Читать книгу Нецелованная - Алиса Ковалевская - Страница 4

– Ты что грустная такая?

Я мотнула головой.

– Да ничего. Так…

– Влюбилась, что ли? – с мягкой улыбкой спросила мама и открыла косметичку.

В ней лежали пилочка, маникюрные ножницы, светлая помада, пудра и тушь. Я знала этот набор, кажется, с раннего детства. Каждое утро она готовила завтрак, одновременно собираясь на работу. Как бы ни было тяжело, она всегда приводила себя в порядок, хотя в последнее время под глазами у неё появились тёмные круги. Мне вдруг захотелось всё ей рассказать: про Глеба, про Юльку, которая вот уже несколько недель крутила перед ним задницей, про Маринку с её снисходительным «нецелованная». Но я прикусила язык.

– Просто устала, мам. Скорее бы уже экзамены кончились.

– Кончатся, куда они денутся? – мама отложила тушь. – Ты что-то совсем похудела. Смотри, футболка на тебе висит.

– Неправда, не висит она. Да и вообще… всё это – ерунда. Тебе бы самой отдохнуть. Когда у тебя отпуск?

Она отмахнулась.

– Мам, ну правда. Ты когда в отпуск ходила в последний раз?

– Ну что ты пристала? – Мама обхватила ладонями маленькую фарфоровую чашку. – Вот выучишься, встанешь на ноги, тогда буду отдыхать. Не переживай, Ась. Сейчас лето будет, солнце: съездим с тобой на озеро.

***

Апрель кончился, наступил май, и тепло всё-таки пришло. Но меня изнутри иней покрывал. С Глебом наедине мы больше не оставались, вёл он себя подчёркнуто сдержанно. Вечером я была настроена решительно, но за ночь настрой пропадал, и я опять смотрела на всё со стороны: на Юльку, приходящую на дополнительные в коротких юбках. Она наматывала на карандаш локон волос и закидывала ногу на ногу, а когда спрашивала Глеба Сергеевича, в голосе её слышались грудные нотки. Маринка всё чаще общалась с ней, и всё реже – со мной. Я чувствовала себя преданной.

– Меня Миша на свидание пригласил, – выдала я. Поймала мамин взгляд и добавила: – Два раза уже.

В маминых глазах появился вопрос. Я потупилась.

– Он прикольный, но это же совсем не то. Мам, а ты папу любила?

– Ты у меня красивая.

– А это тут при чём?

– Красивые дети только по любви получаются.

– Мам, я серьёзно. Почему он ушёл, если ты его любила? Или он тебя не любил? – Я знала, что это разговор не для утра. Но заданный Глебом вопрос про отца не давал покоя.

Я всё больше думала, почему он ушёл – отец, а не Глеб. Мама вздохнула и, взяв свой чай, поднялась. Поставила чашку в раковину.

– Он хотел другую жизнь, – ответила она, стоя ко мне спиной.

– Другая жизнь – это что?

– Ась, давай мы не будем про это говорить сейчас. Ты в школу опаздываешь, мне на работу пора. – Она посмотрела с мольбой и долей раздражения. – Прошу тебя. Отложим этот разговор на другое время. – Она покачала головой. – Да что с тобой не так, Ась? Я же вижу, что это не экзамены. У тебя всё в порядке в школе? Что-то давно к нам Марина не приходила, вы не поссорились?

Я медленно мотнула головой. Мама ещё недолго смотрела на меня, потом поцеловала в висок и скрылась в коридоре. Что она прочитала между моих слов? И прочитала ли хоть что-нибудь?

Через несколько минут мама ушла, я тоже пошла одеваться. Сегодня вечером были дополнительные, и я ещё вчера решила, что надену юбку. Не унылую тёмную, как прописано в правилах дресс-кода нашей школы. Всё равно плевать всем, кто в чём ходит. В нашем городке всем было на всех плевать, по крайней мере, порой мне так казалось. Только слухи разлетались со страшной силой, ведь в отсутствие других развлечений нужно было чем-то скрашивать дни.

Выйдя из подъезда, я буквально наткнулась на Мишку.

– Привет. – Он протянул мне герберу.

– Зачем это?

– Просто так. Ты мне нравишься, Ась. Слышал тут, что Серёга Иванов к тебе подкатить собирается. Решил, что хрен он получит.

Я взяла цветок скорее от неожиданности.

– Серёга? М-м… Я прям звезда какая-то. Это у вас всех весеннее обострение?

– Может, и не весеннее. – Он посмотрел в сторону и нахмурился.

Я тоже повернула голову и увидела идущего к нам Глеба.

– Доброе утро, Глеб Сергеевич.

Он кивнул нам.

– Сегодня дополнительные, Березовская. – Шаг его замедлился. – Ты не забыла?

Я мотнула головой. Странное чувство появилось и закрутилось внутри. Солнце было почти жарким, а мне холодно стало. Мишка молчал. Глеб свернул за угол, а меня так и кололо льдинками.

– Не надо, Миш, – я хотела отдать ему герберу. – Я… Ты хороший, но…

– Но? – его глаза блеснули, как и тогда у школы.

– Просто не надо. Сейчас другое важно – надо школу закончить, поступить… Миш… – Я опять попробовала вернуть цветок.

– Себе оставь, – ответил он грубовато. – Экзамены… Увижу с Серёгой, морду ему набью, ясно?

Я театрально вздохнула. Поднесла цветок к лицу, но он почти не источал запаха. Мишка так и стоял рядом.

– Пойдём хоть до школы вместе.

– Ты настырный.

Кое-где ещё тлели грязные сугробы, рядом с ними уже пробивалась трава. Возле дома жмурился облезлый чёрный кот, и, если присмотреться, то и дело на глаза попадались выцветшие фантики, осколки бутылок и другая грязь. Я старалась не присматриваться. Каждую весну так было, и будет так же.

– Ты куда планируешь поступать? – спросил Мишка, а я увидела Юльку. Они с Глебом стояли неподалёку от школьных ворот. Она улыбалась ему, и смех её был слышен даже отсюда.

– Ась, ты меня слышишь?

– Я… Не знаю пока, – ответила я.

Мы почти поравнялись с ними.

– Глеб Сергеевич, – позвала я громко и внаглую подошла. – Глеб Сергеевич, вы говорили, что я могу обращаться, если у меня возникнут трудности. Я… Я совсем запуталась в экономике стран Латинской Америки. Экономика – совсем не моё, кажется.

– Хорошо, Березовская, – мрачно сказал он, быстро посмотрев на остановившегося Мишку. – Сегодня мы поговорим об этом.

– Угу, спасибо, Глеб Сергеевич.

Я чувствовала прожигающий взгляд Юльки. Вот тебе, стерва! Глеб посмотрел на время и, кивнув нам, пошёл дальше.

– Тебе не говорили, что нехорошо вмешиваться в чужой разговор? – прошипела она.

– Извини, – я сделала невинный взгляд. – Не подумала.

– Так вот думай, – выплюнула она и развернулась на каблуках.

Мишка странно посмотрел на меня и промолчал. А мне стало совсем не по себе. От Юльки, от слабости в коленках и этого Мишкиного взгляда. Какого-то слишком уж понимающего и тяжёлого.

***

Уроки подходили к концу. Откровенно говоря, уже недели две никто о занятиях не думал – только об экзаменах и годовых оценках. Всё сводилось к подтягиванию хвостов и исправлению того, что ещё можно исправить.

Сидя на алгебре, я лениво рисовала на задней странице тетради ромашку. Один лепесток красный, другой синий, третий – цвета розовый металлик, и серединка серебристая. Пририсовала стебель.

У доски всё ещё напрягал мозги отчаянно борющийся за четвёрку в аттестате одноклассник. Телефон в сумке завибрировал уже в третий раз, и я всё-таки достала его. Звонила соседка.

– Мария Евгеньевна, – подняв руку, обратилась я к похожей на воблу преподавательнице. – Можно выйти?

Она сделала знак, что я могу идти куда вздумается, и я едва ли не выбежала из класса.

– Асенька, ну наконец! – голос соседки был встревоженным. – Звоню тебе, звоню…

– Что случилось, тёть Ир?

– Мать твоя, Асенька, с работы вернулась. Бледнющая, губы аж в синеву. Ты бы пришла домой, а то страшно одну её оставлять. Она, как всегда, говорит, что с ней всё в порядке, но…

– Конечно, – перебила я. – Я сейчас.

Домой я домчалась за считанные минуты. Тётя Ира встретила меня в коридоре. Её домашний вид ещё больше встревожил меня – сразу было видно, что она ждёт меня в коридоре нашей квартиры.

– Где мама? – спросила я, кидая сумку.

Мама была в комнате.

– Ир, ну зачем? – голос её звучал слабее, но с осуждением. – У неё сегодня дополнительные занятия. Я же сказала, что я в порядке.

– Затем, – ответила я строго. – Спасибо, тётя Ира. Вы идите, дальше мы сами.

– Уверена?

– Угу.

Я присела возле мамы и взяла её за руку. Пальцы у неё были тёплые, сама она бодрилась, но видно было, что чувствует себя неважно. Дополнительные… Перед мысленным взором мелькнуло лицо Глеба. Но я запретила себе думать о нём. Всё потом ему объясню.

– Полежи, мам. – Я взбила подушку.

Мама смотрела на меня и молчала, и я внезапно увидела морщинки в уголках её таких ещё молодых глаз, печаль в их глубине.

– Хочешь, я чай заварю? А хочешь, куплю что-нибудь? Сбегаю быстренько в магазин, что ты хочешь?

На её губах появилась улыбка, и она молча меня обняла. От неё пахло знакомыми с детства духами – с нотками сирени, для меня слишком сладкими, но уютными.

– Я и правда полежу. А ты не волнуйся. Посплю побольше, и всё станет нормально. Просто голова сильно заболела, ничего криминального.

Мама стала раздеваться. Я дождалась, когда она ляжет, и ушла к себе в комнату. Консультация по географии должна была начаться с минуты на минуту, но я запретила себе и думать об этом.