно исчезли три розочки каждая размером с мандарин. Неожиданно странным показалось поведение Кости.

– Это ты её научил? – спросила я строго.

Он сразу же замотал головой, смотря на меня самыми честными на свете глазами. Только почему-то в честность его я не верила. Вытерла Дашкины руки, снова посмотрела поочерёдно на неё и на Костю.

– Раз не умеете себя вести, идите в комнату.

– Ну Е-е-есь… – жалобно протянул племянник.

– В комнату, – повторила строго. Вы разве не знаете, что так делать нельзя?

Костя промолчал, Даша тоже притихла. Оба выглядели виноватыми.

– Вот именно, что знаете. Всё, свободны. Живо идите к себе.

Нехотя, они поплелись в детскую. Я с тихим стоном опустилась на табурет и на миг закрыла глаза. Потом посмотрела на торт и, наплевав на всё, поддела ложкой один из двух оставшихся кремовых цветков.

– Знаешь, Сонь, порой мне кажется, что ничего у меня не выйдет. Я ведь не хотела детей. Вообще не хотела, даже в будущем. И вот сейчас… Вроде стараюсь, но ничего не выходит. Только хуже с каждым днём становится.

– Не правда. Всё у тебя выходит и куда лучше, чем у многих. Почему ты считаешь, что что-то не так?

– Да потому что… Костя в саду дерётся, школа на носу, а я даже думать боюсь, как буду всё состыковывать. Даша… Да ты и сама видишь. Только отвернусь, и всё. Она ещё и кошку просит. Психолог тоже сказал, что это поможет ей быстрее прийти в себя. А я не могу! Понимаешь, не могу! Ну куда мне ещё кошку, тем более в съёмной квартире?! Ладно раньше, а с этим Азаровым… Знаешь, что он сказал, когда я отпрашивалась сегодня? Что я должна отработать эти четыре часа! А потом, что шесть, а не четыре! Так ему в голову взбрело! И…

– Тихо, Есь. Остановись, – взглядом она показала на розочку в моей ложке, и я покорно запихнула её в рот. Запила чаем и вздохнула.

– Всё из рук валится, – подытожила я. – Видишь – это интуиция. Не всем дано быть матерью.

– Кому-то, может, и не дано, но не тебе. У тебя замечательные дети, Есь, – она коснулась моей руки. – Серьёзные и послушные. И тебя они любят, это сразу видно.

Я нахмурилась. Отрицательно кивнула и задержалась на Соньке взглядом.

– У тебя замечательные дети, – повторила она уверенно.

– Мы некоторое время молчали. Наконец Соня убрала ладонь и улыбнулась уголками губ.

– Ты правда так считаешь или просто пытаешься меня приободрить?

– Если бы я хотела тебя приободрить, сказала бы, что всё будет хорошо, и ты справишься. Кстати, в детстве я тоже обожала кремовые розочки. Мама до сих пор припоминает мне, как я раскурочила торт за несколько минут до прихода гостей, – она выразительно посмотрела на меня и вдруг прямо руками забрала с торта последний цветочек. Через секунду о его существовании напоминал только крем на её пальцах, но и его она быстро облизала.

– Я и сейчас их люблю, – чуть виновато сказала она, вызвав у меня улыбку. – Так что просто не требуй ни от себя, ни от детей больше возможного. Легче станет, правда.

Я посмотрела на остатки крема в ложке и тоже слизнула его.

Может, она права? Не могут же быть дети идеальными. Никто не может. А Азаров… Тут оставалось только вздохнуть и стиснуть зубы.

К вечеру температура у Даши не изменилась – термометр с упрямой уверенностью показывал одно и то же – тридцать семь и восемь. Благо, капризничать племянница перестала, только отыскала варежку, которую я не видела уже пару дней и снова везде таскала её с собой.

Ложась, я думала, что делать. В сад вести Дашу было нельзя. Вести одного Костю не имело смысла. Разумное решение было одно – остаться дома и надеяться, что установленное Михаилом время отработки не превысит моё обычное в несколько раз.

Проснувшись, я проверила детей.

– Привет, – поняв, что Даша не спит, шепнула я. – Как ты?

– Можно я сегодня не буду вставать?

– Можно. Отдыхай. А я пока завтрак приготовлю, да?

– Угу, – согласилась она и, не вылезая из-под одеяла, придвинулась ко мне. На пол упала варежка.

– Держи, – вернула Даше.

Она сразу же спрятала её и подняла взгляд. Её огромные голубые глаза обрамляли густые ресницы, а от застывшей в них мольбы, смешанной с вопросом, сжималось сердце. Пришлось сделать вид, что я ничего не понимаю. Когда-нибудь я заработаю на первый ипотечный взнос, и мы сможем завести котёнка. Когда-нибудь… Идиотка! Не надо было поддаваться на уговоры Антона и вкладывать в ипотеку доставшуюся мне после продажи родительской квартиры в Смоленске половину денег. Но теперь думать об этом нет смысла.

Выйдя на кухню, я набрала сообщение Азарову. Сперва написала, что заболела, но тут же стёрла текст. Нет уж, всё плохое ко мне так и липнет. Достаточно Дашки, самой мне болеть нельзя.

«Здравствуйте, Михаил Григорьевич. Проблемы с трубами оказались серьёзные. Не смогу выйти на работу несколько дней. Буду работать из дома», – поглубже вдохнув, нажала «отправить».

Чувство было, что я нырнула в прорубь. Отложила телефон, будто бы он жёг руки и поспешно принялась умываться. Но не успела даже зубы почистить, мобильный зазвонил.

– Доброе утро, Есения, – сказал Михаил, только я взяла трубку. – Напомни мне, пожалуйста, как давно ты работаешь моей помощницей?

Ясно, к чему он клонит. Сжимая одной рукой мобильный, другой зубную щётку, я сказала, как есть:

– Два дня.

– И при этом ты считаешь проблемы с трубами серьёзным поводом для невыхода на работу.

– Да, – подтвердила сухо, хотя он не спрашивал – констатировал.

– Наши мнения в этом вопросе не сходятся. Как думаешь, чьё в приоритете?

– Для вас – ваше, для меня – моё. И я не говорила вам про невыход. Я сказала, что несколько дней буду работать из дома. Текущие дела не требуют обязательного присутствия в офисе, а кофе вам может приготовить кто угодно. Я рекомендую Люсию – она у нас на практике, кофе как раз по её части.

– Приму к сведению.

Я замолчала. Казалось, что весь разговор иду по лезвию ножа в никуда, а теперь просто застыла на нём.

– Я пришлю тебе документы. Их нужно перевести на русский и вернуть мне в обеих версиях. Само собой, текущие дела должны быть выполнены.

– Хорошо, жду. Спасибо вам за понимание, Михаил. Я на связи в любое время.

– Разумеется, ты на связи в любое время. Быть на связи – одна из твоих обязанностей.

Бросив телефон на стиральную машину, я прошипела несколько ругательств. Не успела включить воду, пришло несколько уведомлений о почте. Судя по их количеству, отработку моего не присутствия на рабочем месте этот засранец решил использовать по полной. Думает, испугаюсь? Да сейчас!

Только я умылась, телефон зазвонил снова. Меня тряхнуло. Не дай Бог он решил передумать! Что у него в голове, известно только ему одному. Но номер был незнакомый. Это ещё кто? Очередные рекламщики? Вы, ребята, очень невовремя.

– Алло, – ответила грубо.

– Есения Гончарова?

Только я хотела послать звонящего по известному маршруту в заоблачные дали, женщина продолжила:

– Меня зовут Любовь Иванькова. Я инспектор службы опеки. К нам поступило обращение, которое мы должны проверить.

– Какое ещё обращение?

– По несоответствию условий, в которых живут Дарья и Константин установленным. Я приду к вам завтра с десяти до двенадцати. Пожалуйста, будьте в это время дома.

***

Каким чудом удалось уговорить инспектора отсрочить приход на несколько дней, не знаю. Пришлось объяснить, что Даша болеет и всё-таки соврать, что я тоже.

Запал бодрости иссяк, только я положила трубку, не помогала даже злость на Михаила. Наверное, кто-то на небе принял меня за отличную мишень и решил хорошенько развлечься. Иначе всё это было не объяснить. Только начинало казаться, что я справилась с проблемой, её перекрывала новая. А потом ещё и ещё. Открыв пришедшие от Азарова письма, я пролистала документы.

На глаза навернулись слёзы. Он что, шутит? Да здесь работы недели на две! Судорожно втянув воздух, я запретила себе плакать. Нет, Азаров не шутит, и чтобы справиться с переводами, у есть только несколько дней. Очередная проверка? Было уже всё равно, гнев сменился смирением.

Вышла из ванной и наткнулась на Костика. Только он хотел что-то сказать, присела и, обняв его, ткнулась в мягкую пижамку. И тут не выдержала. Плечи затряслись, и я всхлипнула.

Костя неуверенно погладил меня по спине, и я окончательно сорвалась. Плакала и не могла остановиться, только стискивала в руках племянника, понимала, что надо отпустить его и тоже не могла.

– Почему ты плачешь, Есь?

– Просто… У меня сложности на работе. И… Я же девочка. А ещё…

Теперь он дотронулся до моей головы, до волос. Что «ещё», я не сказала. Это я должна оберегать его. Я!

– Давай я сам завтрак приготовлю? Я умею. Хлопья могу и даже яичницу, – заявил он совершенно серьёзно. – Ты мне только плиту включи.

Я выпустила его. Вспомнились вчерашние слова Сони, и я снова всхлипнула.

– Ты такой замечательный, Кость. Прости. – Дрожащей рукой погладила его по волосам. – Прости, что так редко вам с Дашей это говорю. Вы у меня самые лучшие.

– И ты у нас самая лучшая.

Я заметила вышедшую из комнаты Дашу. Постаралась улыбнуться ей. Ничего не говоря, она подошла и положила мне на коленку варежку.

– Не плачь, – попросила она. – Погладь котю. Если хочется плакать, надо просто погладить котю.

– Д-да, – с губ слетел очередной всхлип.

Я провела кончиками пальцев по варежке, а у самой не переставали катиться слёзы. Сука из детского сада! Это ведь всё она, больше некому. Мерзопакостная крыса. Да что она знает обо мне?! О нас?!

– Вы у меня самые лучшие, – повторила, сжав одной рукой ладошку Кости, второй – Дашкину. – У нас всё получится. Обещаю.

***

За несколько дней работы дома я устала так, как не уставала за две недели в офисе. Так что, когда врач разрешила Даше ходить в сад, в некотором роде почувствовала облегчение. Первым, что сделала – пошла к заведующей и потребовала перевести племянников в другую группу. Сперва мягко, но, когда заведующая сказала, что у других воспитателей мест нет, пригрозила, что в таком случае нам придётся поменять сад.

Удивительно, но места тут же нашлись.

– Видите, сколько здесь ребятишек, – познакомив меня с новой воспитательницей, осмотрела заведующая ребят.

– Интересно, почему это, – ответила я с сарказмом. А потом добавила довольно жёстко: – Мой вам совет – найдите в нашу старую группу другую воспитательницу. Может, от неё сбегать никто не будет.

Оставалось верить, что совет будет услышан. И что Азаров не придумает ничего из ряда вон, когда я появлюсь на работе.

В офис я приехала ровно в восемь тридцать. Всё время, пока меня не было, моё место занимала бывшая помощница Михаила. Благо, после себя она не оставила ни заплаканных мишек, ни волос на спинке стула.

Первым делом надо было заглянуть в отдел маркетинга, но только я вышла в коридор, наткнулась на Маруську.

– Что-то не так? – спросила, поймав её упрекающий взгляд.

– Да так… – она отвернулась, но тут же снова повернулась ко мне. – Слышала про Оксану и Ваню?

– Про Оксану и Ваню? – переспросила, не понимая, куда она клонит.

Маша вдруг посмотрела резко, упрёк стал откровеннее.

– Да, Есения, про Оксану и Ваню. И не говори, что не знаешь.

– Что я должна знать?!

– Уволили их, Есения. Азаров дал приказ, чтобы их вышвырнули. Знаешь ты всё прекрасно.

Я обомлела. Разумеется, я ничего не знала. Всегда весёлая Маруся была сама на себя не похожа. Они с Оксаной всегда хорошо ладили, даже обедали часто вместе.

– Я не знала, – повторила я беспомощно, но Маруся ничего не ответила. Просто прошла мимо.

Вернувшись в кабинет, я потёрла виски. Неужели он сделал это потому, что я упомянула про их отношения? Из-за закрытой двери доносился голос Михаила. Дождавшись, когда он закончит говорить, я постучала и вошла.

– В чём дело, Сеня?

Вопрос я проигнорировала. Положила на стол толстую папку с документами и посмотрела ему в глаза.

– Вы уволили руководителей отделов финансов и маркетинга?

– Да. Спасибо, что поделилась со мной информацией.

Я едва не задохнулась от гнева. Поделилась информацией?!

– То есть если бы я не сказала вам, что у Оксаны и Ивана отношения, всё было бы в порядке?! Да они… Они всю душу компании отдавали! Они были замечательными работниками! А вы взяли и вышвырнули их только за то, что они способны на чувства и любовь! Да как вы…

Он вдруг встал. Не успела я глотнуть воздух, а Михаил был уже рядом. Схватил за локоть и, развернув к себе лицом, припечатал к столу.

– Хороших работников пруд пруди. Тем более, на хорошие места. Мои требования – никаких отношений на работе. Вначале отношения, потом брак, дети. Мне проще сразу взять тех людей, которые устраиваются на работу, чтобы работать. В отделе подбора персонала уже лежит несколько резюме.

– Так нельзя! – выплюнула я ему в лицо. – Это люди! А если вы вдруг полюбите кого-нибудь из сотрудниц?! Что тогда?!

– Тогда я её уволю, – холодно сказал он. – Сразу же, как пойму, что это мне мешает.

– А любовь, по-вашему, обязательно мешает?! Может, кому-то она, наоборот, помогает. Может, кому-то она даёт стимул каждое утро лететь на работу!

– Мне не нужны сотрудники, для которых стимул лететь на работу не сама работа. – Он прошёлся взглядом по моему лицу, голой шее и обратно. – В конце девяностых был один отличный сериал, – сбавил он тон, но голос от этого стал звучать ещё жёстче. – Главные герои работали там, где за связь пускали в расход. Но их это не останавливало.

– И что? – спросила с вызовом. – Их пустили в расход? Так же, как вы всех пускаете?

– В расход их не пустили, – проигнорировав остальное, ответил он. – Но ничего хорошего в итоге не вышло.

– Не поверю. В таких историях всегда есть хэппи энд.

– Не всегда. В жизни вообще нет хэппи энда, милая Сеня. А что до сериала… Пожалуй, для героев было бы лучше, если бы их пустили в расход, – губы изогнулись, взглядом Михаил опять прошёлся по моему лицу.

– Это несправедливо! – процедила я. – То, как вы поступили с Оксаной и Иваном! Это нечестно, неправильно! Так нельзя!

Несколько долгих секунд он смотрел мне в глаза. Я вдруг почувствовала, как тяжело бьётся у меня сердце, а вот дышать не получалось.

– Тут я решаю, что можно, а что нельзя, – сказал Азаров тихо.

Я буквально вжалась в стол. До такой степени, что стало больно. А он продолжал смотреть.

– Только я, Есения, – повторил он. – И решения мои не подлежат оспариванию.

Сказав это, он вдруг коснулся оголённого участка плеча, невесомо провёл до ключиц и резко отошёл.

– Займись делом, – кивнул на дверь. – Принеси кофе. Должен же быть от тебя хоть какой-то толк.